ИСТОРИЯ И БУДНИ ОБЩЕЧЕЛОВЕКОВ! (с картинками)

Четвертого июля американцы отмечают День независимости. Декларацию независимости, принятую в 1787 году конституционным конвентом, жители США рассматривают как самое значительное завоевание прогресса и демократии за всю историю человечества. Однако широко известен факт, что в первоначальный вариант конституции «отцы-основатели» не внесли пункты, касающиеся прав человека и их позже пришлось принимать в качестве поправок. Ученые-конституционалисты утверждают, что американская конституция была вовсе не «продуктом свободного волеизъявления всей нации», а скорее подобием соглашения директоров акционерной компании о правовых гарантиях участников: финансистов, владельцев государственного долга, плантаторов, торговцев... А войну за независимость можно рассматривать как результат конфликта между английской Вест-Индской компанией и Американской торгово-промышленной ассоциацией.

В январе 1760 года король Англии Георг III слушал отчет министра финансов. Информация была пугающей: Семилетняя война, в которую Британия ввязалась, чтобы утвердиться в статусе общеевропейского лидера, поставила богатейшую империю на грань банкротства. Все внутренние резервы были исчерпаны: фунт стерлингов стал «легче» в шесть раз, подданные Британской короны платили самые высокие в мире налоги. Кроме того, приближались сроки исполнения внешних долговых обязательств, а Англия заняла на войну фантастическую сумму в 140 млн фунтов – четыре годовых бюджета страны. Парламент бушевал: не вызывало сомнений, что со дня на день король внесет закон, «выкачивающий» нужную сумму либо из Сити, либо из мелкой буржуазии. И в том и в другом случае дело пахло парламентским кризисом. Тронуть дворянство король не решится – тогда вообще все рухнет. Неожиданно в самых верхах власти возникло решение, которое всем показалось очень здравым: а зачем накалять обстановку в Англии, если деньги можно выкачать из колоний? В конце концов для того их Британия и завоевывала! Колонии не имеют представителей в парламенте, то есть их можно просто поставить перед фактом: с завтрашнего дня будете платить повышенные налоги. Парламент вздохнул с облегчением и утвердил так называемые акты Гренвиля, которые позволяли перекинуть проблему поиска 140 млн за океан, в американские колонии. Война их не затронула, льготы колонисты имели немалые (существовала традиция, не позволяющая парламенту облагать американских поселенцев налогами без их согласия), и, судя по оборотам Вест-Индской компании, за полторы сотни лет вольной жизни колонисты успели «нагулять жирок». Планировалось установить для поселенцев повышенный гербовый сбор, секвестрировать в пользу короны самые плодородные земли, а также ужесточить правила морской торговли (говорили, что в Америке огромное количество контрабандистов) и обязать тамошних торговцев поставлять в Англию товары и сырье по заниженным ценам. По всем прогнозам, колониальная реформа Гренвиля в течение двух лет могла бы решить проблему внешней задолженности Британии. Осталось неучтенным лишь одно обстоятельство – то, что в колонии уже возникла своя собственная мощная олигархия. Ее сформировали потомки английских дворян, которые в XVII веке скупили земли в североамериканских колониях и переехали туда на постоянное место жительства. Они нажили крупные капиталы и готовы были защищать их такими радикальными методами, на фоне которых даже самый жуткий заговор островных лордов показался бы невинной шалостью.

У истоков демократии

Предки первого президента США Джорджа Вашингтона были в числе английских аристократов, бежавших из Англии в дни революции Кромвеля. После казни Кромвеля и реставрации монархии Вашингтонам вернули дворянские привилегии, но они уже ассимилировались в Виргинии, обзавелись табачной плантацией Вестморленд и сотней рабов. Рассудив здраво, они решили не возвращаться на родину, где их ждали маленькое болотистое поместье и покосившийся замок. Неподалеку от Вестморленда находился большой укрепленный форт, поэтому Джордж с раннего детства мечтал о сабле и погонах, но у родителей были другие планы – кто-то же должен был расширять границы плантации. Будущего президента научили читать, писать, покрикивать на негров и межевать участки. С 15 лет он работал землемером. Естественно, что наследника крупного состояния зарплата в 20 фунтов табака не интересовала. Должность землемера открывала доступ к земельным планам колониальных властей, а также позволяла свести знакомство с крупными землевладельцами Виргинии. В 18 лет Вашингтон сдружился с одним из них – лордом Ферфаксом и по его поручению стал регулярно покупать и продавать перспективные земельные участки. Параллельно Джордж и сам занялся земельными спекуляциями. Уже в 20 лет на свои личные средства он смог купить 1500 акров земли в графстве Фридерик, где губернатор запланировал строительство большого поселения колонистов. Чтобы провести эту сделку, Джордж вместе с братом Лоуренсом в 1748 году учредил Огайскую компанию, которая занималась крупными земельными спекуляциями. Лоуренс, обанкротившийся британский светский лев, обладал самыми обширными связями по обе стороны Атлантики. Он познакомил Джорджа с губернатором Виргинии Диннуиди, а также рекомендовал его в масонскую ложу Фридриксбурга, среди членов которой было немало людей, биографии которых американцы сейчас учат в школе. Мастером ложи, например, был Бенджамин Франклин. Связи Лоуренса открыли перед компанией Вашингтонов новые горизонты. В начале 50-х годов губернатор Диннуиди заключил с «огайцами» договор, по условиям которого в их собственность передавались около 100 тыс. акров лесов, где добывалось почти 40% всей американской пушнины. Джордж Вашингтон и компания обязались построить там форт и поселение для 300 колонистов. Оружием их должна была снабдить компания. Скрытый смысл сделки заключался в том, что эти леса по условиям Утрехтского мира оставались нейтральными территориями, где работали промысловики и из английских, и из французских колоний. Теперь три сотни вооруженных англичан, которым нужно было кормить свои семьи, постепенно выживали из лесов французских охотников. Диннуиди пытался выслужиться перед заокеанским начальством тем, что ему без участия военных и дипломатов удалось передвинуть границу в ущерб Франции. Для Огайской компании это была невероятно выгодная сделка, но все испортили французы, которые, как выяснилось, только и искали повода пострелять в англичан.

Первый бой Вашингтона

Обмен гневными нотами между английским губернатором и французским наместником быстро перерос в крупное вооруженное столкновение. Диннуиди назначил Вашингтона майором милиции Виргинии и поручил ему повысить обороноспособность населения. Джордж вооружал племена индейцев, чтобы они отстаивали интересы британской короны и Огайской компании. Финансирование военных приготовлений велось из средств законодательного собрания Виргинии. В первую армию Вашингтона фермеры-колонисты шли неохотно: солдатам полагалось мизерное жалованье. Вопрос был решен при помощи губернатора Диннуиди, который передал Огайской компании еще 200 тыс. акров спорных территорий для премирования солдат, отслуживших установленный срок. Сбылась детская мечта Джорджа: во главе своих полков Вашингтон пошел на им же начатую войну, но в первом же сражении был вынужден отступить. Полторы тысячи французских солдат внезапно обстреляли армию Джорджа. Ему пришлось капитулировать и сдать укрепленный форт Несессита. Разочаровавшийся в войне и политике Джордж вернулся в свое поместье Маунт Вернон и ушел с головой в хозяйственные дела, однако вскоре политика сама занялась им. Вопрос со спорными территориями оставался нерешенным: французы настаивали на расторжении противозаконной сделки, акционеры Огайской компании требовали отчета о средствах, вложенных в проект. Губернатор хотел продолжать военные действия. Причем все нападали на Джорджа, которому в тот момент больше всего на свете хотелось стать честным плантатором, как завещали родители. Вопрос был решен радикально: из Англии прислали два полка для усиления частей виргинской милиции. Вашингтону вновь пришлось идти в бой. Правда, теперь общее руководство операцией осуществлял не он, а британский офицер Брэддок. В бою с французами Брэддок погиб, а остаткам виргинской милиции во главе с Вашингтоном удалось уцелеть. Хотя эта маленькая война закончилась позорным поражением англичан, сам Джордж Вашингтон был назначен главнокомандующим вооруженными силами Виргинии и произведен в чин полковника. В 1759 году Джордж вышел в отставку, женился на вдове Марте Костис, состояние которой вместе с доходами от процветающей Огайской компании сделали его самым богатым землевладельцем провинции. Чтобы не скучать, Вашингтон избрался в законодательное собрание Виргинии и вплоть до выхода актов Гренвиля жил спокойно и неторопливо. Огайская компания работала как часы, расширяя зону своего влияния и увеличивая обороты. Но затем события начали развиваться с такой быстротой, что Вашингтон на всю оставшуюся жизнь забыл о скуке.

Go West!

Акты Гренвиля ударили прежде всего по зарождающейся морской торговле Америки. В крупных городах северных колоний начали строить корабли, которые по качеству ничем не уступали английским, но были значительно дешевле. Американские торговцы ходили под английским флагом, но 90% из них возили контрабандные грузы. Самыми прибыльными были так называемые тройные рейсы: из южных колоний на промышленный Север доставляли патоку, там ее перегоняли в дешевый ром, который затем везли в Африку или в Азию, где обменивали на рабов, которых снова выменивали на патоку и т.д. На «тройных рейсах» строилось экономическое благополучие колониальной Америки. Когда Англия установила повышенные таможенные пошлины, усилила таможенную службу и установила «продразверстку» по патоке, благополучие колонистов оказалось под угрозой. Фабрики на севере остановились, плантаторы должны были продавать продукцию британским торговым представителям себе в убыток, а торговым судам нечего стало возить. Но самый сильный удар актами Гренвиля был нанесен по Огайской компании: виргинские земли были истощены табачными плантациями, и «огайцы» ожидали, что вскоре большая часть плантаций будет перенесена на пока не освоенные западные территории. Вашингтон и его партнеры уже получили преимущественное право на покупку самых плодородных земель в перспективных районах, но Великобритания объявила все западное побережье собственностью короны, и под угрозой оказалось само существование Огайской компании. Первой искрой, из которой разгорелось пламя американской революции, был демарш работорговца Генкока (впоследствии национального героя), который приказал матросам запереть таможенных чиновников в трюме во время разгрузки его судна «Либерти» в Бостоне. Второй искрой стал отказ законодательного собрания Виргинии признать законность актов Гренвиля.

Чай готов

Решение Георга III сплотило жителей колоний перед угрозой всеобщего разорения. В каждом городе проводились митинги, на которых все громче звучало слово «независимость». В Нью-Йорке собрался конгресс законодательных собраний девяти колоний. Джордж Вашингтон вместе с коллегами из Огайской компании и соратниками из масонской ложи также приехал в Нью-Йорк, но не только для того, чтобы повозмущаться волюнтаризмом Британии. Джордж Вашингтон разработал проект торгово-промышленной ассоциации, которая должна была объединить торговцев, плантаторов и владельцев предприятий, бойкотирующих торговлю с метрополией. Конгресс утвердил проект и даже согласился на создание боевых организаций при ассоциации. Террористическую группу назвали «Сыны свободы». Уже в первые месяцы своего существования она заработала зловещую (с точки зрения англичан) и блестящую (с точки зрения американцев) репутацию. «Сыны» поджигали склады британских торгпредов, убивали налоговых и таможенных чиновников и даже потопили несколько английских судов. В результате деятельности «сынов свободы» и согласованных действий американских предпринимателей доходы Англии от эксплуатации североамериканских колоний за год снизились с 2,3 млн фунтов до 1,2 млн. На угрозу ввести в колонию 10-тысячный контингент британской армии и при этом собрать с американцев дополнительно 300 тыс. фунтов на его содержание «сыны» ответили тем, что скинули в Нью-Йорке с постамента статую короля и недвусмысленно перелили ее на пули. Тем временем английские торговцы, более других пострадавшие из-за прервавшихся деловых контактов с американскими колониями, лоббировали отмену актов Гренвиля. Да и в правительстве стали относиться к американской проблеме значительно серьезнее. Новый премьер-министр Англии лорд Норс принял представителей Вест-Индской компании, которые пожаловались на то, что из-за бескомпромиссной позиции короны на их складах скопилось 17 млн фунтов индийского чая. Норс обещал не взимать с Вест-Индской компании торговых пошлин, если ей удастся сбыть чай в бунтующую колонию. По сути дела, правительство поручило самой мощной в мире торговой корпорации самостоятельно решить свои проблемы в обмен на избавление от налогов. Десятки торговых судов Вест-Индской компании с хорошо вооруженными командами и драгоценным чаем на борту двинулись через Атлантику к американским портам. Вблизи Провиденса корабль «Гэспи» сел на мель и был подожжен «сынами свободы». В Нью-Йорке суда с чаем были встречены залпами из пушек. В Бостоне, где причалило судно «Дортмоус», ночью на причал вышла толпа с факелами. Пока перепуганный капитан разбирался с хулиганами, на корабль проникли «сыны свободы» и высыпали груз стоимостью 15 тыс. фунтов в воду. Это событие вошло в историю под названием «бостонское чаепитие». После этого инцидента у руководителей Вест-Индской компании не выдержали нервы. Когда же и английские торговцы высказались за проведение «контртеррористической операции», Британии пришлось перебросить в Америку войска и блокировать Бостон. Так английская корона оказалась втянутой в заведомо проигрышную войну за океаном. А Вашингтон стал национальным героем Америки: его ассоциация и террористы нанесли Англии мощный удар. Вспомнив о том, что Вашингтон имеет чин полковника и когда-то воевал с французами, конгресс в 1776 году выдвинул его на должность главнокомандующего. Популярность Вашингтона была невероятной: в армии даже действовала заговорщицкая организация, имевшая своей целью сделать Джорджа Вашингтона королем Америки. Существовали, правда, и другие заговоры – например, мэр Нью-Йорка и начальник охраны Вашингтона планировали захватить его и выдать Англии в обмен на финансовую поддержку послевоенного восстановления. И только в 1787 году в Филадельфии собрались 55 «отцов-основателей», подписавших Декларацию независимости США.

Дадада. И всяким людоедским режимам гнали вагонами валенки и балалайки. С инструктарами по этим балалайкам.
Силенок сейчас просто маловато, надорвались в соревновании с Америкой за влияние в мире, а так бы устроили похохатать.

Ну ты ващеее
Давай еще ;-)

У мирового сообщества не было сомнений в том, что в целях борьбы с мировым терроризмом США потребуется нанести ракетно-бомбовые удары по Ираку и, возможно, даже свергнуть режим Саддама Хусейна. В истории США вообще крайне редки случаи, когда американской армии приходилось сражаться с врагом в экономически бесперспективном регионе.



Иракский кризис заставляет вспомнить о докладе British Petroleum, наделавшем много шуму в 1999 году. Согласно прогнозу British Petroleum к 2005 году США из-за роста потребления будут вынуждены втрое увеличить объемы импорта нефти – до 1,5 млрд т. Нынешний годовой объем мировой добычи нефти оценивается в 2,8 млрд т – 3,2 млрд т.



Непорочное зачатие

Точная дата рождения экспансионистской идеологии США историками не установлена. Однако считается, что основой для нее послужил геополитический феномен фронтира. После войны за независимость в Северной Америке (1775 – 1783) южные рубежи молодого государства – Североамериканских соединенных штатов (САСШ) – не были зафиксированы. Фронтир (граница между освоенными и неосвоенными землями) был похож не столько на границу, сколько на линию фронта в бесконечной наступательной войне, которую американцы вели против коренного населения и колониальных владений европейских держав. В 30-х годах XIX столетия американская армия изгнала испанскую колониальную администрацию с территории Флориды, а в конце 1840-х САСШ провели военную операцию против Мексики, завершившуюся подписанием договора на аренду Техаса.

В 1823 году в послании президента Джеймса Монро к конгрессу САСШ был сформулирован принцип, который получил название «доктрина Монро» и стал основой американской внешней политики в XIX – XX веках. Звучал он дословно так: «Американские континенты в настоящее время не могут рассматриваться как объекты для будущей колонизации какой-либо европейской державы. Вмешательство европейцев в дела народов Америк будут рассматриваться САСШ как враждебный по отношению к ним акт». Метрополиям Старого Света доктрина давала понять, что САСШ не признает их колониальных прав в западном полушарии. Фронтир будет продвигаться все дальше, пока все американские народы не будут избавлены от колониального гнета.

До середины XIX столетия логика доктрины Монро казалась безупречной: американские народы имеют естественное право на самоопределение. А Соединенные Штаты как страна, которая первой сбросила колониальное ярмо и сумела достичь самого высокого уровня развития политической культуры, выступает флагманом в этой борьбе и бескорыстно помогает американским народам обрести независимость и создать панамериканскую конфедерацию, если на то будет их свободная воля.

Однако уже в 80 – 90-х годах XIX века появились первые сомнения в искренности намерений САСШ. В результате постоянного укрупнения бизнеса и концентрации капитала в руках очень узкой прослойки населения покупательская активность на внутреннем американском рынке постоянно снижалась. Дальнейшее экономическое развитие страны оказалось под угрозой: обедневшее население не могло потребить весь объем продукции, выпущенной разбухшими промышленными трестами. САСШ остро нуждались во внешних рынках, куда можно было «сбрасывать» излишки товаров.



Развитие хватательного рефлекса

В результате доктрина Монро превратилась в идеологический инструмент, оправдывавший экономические и военные интервенции САСШ в Центральной и Южной Америке. Историк Кеннет Колман писал, что доктрина Монро постепенно трансформировалась в «политический миф, легитимирующий строительство американской империи», а мексиканский ученый Сальвадор де Мадарьяга констатировал, что «доктрина Монро из декларации независимости американских континентов фактически превратилась в догму о беспорочном зачатии экспансионистской политики США».

В 1890-х в САСШ была развернута программа строительства мощного наступательного флота. Атаковать берега Испании и Великобритании новые канонерки не могли, но для государств Центральной и Южной Америки они представляли серьезную военную угрозу. Программа перевооружения оплачивалась крупнейшими американскими финансово-промышленными группами Guaranty Trust, ATT, United Fruits и проводилась под контролем адмиралов Уильяма Дьюка и Артура Мэхена, которые не скрывали своих связей с олигархией.

