Библиотека КЛиО

Зачем, Силуэтта? Это одна из тех мелочей, которая при уместном использовании придает речи привкусы и оттенки :-)

Таки два раза подряд))

Доброму, правда - спасибо, у меня был заскок, в т.ч. с формулировкой вопроса.

Ни одна из приведенных рифм не точна.

Кроме "шматрицы", разумеется.

Там "патрица" есть. Но не знаю, что значит

так говорят только евреи в присутствии туристов и не евреев.
такое же слово-сорняк, как и "как бы", "то бишь" и т.д., вставляемые не к месту.
"вкусно" по отношению к языку, произведениям искусства также неуместно.

ПАТРИЦА
(лат., от pater - отец). Снаряд, служащий для изготовления формы, в которой отливаются буквы, а также иные выпуклые изображения.

Короче, Патрица - это муж Матрицы. Или сербский кинорежиссер.

Своей любилкою большою
Известен нам совсем не принц,
Хотя он тоже юн душою
И тоже вышел из границ
Давно почившего Союза.
Теперь стране он не обуза -
Он просто лечит там зверей,
На новой родине своей.

На побережье океана
Давненько обитает он
И населенье мексиканос
Зовёт его с приставкой "дон"

:-)

руки, да, интересны.
интересно было бы посмотреть на руки участников форума.

Наверное, Лиса поругала бы Мандельштама за слово "привкус" примененное к речи.
Хотя... возможно, для нее он просто еврей
:-D

кое-кто продолжает жить в миру своих не очень здоровых фантазий

Иной кадрится
У стойки "Ритца".
А кто-то кадрица -
Бликует Матрица.

Кадрится - шо туд ниточныга?

Ударение.

Албанский не идет вашему образу. Стоило ли так долго его отрабатывать, чтобы подскользнутся на ерунде? Впрочем, дело ваше.

У меня даже руки тут были... Ног вот тут не было)




"Сохрани мою речь навсегда за привкус несчастья и дыма,
За смолу кругового терпенья, за совестный деготь труда."

Триша, тут вроде бы несколько иной оттенок нежели к речи относящееся непосредственно?


"Сладкий" еще в применении к человеку. Тошнит.

А кто-то кадрица* -
Бликует Матрица.

*ка'дрится.

"Горький... Кто ж тебе такую погремуху навесил, сладенький ты мой?"

В. И. Ленин

Цитата из Принца)

По'ртфель.

Не-не-не! "Сладенький" - это другое.
А вот такая сладкая девочка (мальчик) - фу-бее.

А в чем же там ощущался привкус, если не в речи, Силуэтта?

Глупый какой дядька - ему два ударения и смысла в примере дадено.

Ушла.

Привкус времени? Давайте подумаем.

"Сохрани мою речь навсегда за привкус несчастья и дыма,
За смолу кругового терпенья, за совестный деготь труда.
Как вода в новгородских колодцах должна быть черна и сладима,
Чтобы в ней к Рождеству отразилась семью плавниками звезда.

И за это, отец мой, мой друг и помощник мой грубый,
Я -- непризнанный брат, отщепенец в народной семье,--
Обещаю построить такие дремучие срубы,
Чтобы в них татарва опускала князей на бадье.

Лишь бы только любили меня эти мерзлые плахи --
Как прицелясь на смерть городки зашибают в саду,--
Я за это всю жизнь прохожу хоть в железной рубахе
И для казни петровской в лесах топорище найду."

(с) Осип Мандельштам

[Сообщение изменено пользователем 14.03.2016 20:16]

Ушла. К чему теперь рыдания?
Спокойно скажем "до свидания".
Такая у нее планида.
Шэф! Сколько стоит панихида?

Есть у открытых мной поздновато (а они скорее для девичьей юности) удивитеьных супругов Дяченко небольшой эпизод в одном романе о народе, который высшей речью считал вкусовую.

— А теперь, — сказал Стократ вполголоса, — расскажи мне все, что знаешь о лесовиках. Это очень важно.
— Я не так много знаю…
— Просто отвечай. Как они себя называют?
— Они? Люди…
— У них нет специального слова… вкуса, чтобы выделить свое племя из прочих? Древесные, лесные… что-то в этом роде?
— Нет. Они говорят… они вкушают про себя — «люди».
— А мы тогда для них кто? Как они нас называют?
— Чу… чужие, — Шмель запнулся. — «Безъязыкие».
— Кто у них правит? Князь, правитель — кто?
— Называется «вождь»… У них есть несколько родов, познатнее и попроще, вождь — такой важный старик… кажется.
На узком и крутом участке дороги Стократ спешился, оставив Шмеля в седле, и зашагал рядом, ведя лошадь под уздцы. Стражники нагнали их и теперь двигались следом, соблюдая почтительное расстояние. За стражниками, отстав, тащились старшие братья Шмеля с печальным грузом — телом Сходни.
— Они, значит, люди, а вокруг безъязыкие чужаки, — задумчиво проговорил Стократ. — Послушай, а как они думают? Если у них нет слов?
— По-моему, точно как мы. Только… языком.
— Вот так?
Стократ высунул язык, уставился на его кончик, скосив глаза. Шмель, как ни был замучен, рассмеялся.
— Так, повеселел, уже лучше… А что у них за оружие, кроме луков?
— Еще метательные ножи… Всякое. Они хорошие охотники… Еще яды.
— Яды — это плохо, — пробормотал Стократ. — Раньше они никогда не пытались отравить послание?
— Что ты!
Стократ замолчал, о чем-то раздумывая. Дорога сделалась ровнее и шире. Стена слева отступила, давая место мелким корявым соснам. В свете проглянувшего солнца открылась Белая дорога почти донизу — витой шнурок желтовато-молочного цвета.
— Ты говоришь, они охотники. Что, на охоте, чтобы срочно позвать товарища, они несут ему питье?
— Нет! Понимаешь, они ведь не глухие. Они могут перекликаться по-птичьи, например. Повторять звериные звуки. Чтобы сказать «Привет, это я» или «Посмотри направо» — одного свиста хватит. Но они не называют это «язык» и не считают разговором, достойным человека.
— Хм.
— А «языком» они называют только то, что можно пробовать на язык… Вкушать. Это достойно человека. У них есть целый ритуал для беседы — когда двое сидят, и перед каждым специальный прибор, чтобы обмениваться вкусами. Потом наставление — когда один готовит вкусы, а многие вкушают. Мастер рассказывал, есть еще песни, поэмы…
Шмель запнулся. Он не мог скорбеть о мастере. Должен был скорбеть, но не чувствовал скорби, а только горечь.
— Поэмы? — осторожно удивился Стократ. — Песни?
Шмель вздохнул:
— Любой смысл на воде или на вине, или на жире — это просто послание. — А вложить смысл в еду — это уже песня. Следующая ступень искусства.
(с)

На то и речь, чтоб передать все. И время. И его привкусы.

50 прОцентов дОцентов говорят пОртфель, а оставшиеся 50 процЕнтов доцЕнтов говорят портфЕль...(С) народное.