Тайна Чернобыльской катастрофы

Свечку держал?

To Комкон

Показания свидетелей - охранников коттеджного поселка были преданы гласности. Они утверждают, что слышали 2 выстрела с интервалом в несколько секунд.
А, ты, любезный, наверное, точно "физику не по Ньютону" изучал, если считаешь, что для того, чтобы услышать выстрелы необходима подсветка свечой:-)

ну и что? Это косвенные свидетели, настоящий свидетель этот, кто присутствовал при этом... да и то в зависимости от своего состояния не всегда может правильно оценивать реалии вокруг себя...

То Комкон

А то! Вон, "настоящий свидетель" по Чернобыльской катастрофе, он же "чудо-сапер", он же "гений-самоучка", некто Ю. Веремеев расписал по минутам ход взрыва Четвертого ядерного реактора на ЧАЭС. При этом сам подполковник Ю. Веремеев в момент катастрофы находился за тысячи километров от места взрыва, да и приехал туду спустя 2 года.
Но главная партийная газета "Правда" именно показания тов. Веремеева посчитала единственно верными и опубликовала эти показания в 1988 году.
Не то, что показания реальных свидетелей взрыва, которые по мнению Комкон и газеты "Правда" не всегда могут правильно оценивать реалии вокруг себя:-)

[Сообщение изменено пользователем 02.05.2006 16:53]

То avatar71
да не забивай голову ерундой в попытке выставить свое мнение единственно верным тем более не являясь даже косвенным свидетелем - на фига трафиг гнать...

Особенно учитывая супер-пупер роман про хацкерофф и секты и ваще... Пыжлометр и владение физекой.

То Комкон

Ну, куда мне, ничтожному, до Истинного свидетеля тов. Веремеева!-) Чьи бредни с примерами из учебника ядерной физики вы с серьезным видом цитируете:-)

Вы лучше пообщайтесь с нашим форумским интеллектуалом, и по совместительству проницательнейшим литературным критиком - Banzay. Он, бедняжка, прямо таки из штанов выпрыгивает, пытаясь донести свое Великое Мнение:-)

[Сообщение изменено пользователем 02.05.2006 17:40]

Гы. У нас таких наезжальщиков по весне оттаивает ух скока... А что же за мнение Мое Великое вас так задело? Я немножко проехался насчет сортирного чтива кое вы тут без чьих-либо просьб и т.п. решили вывалить и собственно все, ну и слегка обратил внимание на то, что пытаясь умненьким казаться вы тут же себе ползунки подпачкиваете цЫтатами из Самого Самого песателя коему и фильм бы не помешал ибо... Лениво мне на каждый лай писать... Ну в общем-то почему бы и не похамить в ответочку.
Обладая хоть некоторыми познаниями (не имею в офисные программы и умение тискать в "инете") в области информационных технологий вы бы к примеру не стали расхваливать бред сивого мерина про сурового Фиму и тупорылых пендософф, да и вряд ли его даже читать бы стали. В следующий раз как альтернативу порыву побазлать про свои заблуждения можете смело выбирать банальный онанизм. По проявленному интеллектальному и моральному уровню это для вас лучший выбор. Пришел, разорался, как "аргумент в защиту афттара" нафлудил, да еще и гамном кидатся решил... Желаю успешного дальнейшего просмотра телесериалов.

окстись, avatar71, меня Чернобыть как бы мягко сказать - не волнует, не моя тема... читал кое-что в свое время для собственной грамотности и удовольствия, но не для полемики... просто обширное цитирование - мне кажется, прошу прощения если ошибся..., сродни - тихому помешательству...

To Banzay

Ты бы, суперзвезда Сети, лучше бы дочитал до конца (если сумею осилить) роман, прежде чем являть миру свой талант рецензента, "белинский" ты наш форумский.
Роман совершенно не о том, что ты думаешь. Я вот подобного чтива изрядно посмотрел, но ничего подобного до сих пор не встречал.
Какой там убоганький Бушков с его серенькой компиляцией всего написанного до него!

А в двух словах-то не судьба? От чего там все взорвалось? Неуж зеленые человечки?