Флот позволил САСШ в 1898 – 1903 годах установить свой протекторат над Кубой, Пуэрто-Рико и Панамой – последними испанскими колониями в Америке. «Когда испанцы сдались на Кубе, США свернули на дорогу, ведущую к мировому господству, – писал историк Уильям Уайт. – На земном шаре был посеян американский империализм, и мы были осуждены на новый образ жизни».



Доктрина покоряет океаны

В 1910-е, когда доктрина Монро в ее империалистической интерпретации, распространилась на весь Новый Свет, идея фронтира была «творчески» переосмыслена новым поколением американских геополитиков. Советник президентов Теодора Рузвельта и Вудро Вильсона Фредерик Джексон Тернер заявил, что «США не могут считаться географически зафиксированным пространством – границы этого государства-процесса перманентно расширяются». С точки зрения Тернера и его единомышленников, «подвижные границы» США со временем могут и должны переместиться через океаны и двинуться в глубь Африки и Евразии.

Историк Брукс Адамс заявил, что с тех пор как американские компании имеют собственность и интересы в Китае, фронтир движется в глубь Азии, а Тихий океан де-факто превратился во внутреннее море США. Адмирал Мэхен, прославившийся благодаря успеху «дипломатии канонерок», писал: «Большая часть мира все еще принадлежит дикарям или же государствам экономически и политически недоразвитым, которые не в состоянии использовать полный потенциал своих территорий. С другой стороны, у цивилизованных государств накопились излишки свежей агрессивной энергии, которая в очень близком будущем должна быть направлена на завоевание новых пространств».

В итоге доктрина Монро стала определять политику США за пределами американских континентов. Президент США Вудро Вильсон, воспользовавшись слабостью европейских стран после первой мировой войны, потребовал включить в устав Лиги Наций доктрину Монро и еще 13 пунктов, позволявших США вмешиваться в политические и экономические процессы во всех странах мира. На Версальской мирной конференции Вильсон заявил представителям стран Европы: «Америка стала первой мировой державой... Нам нужно решить единственный вопрос: вправе ли мы отказаться от руководства судьбами мира, примем ли мы или отвергнем его доверие? Почему Иисус Христос не добился того, чтобы мир сразу и полностью уверовал в его учение? Потому что он ограничился лишь проповедью идеалов, но не указал практических путей к их достижению, из-за чего человечество почти два тысячелетия ведет войны, голодает и льет слезы. Я предлагаю осуществимый план, чтобы довести до конца стремления Христа и объединить мир».


Дипломатия затопленных канонерок

Апелляции Вильсона к роковым последствиям управленческих просчетов Иисуса Христа не только не убедили мировое сообщество, но, напротив, породили еще большие подозрение в корыстном стремлении США установить гегемонию в масштабе всей планеты. «Президенту Вильсону будущее видится таким: совет директоров Standard Oil принимает решение, скажем, разрабатывать персидские нефтяные скважины. Президент США поднимается на трибуну Лиги Наций, поднимает взгляд к небесам и объявляет, что Богу угодно установить американский протекторат над Ираном и изгнать оттуда всех нынешних концессионеров, поскольку они сребролюбцы и нечестивцы», – иронизировал один из участников Парижской конференции.

Проект мирного установления американской гегемонии под эгидой Лиги Наций был провален, да и сама Лига к середине 1920-х годов начала трещать по швам. Доктрина Монро была ограничена рамками Нового Света, но США оставили за собой право вмешиваться в дела суверенных государств – либо руками наемников, замаскированных под местные боевые бригады, либо путем провокаций.

Каждый раз, когда американская экономика, ориентированная на постоянное расширение внешних рынков, начинала буксовать, на интересы США тут же покушался некий внешний агрессор. Это давало американцам формальный повод начать неизменно победоносную войну. Как правило, все агрессии против США хронологически совпадали либо с обострением проблем перепроизводства, либо с «перегревом» биржи, либо с проявлением «скрытой» инфляции.

В 1898 году у берегов Кубы затонул американский военный крейсер Man с 200 матросами на борту. Власти официально обвинили в нападении Испанию и объявили ей войну, результатом которой стал переход всех оставшихся испанских колоний под американский протекторат. Позже, правда, было установлено, что у крейсера просто взорвался котел.

В 1903 году у берегов колумбийской провинции Панама подвергся нападению неизвестных американский военный катер. В район инцидента тут же были направлены несколько тяжелых крейсеров США, которые помогли панамским сепаратистам отделить провинцию от Колумбии. После этого у французских строителей канала, соединяющего Тихий океан с Атлантическим, начались проблемы с властями, и им пришлось продать контрольный пакет акций американцам. Те немедленно получили в собственность полосу земли, по которой должен был пройти канал.



Банан Аллена Даллеса

Всего в течение ХХ века было зарегистрировано более 300 локальных военных конфликтов с тайным или явным участием США. Очень условно их можно классифицировать по принципу заинтересованности той или иной группы влияния внутри США. Около 30 вооруженных переворотов в Центральной и Южной Америке были осуществлены в первой половине столетия американской компанией United Fruits, которая даже располагала собственным военным флотом для наведения порядка в подконтрольных ей «банановых республиках». В 1954 году в Гватемалу вторглись отряды «контрас». Они свергли президента Хакобо Арбенса Гусмана, национализировавшего земли, принадлежавшие United Fruits. Крупный пакет ее акций в то время принадлежал директору ЦРУ Аллену Даллесу, что, конечно же, не афишировалось. Эта секретность и погубила несчастного Арбенса.

Наиболее типичная силовая акция, инициированная американскими «нефтяниками» – это операция «Аякс» 1953 года, в ходе которой было отправлено в отставку правительство Мохаммеда Мосаддыка, готовившего реформу концессий на разработку недр в Иране.

Впрочем, в годы «холодной войны» любой конфликт, начинавшийся как сырьевой или финансовый, немедленно приобретал четкую идеологическую окраску. Когда чилийский лидер Сальвадор Альенде, проводивший программу национализации концессий, узнал, что против него в Вашингтоне готовится заговор, он обратился за помощью к Кубе и СССР. После чего советник президента США по вопросам национальной безопасности Генри Киссинджер произнес легендарную фразу: «Не понимаю, почему мы должны стоять в стороне и смотреть, как какая-нибудь страна из-за безответственности ее собственного народа становится коммунистической».

Самым нестандартным международным конфликтом с участием США считается операция «Правое дело» 1989 года, направленная на свержение панамского диктатора Мануэля Норьеги, которого власти США обвинили в связях с колумбийскими наркокартелями. Когда в 1987 году ЦРУ организовало против Норьеги заговор, среди панамского генералитета распространились слухи, что США просто не желают возвращать в собственность Панамы канал, к чему их обязывал договор 1968 года. Впрочем, в 1999 году Штаты в срок и с большой помпой передали Панаме канал, который с развитием современной авиации утратил свое экономическое и военное значение. Американские левые газеты недоумевали: «Неужели дело не в деньгах? Неужели ЦРУ действительно настолько озаботилось борьбой с наркотрафиком, что в операции «Правое дело» не задействованы никакие финансовые и политические пружины?»



Дело - в Панаме

ЦРУ завербовало Норьегу еще в 1968 году, когда тот принимал участие в перевороте, организованном Омаром Торрихосом. В 1969 году Норьега по заданию ЦРУ организовал заговор против своего патрона, заподозренного в связях с кубинской разведкой, а в 1981 году помог Торрихосу погибнуть в авиакатастрофе. В 1983 году генерал Норьега стал военным диктатором Панамы, что вполне удовлетворяло Вашингтон. Норьега был типичным лидером «банановой республики»: жадным, управляемым и зависимым от США.

Однако спустя всего четыре года ЦРУ без видимого повода попыталось свергнуть своего агента, а еще через два года один из охранников Норьеги был обвинен в убийстве американского военнослужащего и в изнасиловании его жены, после чего в Панаме высадились 24 000 американских десантников. Норьега был арестован и приговорен к 40 годам тюрьмы по обвинению в личном пособничестве наркоторговле; национальная гвардия Панамы была распущена, а панамская валюта изъята из обращения.

По одной из версий подлинной причиной акции против Норьеги стало его халатное управление так называемой Свободной экономической зоной Колон. В этом панамском офшоре американскими гражданами зарегистрированы десятки тысяч компаний. В деловой жизни обеих Америк Колон играет примерно ту же роль, что и Кипр в современной российской экономике. Сюда переводится прибыль, полученная от незаконных сделок, и от предприятий, информация о которых может повредить престижу инвестора. От имени панамских офшорных компаний «отмытые» деньги затем инвестируются в США, Канаду, Мексику, Аргентину, Чили и другие страны Нового Света. В Международном кредитно-коммерческом банке Панама-сити через счета, номера которых отличались лишь на одну цифру, проходили деньги американской корпорации Enron, в обстановке глубокой тайны готовившейся к проведению серии крупных биржевых спекуляций, а также доходы колумбийских картелей от продаж кокаина в Майами. Через Колон проводилось финансирование операции «Иран – контрас» – нелегальной поставки ЦРУ оружия никарагуанским повстанцам в обмен на наркотики, а также сбыт советских КаМАЗов на южноамериканском рынке.

В годы диктатуры Норьеги была введена практика отчисления 0,3 – 0,5% с потока на группу счетов «Зорро» – своего рода добровольное подношение панамскому лидеру. В ходе следствия над Норьегой обнаружилось, что через счета «Зорро» прошло более $6 млрд. Американская прокуратура немедленно выдала официальное постановление об аресте этих средств как доходов от наркоторговли, однако следы проводок, осуществленных бухгалтерами генерала, так и не были обнаружены. Кроме того, многие в США засомневались, что через «Зорро» проходили исключительно деньги колумбийских картелей. Вероятно, диктатор Норьега попросту начал подворовывать у своих же начальников, проводивших через Колон сомнительные финансовые операции, и его просто сняли с доходной должности.



Да это любимое занятие США со времен основания и по сей день. Вся современная система авторитарных режимов и террористических организаций - продукт общечеловеков прямо или косвенно. :-D

Те США породили СССР?
Вот она, мировая закулиса...

Я имел ввиду старую историю с масонами и президентами :-(

Ну и ладно , посмотрю художественный вымысел -Сокровище нации 1 и 2 . :-p

Жги, Костя!!!!!!!
А чо вы так пиндосов защищаете?

Афигенный ликбез! :-)
Сенкс э лот :-)

США породили хологную войну и глобализмом, вызвав ответную реакцию СССР.
ЗЫ. Но ничего удивительного, что расиянские друзья общечеловеков не знают историю и адекватно не отражают действительность, армия таких адептов и нужна. :-D

Это такой комплекс у меньшей части населения РФ, почему то когда говоришь что-то про пендостов и евреев не восхваляя их они воспринимают это с такой реакцией, буд-то их отимели и начинают истерировать. :-D

Русские люди очень добрые, и случись(а это будет) пойдут пиндосы с котомками по свету - обязательно пожалеют и руку помощи протянут. :-)

Кондолизу Райс в Вашингтоне считают «умеренным ястребом» и ее назначение – это знак грядущих перемен во внешней политике США. Недостаточно жесткий Колин Пауэлл не устраивал соратников Буша. За время работы Пауэлл испортил отношения со всеми влиятельными «ястребами» из окружения президента, в том числе и с вице-президентом Диком Чейни. Приход к власти Райс означает, что внешняя политика США, определенно, станет более агрессивной.

Как только президент объявил имя нового госсекретаря, журналисты вспомнили о Мадлен Олбрайт. Именно она была первой в истории женщиной – главой госдепартамента. Злые языки в республиканской партии называют Райс и Олбрайт «красавицей и чудовищем», однако, несмотря на все различия, у этих женщин очень много общего.

Своей головокружительной карьерой Кондолиза Райс обязана в первую очередь своему учителю – Джозефу Корбелу. С ним Райс познакомилась в Денверском университете, где в 26 лет она получила степень доктора философии в области международных отношений. Джозеф Корбел стал наставником Райс и сделал из нее блестящего советолога. Сначала Райс мечтала быть пианисткой, потом – адвокатом. Профессор Корбел уговорил Кондолизу бросить занятия фортепиано ради науки.

Своей ученой степенью Кондолиза Райс гордится, но не очень любит обращать на нее общественное внимание. В газете The New York Times будущего госсекретаря США называют просто «мисс Райс». В то же время ее коллег – профессоров Олбрайт и Киссинджера – в газетных публикациях указывали со всеми регалиями. На вопрос читателя о причинах такой избирательности, в редакции ответили, что каждый политик может сам выбрать приемлемую для него форму обращения. Мадлен Олбрайт настаивала на том, чтобы ее называли «доктор Олбрайт», Киссинджер предпочел бы «мистера», но всему миру был известен как «доктор». Райс в ультимативной форме заявила The New York Times, что называть ее можно только «мисс» и никак иначе.

По словам самой Райс, если бы не профессор Корбел, она бы никогда не стала даже интересоваться внешней политикой. Но своим успехом ему обязана не только Райс. Оказывается, Джозеф Корбел был учителем и у своей дочери – Мадлен Олбрайт (урожденная Мари Яна Корбел).

Мадлен Олбрайт возглавила госдепартамент 23 января 1998 года. Она вошла в историю США как госсекретарь, ответственный за военную операцию НАТО на Балканах. Дипломаты и журналисты окрестили бомбардировки Сербии «войной Олбрайт». Именно госпожа госсекретарь приложила все усилия, чтобы в небе над Белградом появились натовские бомбардировщики.

Грустная ирония этой ситуации в том, что когда-то сербы спасли семью будущего госсекретаря от смерти. Часть своего детства Мари Яна Корбел провела в Белграде, куда ее семья сбежала из Чехословакии от нацистов. Дед Олбрайт погиб в газовой камере. Уже будучи госсекретарем, Олбрайт неоднократно восхищалась сербской культурой. «Я до сих пор помню чудесные сербские колыбельные, которые мне пел отец», – рассказывала Мадлен.

Забавно, что в первые годы своей политической деятельности Олбрайт приобрела репутацию «голубя». Она громче всех выступала против начала первой войны в Ираке, утверждая, что «бомбардировками маленькой страны нельзя решить все проблемы». Однако, возглавив госдепартамент, Мадлен Олбрайт изменилась и стала, по замечанию одного политолога, «Джоном Фостером Даллесом в юбке».

«Из всех исторических событий, приведших к началу второй войны в Ираке, самым важным была бомбардировка Югославии. Так же, как и иракская война, операция в Югославии была начата без одобрения Совета безопасности ООН. Оба конфликта были выражением усталости американцев от европейской импотенции перед лицом кровавых диктаторских режимов», – пишет Мэтт Уэлш.

Мадлен Олбрайт была не только госсекретарем США, но и матерью-одиночкой с тремя детьми. Эта не очень красивая женщина всю свою жизнь пользовалась успехом у мужчин. Так, в октябре 1997 года Олбрайт появилась на обеде, устроенном президентом Клинтоном в честь только что назначенного председателем Госсовета КНР Цзян Цзэминя, в сопровождении голливудского актера Патрика Стюарта.

Кондолиза Райс, напротив, всю свою жизнь была «замужем за работой». Американским СМИ так и не удалось выяснить никаких подробностей личной жизни этой железной леди. Правда, в одном из интервью Райс «проговорилась» сама. Перед телекамерами она ошиблась и случайно назвала Джорджа Буша своим мужем. Недавно газета The New York Post предположила, что если бы у Райс был мужчина, на Земле было бы безопаснее жить.



Одержимый Збиг



В большую политику первая женщина-госсекретарь Мадлен Олбрайт попала благодаря известному «ястребу» Збигневу Бжезинскому, который был одним из ее преподавателей в Колумбийском университете.

Когда Бжезинский стал помощником по национальной безопасности президента Джимми Картера, он пригласил в Белый дом и свою любимую ученицу. Мадлен Олбрайт занимала должность помощника Бжезинского по связям с Конгрессом. Збигнев Бжезинский был одним из самых непримиримых врагов Советского Союза. К счастью, госсекретарем США он так и не стал.

3 июля 1979 года президент Картер подписал директиву о начале тайной помощи противникам просоветского режима в Кабуле. В этот же день Бжезинский подал Картеру докладную записку, в которой утверждал, что помощь антисоветским элементам значительно усилит вероятность вторжения СССР в Афганистан. В конце концов, так и произошло.

В интервью французской газете Le Nouvel Observateur Бжезинский заявил, что США своими действиями не провоцировали СССР нападать на Афганистан, однако помощь, которую оказывало ЦРУ исламистам, значительно увеличила шансы на интервенцию. В день, когда советские войска вошли в Афганистан, Бжезинский написал Картеру: «У нас теперь есть возможность дать СССР его вьетнамскую войну».

Бжезинский был без ума от своей помощницы, но сама Олбрайт не разделяла радикальных взглядов шефа. «Когда она позволяла себе высказывать собственное мнение, это всегда была позиция «голубя». Если дело касалось Советского Союза, она во всем противоречила Бжезинскому. Олбрайт не стала сумасшедшей либералкой, но до одержимости Збига ей было далеко», – рассказывает один из коллег Олбрайт, работавший с ней у Бжезинского.

Причиной разрыва Олбрайт с Бжезинским было ее решение пойти работать в предвыборный штаб к кандидату на пост президента от демократической партии Майклу Дукакису. В 1988 году Майкл пригласил Олбрайт стать его основным советником по международным делам. Именно во время работы на Дукакиса Мадлен познакомилась со своим будущим боссом – Билом Клинтоном.



Ястреб всех ястребов



Кондолиза Райс стала вторым в истории США и Республиканской партии помощником президента по национальной безопасности, ставшим Госсекретарем. До нее подобный путь проделал великий американский дипломат и главный соперник Збигнева Бжезинского – Генри Киссинджер.

Киссинджер не подходит под классическое определение «ястреба». В конце концов, он получил Нобелевскую премию мира в 1973 году. Однако и «голубем» великого дипломата никак не назовешь. «Риторика госсекретаря Генри Киссинджера была уникальной по количеству неожиданных поворотов и противоречий. Его послужной список настолько необычен, что не поддается никакому логическому объяснению», – пишет республиканский политолог Дж. Р. Никвист.

Именно Киссинджер уговорил президента Никсона в одностороннем порядке в 1969 году уничтожить американский арсенал биологического оружия. Он же был главным сторонником прекращения огня во Вьетнаме. Киссинджеру также принадлежит авторство термина «челночная дипломатия», он стал главным архитектором мирного договора между Израилем и Египтом в 1973 году.

Тем не менее «ястребом всех ястребов» Киссинджера называют не зря. Правозащитники обвиняют бывшего госсекретаря в военных преступлениях, утверждая, что на его совести помощь в организации путча в Чили и смерть президента Сальвадора Альенде, защита режима апартеида в ЮАР, усилия по дестабилизации ситуации в Анголе и поддержка «эскадронов смерти» в Центральной Америке.

Свои взгляды на вопросы внешней политики Киссинджер сформулировал в энциклопедическом труде «Дипломатия». Так же, как и «Государь» Николо Макиавелли, эта книга стала пособием для многих успешных политиков.

В «Дипломатии» Киссинджер жаловался на то, что европейцы не понимают природы американской внешней политики: «Ни одна из наций никогда не предъявляла к себе моральных требований, как это сделала Америка. И ни одна из стран не терзалась разрывом между абсолютным, по сути, характером своих моральных ценностей и несовершенством той конкретной ситуации, в которой их следовало применить».

При этом самому Киссинджеру традиционный американский подход к внешней политике, основанной на правах человека и идеалах демократии, не сильно нравился. Он казался ему наивным и чересчур оптимистичным. Киссинджеру определенно не хотелось жить по принципу, сформулированному Томасом Джеферсоном: «У государств и у людей одинаковая морально-этическая система».

Собственный принцип Генри Киссинджер озвучил в октябре 1973 года в интервью газете The New York Times: «Все незаконное мы можем сделать сию минуту, а вот на неконституционное у нас уйдет больше времени». По мнению Киссинджера, политика США должна быть более рациональной и основываться в первую очередь не на морали и идеалах, а на национальных интересах. Он полагал, что оптимизм во внешней политике вреден, и Америке стоит поучиться у европейских дипломатов. Свои убеждения на практике господин госсекретарь применял виртуозно.

В 1969 году американские самолеты начали бомбить территорию Камбоджи. Решение о начале тайных бомбардировок президент Никсон принял по совету Киссинджера. Налеты должны были отрезать солдат Северного Вьетнама от районов, из которых им поставлялось продовольствие. Однако результатом бомбардировок стала революция в Камбодже в 1970 году и приход к власти кровавого диктатора Пол Пота.



Бесполезные крестовые походы



Можно сказать, что следствием политики Киссинджера в какой-то степени является политика Буша. Тайные бомбардировки Камбоджи – это превентивный удар по потенциальному врагу, а сегодняшняя внешняя политика США, как отмечают американские политологи, строится именно на этой концепции.

Правда, необходимо четко отметить и разницу: Киссинджер не верил в то, что можно совместить понятия «мораль» и «политика». А Буш, наоборот, известен своими моралистическими взглядами на внешнюю политику. Эту разницу всячески старался подчеркнуть и сам Киссинджер. Еще до терактов 11 сентября 2001 года он выступил с предупреждением. Бывший госсекретарь заявил, что «права человека – это, конечно, хорошо», но подобные «крестовые походы приведут к хаосу, так и не принеся никаких положительных результатов».

Под «крестовым походом» Киссинджер подразумевает всю внешнюю политику, проводимую президентом Бушем. Еще до прихода в Белый дом его выступления напоминали, скорее, проповеди. После событий 11 сентября уверенность американского президента в собственной избранности уже непоколебима. Более того, Буш сумел заразить своими идеями и ближайших сторонников.

После 11 сентября Кондолиза Райс сделала ряд заявлений о необходимости преобразования Ближнего Востока в демократический регион. По мнению Financial Times, приверженность Райс к распространению демократических идеалов основана на религиозных убеждениях, которые она, прихожанка пресвитерианской церкви, разделяет с Бушем – методистом. Все это серьезно беспокоит некоторых работников госдепартамента. Дипломаты опасаются, что Кондолиза Райс будет строить свою политику на основе утопических ценностей и усилит антиамериканские настроения во всем мире.

Мадлен Олбрайт попала в учебники благодаря бомбардировкам Сербии, Збигнев Бжезинский считал своим детищем войну в Афганистане, а Генри Киссинджер сыграл колоссальную роль во вьетнамской кампании. У Кондолизы Райс уже есть война в Ираке, но для настоящей железной леди одна война – это не предел.

сильно длинный текст на ночь. не смогла дочитать вторую половину

ЛИКБЕЗ О ТОМ КАК НАДО ДЕЛАТЬ РЕЖИМЫ.

Как развить исламизм

До 1979 года шах Ирана Мохаммед Реза Пехлеви был уверен в собственной неуязвимости. Он был богат: нефтяной бум 1960-х в буквальном смысле слова озолотил иранскую власть. У него была мощная армия, вооруженная новейшей техникой, купленной на нефтедоллары. Наконец, Пехлеви пользовался практически неограниченной поддержкой Вашингтона. За время своего правления шах свел все эти преимущества к нулю, и его смело волной исламской революции.

Революционные настроения начали зреть в Иране еще в 1960-е годы. Шах, оказавшийся на престоле в 1953-м в результате спецоперации ЦРУ под кодовым названием «Аякс», решил превратить свою страну в полноценную державу европейского уровня. Не считаясь с мнением влиятельных исламских богословов, он начал политику вестернизации Ирана. С 1963-го по 1967 год цены на нефть росли в геометрической прогрессии, и на Иран обрушился настоящий золотой дождь. Шах скупал в Европе и США новейшую технику: автомобили, танки, вертолеты и самолеты, строил в крупных городах роскошные отели и кинотеатры. Но практически все начинания Пехлеви оказывались неудачными. Иран просто не был готов к превращению в европейскую страну. В народе росло недовольство. Насильственное насаждение чужой культуры не нравилось как консервативным провинциалам, так и городскому населению. Кроме этого жителей страны волновал очень простой вопрос: если у нас такая богатая страна, то почему мы такие бедные? Завалив страну нефтедолларами, шахский режим не проводил никаких социальных и экономических реформ, в результате чего пропасть между богатыми и бедными постоянно росла.

Ответ на этот вопрос давали противники шаха. Иранская оппозиция не была однородной. Шаху противостояли и либеральные силы, выступающие за демократические реформы, и исламисты, мечтавшие об исламском государстве. Несмотря на все различия, оппозиционеры предпочитали не ссориться между собой, а сосредоточить все силы на борьбу с ненавистным шахским режимом.

Исламскую оппозицию возглавлял харизматичный лидер – аятолла Хомейни (Руохолла Мусави Хомейни). С 1961 года Хомейни регулярно выступал в прессе с критикой правительства, обвиняя его в предательстве законов Ислама и тирании. Во время митингов аятолла обвинял шаха в том, что он продался Америке и Израилю. В 1963-м терпение у шаха кончилось. Мохаммед Реза Пехлеви объявил о начале в Иране «Белой революции». Такое название получил пакет реформ, предложенных шаху американскими советниками. По мнению Вашингтона, реформы должны были придать Ирану более либеральный и цивилизованный вид. Хомейни выступил с резкой критикой шахских планов. Он призвал иранцев не подчиняться правительству и осудить «белую революцию». 3 июня 1963 года на митинге в городе Ашура Хомейни выступил с призывом к шаху отказаться от своих безумных планов. Иначе, сказал он, обращаясь к правителю, «наступит день, когда народ Ирана вознесет молитвы благодарности о твоем изгнании из страны». Два дня спустя, в три часа утра, иранские коммандос арестовали Хомейни в его доме. Когда о его аресте стало известно, страну охватили волнения.

Демонстрации протеста начались в Тегеране, Куме, Ширазе, Машхаде и Варамине. На их подавление были брошены элитные части иранского спецназа и тяжелая бронетехника. Напуганный общественным резонансом шах отпустил Хомейни. Однако в 1964 году аятолла был вновь арестован. На этот раз иранские власти решили выслать мятежного богослова.

На протяжении пятнадцати лет Хомейни жил за рубежом, отправляя на родину свои статьи с проповедью идей исламской революции. Тем временем в Иране шах всеми силами пытался уменьшить влияние богословов на население страны. В СМИ была развернута кампания по дискредитации ислама и восхвалению доисламской эпохи персидского могущества. Как и следовало ожидать, эта кампания принесла обратный результат. В 1978 году власть совершила свою самую большую ошибку. 7 января в правительственной газете Ittila'a была опубликована статья, в которой Хомейни был назван «предателем», работающим на врагов Ирана. Эта клеветническая публикация вызвала среди иранского населения настоящую бурю. В очередной раз по всей стране прокатились массовые акции протеста, с которыми власти уже не могли справиться. Шах отдал войскам приказ стрелять по демонстрантам.



Огонь на поражение режима



9 января 1978 во время акции протеста в городе Кум солдаты, посланные разгонять демонстрантов, открыли по ним огонь. Погибло более 70 человек. В стране началось настоящее восстание. Демонстранты жгли кинотеатры и рестораны, захватывали и огораживали баррикадами целые городские районы. В результате столкновений к сентябрю 1978 года от пуль полиции и солдат погибло несколько тысяч иранцев. 8 сентября шах объявил в стране чрезвычайное положение. В ответ на улицы Тегерана вышли сотни тысяч человек. Власть не могла больше терпеть бесчинств исламистов, им нужно было «преподать урок». На разгон манифестации были вновь брошены солдаты, но на этот раз их целью было не восстановление спокойствия в городе, а устрашение. Военные вели огонь по безоружным демонстрантам из пулеметов и танков, с воздуха армию прикрывали боевые вертолеты. Этот день вошел в историю Ирана как «черная пятница».

Наверное, самой большой ошибкой Пехлеви было то, что в своей внутренней политике он ориентировался в первую очередь на советы западных союзников, а не на мнение населения своей страны. Победу революции и крах режима, сам того не желая, ускорил советник по национальной безопасности президента Картера Збигнев Бжезинский. Это он посоветовал Пехлеви не идти на компромисс, а продолжать стрелять по демонстрантам. При этом Бжезинский гарантировал шаху поддержку вне зависимости от того, как будут развиваться события.

Шах послушался совета своего американского друга. В декабре 1978 года солдаты ежедневно убивали более сотни демонстрантов, однако пользы эти жестокие методы не приносили никакой. 12 декабря на улицы Тегерана вышло более 2 миллионов человек. Солдаты отказались стрелять по протестующим и начали переходить на их сторону. На крупнейших военных базах страны вспыхнули мятежи: военнослужащие убивали офицеров и захватывали склады с боеприпасами. 16 января 1979 года шах Мохаммед Реза Пехлеви бежал из страны. Исламская революция победила.

К власти в Иране пришла своеобразная коалиция из либерально-демократических сил (Движение освобождения) и сторонников Хомейни (Исламская республиканская партия). Исламисты и либералы сначала хотели строить новое государство совместно, но по понятным причинам из этого ничего не получилось. Новый премьер-министр страны Мехди Базарган видел Иран секулярным либеральным государством, а его бывший союзник – аятолла Хомейни, напротив, считал, что будущее за исламом. Либералы быстро проиграли партийную борьбу с исламистами. Хомейни преобразовал местные исламистские ячейки, разбросанные по всей стране, в комитеты самоуправления, которые стали силой брать власть на местах. Позднее из этих комитетов был образован Корпус стражей Исламской революции. Летом 1979 года была принята новая конституция Ирана, провозглашавшая страну Исламской республикой, а аятоллу Хомейни – верховным правителем.

От революции Мохаммеда Резу Пехлеви не спасли ни поддержка Вашингтона, ни нефтедоллары, ни мощный репрессивный аппарат. Будучи в изгнании, Пехлеви с горечью признал свою ошибку.

Правда, признал косвенно, свалив всю вину на «коварных визирей»: «Мои помощники построили стену между мной и моим народом. Я не понимал, что происходит, а когда очнулся, уже потерял свой народ». События в Андижане показывают, что узбекский президент сегодня определенно пытается повторить опыт иранского шаха, и от исламской революции его страну спасает только отсутствие в Узбекистане своего Хомейни.



ВРЕЗ

ПЗ Ястреб без головы

Своим крахом Мохаммед Реза Пехлеви во многом обязан США, а именно советнику по национальной безопасности президента Картера Збигневу Бжезинскому. Бжезинского не случайно называют «ястребом всех ястребов». До последнего момента он был уверен в том, что все выступления исламистов в Иране надо подавлять силой. Эту уверенность Бжезинский сумел передать и своему боссу – Джимми Картеру. Он ссылался на отрицательный опыт Французской революции XVIII века и советовал Пехлеви стрелять по демонстрантам. Даже в ноябре 1978 года, когда до падения шахского режима оставалось всего несколько месяцев, Бжезинский в телефонных разговорах убеждал шаха, что «США будут поддерживать его до конца, что бы ни случилось».

По версии Уильяма Салливана, посла США в Иране с 1977-го по 1979 год, Бжезинский поддерживал шаха из упрямства. Начиная с 1977 года Салливан заваливал Вашингтон отчетами, в которых говорил, что режим Пехлеви развалится со дня на день, чем вызывал приступы бешенства у советника национальной безопасности. «Бжезинский предпринимал все возможные усилия, чтобы дать шаху выжить и доказать, что я был не прав. Об этом свидетельствует ряд опубликованных официальных документов того времени», – пишет Салливан в своих мемуарах, опубликованных под названием «Миссия в Иран».

После бегства Пехлеви из Тегерана Бжезинский все равно не смирился со своим поражением. Он попытался уговорить Картера отдать приказ о военном вторжении в Иран. Тем самым Бжезинский собирался не только спасти собственный авторитет, но и сделать гадость своему главному тогдашнему врагу – госсекретарю Сайрусу Венсу. Тот предлагал президенту Картеру не вмешиваться в иранские дела и попытаться договориться с аятоллой Хомейни, который вернулся в Иран в феврале 1979 года.

Даже окончательное установление в Иране власти Хомейни не поколебало оптимизма Бжезинского. Он был уверен, что все еще можно исправить. Его не смущал даже тот факт, что шах был смертельно болен (врачи нашли у Пехлеви раковую опухоль). В 1980 году Бжезинский при посредничестве иорданского короля Хусейна попытался уговорить лидера Ирака Саддама Хусейна помочь верным шаху офицерам свергнуть Хомейни. Саддам практически согласился, но заговор был раскрыт. О плане Бжезинского узнал КГБ СССР, и участники заговора были «сданы» правительству Хомейни. Все военные, собиравшиеся организовать переворот, были арестованы и казнены. Когда стало ясно, что изнутри режим Хомейни сломать не удастся, Саддам Хусейн объявил Ирану войну.

:cool:

Джорджа Буша не зря называют «крестоносцем Нового Света». После терактов 11 сентября 2001 года он призвал мировое сообщество «объявить крестовый поход на терроризм», тем самым оскорбив миллиард мусульман по всему миру. В истории Америки уже был период борьбы с врагами под религиозными лозунгами. США до сих пор с содроганием вспоминают о 1950-х годах. Это было время сенатора Маккарти с его «охотой на ведьм», всемогущего главы ФБР Эдгара Гувера, ожесточенно воевавшего с «красной угрозой», и великого Алена Даллеса, возглавлявшего ЦРУ в пору его расцвета.



Свой второй срок американский президент Джордж Буш начал с самым низким уровнем поддержки населения за всю историю США. На время его торжественной инаугурации Вашингтон превратился в осажденную крепость. На улицы столицы вышли тысячи протестующих и десятки тысяч полицейских. Кортеж президента ехал через толпы манифестантов, скандировавших лозунги: «Буш – военный преступник» и «Еще 4 года – еще 4 войны». Несмотря на протесты и жесткую критику со всех сторон, президент Буш свою политику менять не намерен. США будут и дальше насаждать «доброе и вечное» во всех странах мира и готовы, если понадобится, использовать для этого армию. За время своего правления Джордж Буш успел поссориться с несколькими многочисленными группами американских избирателей. Например, его терпеть не могут геи, пацифисты, правозащитники, либералы, защитники окружающей среды и атеисты. Своих убеждений президент после выборов не поменял. Он не намерен узаконивать однополые браки, ему не очень интересна ситуация с окружающей средой и уж точно он не собирается отказываться от своей религиозной риторики.

Накануне вступления в должность Джордж Буш в очередной раз задел чувства неверующих избирателей. «Я не представляю себе, как можно быть президентом, если не имеешь особых взаимоотношений с Господом», – заявил он в интервью, посвященном инаугурации, газете The Washington Post. В ответ Организация американских атеистов обвинила президента в нарушении конституции страны, неуважении к собственному народу и сравнила режим Буша с режимом талибов.

Отношения неверующих американцев с властью никогда не были особенно теплыми. Хотя официально в США церковь отделена от государства, американские политики чаще всего используют слова «Бог», «Родина» и «мамин яблочный пирог».



Разменная монета



Главным «преступлением» американского правительства все без исключения атеисты считают появление на долларе нового национального девиза – «Мы верим в Бога» (In God we trust). Эти слова появились на национальной валюте в эпоху, которая многим историкам очень напоминает современную Америку – в середине 50-х годов XX века.

В США до сих пор с ужасом и содроганием вспоминают о 1950-х годах. Это было время сенатора Маккарти с его «охотой на ведьм», время, когда американское общество застыло в оцепенении перед «красной угрозой». Страна жила в постоянном страхе перед коммунизмом: «русские идут». 1950-е были годами усиления спецслужб и фактического исчезновения понятий «частная жизнь» и «права человека». ФБР и ЦРУ – главные спецслужбы Америки – возглавляли Эдгар Гувер и Ален Даллес, люди, вошедшие в историю США как одни из самых влиятельных политиков своей эпохи.

Для Штатов угроза со стороны СССР была не только военной, но и идеологической. Как и в XXI веке, в 1950-е власть сама была панически напугана: а что если в стране возникнет «пятая колонна»? Выход виделся не только в показательных процессах над «коммунистами», но и в возврате к традиционным ценностям, в первую очередь к Богу. Религия должна была спасти национальный дух от «безбожного коммунизма». Вполне по-американски Бога не просто вернули, Его вписали крупными буквами в повседневную жизнь.