(продолжение)

- Епископ Московский, - тихо произнес лабух, бросив быстрый взгляд на закрывшиеся за хозяином двери комнаты. – Короче, пахан местный.
Василий улыбнулся такому объяснению и задал еще один вопрос:
- Женя, я вот не пойму, ты вроде в этой организации не состоишь, а знаешь всех – почему?
- Я с ними в переходе своем перезнакомился, - объяснил Евгений и тут же похвастался: - Они все мои поклонники.
«Плюс явочная точка и «почтовый ящик», - мысленно добавил отставной военный.
- Они меня играть на свои сабантуи приглашают. За плату, естественно, - продолжал свои пояснения музыкант. – А что в их Церковь не хожу – так если бы ты знал, сколько я этих праведников у себя в переходе пересмотрел.
Музыкант махнул рукой и закончил:
- И, вообще, мой бог – искусство!
«А храм – заплеванный подземный переход» - продолжил про себя неофит Церкви Божественного Секса.
Дверь в комнату, где проходило застолье, широко открылась, и вошли две девицы в сопровождении хозяина квартиры. Это были все те же поклонницы лесбийской любви, которых Василий видел в соседней комнате, только уже одетые. Теперь Василий смог их получше рассмотреть, в прошлый раз восприятию мешал «сам процесс». Это были блеклые худенькие женщины неопределенного возраста, которым можно было дать и двадцать пять, и тридцать пять. Встретишь таких на улице – оглядываться не будешь.
- Ну, конечно, - недовольно заявила одна из женщин, крашенная блондинка, – вылакали всю водку, а потом позвали нас.
Действительно, принесенная гостями бутылка была пуста.
- Решили, не позвать ли нам баб? – поддакнула подружке вторая женщина.
- Эту проблему мы сейчас решим, - успокоил дам настоятель храма. – Знакомьтесь с нашим новым братом, с Евгением вы уже знакомы, по-моему.
- Знакомы, - ухмыльнулся лабух и, качнувшись, поднялся со своего места. – Пойду, принесу из кухни стулья для девочек.
- Для себя принеси, - насмешливо ввернула блондинка и бесцеремонно уселась в освободившееся кресло. – Меня зовут Мила.
- Василий, - представился бывший офицер и тоже встал со своего места.
Вторая женщина не стала ждать специального приглашения и тут же оказалась в кресле отставного военного. После чего представилась:
- А меня зовут – Люда.
- То есть у нас обеих одинаковое имя – Людмила, - пояснила блондинка. – Для того чтобы нас различали, меня можно звать Милой, ее – Людой.
- Вот и ладненько, вот и хорошо – познакомились, - резюмировал хозяин квартиры. – Вернусь минут через двадцать.