Споры об уместности появления надписи In God We Trust на долларах не утихают до сих пор. Самыми ярыми противниками «секуляризации валюты» являются ультраконсервативные республиканцы. По их мнению, упоминание Бога соответствует «традиционным принципам» Америки. Однако отцы-основатели совсем не собирались чеканить «религиозные монеты». До конца XIX века национальным девизом США было: E Pluribus Unum, что переводится с латыни, как «Из многих – один» и означает одну нацию, созданную из 13 колоний. Этот девиз предложил Томас Джеферсон – человек, который, по собственному признанию, «возвел стену между церковью и государством». Впервые слова E Pluribus Unum появились на монетах в 1798 году, а с 1837-го они стали официальным девизом.

На заре американского государства свои собственные монеты чеканил каждый штат, и ни на одной из них не упоминался Бог. На монете, дизайн к которой придумал Бенджамин Франклин, было обращение к британскому королю: «Не лезь не в свое дело» (Mind your own business).

Впервые упомянуть Бога на национальной валюте предложил проповедник из Пенсильвании преподобный Уоткинсон. Он уговорил Чейза предложить Конгрессу изменить дизайн монет и внести в него слово «Бог», так как «это автоматически поместит нашу страну под защиту Всевышнего».

В Конгрессе предложение преподобного было принято буквально на ура. К концу XIX века развитие американской политической системы достигло такого уровня, что политики стали всерьез задумываться о роли различных этнических и религиозных групп на выборах.

Когда Чейз представил Конгрессу предложение Уоткинсона, конгрессмены сообразили, что принятие подобного решения серьезно повысит их популярность среди религиозных избирателей и увеличит шансы на переизбрание. Предложение было принято, и в 1864 году слова «Мы верим в Бога» появились на монетах достоинством один, два и три цента.

Это решение нашло понимание у избирателей. Подобный прохристианский закон имел такой политический потенциал, что в 1908 году Конгресс обязал чеканить девиз «Мы верим в Бога» на всех монетах без исключения. Сделано это было, несмотря на активное противодействие действующего президента Теодора Рузвельта.

«Я абсолютно уверен, что чеканка нового девиза на монетах не только не полезна, но и по-настоящему вредна. Мне кажется, что это проявление неуважения, которое граничит с богохульством. Мне кажется крайне неразумным обесценивать эти слова чеканкой их на деньгах», – писал в 1907 году Рузвельт своему другу.

Стоит отметить, что псевдопатриотическая и религиозная риторика была очень популярна в начале века в США. Причем не только среди умеренных политиков, но и у откровенных экстремистов. Хорошей тому иллюстрацией был тот факт, что с начала века неуклонно росла популярность Ку-Клукс- Клана. К 1930 году в рядах этой ультрарелигиозной националистической организации состояло четыре миллиона американских мужчин. Однако убеждение Рузвельта в том, что упоминание Бога на деньгах является профанацией и в прямом смысле слова нарушает одну из заповедей, разделяли и другие, по-настоящему верующие американцы. Следующие пятьдесят лет лозунг «Мы верим в Бога» оставался лишь на монетах. На купюрах продолжали печатать старый девиз – E Pluribus Unum.



Дензнаки времени



В 1950 году в США началась эра «маккартизма». Все силы ФБР и населения были брошены на поиск коммунистов в американском обществе. Возглавил эту «охоту на ведьм» сенатор Джо Маккарти. Одного его слова хватало для того, чтобы человек лишался работы, семьи и репутации. Жертвами сенатора стали сотни ни в чем не повинных американцев. Имя Маккарти стало в США нарицательным. Сегодня «маккартизмом» называется любая политика, выходящая в своем беззаконии за грани приличия.

Апогеем антикоммунистической истерии стало в 1950 году дело Розенбергов. По обвинению в шпионаже были арестованы супруги Джулиус и Этель Розенберг. В шпионаже в пользу Советского Союза обвинялся лишь Джулиус, однако своей вины он не признавал. Тогда, по личному приказу директора ФБР Эдгара Гувера, была арестована его жена. Гувер надеялся, что с помощью женщины ему удастся надавить на несговорчивого Розенберга. Однако супруги продолжали упорствовать. В 1951 году они были отданы под суд. ФБР утверждало, что во время второй мировой войны Розенберги передали СССР ядерные секреты США. Суд признал их виновными и приговорил к смертной казни. Зачитывая приговор, судья Ирвинг Кауфман заявил, что преступление Розенбергов «хуже убийства. Они участвовали в дьявольском заговоре с целью уничтожить нашу богобоязненную страну».

По мере роста антикоммунистических настроений становилось понятно, что американское общество психологически готово пожертвовать идеалами отцов-основателей США в пользу «безопасности». В 1955 году жертвой «красной угрозы» стала религиозная толерантность. К середине XX века в сознании рядового американца слова «коммунизм» и «атеизм» уже давно стали синонимами. Барометром, определяющим «народные чаяния», стал американский Конгресс. По инициативе нескольких видных конгрессменов Конгресс 84-го созыва принял резолюцию о замене на всей национальной валюте существующего девиза E Pluribus Unum на новый – «Мы верим в Бога».

«Я искренне надеюсь, что Сенат одобрит наше предложение. В эти дни, когда Америка противостоит империалистическому и материалистическому коммунизму, который хочет уничтожить нашу страну, мы должны искать новые пути к укреплению фундамента нашей свободы. Америка основана на свободе и вере в Бога, на желании американцев жить согласно Божьим заповедям. До тех пор, пока люди нашей страны верят в Бога, мы непобедимы. Чтобы постоянно напоминать об этом гражданам, мы считаем необходимым поместить на национальную валюту вдохновляющие слова: «Мы верим в Бога», – писал в обращении к Сенату один из инициаторов проекта конгрессмен Беннет.

Сенат утвердил предложение Конгресса, а 30 июля 1956 года президент Дуайт Эйзенхауэр подписал соответствующий закон. Правда, из-за бюрократизма госаппарата слово «Бог» появилось на долларах к тому времени, когда истерика по поводу «красной угрозы» стала постепенно проходить. В 1954-м закончилось страшное время маккартизма, и к началу 1960-х годов американцам уже не очень хотелось думать о Боге. В истории страны наступала новая эра.



Старый девиз борозды не испортит



Некоторые американцы до сих пор шутят, что фраза «Мы верим в Бога», хотя и не является лучшим в истории национальным девизом, определенно более благородна, чем другой лозунг, популярный в середине прошлого века: «Лучше быть мертвым, чем «красным».

«Параллель между действиями правительства в 1950-е годы и сегодня совершенно очевидна. И тогда и сейчас власти преувеличивали угрозу и слишком жестко и во многом неправильно реагировали на нее», – говорит бывший сотрудник ЦРУ доктор Марк Сейджман.

Нынешняя администрация Белого дома применяет для борьбы с угрозой исламского террора те же методы, которые 50 лет назад использовались для борьбы с коммунизмом. Ни одно «антитеррористическое» выступление президента Буша не обходится без упоминания о Боге, который «помогает американцам в борьбе».

Если Буш берет из 1950-х Бога, то другие члены его команды вспоминают сенатора Маккарти. Главный охотник за коммунистами придерживался мнения, что врагов народа нельзя судить по закону. На коммунистов не распространялась презумпция невиновности, их отказывались защищать адвокаты, и они просто не могли надеяться на объективное разбирательство и справедливый приговор. Сегодня подобную ситуацию можно увидеть как на базе в Гуантаномо и тюрьме «Абу-Грейб», так и в самой Америке. Новый министр внутренней безопасности США Майкл Чертофф, еще будучи замминистром юстиции, инициировал законы вполне в духе покойного сенатора Маккарти. Чертофф ограничил права подозреваемых в терроризме и их защитников и разрешил полиции и ФБР задерживать всех «подозрительных иностранцев» на неопределенный срок без предъявления обвинений.

Нынешние политики с легкостью повторяют старые ошибки. По мнению специалистов, подобные «антитеррористические» меры лишь усугубляют положение, а попытка ввязать в борьбу с «Аль-Каидой» Бога и вовсе похожа на тушение пожара керосином. В развале СССР и исчезновении «красной угрозы» доллары, разумеется, сыграли свою важную роль, однако можно с уверенностью сказать, что слова «Мы верим в Бога» к победе Запада в «холодной войне» отношения не имеют. Все дело в платежеспособности.

ага, всемирный заговор

Это какие?
ВБ за бабосы воевала Рейхом ну ну.


В чем выражалось вероломство?
Помнится 3 сентября после объвления войны никаках военных действи не было предпринято со стороны ВБ, а вот Немцы отличились уже через несколько часов пальбой по мирным гражданам ВБ и США.


Захват Польши поменял расстановку сил в Европе.
Прсто военные дествия в европе бьют по безопасности всех европейских стран, для того союзные ипр договоры и заключают, чтоб обозначить связь.
Если это не имеет значения, то следуя этой логике военные вторжение США на ближнем востоке не должны никого беспокоить это "разборки двух стран", но это ведь не так.

[Сообщение изменено пользователем 20.01.2008 22:22]

Нет, принципы внешней политики, причем ОФИЦИАЛЬНО ОЗВУЧЕНЫЕ 100 с лишним лет назад.


Безопасности крупнейшего промышленного центра.


Ну так историю учи, ВБ прострала международную торговлю и технологическое превосходство вчистую. Началась война за мировые рынки. Или общечеловеки все еще верят, что за "демократизацию Рейха"? Он был в разы демократичней англо-саксов.


В объявлении войны и отказе ее прекращать.



:lol: Сказочник? Не хотелось бы ликбез тут устраивать по ВМВ, это тема о другом.(Если надо можно какую нибудь из архива поднять)


1. Как? Никакой расклад не сменился, Рейх был крупнейшей и самой современной экономикой, ну добавили восточные территории 5%-10%.
2. И что? Мало ли что и кто меняет, стоит из-за этого войну затевать? Что на Италию не нападали или крестьянский СССР? Зачем было жертвовать миллионами и рушить свои империи ради войнушки?
ЗЫ. Я так понимаю тебя устраивают объяснения, что все идиоты.

[Сообщение изменено пользователем 20.01.2008 23:07]

«Если вы тогда жили здесь, то никогда не забудете ту ночь. 13 июля 1977 года стало самой страшной ночью самого страшного лета в истории Нью-Йорка», – писал обозреватель газеты The Daily News Джим Дуайер.

Свет исчез во всем городе, в том числе в аэропортах. На весь Нью-Йорк осталось всего два горящих огня: сигнальные маяки на крышах Эмпайр-Стейт билдинг и Всемирного торгового центра. Журнал Newsweek в 1977 году опубликовал забавный диалог между пилотом, сажавшим самолет в аэропорту Кеннеди и авиадиспетчером. «Куда делся Нью-Йорк?» – спрашивал озадаченный пилот самолета, перевозившего клубнику. – «Лети в Филадельфию», – отвечал диспетчер. – «А что же мне делать с клубникой?» – «Можешь сам ее съесть».

Улицы Нью-Йорка стремительно заполняли люди и автомобили. Жители не знали, что делать и куда бежать. У городских властей ответов на этот вопрос тоже не было. Единственными, кто знал, что делать в темном городе, были мародеры. Грабежи начались в двух нью-йоркских гетто – Бронксе и Гарлеме, а затем перекинулись на Бруклин и Куинс. Через час после отключения света улицы города полностью находились во власти бесновавшейся толпы. Люди тащили все, что можно было унести. Первым делом разбивались витрины магазинов с бытовой техникой, затем – автосалонов, ювелирных лавок, аптек, супермаркетов и магазинов одежды. В грабежах принимали участие мужчины, женщины и даже дети. «В районе Бушвик я увидел ребенка, который с трудом тащил на себе новенький кондиционер. Он принес его домой, где гордая сыном мать поставила кондиционер на подоконник и включила его в розетку. Так как в городе не было электричества, разумеется, он не заработал. Тогда женщина в ярости выбросила кондиционер из окна и с криками выгнала сына из дома, приказав не возвращаться, пока он не найдет что-нибудь работающее», – рассказывает журналист газеты The Daily News Джим Дуайер.

Самыми активными участниками беспорядков были жители гетто: негры и латиносы. 1977 год был годом высокой безработицы и низких доходов, так что жители гетто восприняли возможность безнаказанно грабить как подарок Бога. «Сегодня Рождество, сегодня Рождество», – скандировали мародеры. Практически никто из них особенно не стеснялся того, что делал. «Нет света, а ниггерам хочется жрать. Мы возьмем все, что захотим, все, что мы хотим – мы все получим», – похвастался журналу Newsweek малолетний чернокожий грабитель. «За полчаса я добыл себе добра на три с половиной тысячи долларов. Я – безработный, и у меня трое детей. Мне представился шанс кого-то ограбить, и я им воспользовался. Если представится еще раз – ограблю еще раз, и совесть меня не замучит», – признался журналу Time молодой латинос с бутылкой виски в одной руке и телевизором в другой.

Мародеры не стеснялись и не боялись никого. К магазинам подъезжали легковые машины, фургоны и грузовики, которые забивались краденым товаром. Рядом с разграбленными магазинами стихийно возникали торговые точки, где за доллар можно было купить 25-долларовые кроссовки, а за 25 долларов – цветной телевизор. От воров владельцев магазинов не спасали даже тяжелые решетки, которыми были забраны некоторые витрины. Мародеры привязывали их тросами к грузовикам и вырывали из стен.

Хозяева магазинов быстро поняли, что ждать помощи от властей им не стоит. Те, у кого было оружие, встали на защиту своей собственности, безоружным оставалось только молча наблюдать за царящим на улицах хаосом. В «Маленькой Италии» магазины охраняли молодые итальянские иммигранты с бейсбольными битами и арматурой, в ямайском квартале Куинса на защиту магазинов вышли подростки с мачете. К полуночи больницы города были переполнены ранеными. Как ни странно, огнестрельных ранений оказалось крайне мало, зато приемные были забиты людьми с ножевыми ранениями и сильными порезами от стекла.



Гори, гори ясно



С каждой минутой обстановка в городе все накалялась. Мародеры начали поджигать уже разграбленные дома и магазины. В городе одновременно вспыхнуло несколько десятков пожаров. Горели целые кварталы. Из-за пробок пожарные просто физически не могли добраться до горящих зданий, и огонь стремительно распространялся. Самой желанной целью мародеров были роскошные магазины на Бродвее. В ночь 13 июля очень многие бизнесмены пожалели о том, что когда-то решили открыть на этой улице свои предприятия. Бродвей был разграблен подчистую, а затем подожжен сразу в нескольких местах. Пожар охватил более двух километров этой знаменитой улицы. В некоторых районах города тушить пожары не позволяли сами жители: мародеры поджигали здания, чтобы отвлечь полицейских от грабежей на соседних улицах. Если к охваченному огнем дому пытались приблизиться пожарные, в них летели камни и бутылки с зажигательной смесью. В ночь с 13 на 14 июля 1977 года в Нью-Йорке было совершено 1077 поджогов, на тушении которых пострадало более сотни пожарных.

Когда мэр города Абрахам Бим осознал всю трагичность происходящего, в городе было объявлено чрезвычайное положение. Из отпусков и увольнительных было велено вернуться всем полицейским, и уже через несколько часов в городе находилось больше 8000 офицеров (всего полиция Нью-Йорка насчитывает 26 000 сотрудников). Но полицейские в ту ночь оказались бессильны. В грабежах и беспорядках принимали участие больше 100 000 человек, и успокоить их можно было только с помощью насилия. Полицейским же категорически запретили применять оружие, в ту ночь это могло привести к настоящим уличным боям. Максимум, что могли сделать полицейские, это спугнуть мародеров. Арестовать такое количество правонарушителей было физически невозможно. В некоторых районах полиция просто боялась появляться. В Бронксе и Гарлеме и в светлое время суток стражи порядка часто становились жертвами жестоких избиений, а в ту душную ночь их просто порезали бы на кусочки. Жертвами ночных беспорядков стали 18 полицейских. «Это ночь зверья. Мы ловим пять-шесть мародеров, но на их место встает еще сотня. Мы бежим к магазину, который грабят, и люди вокруг предупреждают мародеров о нашем появлении. Все, что мы можем – это ненадолго отогнать бандитов. Но они тут же направляются на другую улицу и начинают грабить ее», – рассказывал журналистам сержант полиции Роберт Мерфи.

Через несколько дней после блэкаута газета The New York Times опубликовала отчет, в котором говорилось, что в ту страшную ночь полиция неоднократно стреляла по грабителям, но городские власти никогда не признают этого. Журналисты опросили нескольких полицейских, которые рассказали, что между офицерами и их начальством существовал негласный уговор: рядовые полицейские делают на улицах города все, что хотят, а начальство закрывает на это глаза. По данным The New York Times, в эту ночь каждый полицейский сделал как минимум по 130 выстрелов, причем не все офицеры стреляли в воздух.

Уличные беспорядки не были для жителей Нью-Йорка чем-то необычным. Городская беднота устраивала погромы в 1960, 1968 и 1970 годах, но никогда еще беспорядки не достигали таких масштабов. После убийства Мартина Лютера Кинга в 1968 году черные ньюйоркцы вышли из гетто и начали крушить белые кварталы. Тогда беспорядки носили расовый характер, и толпа не трогала магазинов, принадлежащих чернокожим. Во время тогдашних беспорядков владелец одного китайского ресторана даже выставил у себя в витрине плакат «Я тоже черный». Но в 1977 году раса уже не играла никакой роли. Погромщики не щадили ничего и грабили все, что встречали на пути. Полицейские рассказывали журналистам, что мародеры часто сами становились жертвой. Нагруженных чужим добром воров грабили их же соседи. Забавно, что обиженные ньюйоркцы после этого шли в полицию с требованием вернуть им законно экспроприированное. За ночь полицейские арестовали около 4000 человек, но утром большую их часть пришлось отпустить: суды не могли справиться с подобным объемом работы, а в тюрьмах не хватало места.



Божий промысел



Утром 14 июля власти Нью-Йорка начали подсчитывать убытки от страшной ночи. По самым скромным подсчетам, блэкаут принес ущерба более чем на миллиард долларов. Власти города потеряли 9 миллионов долларов: 5 миллионов в качестве налогов и еще 4 миллиона пришлось заплатить полиции и пожарным за сверхурочную работу. Нью-йоркские биржи потеряли от отключения электричества более 20 миллионов долларов. Однако самые страшные убытки понесли простые граждане. Было разграблено более 2000 магазинов. Власти объявили о том, что все жертвы ночных погромов имеют право на получение кредитов под сверхнизкие проценты. Городская администрация по делам мелкого и среднего бизнеса была готова выдавать пострадавшим кредиты до 500 000 долларов, но воспользовались щедрым предложением властей очень немногие. Бизнесмены не верили, что повторение страшной ночи невозможно, и большинство магазинов, располагавшихся вблизи гетто, так никогда и не были открыты.

Еще глубокой ночью мэр города Абрахам Бим, губернатор штата Нью-Йорк Хью Керри и президент США Джон Картер потребовали выяснить причины этой трагедии. Для мэра города вопрос поиска козла отпущения был вопросом выживания в конце концов. 71-летнему Биму совершенно не хотелось, чтобы накануне новых выборов его назначили виновником блэкаута. Еще до начала расследования Бим объявил, что за отключение электричества несет ответственность компания Consolidated Edison Co.

«Руководство компании Con Ed повело себя, в лучшем случае, крайне безответственно», – заявил он на экстренной пресс-конференции. По словам помощников мэра, это были самые мягкие слова из всех, сказанных их шефом за длинную ночь. Журналисты, видевшие Бима рано утром, говорили, что мэр Нью-Йорка больше походил на живой труп, чем на человека, а из произнесенных им в адрес электриков тирад пригодными для печати были только предлоги. В ответ глава Con Ed Чарльз Люс заявил, что мэр пытается повесить всех собак на его компанию только для того, чтобы снять ответственность с городских властей. «До окончания расследования власти не имеют права делать подобные заявления, – пожаловался журналистам Люс, – это примерно то же самое, что сказать: «Мы непременно повесим обвиняемого после справедливого суда».

В Con Ed катастрофу объясняли «промыслом Божьим». Действительно, расследование показало, что шансов предотвратить блэкаут у компании практически не было. Первый удар молнии вывел из строя две 345-киловольтные линии, ведущие от ядерной станции в Индиан Пойнт, которую тут же пришлось останавливать в аварийном порядке. Сразу же после этого в сети началось каскадное отключение. Операторы Con Ed пытались переподключить выбывшие линии к другим станциям, но это только усугубило проблему. Более того, как только обстановку в сети удавалось нормализовать, в работающие линии тут же били молнии. В результате через час после первой аварии электричество исчезло во всей сети целиком. На восстановление ее работоспособности специалисты Con Ed потратили более 25 часов.

Пока власти пытались понять, кто виноват в отключении электричества, американская общественность искала ответ на другой, куда более важный вопрос: почему жители Нью-Йорка повели себя таким варварским образом во время блэкаута? Ряд центральных газет города вышел в свет с одинаковыми заголовками: «Почему?» Однозначного ответа на этот вопрос дать не смог никто.

Главной причиной «озверения» ньюйоркцев специалисты называли тяжелейшее экономическое положение жителей гетто. В 1977 году безработица среди чернокожих увеличилась в два раза и составила 40%. Цены на продукты стремительно росли, а зарплаты не только не повышались, но и в нарушение законодательства даже урезались. «Мы довели чернокожих до такого состояния, что они воспринимают себя не как людей, а как хищных зверей», – сказал журналу Time учитель одной из нью-йоркских школ. Посол США в ООН Эндрю Янг добавляет: «Когда вы выключаете свет, люди начинают красть. Особенно, если им нечего есть». Но не только экономика была повинна в том, что в одночасье главный город Америки погрузился в хаос. Лето 1977-го было само по себе не лучшим временем для отключения электричества. И без блэкаута ньюйоркцы запомнили его как самое страшное лето в истории.

Продолжим тему о том, что все гадости придумали общечеловеки :-D

Реальные политические процессы для большей части населения непонятны и неинтересны. Избиратели предпочитают зрелищное шоу, которое для них устраивают мелкие партии радикально-популистского толка. В период выборов последние получают шанс продать свой бренд серьезным политическим игрокам.

Под лозунгами борьбы за права простого народа приходили к власти самые разные политические деятели. Спекулировать популистскими идеями не брезговали ни Махатма Ганди, ни Маргарет Тэтчер, ни Сильвио Берлускони. Но превращение маргинальных партий в группы влияния, как правило, происходит лишь в периоды кризисов и революций – в стабильных политических системах они выполняют функцию массовиков-затейников, которые зазывают избирателей к урнам для голосования.

Механизм торговли голосами возник почти одновременно с понятием «популизм» – в конце XIX века в Североамериканских Соединенных Штатах. Экономическая политика американских властей того времени серьезно ударила по интересам сельских хозяйств и спровоцировала в 1867 году повсеместные массовые выступления фермеров. В результате на свет появилась Лига грейнджеров (от англ. Grange – ферма) – первая организация, которая зарабатывала политический и финансовый капитал, торгуя популистской идеологией. Грейнджеры ставили перед собой цель «добиться справедливой доли доходов при реализации сельскохозяйственной продукции», а также использовали радикальные методы политической борьбы, которые нравились простым американским фермерам из глубинки. Очередной экономический кризис, разорив в 1873 году тысячи сельхозпроизводителей, пополнил ряды Лиги новыми активистами и превратил ее в массовое политическое движение с претензиями на власть.

Политический паноптикум

К 1874 году Лига грейнджеров насчитывала 1,5 млн человек и 21 967 местных ячеек, которые охватывали в основном западные и южные штаты. Их выступления вынудили власти Иллинойса, Висконсина, Миннесоты, Вирджинии и Калифорнии принять так называемые грейнджерские законы. Они серьезно ограничили свободу деятельности железнодорожных компаний, которая противоречила интересам фермеров. В частности, транспортникам было запрещено устанавливать сезонные наценки к тарифам на перевозку сельхозпродукции.

Впрочем, эти ограничения не дали того эффекта, на который рассчитывали американские фермеры. Они не стали жить намного богаче и не получили в руки реальных рычагов власти. Поэтому уже в 1875 году начался массовый исход разочарованных фермеров из Лиги грейнджеров. Они уходили в новое популистское движение – гринбекеров, которое, используя недовольство населения валютной политикой Вашингтона, приобретало все большее влияние.

В период гражданской войны американское правительство выпустило в оборот новые бумажные деньги – «гринбеки» – на сумму $450 млн. Эти бумаги были обеспечены лишь обещанием лидеров Севера оплатить казначейству их стоимость после победы. «Гринбеки» ходили наравне с другими деньгами, но сразу по окончанию войны обесценились. Банкиры и промышленники потребовали изъятия «гринбеков» из обращения и возобновления платежей в звонкой монете. Власти в рамках поддержки индустриального развития Соединенных Штатов пошли им навстречу и начали отзывать бумажные деньги из оборота.

В провинции это привело к кризису неплатежей, многие фермеры-должники разорились. В ноябре 1872 года в Индианаполисе была созвана первая конференция партии гринбекеров, участники которой потребовали от правительства признания бумажных денег единственным платежным средством. Следующий съезд, который был приурочен к президентской кампании 1876 года, выдвинул требование к правительству отказаться также от продажи золота на иностранных рынках.

Именно эти идеи и стали фундаментом для строительства новой политической партии. Настроения разорившихся фермеров и рабочих уловили общественные деятели, которые учредили 19 мая 1891 года Народную (Популистскую) партию. Она объединила недовольных фермеров и рабочих в их борьбе против господства монополистического капитала, а затем реализовала их голоса большому политическому игроку – Демократической партии США.

Фермеру – фермерово

Первым человеком, сумевшим сделать блестящую карьеру за счет поддержки грейнджеров и гринбекеров стал Джеймс Бэрд Уивер. Фермер из Айовы, один из лидеров гринбекерского движения, он был избран в сорок шестой состав конгресса США. В 1880 году Национальная гринбекерская партия выдвинула кандидатуру Уивера на пост президента Соединенных Штатов, однако он проиграл, набрав лишь 308 578 голосов. Для сравнения: кандидат от республиканцев Джеймс Гарфилд получил 4 454 416, а кандидат демократов Винфилд Ханкок – 4 444 952 голоса.

Основным электоратом Уивера были жители штатов, в которых сильным влиянием пользовался Фермерский союз, созданный при его непосредственном участии. После того как бывшие грейнджеры влились в ряды Популистской партии, Уивер попытался взять реванш, вновь выставив свою кандидатуру на президентских выборах 1892 года. Вторая попытка тоже не закончилась успехом, но оказалась все же более результативной – более миллиона голосов и безоговорочная победа в четырех штатах – Колорадо, Канзасе, Айове и Неваде.

Через четыре года Уивер провел встречу с влиятельным финансистом и боссом Демократической партии Уильямом Дженнингсом Брайаном, который выдвигался кандидатом на очередных президентских выборах. Их разговор, хотя и носил конфиденциальный характер, тайной ни для кого не остался. Брайан пообещал Уиверу, которому давно надоел статус политического маргинала, пост госсекретаря. Взамен он попросил обеспечить поддержку его кандидатуры в южных районах страны. Для этого Уиверу достаточно было сделать следующее заявление: «Как представитель Фермерского союза, заботящийся о счастье простых людей, я надеюсь на победу кандидата от объединившихся демократов и популистов».

Несмотря на высокий авторитет Уивера в фермерской среде, сельские избиратели не захотели голосовать за дельца, рвущегося в Белый дом. Провал Брайана поставил крест и на политической карьере фермера из Айовы. Тот после выборов на некоторое время лег на дно, и вновь объявился лишь в 1901 году. Он был единодушно избран жителями небольшого городка Колфакс на пост мэра.

Герои своего времени

Сам Уильям Дженнингс Брайан был довольно одиозной личностью. Именно он «купил» демократам победу на выборах в конгресс, обеспечив их объединение с партией популистов. Несмотря на это, свой первый значительный государственный пост Брайан занял лишь в 1912 году. Тогда он поддержал на президентских выборах кандидатуру Вудро Вильсона, и, обеспечив ему поддержку фермеров Юга, заслужил пост госсекретаря США.

Однако самым известным популистским лидером того времени был Томас Эдвард Уотсон – юрист, конгрессмен от штата Джорджия. Выросший в семье фермера Уотсон сразу завоевал симпатии обездоленных американских крестьян. Его ораторский талант позволил ему занять позицию лидера Фермерского союза, а затем и Народной (Популистской) партии. Он был голосом «старого Юга» и выразителем настроений беднейших слоев фермеров. Не любили Уотсона, пожалуй, только газетчики. Например, газета New York Times в июле 1896 года описывала его как «изворотливого, ворчливого, не брезгующего крепкими словечками и равнодушного к чужим любезностям человека».

В ранние годы своей общественно-политической жизни Уотсон считался либералом. Выдвинутый Популистской партией в качестве кандидата на пост вице-президента, он достиг национального признания как сторонник социального равноправия. Но попытка пробраться в Белый дом закончилась провалом. Ему пришлось удовлетвориться местом в конгрессе.

Несмотря на многообещающее начало политической карьеры, Уотсон так и не добился значительных успехов. Его влияние было ограничено лишь южными штатами. Губернаторы в его родной Джорджии назначались с его личного одобрения. Без поддержки Тома Уотсона ни один из кандидатов в органы власти южных штатов не мог претендовать на победу.

Старые сказки на новый лад

К новому всплеску популизма привел мировой экономический кризис 1929 – 1933 годов. Социальные реформы «нового курса» президента Рузвельта строились на основе старого популистского принципа «отнять и поделить». Популистское движение США дало основной толчок для формирования схожих идей в странах Латинской Америки, а агрессивная экспансия США на юг стала главным толчком для развития национально-освободительного популизма. Первой партией такого рода стала Перуанская апристская партия, основанная в 1924 году. Ее первая официальная программа была принята лишь в 1931 году и требовала установления демократии, а также предоставления полного равноправия женщинам, развития коопераций и создания государственной финансовой корпорации

Школьный учитель из Техаса Линдон Бейнс Джонсон своей победой на выборах президента США в 1964 году обязан блестящей работе политтехнологов из компании Doyle Dane Bernbach. За него проголосовали 43 миллиона американцев только потому, что считали его конкурента Барри Голдуотера параноиком и кровожадным чудовищем. Их в этом убедил минутный телевизионный ролик "Ромашка", который был показан в эфире лишь один раз.

Джонсон начал политическую карьеру вскоре после окончания Педагогического колледжа Техаса. В 1931 году он стал преподавателем и одновременно занялся организацией избирательных кампаний техасских политиков. Один из его клиентов, Ричард Клеберг, заняв кресло в конгрессе США, предложил Джонсону должность своего секретаря. В Вашингтоне молодому учителю удалось сблизиться с вице-президентом Джоном Гарнером - одним из самых влиятельных игроков команды Рузвельта - и вскоре он возглавил Национальную молодежную администрацию штата Техас. А пару лет спустя 29-летний Джонсон уже сам стал конгрессменом. Благодаря поддержке рузвельтской команды он стал членом Комитета по делам морского флота - ключевой структуры американского сената 1930-х годов.

Накануне второй мировой войны Джонсон проиграл выборы в сенат - он допустил ошибку, пообещав избирателям, что непременно отправится на фронт защищать свободу и демократию. Американцы не захотели голосовать за политика, который все равно не собирается работать в законодательном органе. Джонсон ушел на войну в качестве наблюдателя от конгресса и даже заслужил Серебряную звезду. В его биографии утверждается, что награду он получил в 1942 году "за участие в военно-воздушной операции над вражеской территорией в Новой Гвинее". Забавно, что больше ни в каких исторических источниках не упоминаются операции американских ВВС в этом регионе. Политические противники Джонсона открыто заявляли, что Звезду он просто купил.

После войны ему все же удалось пробиться в сенат, но даже соратники по демократической партии считали, что результаты голосования он сфальсифицировал. Партийное руководство никак не могло определиться, кто будет выдвинут в сенат от техасских демократов: Линдон Джонсон или Кок Стевенсон. Будущий президент тогда вызвал своего помощника и приказал ему распространять в партии слухи о том, что у Кока был секс с крупным рогатым скотом. Тот запротестовал: "Но вы же знаете, что это неправда!" "Конечно, неправда, - ответил Джонсон. - Но это не суть. Иди, объяви это всем и заставь его отрицать эту неправду!"

Едва успев занять кресло в сенате, он уже строил планы по завоеванию Белого дома. В 1954 году, когда Джонсон стал лидером сенатского большинства, он заключил политический союз с Джоном Кеннеди. В президентских выборах 1960 года они участвовали в тандеме, и после победы Джонсон занял пост вице-президента. А в 1963 году, после того как Кеннеди был застрелен в Далласе, федеральный судья Сара Хьюджес привела Джонсона к присяге на борту военного самолета.

Ему еще предстояла главная схватка - за год, проведенный в президентском кресле, Джонсон не успел завоевать симпатии избирателей, зато дал своему главному оппоненту - кандидату в президенты от республиканцев Барри Голдуотеру - массу поводов для критики. Единственным решением могла стать виртуозная избирательная кампания, к которой Джонсон привлек лучших профессионалов. Он нанял самых дорогих специалистов рекламного агентства Doyle Dane Bernbach, и они справились с заказом от кандидата в президенты ничуть не хуже, чем с задачей продвижения Volkswagen Beetle.



Ядерные ромашки

Созданный ими ролик до сих пор считается эталоном "черного PR". Он появился в эфире в качестве оплаченной рекламы лишь однажды: 7 сентября 1964 года во время традиционного "Вечернего киносеанса по понедельникам" на NBC. Клип ясно давал зрителю понять, что претендующий на пост президента республиканец Барри Голдуотер в случае победы может развязать ядерную войну, тогда как демократ Джонсон - самый что ни на есть пацифист. Рекламщики создали яркий визуальный образ угрозы, который повергал избирателя в психологический шок.

Драматический свет, черно-белая пленка. Маленькая девочка ангельского вида отрывает лепестки от цветка ромашки: "Один, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь, девять", - считает она. Затем, испугавшись чего-то, поднимает взгляд. В следующей сцене взрывается ядерная бомба, и раздается голос Джонсона: "Таковы ставки - или мы сохраним мир, где все божьи создания смогут жить, или все погрузится в темноту..." Его прерывает диктор: "Голосуйте за президента Джонсона 3 ноября. Ставки слишком высоки, чтобы оставаться дома".

Республиканцы, конечно же, заявили протест, и девочку с цветком сразу сняли с эфира, но она появилась на экране еще несколько раз - уже бесплатно - в выпусках новостей и ток-шоу. Журналисты Time тоже не обошли ее вниманием, опубликовав такой пассаж: "Первое президентское обращение Голдуотера: "Десять...девять...восемь...семь..." Каким будет президентский срок Голдуотера? Недолгим".

В итоге Линдон Джонсон одержал оглушительную победу на выборах, получив преимущество в 15 млн голосов. Как показали опросы общественного мнения, проведенные после голосования, большинство американцев проголосовали за него именно из страха перед ядерными амбициями Голдуотера.

В эпоху президентства Джонсона был принят Акт о гражданских свободах, американские космонавты облетели Луну, но запомнился срок его правления погромами "лета свободы", убийством Мартина Лютера Кинга и войной во Вьетнаме. Выставлять свою кандидатуру на второй срок он не стал сам, решив хотя бы уйти достойно. Но и сегодня в опросах общественного мнения о деятельности и личностях президентов Линдон Бейнс Джонсон постоянно занимает одно из последних мест.

Мультикультурная молодежь, громившая в конце октября парижские кварталы, начала расходиться по домам после того, как президент Жак Ширак обещал поддержать санкции США в отношении Сирии. Народные бунты в очередной раз доказали свою эффективность в качестве инструмента политической манипуляции.