Магазин, в который собрался настоятель храма Божественного Секса, находился неподалеку от его дома. Правда, совсем рядом в киоске-палатке была еще одна точка по продаже спиртного, но в ней торговали самопальной водкой, от которой на следующее утро страшно болела голова. А Сергей Серов не любил за свои кровные получать головную боль. Хотя большую часть жизни судьба его именно так и складывалась.
Будущий настоятель храма родился в Москве, там же учился в школе, отслужил в армии, пошел работать на Тушинский машиностроительный завод, заочно окончил техникум при заводе. Женился, получил комнату в коммуналке, вскоре у него родился сын. В общем, все как у людей. Жену он себе взял из приезжих, училась она только в том же техникуме, что и он, только на дневном отделении. Тушинский машиностроительный завод выпускал оборонную продукцию для авиакосмического комплекса, усиленно росшего предперестроечные годы, и бригадир слесарей-сборщиков Сергей Серов получал ежемесячно до пятисот рублей «чистыми». Жена, по его настоянию, сидела дома – воспитывала сына, стирала и готовила на всю семью. Будущий настоятель храма Божественного Секса хотел, чтобы его половина оставалась все той же чистой и наивной девочкой, с которой он познакомился десять лет назад и на которой женился по любви и с большим удовольствием. Ну, не любил он за свои кровные получать головную боль и терпеть не мог местных заводских девах, как правило, познававших радости интимной жизни чуть ли не с одиннадцати лет и примерно с того же возраста употреблявших спиртные напитки, куривших, матерившихся и т.п. Одно было плохо – проживать в коммуналке. Но Сергей верил, что это не надолго. Или завод квартирку подбросит, или они подкопят на кооператив. Лишь бы не слишком далеко от родного Тушинского завода.
Однако жизнь текла по своему извилистому руслу, зачастую кардинально не совпадая с планами бригадира слесарей-сборщиков. Пришло время злосчастной перестройки, с ее водочным голодом и тотальным разоружением, конверсией и просто распадом и оскудением когда-то всесильного и богатого советского военно-промышленного комплекса. Резко упали заработки на заводе, а на те деньги, которые еще выплачивали в кассе, все более и более сложно было что-то купить в стремительно пустевших московских магазинах. Вскоре после августовских событий девяносто первого года завод встал. Соседи Серова по коммуналке в корне изменили род занятий – стали мелкими бизнесменами – кто челночил, кто торговал на постоянно возникавших в Москве бесчисленных рынках. Сергей бросил завод и на паях с друзьями стал держать киоск-палатку в одном из спальных районов Москвы. Поначалу их бизнес бойко пошел в гору, и финансовое положение бывшего бригадира слесарей-сборщиков начало заметно улучшаться. Но тут начались проблемы. Их киоск сожгли. Кто именно, так и не удалось выяснить. Одно слово – нечестная конкуренция, или закон джунглей. В автомобильной катастрофе погиб один из компаньонов Серова, второй исчез в неизвестном направлении с остатками общего капитала. Идти обратно на завод не хотелось. Бывшие соседи по коммуналке, оказавшиеся гораздо удачливее в бизнесе, разъехались по новым квартирам. Сергею удалось откупить их комнаты и приватизировать коммуналку на доходы от своей коммерческой деятельности. Он решил через риэлтерскую контору обменять свою квартиру на более скромное по площади жилище, получить доплату, осмотреться и найти новый источник существования.
Впрочем, настоящая головная боль была впереди. На время, пока риэлтерская контора подыскивала подходящий вариант, прогоревший коммерсант пустил себе на квартиру постояльца. Вернее, постоялицу – уроженку солнечного Узбекистана, торговавшую на рынке овощами, но имевшую в кармане диплом экономического вуза. Гульнара, так звали узбечку, была тиха, симпатична и утверждала, что работа на рынке для нее временное занятие, а ей обещали место во вновь создаваемом совместном предприятии. Сергей был доволен жиличкой. Не пьет, мужиков не водит, с его женой живет душа в душу. То, что произошло в будущем храме Божественного Секса, он поначалу относил по адресу растленных средств массовой информации, развративших его благоверную супругу, увлекавшуюся во времена перестроечного угара непомерно частым просмотром телевизионных передач. Вернувшись как-то неожиданно для домочадцев домой, он застал свою супругу и постоялицу, занимавшихся, как это говорили в старых романах, «противоестественным развратом». В результате последовавшего затем грандиозного скандала его жена гордо ушла вместе со своей любовницей. Вскоре он узнал, что они сняли квартиру. Гульнара стала работать в совместном предприятии и даже устроила туда жену Серова. Правда, обыкновенным курьером, но на жалование в шестьсот долларов в месяц. Через некоторое время сбившаяся правильного сексуального пути супруга забрала к себе сына. Сергей попробовал было вернуть наследника, но его финансовое положение не шло ни в какое сравнение с бюджетом новой однополой семьи. Он понимал, что не в состоянии прокормить и одеть даже себя. С горя он впал в депрессию, плавно перешедшую в жесточайший запой, и был госпитализирован в психоневрологический диспансер.

(продолжение)