Сожженные машины и разбитые витрины оказались куда более весомым аргументом для французского руководства, упорствующего в своем видении ближневосточных проблем, чем доклады американских экспертов и тезисы Совета Безопасности ООН. Арабские погромщики помогли Вашингтону получить надежного союзника в решении сирийского вопроса. Парижские обыватели побаиваются выходить на улицы, биржевые спекулянты сбрасывают евро и акции французских компаний. На этой волне Соединенные Штаты могут рассчитывать даже на поддержку Шираком военной операции против Ирана. Многих экспертов настораживает тот факт, что парижские бесчинства напрямую послужили решению задач американской внешней политики. Конспирологическая версия о причастности госдепартамента США к недавним событиям во Франции становится все более популярна.

Погромы в арабских гетто в конце 1970-х годов вынудили французское руководство развернуть ряд социальных программ поддержки мигрантов с Ближнего Востока и из бывших африканских колоний. Миллиарды франков, потраченные в последующие 30 лет на ассимиляцию и социализацию мигрантов, должны были бы окончательно решить «арабский вопрос». Переселенцы легко получали гражданство, муниципальное жилье, работу и страховку, но культурная нетерпимость между «старыми» и «новыми» французами только нарастала. Недовольство последних проявляется едва ли не каждый год в форме уличных беспорядков.

На этот раз поводом к социальному взрыву послужила гибель двух трудных подростков-арабов, которые спрятались от преследующих их полицейских на электроподстанции и получили разряд тока. «ЧП районного масштаба» через несколько недель отозвалось даже в инертной Греции. Система социальных гарантий, на которой держалось более или менее мирное сосуществование народов, населявших европейские страны, дала трещину, и местные политики с надеждой прислушиваются к заокеанскому «большому брату», взгляды которого на этнические проблемы еще недавно казались им грубыми и недальновидными.



Автобусные споры



Немало масштабных исторических процессов начиналось с нелепых случайностей и локальных конфликтов вроде гибели двух арабских хулиганов. Позднее за ними вырисовывались заказчики, которые либо сами «бросали первый камешек», либо вовремя успевали «оседлать» вызванную им лавину. Так, кампания за отмену расовой сегрегации в США началась со спора за место в автобусе, в который со временем вступили федеральные чиновники во главе с президентом, ФБР, правозащитники, Ку-Клукс-Клан и еврейское лобби.

Весной 1963 года в городишке Монтгомери, штат Алабама, пожилая негритянка Роза Паркс отказалась уступить место в автобусе белому мужчине. Местный суд, основываясь на сегрегационных законах штата, приговорил ее к штрафу в $14 000. За год с лишним апелляция Паркс прошла все судебные инстанции США и оказалась в верховном суде. Большому жюри пришлось признать, что закон о сегрегации штата Алабама не соответствует конституции страны. Негритянский юрист и проповедник Мартин Лютер Кинг, консультировавший сторонников Паркс, воспользовался этим решением, чтобы развернуть борьбу против расовой дискриминации в Южных штатах. Она вылилась в народное восстание, получившее название «Лето свободы».

Летом 1964 года, когда Белый дом и Капитолий вовсю готовились к новой избирательной кампании, в Миссисипи вспыхнул новый расовый скандал. Власти штата самовольно установили имущественный порог и ценз грамотности при регистрации избирателей, которые смогли пройти лишь 6,7% темнокожего населения штата.

После того как в СМИ была опубликована эта цифра, в штат Миссисипи начали съезжаться тысячи черных активистов, представителей правозащитных организаций, хиппи, студентов и просто скучающих молодых людей, предчувствовавших возможность поучаствовать в «большой антиправительственной буче». Целью акции, по заявлению организаторов, стало «обеспечение реализации 15-й поправки к конституции», которая устанавливала равные избирательные права гражданам США.

Методы поначалу использовались вполне мирные. Правозащитники, например, открыли в Миссисипи 30 «школ свободы», где темнокожие, которые не прошли проверку грамотности, могли до окончания регистрации избирателей научиться читать и писать, а также прослушать лекции по истории Черной Америки и философии Движения за гражданские права. Классы были переполнены: занятия посещали более 3000 человек.

Организатор кампании – Совет федеративных организаций Миссисипи – также применял в борьбе за права афроамериканцев классические политтехнологии – например «размывание электората». Кандидаты от демократической партии, которая традиционно позиционировала себя защитницей этнических меньшинств и опиралась на их поддержку, получили серьезного конкурента. Новая Партия Свободы Миссисипи, в списки которой вошли популярные черные активисты, на выборах победить конечно же не могла, но рост ее рейтингов вынудил местных демократов искать сотрудничества с организаторами акции.



Проповедник и агнцы



Превращение безобидного правозащитного мероприятия в акцию неповиновения, а затем и в массовые народные волнения произошло по вине местного Ку-Клукс-Клана, который почему-то первым открыл огонь. Негритянские активисты Джеймс Эрл Чейни, Эндрю Гудман и Майкл Швермер в рамках кампании начали расследование недавнего поджога негритянской церкви в Филадельфии. Поскольку опыта подобной работы правозащитники не имели, их расследование сводилось в основном к тому, чтобы бомбардировать информационными запросами местное отделение полиции.

Полицейских, многие из которых по ночам надевали белые колпаки, это заставляло нервничать. Один из них – помощник шерифа Сесил Прайс однажды остановил за превышение скорости машину, в которой ехали правозащитники. Прайс выписал им штраф и отпустил, после чего связался со своим другом – проповедником Эдгаром Рэем Килленом, находящемся на более высокой ступени посвящения в ККК. Тот сообщил Прайсу, что еще в апреле 1964 года «великий дракон» Миссисипи Сэм Боуэрс издал «директиву №4», смысл которой сводился к необходимости истребления правозащитников и негритянских активистов. Прайс, Киллен и несколько вызванных на подмогу членов ККК догнали машину с Гудманом, Швермером и Чейни, столкнули ее с шоссе, а затем расстреляли правозащитников из полицейских дробовиков.

Эта история всколыхнула всю страну. Погромы, впрочем, начали сами белые южане. Они отстреливали на улицах «распоясавшихся» темнокожих, нападали на «школы свободы». За лето были сожжены или закиданы самодельными бомбами 37 церквей, прихожанами которых являлись афроамериканцы, а более 1000 черных активистов арестованы и жестоко избиты офицерами полиции. В ответ начались марши протеста, студенческие демонстрации и на этот раз уже черные погромы.

Если местные власти сквозь пальцы смотрели на «белый реванш Юга», и даже содействовали ему, то Вашингтон видел в борьбе с расовой дискриминацией возможность положить конец «самостийности» Южных штатов и всячески поддерживал черное движение.

Расследование дела об убийстве Гудмана, Швермера и Чейни было поручено ФБР, и, хотя его директор Эдгар Гувер сам не жаловал радикалов, саботировать приказ президента Линдона Джонсона он не решился. К началу зимы по подозрению в причастности к убийству были арестованы 19 человек, семь из которых жюри присяжных верховного суда США признало виновными. Глава ККК в Миссисипи Сэм Боуэрс получил семь лет тюрьмы. Проповедник Киллен тогда избежал возмездия – одна из присяжных отказалась судить святого отца. Уже в наше время общественные организации Миссисипи возобновили процесс, и он получил 60 лет тюрьмы за тройное убийство.



Зачистка на Юге



Победа борцов за десегрегацию Юга во многом была предопределена благодаря союзничеству черных активистов с еврейскими религиозными и общественными объединениями, которые концентрировали мощные финансовые ресурсы и обеспечивали лоббистскую поддержку «Лета свободы» на высшем властном уровне. Эндрю Гудман и Майкл Швермер, павшие в борьбе за десегрегацию Юга, оказались членами еврейской общины Нью-Йорка, и вскоре на одном из маршей протеста Мартин Лютер Кинг был замечен рука об руку с раввином Авраамом Джошуа Хешелем. Акт о гражданских правах 1964 года и Акт об избирательных правах 1965 года, уравнявшие чернокожих в правах с этническим большинством, были написаны в конференц-зале Религиозного центра реформистского иудаизма.

Финансово поддерживать движение за равные гражданские права черного меньшинства еще в 1920 – 1930-х годах начал Юлиус Росенвальд, глава торговой компании Sears Holdings Corporation. Во многом благодаря его «правильной» политической позиции сегодня эта фирма контролирует третью в мире по величине после Wal-Mart и The Home Depot ритейлерскую сеть. На деньги Росенвальда и его единомышленников было создано более 2000 школ для чернокожих, а также три университета: Howard, Dillard и Fisk. В этих учебных заведениях в разное время проходили обучение до 40% чернокожих Юга. Sears также являлась финансовым донором ключевых организаций американских евреев – американского еврейского комитета, еврейского конгресса США и антидиффамационной лиги и, по сути, – генеральным спонсором «Лета свободы».

Благодаря Росенвальду Ку-Клукс-Клан стали воспринимать в Вашингтоне как оплот политического сепаратизма Южных штатов, угрожавшего целостности страны. При таком раскладе «омерзительные пережитки рабовладельческой эпохи» были обречены на поражение. В прогрессе цветного населения госдепартамент видел процесс, способствующий развитию федерализма, а глава Sears – отличный способ повысить свои политические ставки и заодно подмять под себя рынки на Юге. Символично, что в 1964 – 1965 годах обанкротилось множество компаний, которые считались спонсорами Ку-Клукс-Клана, в том числе и монополист в игорном бизнесе штата Миссисипи фирма Sambo, принадлежащая «великому дракону» Боуэрсу.



Мальчики кровавые в глазах



Восстания, которые вспыхивают стихийно, начинаются по инициативе снизу и не находят поддержки в группах бюрократической и деловой элиты, быстро подавляются и не влияют на мировые политические процессы. Ярким примером такого бунта могут служить события, начавшиеся в Великобритании 10 апреля 1981 года.

В этот день полицейский патруль обнаружил в южном лондонском районе Брикстоне – прибежище темнокожих и белых маргиналов – подростка, истекающего кровью от ножевого ранения. «Бобби» попытались доставить его в больницу, но пострадавший решил, что его хотят арестовать, и сбежал от них. Не прошло и суток, как полицейские вновь грубо вторглись в специфический уклад жизни жителей Брикстона: они остановили и обыскали подозрительного типа, который что-то поспешно прятал в свой носок. Оказалось, что это были его собственные скудные сбережения.

Чаша терпения местных жителей была переполнена. Брикстон взорвался: там начались погромы, нападения на полицейских и пожарные расчеты, которые пытались тушить подожженные дома и машины. В беспорядках принимали участие порядка 5000 человек: они спалили около 120 автомобилей и почти 150 зданий, в ходе уличных боев пострадали 229 полицейских и 65 местных жителей.

К началу следующего дня район был полностью блокирован силами полиции: из окон трущоб в «бобби» летели кирпичи и бутылки с «коктейлем Молотова». Еще несколько часов в Брикстоне грабили лавки и пабы, но к вечеру 12 апреля восставшие выдохлись, и силы полиции восстановили власть британской короны над южным Лондоном. В течение дня были выявлены и арестованы 82 зачинщика беспорядков – в основном мелкие уголовники и анархисты. Один из священников методистской церкви в Брикстоне поэтично назвал этот бунт «шаровой молнией зла»: она появилась из ниоткуда и исчезла бесследно, оставив после себя развалины и дымящиеся пепелища.

Несколько месяцев спустя такая же «шаровая молния» залетела в Токстет – иммигрантское гетто Ливерпуля. Здесь, как и в Брикстоне, погромы начались со стычки полицейских и юного хулигана, однако быстро нейтрализовать их властям не удалось. За несколько дней беспорядки переросли в восстание: жители гетто выступали за отмену печально известного закона SUS (Stop upon suspicion), который позволял полиции останавливать и обыскивать любого подозрительного прохожего. По мнению жителей Токстета, полицейские злоупотребляли этим правом в отношении темнокожих эмигрантов.

По уже обкатанной в Брикстоне схеме бунтовщики атаковали магазины, закидывали офисные здания самодельными бомбами. Еще в первые дни погромов полиция впервые в истории Англии применила слезоточивый газ CS. За это ее жестко критиковали в течение долгих лет: очевидцы утверждали, будто газ был распылен непосредственно в толпу.

Через девять дней мятеж все-таки был подавлен, и власти подсчитали потери. Один человек погиб – его сбил полицейский автомобиль. Пострадало более тысячи полицейских, были разрушены 100 с лишним зданий, арестованы около 500 зачинщиков беспорядков, общее число участников которых подсчету не поддавалось.

Полиция отчаянно защищала свою репутацию, но мало кто в Британии сомневался, что именно отношение «бобби» к обитателям гетто вынудило последних выйти на улицы. В итоге даже шеф полиции Ливерпуля Маргарет Смайли признала, что «в подобных условиях токстетцы были бы безразличными идиотами, если бы не начали мятеж».

Правительственное расследование позднее сделало вывод, что полиция и жители взбунтовавшихся районов в равной степени несут ответственность за погромы.



Программа разбития городов



О беспорядках в Брикстоне и Токстете уже хотели забыть, когда «уличные бои» были перенесены в стены Вестминстера. Партия лейбористов обвинила в провоцировании расовых волнений премьера Маргарет Тэтчер и ее консервативный кабинет. «Железная леди» среагировала моментально: на волне критики она потребовала от парламента утвердить новую расходную строку бюджета на так называемую программу обновления городов и улучшение жилищных условий мигрантов.

Лейбористы заработали на бунтах дополнительные голоса избирателей, кабинет консерваторов – новые полномочия и финансовые ресурсы. Один только британский политик – министр без портфеля сэр Иэн Глимур продолжал атаковать своих коллег по кабинету, сравнивая социальные программы премьера с политикой сталинизма. От сэра-вольнодумца Тэтчер вскоре избавилась, но о проблемах с мигрантами ей пришлось вспомнить еще не раз.

Кость, брошенную жителям гетто в форме дотационной «программы развития городов», те восприняли как проявление слабости правительства. Переселенцы из бывших британских колоний начали выходить из-под контроля, антирасистские марши и погромы, учиняемые недовольными «этническими меньшинствами», повторялись в Британии в течение последующих 20 с лишним лет с завидным постоянством. И каждый раз правительство решало проблему с помощью новых затратных социальных программ.

Любопытно, что нынешней осенью, когда в Париже бушевала мультикультурная молодежь, поддержать французских арабов на улицы вышли бунтовщики сразу в нескольких странах континентальной Европы – Италии, Голландии, Бельгии и Греции, но в британских гетто при этом царили тишина и спокойствие. Причиной тому может служить недавняя чистка, проведенная в среде иммигрантских активистов Скотланд-Ярдом после терактов в лондонском метро. А может быть, все дело в том, что представители Великобритании в отличие от французов не противоречат американцам в Совете Безопасности ООН?

Поток нелегальных иммигрантов из Мексики в Соединенные Штаты становится все более интенсивным и уже создает угрозу национальной безопасности. Нынешний президент нашел оригинальное решение проблемы, которое не приходило в голову ни одному из его предшественников: он предлагает построить вдоль южной границы США многокилометровую каменную стену.



С момента возникновения государственности Соединенных Штатов авантюристы всех мастей стремились сюда в поисках лучшей доли, да и сами отцы-основатели не были коренными жителями континента. Эту страну создали пассионарные иммигранты: благодаря им были освоены бескрайние территории континента, они же запустили бурный процесс индустриального развития, без которого не было бы современной корпоративной Америки. Однако уже во второй половине XIX века приезжающих в страну стали делить по сортам. Гражданами «второй свежести» сначала оказались китайцы.



Yo, nigga



24 октября 1871 года пятьсот вооруженных американцев европейского происхождения устроили резню в китайском квартале Лос-Анджелеса. Под покровом ночи они ворвались в чайна-таун на Кале де лос Негрос (Негритянская улица). Большинство зданий в квартале были разгромлены и разграблены, почти каждый житель избит. Не менее 20 китайских иммигрантов погибли – наутро их обезображенные трупы были вывешены на площадях в респектабельных районах города. Всего в Лос-Анджелесе, в то время еще тихой американской глубинке, проживало около 200 этнических китайцев.

Поводом для погрома послужила смерть некоего Роберта Томпсона, застреленного на дуэли из-за женщины. Убийца скрылся, и возмущенные местные жители решили выместить свое негодование на китайцах. После этой акции Западное побережье стало пользоваться заслуженной славой цитадели американского расизма, нью-йоркские газеты называли его «погрязшим в крови Эдемом».

Азиатов в Америке не любили в основном из-за того, что они начали процесс ассимиляции в США последними. Расизм очень похож на армейскую дедовщину – тому, кто не успел освоить правила поведения в группе, приходится отвечать за все. Двадцати китайцам пришлось нести ответственность и за гражданскую войну, и за экономический спад, и за тотальную безработицу на Западном побережье.

Хотя за резню на Негритянской улице повесили только троих зачинщиков, к разжиганию расовой нетерпимости были причастны практически все партии, представленные в Конгрессе. На сложные вопросы избирателей политики предпочитали давать простые ответы: все беды Америки происходят из-за того, что новые мигранты дестабилизируют рынки рабочей силы. Из-за них-де разоряются фермеры, рабочих массово увольняют с фабрик.

В 1882 году эти простые ответы привели САСШ к принятию законов о выдворении китайцев из страны и жесткой фильтрации новых переселенцев из Восточной Азии.



На лицо ужасные



В середине XIX века китайские мигранты искали в США спасения от голода и беспорядков, вызванных Тайпинским восстанием 1850 – 1864 годов. В первое время правительство и деловые круги САСШ охотно привлекали их в страну: предполагалось, что дешевые рабочие руки из Китая помогут построить в стране железные дороги и поднять калифорнийскую целину. Американские моряки рассказывали китайцам завораживающие истории о далекой стране, в которой за пару лет можно сделать внушительное состояние.

Большая часть иммигрантов прибывала в Соединенные Штаты из разоренных южных районов Китая: там иногда до 90% мужского населения деревень отправлялись на заработки за океан. Неприхотливые, трудолюбивые, готовые за мизерное по местным меркам вознаграждение переносить любые тяготы и лишения, китайские гастарбайтеры казались американским промышленникам и золотодобытчикам идеальными работниками.

В конце 1840-х годов в Калифорнии разразилась «золотая лихорадка», которая создала условия для массового переселения китайцев в САСШ. Первая организованная группа, состоявшая из 300 китайцев, отправилась на калифорнийские шахты и прииски в 1849 году. С 1851-го по 1860 год в страну официально въехали 41 400 китайцев, к 1867 году в Калифорнии их проживало около 50 000 – две трети от общего количества китайцев в США. Большая их часть прибывала в Новый Свет по пятилетним трудовым контрактам. Иммиграции также способствовало заключение между двумя державами в 1868 году Берлингемского договора, который предоставлял жителям Поднебесной право мигрировать в Америку, но не предусматривал их натурализации.

Белые калифорнийцы поначалу встречали покорных и трудолюбивых азиатов дружелюбно. Общаясь с ними, они чувствовали себя миссионерами, приобщающими дикарей к ценностям христианской цивилизации. «Скоро китайцы начнут голосовать на выборах, посещать те же школы, что и американцы, и молиться на том же алтаре, что и наши соотечественники», – с восторгом предрекала одна из калифорнийских газет того времени.

Вскоре, однако, запасы золота в верхних пластах калифорнийской земли стали иссякать, а рабочие в широкополых соломенных шляпах и с традиционными косичками все прибывали и прибывали. Отношение к ним уже было не столь дружелюбным, они отнимали хлеб у американских рабочих или пополняли армию безработных, живущих воровством и попрошайничеством. Американские шахтеры объединились в профессиональный союз и потребовали принять закон, который позволит добывать калифорнийское золото только американским гражданам. Профсоюз также пригрозил физической расправой китайцам, работающим в калифорнийских рудниках.

Под давлением союза золотодобывающие компании в массовом порядке разрывали пятилетние контракты и выгоняли китайцев с насиженных мест в шахтерских городках. Те смогли пристроиться на строительстве Трансконтинентальной железной дороги, которое вела «Центрально-тихоокеанская железнодорожная компания» в 1860-х годах. В 1869 году строительство магистрали было завершено, и китайцы, которые составляли до 90% штата компании, остались без работы.



Чужаки



Хотя потребность американской экономики в рабочей силе значительно снизилась, число эмигрантов из Азии в САСШ с каждым годом увеличивалось. С 1861-го по 1870 год, согласно официальным регистрационным документам, в США из Поднебесной иммигрировали 64 301 человек, с 1871-го по 1880 год – уже 123 201 человек. Они не могли получить статуса граждан и в большинстве своем не владели английским языком. Поэтому после изгнания с калифорнийских рудников и завершения строительства Трансконтинентальной железной дороги они стали оседать в этнических гетто городов Западного побережья. Самые бедные китайцы нанимались чернорабочими, те, у кого были небольшие сбережения, открывали в чайна-таунах дешевые ресторанчики и прачечные. Несколько сотен тысяч человек оказались совершенно лишними в социально-экономической системе Соединенных Штатов. Вернуться назад они тоже не могли – сюда их привезли за счет работодателя, а на обратный билет денег не было. Впрочем, «китайский вопрос», по расчетам правительства, должен был со временем разрешиться сам собой. В китайских гетто практически не было женщин, за редкими исключениями власти не разрешали китаянкам въезд в страну, а без них китайская диаспора не могла воспроизводиться. Чайна-тауны представляли собой холостяцкие общины, обреченные на вымирание.

Но профсоюзы не собирались ждать так долго, активисты рабочего движения отлавливали азиатов на улицах, избивали, грабили или заталкивали в поезда, идущие в другие штаты. Стены домов пестрели листовками примерно следующего содержания: «Объявляется всеобщий бойкот всем китайским и японским ресторанам, швейным мастерским и прачечным, а также всем, кто наймет азиата. Все, кто является другом или сочувствует трудовому союзу, поможет нашему движению в борьбе против этих мрачных азиатских стандартов жизни и морали. Америка – против Азии, прогресс – против упадка».

Ухудшение экономической ситуации в стране и рост антикитайских настроений в обществе помогли сделать не одну блестящую политическую карьеру. Так, например, Деннис Кирней, лидер одного из рабочих союзов США и основатель Рабочей партии приобрел славу и популярность благодаря своим откровенно расистским выступлениям.

Популист Кирней, начав путь в политику в качестве защитника прав безработных, вскоре стал лидером антикитайского движения на всем Западном побережье. Поддерживаемый в своей борьбе губернатором Калифорнии Джоном Биглером, Кирней регулярно призывал к расправе над китайцами, ставя их на один уровень с животными.

Кирней предъявлял к выходцам из Азии типичный для расиста набор претензий: он обвинял их в аморальности, распространении антисанитарии и опиумной зависимости. Китайским иммигрантам калифорнийский рабочий лидер приписывал ту же неполноценность, что и другим ущемленным группам населения – индейцам и неграм. При этом китайские рабочие составляли менее 10% населения Калифорнии, не были самым крупным этническим меньшинством и даже в свое время принесли пользу экономике штата. «Калифорния – для американцев», – такими словами Кирней, как правило, завершал свои выступления. Кроме того, он постоянно озвучивал угрозы в адрес «Центрально-тихоокеанской железнодорожной компании» – промышленного гиганта, обеспечившего тысячи китайцев рабочими местами.

Кирней несколько раз ездил на Восточное побережье, чтобы найти единомышленников, но успеха ему эти поездки не принесли. Оголтелый расизм профсоюзного лидера находил понимание в основном среди жителей Калифорнии англо-саксонского происхождения. Тем не менее его агитаторская деятельность сыграла ключевую роль в выдворении китайцев из страны в 1882 году.



Униженные и оскорбленные



Американские историки спорят о том, что же именно стало причиной принятия закона, запрещающего въезд китайцам в страну. В большинстве случаев речь идет об интересах политиков федерального уровня, которые решили, что расовая нетерпимость – отличный инструмент для влияния на исход президентских и парламентских выборов. Антикитайские настроения разжигались в стране под видом умонастроений рабочего класса, у которого китайцы якобы отбирают последний кусок хлеба. Но подобные ситуации имели место только в нескольких западных штатах США, «китайской проблемы» общенационального уровня просто не существовало.

Участившиеся забастовки, в том числе и общенациональные, вскрыли социальные язвы эры «золотой лихорадки». Рост рабочего движения тоже надо было как-то брать под контроль, и прикормленные лидеры пролетариев, такие как Кирней, умело уводили энергию возмущенных рабочих в расовое русло, направляя ее против приезжих азиатов и негров.

Тем не менее ненависть к китайским рабочим, культивировавшаяся на Западном побережье, вскоре все-таки просочилась на национальный уровень. Поддерживаемые калифорнийскими магнатами, американские законодатели еще в 1879 году протащили через обе палаты Конгресса закон, который запрещал прибывать в США судам, имеющим на борту свыше 15 китайцев. Эта мера должна была приостановить непрекращавшийся приток азиатов на тихоокеанское побережье Америки. Однако президент США Ратерфорд Хейс наложил вето на этот законопроект, поскольку он вступал в противоречие с действующим двусторонним договором с Китаем.

Действия Хейса вызвали недовольство среди белых жителей Западного побережья и привели к внезапному падению его популярности среди избирателей. Кроме того, президенту пришлось послать в Китай специальную комиссию, чтобы разъяснить императору, почему США теперь получили право в одностороннем порядке «регулировать, ограничивать, приостанавливать, но не запрещать полностью» въезд китайских рабочих на территорию страны.

Американские законодатели уже в 1880 году в одностороннем порядке пересмотрели Берлингемский договор. Благодаря новым поправкам США теперь в одностороннем порядке могли регулировать вопросы китайской иммиграции в страну, чем власти не преминули воспользоваться.

Федеральный акт о выдворении китайцев, вступивший в силу в 1882 году, запрещал китайским гастарбайтерам въезжать на территорию США в течение 10 лет. Это был первый американский иммиграционный закон, направленный против конкретной этнической группы.

Поправки, которые были внесены в него в 1884 году, еще больше ужесточили условия иммиграции китайских подданных в Америку. Теперь ограничения распространялись на всех этнических китайцев, независимо от страны рождения. Американцы долгое время не спешили вновь открывать свои границы для жителей Поднебесной. В 1892 году действие Акта о выдворении китайцев было продлено еще на 10 лет, а в 1902 году дата окончания действия закона вообще была отложена на неопределенное время. Лишь в 1943 году он был отменен, а ежегодная квота въезда китайских иммигрантов достигла 105 человек. Только в 1965 году, когда был принят новый национальный иммиграционный акт, жители Китая были более или менее уравнены в правах с другими национальностями.

Несмотря на дискриминационный закон, китайцам все же удавалось всеми правдами и неправдами просачиваться в Америку. Так, например, с 1910-го по 1940 год через иммиграционный пункт на Энджел Айлэнд в заливе Сан-Франциско на территорию Соединенных Штатов вошли 56 113 китайцев, обратно вышло на 30% меньше.

В результате нового иммиграционного законодательства, которое стало точечным оружием против нашествия китайской рабочей силы в руках американских властей, проблема перенаселения США азиатами была решена. Правда, когда иссяк поток китайцев, обнаружилось, что без дешевой и неприхотливой рабочей силы, которая бралась за самую грязную и низкооплачиваемую работу, американская экономика существовать уже не может. Работодатели обратили свой взор на соседнюю Мексику, откуда вскоре в страну потекли неприхотливые гастарбайтеры.

Чтобы начать военную интервенцию, США достаточно самого нелепого повода
(О ХРОНИЧЕСКОЙ ЛЮБВИ ОБЩЕЧЕЛОВЕКОВ К РОССИИ)

В конце июня жители Феодосии сорвали совместные американо-украинские военные учения Sea Breeze 2006, приняв их за попытку оккупации Крыма. Они осадили порт, куда прибыли грузовые корабли США, и санаторий, где расположились американские резервисты. Последним уже не в первый раз приходится спешно собирать вещи и без боя отступать на западные базы.



Чуть меньше ста лет назад, в эпоху правления президента Вудро Вильсона, в недрах американской администрации была весьма недвусмысленно сформулирована задача: с вводом войск начать процесс расчленения Российской империи на несколько марионеточных государств. Попытку реализовать эту стратегию США предприняли в 1918 году, но она завершилась провалом. С тех пор появление в России людей в форме ВС США, с какой бы целью те ни оказались на территории страны, воспринимается исключительно как возобновление интервенции.



Географ в штатском



В январе 1918 года Вудро Вильсон, выступая перед конгрессом США, озвучил свои знаменитые «14 пунктов» – программу послевоенного переустройства мира, которая предусматривала равенство народов, отказ от тайной дипломатии, свободу морей и торговли, а также заключение мира между странами-участницами первой мировой войны без аннексий и контрибуций.

Прогрессивные либеральные лозунги Вильсона сделали его «апостолом нового политического порядка» в глазах европейских пацифистов, либералов и социал-демократов. Но политическая элита Старого Света восприняла их настороженно, сочтя «14 пунктов» инструментом, позволяющим Соединенным Штатам вмешиваться в дела Европы.

Шестой пункт программы Вудро Вильсона целиком был посвящен России. В нем декларировалось право страны, охваченной революционным пожаром, самостоятельно решить свою судьбу и определить будущий образ правления. Однако реальные намерения США в отношении России выходили за рамки «14 пунктов».

Их формулированием занималась специальная правительственная комиссия по геополитике под названием Inquiry («Расследование»). В последующем эта организация была преобразована в американский Совет по международным делам, который по сей день издает солидный журнал Foreign Affairs. Ведущую роль в Inquiry играл Исайя Боуман – выдающийся политический стратег, которого исследователи ставят в один ряд с британцем Xальфордом МакКиндером и доктором Хаусхофером – основоположниками доктрин Британской империи и Третьего рейха.

Поднявшийся к вершинам власти, бывший сельский учитель Боуман официально занимал пост президента Американского географического общества, но по политическому весу с ним мог сравниться не всякий министр. Именно Исайя Боуман предложил технологию дробления российской территории на суверенные государства, которые со временем окажутся под американским влиянием. К концу мировой войны на основе предложенных им принципов был выработан секретный протокол к «14 пунктам» Вильсона, который мало соответствовал общему духу программы.



Расчленяй и властвуй



Разработки Боумана также использовались американским дипломатом, полковником Э. М. Хаузом, который представлял Соединенные Штаты в группе разработчиков условий Версальского мира. Некоторые предложения Inquiry были дословно включены в официальный комментарий к вильсоновским «14 пунктам»: «Необходимо предусмотреть условия для вывода всех германских войск из России, и тогда перед мирной конференцией будет лежать чистый лист бумаги, на котором можно будет начертать политику для всех народов бывшей Российской империи».

В нем также оговаривалось, что «русская политика» западных стран должна быть направлена на оказание поддержки многочисленным белогвардейским правительствам Прибалтики, Украины, Великороссии и Сибири. В будущем им предстояло провозгласить независимость от России. Кавказский регион уже в тот момент предлагалось рассматривать в контексте вопроса о «расчленении» Османской империи. «А на Среднюю Азию придется предоставить какой-нибудь державе ограниченный мандат для управления на принципах протектората», говорилось в документе Хауза.

На основе этого протокола в 1919 году Госдепартамент США даже подготовил карту будущего разделения российской территории. Прибалтийские государства, Белоруссия, Украина, Средняя Азия и Кавказ получали статус независимых государств, Сибирь тоже становилась самостоятельной. На эту неосвоенную территорию американцы заглядывались с конца XIX века. Оставшаяся европейская часть России в комментариях к «14 пунктам» именовалась Великороссией.

Существовала еще одна редакция карты – для внутреннего пользования Inquiry. В ней судьба страны выглядела еще печальнее. «Всю Россию следует разделить на большие естественные области, каждая со своей экономической жизнью, – писал Боуман. – При этом ни одна область не должна быть настолько самостоятельной, чтобы образовать сильное государство».

Фактически Боуман окончательно оформил как внешнеполитическую доктрину экспансионистские настроения американских элит начала XX столетия. Американская экономика после промышленной революции не могла существовать в закрытой системе. Она нуждалась в новых рынках сбыта и источниках природных ресурсов, в противном случае ей грозила гибель от кризиса перепроизводства. В течение всего последнего столетия каждый раз, когда экономическое развитие страны заходило в тупик, с проектов Боумана начинали активно стряхивать пыль. Так, в самый суровый период мирового энергетического кризиса 1970-х годов другой «придворный» геополитик Збигнев Бжезинский выступил с предложением разделить Россию на три государства. При этом он всего лишь творчески переработал ряд теоретических принципов Боумана, сформулированных в книге «Новые мировые проблемы в политической географии».



Ближе к телу



Политический и экономический хаос, воцарившийся в России после Октябрьской революции, предоставил Inquiry уникальную возможность реализовать свои геополитические разработки на практике. 9 ноября 1917 года в американской печати прошло сообщение о том, что США готовы оказать поддержку всем антибольшевистским силам. В самом начале 1918 года в Вашингтоне было принято решение о прямом участии американских войск в антисоветской интервенции.

Вудро Вильсон поначалу испытывал сомнения по поводу перспективы быть втянутым в серьезную военную авантюру на другом конце света. Однако угроза экспорта большевистской революции на Запад и коммерческие интересы американских монополий сыграли свою роль.

Первые британские, американские и французские части высадились в Мурманске еще в марте-июне 1918 года. Акция осуществлялась под предлогом необходимости защитить северное побережье России от германской армии. Правда, немецкие части к тому времени уже прекратили наступление – 3 марта был подписан Брестский мир. В первое время большевики поддерживали с ними дружественные отношения, пока количество союзнических войск к августу 1918 года не достигло 2000 человек. Интервенты начали захватывать северные города России. В 1919 году они организовали на этих территориях несколько концентрационных лагерей, в которых оказались десятки тысяч человек, проявивших нелояльность в отношении оккупационных властей.

Тем временем в западной печати раздавались призывы к правительствам успеть к переделу «русского пирога». Американские сенаторы убеждали Белый дом в том, что «настал решающий момент, когда нужно либо покорить Сибирь, либо забыть о ее богатствах навсегда».

Под этим напором 6 июля 1918 года администрация Вильсона приняла решение направить 7000-й контингент на Дальний Восток, пока его не прибрали к рукам японцы, высадившиеся во Владивостоке тремя месяцами раньше. Формальным поводом для начала открытой интервенции Соединенные Штаты назвали необходимость оказать помощь чехословацкому корпусу.



Спасти рядового Швейка



Чешские части, перешедшие на сторону России в первой мировой войне, по условиям Брестского мира должны были покинуть территорию страны. 50 000 чехов отправились на поездах во Владивосток, чтобы оттуда морским путем вернуться в Европу и присоединиться к армиям Антанты. Составы с ними растянулись от Казани до Владивостока, и тут вспыхнул мятеж. Выполняя условия Брестского мира, большевики попытались разоружить «белочехов», но те отказались сдавать винтовки и захватили несколько сибирских городов.

В этой ситуации Соединенные Штаты использовали прием, который потом не раз будет обкатан ими для оправдания военных интервенций. В прессе появились сообщения о том, что «красные» вооружили и бросили на борьбу с мятежными чехами немецких и австро-венгерских военнопленных, освобожденных из концлагерей. New York Times писала летом 1918 года, что в одном только Томске большевики снабдили оружием и боеприпасами около 60 000 немцев.

Их мнимое участие в вооруженных действиях против союзного США чехословацкого корпуса давало американцам формальное право вмешаться в ситуацию. 17 июля 1918 года Госдепартамент опубликовал меморандум, в котором сообщалось о том, что американские вооруженные силы направляются в Сибирь для помощи в эвакуации чехов. «Военные действия в России допустимы сейчас лишь для того, чтобы защитить чешских союзников от нападений вооруженных австро-немецких военнопленных, а также чтобы поддержать русских в их стремлении к самоуправлению и самозащите, если сами они пожелают принять такую помощь», – утверждалось в документе.

16 августа 9000-й американский контингент высадился во Владивостоке под командованием генерала Грэвса. Первым делом он взял под контроль главные транспортные артерии региона – Транссибирскую железную дорогу и КВЖД. Вместе с американцами на них претендовали японцы, которые успели подтянуть сюда 73 000 солдат императорской армии. Грэвс старательно избегал непосредственных боевых контактов с частями Красной армии. Он обеспечивал поставки оружия и снаряжения частям адмирала Колчака и охранял его тылы от партизан. Объявлять войну большевикам Вашингтон не собирался: в соответствии с планом Боумана, белогвардейцы должны были самостоятельно отделить Сибирь от остальной части страны.