Когда он уже выздоравливал, в их палату зашел миссионер Церкви Божественного Секса и пригласил его на неофитское посвящение. Так бывший бригадир слесарей-сборщиков попал в сети религиозного предприятия Троя Хэмфри. Там ему быстро растолковали, что все произошедшее с ним на самом деле знак Божий, ибо помечен он внимание свыше. Шефу московского подразделения организации Троя Хэмфри Никите Портнову, называвшему себя Епископом Московским, приглянулся и сам Сергей Серов, и его приватизированная квартира. Постановил Епископ Московский учредить в его жилище новый храм. Наверное, в прошлой своей, советской жизни, Сергей назвал бы то, чем он стал заниматься, содержанием притона. Однако мир вокруг него круто изменился, как изменилось после психического потрясения и мировоззрение бывшего нормального советского бригадира и семьянина. Стал он настоятелем храма Божественного Секса.
Сфера деятельности новоиспеченного настоятеля была немудреной. Он должен был затягивать в тенета Божественного Секса поначалу своих знакомых, у которых водились кое-какие деньжата и котором приелись интимные отношения со своими супругами. А те, в свою очередь, своих знакомых.
Поначалу все шло по схеме троевских кружков Гармоничного Секса (естественно, с российской спецификой), когда вырвавшиеся из опостылевших супружеских объятий неверные жены и мужья предавались пороку, как в индивидуальном, так и в групповом вариантах. Финансовой основой, на которой содержались вновь возникавшие «храмы», была «десятина», или десятая часть вновь обращенных прихожан. Гораздо позже Серов начал привлекать для сотрудничества – виноват, в члены Церкви – хорошеньких девиц, печатавших в газетах объявления: «Ищу состоятельного мужчину для приятного общения и спонсорской поддержки». Девицы эти, как правило, быстро проникались идеологией необычного культа и охотно становились монахинями и жрицами Церкви Божественного Секса. Представляемые ими секс-услуги именовались Мистериями для Особо Посвященных. А если проще – для прихожан с особо тугими кошельками и повышенными требованиями к новой вере. Единственное, чего так и не смог принять до конца бывший бригадир, так это нежные чувства между представителями сильного пола, хотя усердно скрывал сей факт. Потому как мог лишиться сана. Именно по этой причине Серов не был знаком с Костиком Ивановым – весьма заметной фигурой среди братьев и сестер по Божественному Сексу, только с очень «голубым отливом».



Вернувшись из похода за водкой, настоятель храма еще на пороге своих владений услышал отзвуки бурной дискуссии. Вернее, голос блондинки Милы, весьма эмоционально излагавшей каноны Божественного Секса.
- Ну, что это значит, если ты зажат всяческими «измами», - горячо говорила женщина, не забывая, впрочем, строить глазки своей подружке. – Запомни – Секс имеет Божественную Суть во всех его природных проявлениях!
- Как же фетишизм? – не сдавался неофит Василий.
- Опять «изм»! – бурно реагировала Мила. – Ты Мопассана читал?! Его рассказ «Волосы»?
- Кажется, да, - неуверенно промолвил отставной офицер. – Это исповедь фетишиста. Или я ошибаюсь?
- Ошибаешься! – немедленно ответила Мила. – Там описана боль неразделенного физического контакта, давшая начало новому проявлению Божественного Секса – через духовную общность посредством зацепки материального характера.
- А мне больше нравиться рассказ Мопассана «Усы», - не к месту вставила Люда, в свою очередь, строя глазки Евгению, физиономия которого была украшена не только усами, но и бородой.
- Онанизм как высшая форма духовного секса, - с серьезным видом заявил уличный музыкант, пряча в бороде издевательскую ухмылку. – Сплошной неразделенный физический контакт, дающий начало Божественному Сексу через духовное общение без единой зацепки материального характера.
- Как же тогда быть с шаловливыми ручонками онанистов? – весело подхватил Василий неожиданный поворот дискуссии. – Выходит, это тоже деталь духовного мира?
- Для меня – да, - поспешил с ответом уличный лабух. – Этой деталью я музицирую, даю начало высшей форме духовности – искусству!
В этот момент хозяин квартиры вошел в комнату, где проходил сей теологический диспут, и с порога провозгласил:
- Не богохульствуйте, братие и сестры! Оставьте в покое духовное и займитесь лучше этой деталью физического мира.
С этими словами настоятель храма поставил на журнальный столик четыре бутылки водки, что было встречено приветственными возгласами присутствовавших. Лишь впавшая в полемический задор Мила презрительно пробормотала:
- Мужланы!
Спустя некоторое время с большой частью принесенной водки было покончено. Сергей вспомнил о главной задаче происходящего в его квартире и обратился к присутствующим:
- Утолив голод физический, приступим к духовным потребностям. Пора свершить обряд посвящения неофита.
- Я готов, - сказал отставной военный. Под винными парами убогий интерьер коммуналки-храма казался ему не таким уже удручающим, и даже неказистые дамы представлялись гораздо привлекательней в розовом алкогольном ореоле.
- Обряд посвящения проводят избранные самим неофитом прихожане храма, - продолжил между тем настоятель.
- В каком смысле? – не понял неофит.
- Ну, кому нравятся девочки, а кому и мальчики, - хихикнул Евгений, добавив на всякий случай: - Кстати, я вообще не прихожанин храма.
Василий оценивающе посмотрел на дам и решил:
- Хочу Милу, пусть она меня ведет по стезе духовного познания.