До новых встреч



Пока Колчак продолжал сражался с «красными», Соединенные Штаты успели выиграть дипломатическую войну против Японии. Императора возмутило самоуправство Грэвса, который без согласования с союзниками захватил сибирские транспортные магистрали. Американский посол тут же представил документ под названием «Временный план экономической помощи России», подписанный президентом Вильсоном буквально накануне. Он предусматривал ряд социальных и экономических программ для поддержки местного населения. В частности – развитие торговли с народами Сибири, для чего требовалось защитить Транссиб и КВЖД от партизанского террора. Японцы не нашли, что на это ответить.

К концу 1918 года Госдепартамент разработал полноценную программу экономического освоения сибирских территорий. На несколько лет вперед были запланированы объемы экспорта леса, пушнины и золота. City Bank и Guaranty Trust готовы были кредитовать правительство Колчака при условии передачи американским компаниям концессий и прав на совершение торговых операций. Американские займы адмиралу Колчаку достигали суммы $187 млн без учета кредитных поставок оружия и боеприпасов. Во Владивостоке и Благовещенске были открыты филиалы американских банков и компаний, в том числе New York City Bank и International Harvester.

При этом американский бизнес вполне успешно сотрудничал и с правительством большевиков. В течение 1919 года Советы заключили торговые контракты с Milwaukee Shaper, Fishman & Co., Weinberg & Posner и другими американскими фирмами на общую сумму в $21 млн.

Белогвардейское движение под напором Красной армии терпело поражение за поражением, а потери, которые несли американские части, вызывали возмущение граждан США. В обществе и конгрессе все громче звучали призывы отозвать войска обратно, в Вашингтон со всех концов страны тянулись делегации, которые требовали от депутатов конгресса возвращения солдат домой. В сентябре 1919 года сенатор Бора заявил в сенате: «Господин председатель, мы не находимся в состоянии войны с Россией; конгресс не объявлял войны ни русскому правительству, ни русскому народу. Народ Соединенных Штатов не хочет воевать с Россией».

Под влиянием критики внутри США и неудач белогвардейцев летом 1919 года начался вывод американских войск с севера России, а к апрелю 1920 года бесславно был выведен контингент с Дальнего Востока вместе с частями других стран. Здесь остались только японцы. За 1 год и 8 месяцев интервенции 12 000-й американский контингент потерял около 400 человек. Примерно 150 военнослужащих США были убиты в боях, 50 умерли от ран, 150 – от болезней и еще 50 погибли в результате несчастных случаев, а 6 солдат покончили жизнь самоубийством.

Джордж Буш-младший в очередной раз повеселил публику, высказав пожелание, чтобы его младший брат Джеб, губернатор Флориды, однажды занял его место в Белом доме. У американских «пикейных жилетов» появилась тема для жарких обсуждений – согласится или не согласится. Будет ли это соответствовать букве и духу конституции или нет. Все это очень напоминает споры соотечественников о пресловутом «третьем сроке».

Что помешало Джорджу-младшему осведомиться о планах непосредственно у родственника, непонятно. Может, случайно «брякнул», или схемотехникам Белого дома стало любопытно, как общественное мнение может воспринять рискованный проект строительства наследственной монархии в колыбели демократии. В любом случае Джеб еще в прошлом году, после похожих заявлений Джорджа Буша-старшего, решительно отказался от «трона».

Но экс-президент настаивает на том, что его сын был тогда неискренен, а Буш-младший полагает, что из его брата «выйдет великий президент». Не исключено, что в кругу семьи флоридский губернатор, чей второй срок истекает в начале 2007 года, более откровенен, и его родственники раньше времени начали «выносить сор из избы». Некоторые аналитики считают, что Америка уже и так настолько «обушилась», что третьего отпрыска этой фамилии в Белом доме уже не перенесет.

Но если Джеб все же станет президентом в 2008 году, Буши поставят новый политический рекорд. Уже четыре американские семьи хранят в фамильных фотоальбомах по два портрета президентов США. Но еще ни один клан не породил президентскую «троицу».

Брат-3

Некоторые современные политологи считают, что для рядового американского обывателя фамилия кандидата на выборах – такой же бренд, как Levi`s или Kellog`s. И выбор между политиками избиратели делают так же, как и в супермаркете: «Эти кукурузные хлопья я ел, когда был маленьким. Кажется, было вкусно».

Это в какой-то степени объясняет парадокс – почему в стране, история которой не имела периода монархии, на удивление легко возникают и процветают политические династии. В 1979 году политический аналитик Стивен Хесс, долгое время проработавший в команде Эйзенхауэра, подсчитал, что все конгрессмены в истории США были выходцами из 700 наиболее преуспевающих семей (ВНИМАНИЕ ЛИБЕРАСТАМ!).

В середине прошлого века социолог Чарльз Райт Миллз попытался доказать, что пути в элиту для рядового обывателя давно закрыты. Последователь Карла Маркса и почитатель Льва Толстого доказывал, что демократия в США – лишь ширма, за которой правят бал аристократические кланы. Миллз насчитал 200 семей (ВНИМАНИЕ ЛИБЕРАСТАМ!), которые формировали национальную деловую и политическую элиту с момента подписания Декларации независимости. Этот список пополнялся незначительным количеством новых имен в периоды индустриальных прорывов, войн и социальных катаклизмов, в целом оставаясь неизменным. Как правило, новые имена исчезали из него так же стремительно, как и появлялись.

Национальная элита, с точки зрения Миллза, представляет собой двухъярусную структуру взаимодействия власти и бизнеса. На «нижнем этаже» – пассионарные выскочки, сумевшие сколотить состояние, которые пытаются влиять на политику при посредничестве профессиональных лоббистов, а также фондов, ассоциаций и других организаций, созданных при официальных институтах власти. На «верхнем этаже» действует давно сложившаяся система отношений между двумя сотнями «великих семей». Их политические, а также коммерческие интересы и направляют ход американской истории. Для этого нет необходимости долго со скандалами протаскивать новый законопроект: его детали заинтересованный инвестор может обсудить с братом или племянником, занимающим не последнюю позицию в Конгрессе.

Государственные должности в отличие от капитала нельзя передать по наследству. Но если кто-нибудь из предков послужил отечеству, это станет хорошим трамплином для кандидата, стремящегося занять высокий пост.

Пиком карьеры Нельсона Алдрича Рокфеллера, к примеру, стала должность вице-президента США. Он был первым представителем клана, достигшим таких высот в политике. Но «взлетную полосу» для него все же подготовил его дед по матери Нельсон Алдрич – весьма влиятельный сенатор.

Иногда, правда, система дает сбои. Так сыновья Франклина Делано Рузвельта пытались баллотироваться в президенты после успешной работы в Палате представителей Конгресса, но оба потерпели поражение.

В Конгрессе, кстати, действует довольно необычная традиция: место погибшего конгрессмена до истечения срока полномочий может занимать его супруга. Так, в конце 1970-х годов в Конгрессе одновременно работали вдовы сразу трех членов парламента, погибших в авиакатастрофах.

В общем-то нет ничего необычного в том, что дети политиков идут по стопам родителей – так же как, например, принято в семьях врачей или актеров. Между политическими и деловыми кланами нередки династические браки. Так, в 1968 году дочь Ричарда Никсона и его правая рука Джули вышла замуж за внука Дуайта Эйзенхауэра – Дэвида. Они познакомились на одной из республиканских сходок. Трое их детей – Дженни Элизабет, Александр Ричард и Мелани Катерин могли гордиться дедом и прадедом, занимавшими пост президента США.



Семейка Адамсов



Политико-экономические династии начали формироваться в Соединенных Штатах еще в 1770-е годы, сразу же после подписания Декларации независимости. Вернее, странно, что в американской политической системе возникло тогда что-то кроме них.

У Джорджа Вашингтона имелось немало достоинств для того, чтобы стать первым президентом США. Он был героем войны и тонким политиком, он сумел продемонстрировать людям, что не желает управлять страной как король. Но у него было и еще одно преимущество в глазах рядового гражданина той эпохи: Вашингтон не имел наследника, и это означало, что молодая демократическая страна не превратится в монархию.

А у второго президента США Джона Адамса росли уже три сына. Старший – Джон Куинси – стремился прорваться в высший эшелон власти еще при Вашингтоне и был «сослан» первым президентом послом в Нидерланды, а затем в Португалию. Когда Белый дом занял Джон Адамс, его сын уже начал было паковать чемоданы для возвращения на родину, но вместо этого получил новое назначение – в Пруссию, а затем еще дальше – в Россию. Президент Адамс осознавал, что на граждан молодого демократического государства присутствие в столице наследника будет действовать как красная тряпка на быка. Они проливали кровь, чтобы свергнуть ненавистную власть британской короны и реставрация монархии снилась им в страшных снах.

Джон Адамс родился в Массачусетской колонии в 1735 году в семье фермера, но при этом смог получить юридическое образование в Гарварде. Во время учебы он прибился к борцам за независимость американских колоний. Адамс принимал участие в Континентальных конгрессах, где принималась Декларация независимости. Он ярко себя проявил и два раза подряд избирался на должность вице-президента. Впрочем, для человека с его честолюбием это явилось тяжелым ударом. Он жаловался супруге и главному советнику Абигейл: «Моя страна со всей ее мудростью предоставила мне самый несущественный пост, который только мог изобрести человек».

Но в 1796 году он все же занял вожделенный пост президента. Страна досталась ему в трудный период – именно при его правлении началась война между Францией и Англией. В свое время Адамс состоял на дипломатической службе во Франции и решил поддержать ее. Но всех американских послов Директива принимать отказывалась, вымогая деньги за переговоры. Французский министр иностранных дел Талейран передал через своих подчиненных, что без обещания предоставить Франции кредитный заем на льготных условиях, извинений за резкие высказывания американских президентов и взятки в $250 000 лично ему американцы даром теряют время. Переписка дипломатов была широко обнародована в Америке, и благодаря тому, что имена французских эмиссаров заменили на буквы X, Y и Z, эта история, послужившая толчком к укреплению военной мощи США, получила название «Инцидент XYZ». Вскоре после этого, в 1798 году, началась необъявленная война между Францией и США, которая и позволила в 1800 году Томасу Джефферсону обойти Адамса на президентских выборах. Адамс не мог простить победы сопернику до самой своей смерти. Умирая на ферме в Куинси, он прошептал, закрывая глаза: «А Томас Джефферсон выжил». Он не мог знать, что противник скончался всего несколькими часами раньше.
Его сын Джон Куинси Адамс, которого так долго держали на расстоянии от Белого дома, все же воплотил в жизнь страхи американских граждан: он не унаследовал президентского поста, но зато победил на шестых президентских выборах в США в 1825 году.

Победа Адамса-младшего на выборах вызвала немало споров и кривотолков: ни один из кандидатов тогда не получил необходимого большинства голосов, выборщикам пришлось проводить переголосование. В результате лидер президентской гонки Эндрю Джексон оказался на втором месте и обвинил президента вкупе с конгрессменом Генри Клеем в политическом сговоре и подлоге. Клей тоже баллотировался в президенты, но поскольку шансов на победу у него не было, ему пришлось решить, в чью пользу отдать свои голоса, а вернее, продать – сразу же после выборов он получил должность министра иностранных дел.

Противники президента поклялись, что Адамс-младший ни при каких обстоятельствах не будет избран на второй срок. Впрочем, никаких особых усилий для этого не потребовалось – у президента не заладились ни реформы внешней политики, ни развитие торговли. Он кое-как дотянул до конца срока, после чего избрался в Палату представителей и работал там до своей смерти в 1848 году.

Но на этом история клана не закончилась. Сыновья Адамса-младшего сделали неплохую карьеру в политике. Младший Чарльз Френсис Адамс даже пытался баллотироваться в президенты, но республиканцы не стали выдвигать его кандидатуру. А его внук, Чарльз Френсис Адамс III, был министром военно-морского флота при Герберте Гувере. И в наши дни представители семьи Адамсов занимают высокие посты в различных ветвях власти США.



Харрисоны. Назло рекордам



Два президента из династии Харрисонов не оставили глубоких следов в американской истории. Зато их имена помнят американские школьники, которым часто приходится отвечать на вопросы в исторических викторинах. Какой американский президент меньше всего времени провел в должности? Ответ: Уильям Генри Харрисон, который умер через месяц после инаугурации. При этом его инаугурационная речь была самой продолжительной в истории США.

Семью Харрисонов словно преследовал злой рок. У Уильяма и его жены Анны Суммес было десять детей, но к моменту смерти их матери, в 1864 году, в живых остался только один – Джон Скотт Харрисон, который и дал жизнь еще одному американскому президенту.

Бенджамину Харрисону, двадцать третьему президенту США, удалось дожить до конца срока правления. Как и дед, он начал путь в политику со звания бригадного генерала. Успех пришел не сразу: пока он пробивал дорогу наверх, в стране сменилось семь лидеров. Но в 1888 году Харрисон-внук победил на выборах и занял Белый дом.

Он пытался провести реформу гражданской службы, но Конгресс так и не пришел к единому мнению по вопросу, какой она должна быть. Эта не имевшая конца политическая дискуссия даже сделала Харрисона героем комиксов. Не нашел он и поддержки парламента в решении вопроса о повышении пошлин на импорт.

После истечения срока полномочий Харрисон не покинул политическую арену. Он, например, выступал в качестве переговорщика во время территориального конфликта Венесуэлы и Великобритании в 1900 году.



Могучая кучка Рузвельтов



«Тедди» Рузвельт, занимавший пост президента США в период 1901 – 1909 годов, до сих пор остается в верхних строчках рейтинга самых известных политиков в истории США. Он был избран в законодательное собрание штата Нью-Йорк в 23 года, затем стал членом комиссии по гражданской службе, главой полицейского управления Нью-Йорка, помощником министра военно-морского флота, губернатором штата Нью-Йорк, вице-президентом и затем президентом США – все эти должности он сменил всего лишь за 20 лет. Стать самым молодым лидером США ему помогли анархисты, убившие в 1901 году президента МакКинли на Панамериканской выставке в Буффало. Именно Теодор Рузвельт за два своих срока в Белом доме заложил основы глобального экономического и политического доминирования США, которое было закреплено при его родственнике Франклине Рузвельте.

Рузвельты считают основателем своего рода нью-йоркского ольдермена Николаса, жившего в конце XVII – начале XVIII веков. Клан разделился на две ветви – из Нью-Йорк Сити и из района Гайд Парк. Вместе они произвели на свет двух президентов США и еще множество высокопоставленных госчиновников. Если сложить все сроки, которые Рузвельты провели на госслужбе, получится несколько столетий.

У Теодора Рузвельта было шестеро детей от двух браков. Все его четверо сыновей во время первой мировой служили в армии, а одна из дочерей работала медсестрой в Париже. Один из наследников Рузвельта, Квентин, погиб, остальные успели повоевать и на фронтах второй мировой. Тедди-младший дослужился до помощника министра военно-морского флота, был губернатором Пуэрто-Рико и генерал-губернатором Филиппин.

Рузвельты из Гайд Парка гордятся тем, что к их ветви принадлежали президент Франклин Делано и его могущественная супруга Элеанор, а также сенатор штата Нью-Йорк Исаак Рузвельт, принимавший участие в создании первой конституции штата, и Джеймс Рузвельт – член законодательной палаты Нью-Йорка.

Сам Франклин Рузвельт приходился пятиюродным братом президенту Улиссу Гранту, четвероюродным – президенту Захарии Тейлору и восьмиюродным братом британскому премьеру Уинстону Черчиллю. Он стал единственным президентом США, который провел в Белом доме четыре срока. На его президентство в 1933 – 1945 годах пришлись Великая депрессия и вторая мировая война. И хотя о его «Новом курсе» экономисты спорят до сих пор, стратегия, выбранная президентом, оказалась политически беспроигрышна. Рузвельт открыл широкомасштабное государственное строительство, обеспечил занятость рабочих, уволенных с предприятий из-за «кризиса перепроизводства». Таким образом он подпитал покупательскую способность населения, благодаря чему страну удалось вытащить из кризиса.

Только вторая мировая не стала триумфом Рузвельта. На сегодняшний день большинство историков считают, что американский президент совершил во время Ялтинской конференции ряд ошибок – в частности, позволил Сталину оккупировать Манчжурию и согласился с утверждением, что Польша не находилась под контролем СССР.

Как заявил в прошлом году ведущий американский психиатр Ален Салериан, покойный президент на тот момент, за два месяца до своей смерти, уже находился в состоянии умственного помешательства. Это заболевание было вызвано двумя другими – повышенным кровяным давлением и застойной сердечной недостаточностью. Из-за этого, как считает Салериан, у Рузвельта развилась гипоксия – кислородное голодание мозга, – которая и стала причиной его смерти. Доктора, по мнению психиатра, знали об этом, но сделать публичное заявление о помешательстве президента им не позволили. Как бы то ни было, в здравом уме или нет, но Рузвельт скончался при исполнении обязанностей.

После его смерти активную политическую деятельность развернула вдова Элеанор. Гарри Трумен назначил ее в состав делегации ООН, где она возглавляла Комиссию по правам человека. Президент Джон Кеннеди продлил срок ее полномочий в ООН.

После смерти Рузвельта президентские фамилии надолго перестали повторяться. Был шанс по стопам погибшего старшего брата пройти в Белый дом у Роберта Кеннеди, но он не дожил до выборов. Совсем недавно группа независимых экспертов из США выдвинула очередную версию убийства Джона Фитцджеральда Кеннеди: главным заказчиком его убийства они назвали вице-президента Линдона Джонсона, «безрассудно рвавшегося к власти», а помогал ему республиканец Ричард Никсон. Брат убитого президента вел расследование этого дела и собирался накануне выборов сделать ряд громких разоблачений. Его тоже пришлось убрать, утверждают исследователи, потому что в противном случае ни один республиканец больше не переступил бы порог Белого дома.

Спустя 43 года после убийства JFK мир снова наблюдает расцвет династий в американской политике. Есть ли шанс у Хиллари Клинтон и Джеба Буша встретиться во время предвыборной гонки? Ждать ответа на этот вопрос осталось не так долго.