тихо шифером шурша крыша едет не спеша...

даааааааааааа... от подобного чтива........ и не такое бывает............

отворот, приворот, разворот... с гарантией.......

ну, мужик, давай что-нибудь свое, кончай цитировать..., рецензию писать не буду...

А читает кто-нибудь? Судя по тому, как автор раздражается и раздражает других, тему стоило бы закрыть... Никого конструктива ведь нет...

ну, прямого нарушения правил форума вроде нет, вначале ему модер намекнул про..., вроде афтар сдерживается в этом направлении...

а так - пусть порезвится, посмотрим - на сколько его хватит...

ставим великий эксперимент - Неделю..., кто имеет другое мнение?
Прошу высказываться, делать ставки...

(продолжение)

- Повинуюсь святому долгу перед божественным Сексом, - легко согласилась блондинка и предложила, лукаво улыбаясь: - Обряд посвящения может быть выполнен двумя прихожанками. Мною и Людой, например.
- Групповичок, - опять хихикнул уличный музыкант, не смущаясь осуждающего взгляда настоятеля храма.
- Нет уж, - покачал головой неофит. – Лучше в индивидуальном порядке.
- Как хочешь, - вздохнула Мила, встала из-за пиршественного стола, взяла за руку бывшего ракетчика и потянула за собой. – Пойдем, брат мой возлюбленный.
Выходя из комнаты, Василий услышал, как уличный музыкант весело осведомился:
- Людочка, а ты не занимаешься миссионерской деятельностью?
И немедленно получил ответ:
- Нальешь сто граммов, тогда займусь.
Мила привела своего подопечного в комнату, где она занималась лесбийскими забавами со своей подружкой. Она усадила Василия на кровать, бывшей единственной деталью меблировки этого помещения, включила стоявший на полу касетник и под эротичную музыку, сопровождаемую гортанными охами и ахами, начала исполнять нечто смахивающее на стриптиз. Отставной военный сидел на смятых простынях, с удивлением чувствуя, что алкогольный туман притупил его брезгливость и ему, в общем-то, нравятся хореографические потуги блондинки, освобождавшейся под музыку от одежды. «Вот так и захрюкаешь вскоре, и на четвереньки встанешь», - мелькнула в затуманенном сознании последняя трезвая мысль, которая была тут же с позором изгнана. Гулять так, гулять!
Между тем Мила закончила свой сеанс стриптиза, и взору неофита предстала ее обвисшая грудь, именуемая знатоками-остроумцами – «уши спаниеля», довольно тощенькие и кривоватые ножки и иные малопрезентабельные женские прелести. Ситуацию несколько скрашивало отсутствие освещения в комнате. Его заменяли падающие из окна отсветы уличных фонарей. Пританцовывая на месте и тихонь ко мурлыкая себе под нос нечто напоминающее мелодию, лившуюся из динамиков кассетника, Мила принялась раздевать своего клиента. Делала она это весьма ловко и эротично. Видимо сказывалась большая практика. Василий решил закрыть глаза, расслабиться и получить удовольствие. Полностью освободив отставного военного от одежды, Мила начала медленно опускаться на колени, покрывая поцелуями грудь и живот партнера, одновременно скользя ладонями по его плечам и рукам. Это было приятно и очень возбуждало, тем более что глаза были закрыты. Продвигаясь вниз, блондинка добралась до гениталий посвящаемого. Но надеждам неофита на предстоящий минет не суждено было осуществиться. Просто Мила поработала губами и язычком несколько секунд, а затем двинулась вниз. Должно быть, целование коленей и даже ступней посвящаемого входило в канонический ритуал посвящения.
После того как бывший ракетчик на практике прочувствовал старинный эпистолярный оборот – «я припадаю устами к вашим стопам», его партнерша тихонько толкнула его в грудь, и он медленно повалился на спину в кровать с теми самыми скомканными и грязноватыми простынями. Но и тут его выручили закрытые глаза. Теперь Мила основательно принялась за минет. Однако прикайфовавший было неофит вдруг почувствовал, что, не прерывая своего занятия, изобретательная блондинка устраивается на нем сверху «валетом», чтобы ее гениталии находились напротив лица партнера. Василий тут же вспомнил картинку, увиденную им в этой комнате, и мигом вышел из расслабленного состояния. Надо было как-то достойно выходить из сложившегося неловкого положения. Василий с надрывом прошептал, подражая голосам из продолжавшей звучать магнитофонной записи:
- Я хочу тебя!
После этого он довольно неуклюже устроился на партнерше сверху. Мила беспрекословно подчинилась желаниям партнера, скользнув под него, и ловко обхватила его бедра ножками. Но и здесь неофит оказался не на высоте. После нескольких фрикций он вдруг почувствовал, что его член, до этого пребывавший в «очень приподнятом состоянии», катастрофически быстро теряет прежнюю упругость. «Плохих баб не бывает, существует только дефицит водки», - мелькнула в разгорячено сознании посвящаемого пошлая поговорка, тут же отозвавшаяся не менее пошлым продолжением: - «Нет, мужики, столько водки мне не выпить!»
- Черт, я, кажется, немного перепил, - промямлил уже вслух Василий.
Мила и без его пояснения поняла, что в «обряде посвящения» возник угрожающий момент, и поспешила прийти на помощь партнеру.
- Не упоминай имя Врага Рода Человеческого, - шепнула она, вновь забираясь на неофита сверху, - расслабься.
Блондинка резво и изобретательно стала выполнять функции активной стороны, а Василий лишь иногда помогал ей ленивыми движениями бедер. При этом Мила умудрялась еще и лихорадочно говорить:
- Ты еще не знаешь, что такое настоящий секс! В Индии есть храм, где практикуют Священный тантрический Секс! Этим занимаются специальные девушки-жрицы! Они только одними движениями вагины делают это!
«Что за бред она несет?» - недоумевал посвящаемый, понемногу втягиваясь во все возрастающий ритм любовных упражнений. Он взял партнершу за талию и активно заработал бедрами, стараясь как бы глубже проникнуть в ее сладкую бездну.
Впрочем, он ошибался в оценке лихорадочно-сбивчивых речей Милы. Она, в так сказать мирской жизни, занималась журналистикой, пописывая для многочисленных бульварных изданий, появившихся на обломках пуританской советской прессы. И хорошо усвоила главный закон «желтой журналистики» - обывателя по-настоящему интересуют только две вещи – секс и насилие. Насилие Мила недолюбливала, а вот опусы о различных тонкостях и особенностях интимной жизни человека из-под ее пера выходили в весьма изрядных количествах. Она и в религиозное предприятие Троя Хэмфри пришла в погоне за большим вдохновением и свежими впечатлениями. И успешно совмещала приятное с полезным.
Между тем ритм любовной игры становился все более быстрым и неистовым. Чувствуя приближающийся оргазм, Мила уже чуть ли не кричала:
- Господи, я приближаюсь к тебе! Я веду к тебе неофита! Он ничего не знает о Тебе! Но прими его, Господи!
В ситуации высшей точки напряжения перед сокрушительным окончанием мало кто может полностью себя контролировать. И все то, что зачастую прячется в тайниках сознания, неудержимо рвется наружу:
- Нет! Я знаю, знаю! – тоже чуть ли не кричал бывший ракетчик, попав под гипноз бессвязных речей партнерши. – Я знаю, каким будет Голос Бога!
- Господи, что он может знать о Тебе?! – взвизгнула в ответ Мила, проваливаясь в блаженство оргазма.
- Нет, нет! Я знаю, как устроить Армагеддон! – выпалил свою сокровенную тайну Василий, кончая вслед за партнершей. – Знаю, как уничтожить этот паскудный мир!

(Зевая) Побулькает да и успокоится. Великий Роман он может сумеет осилить ибо ничего подобного не встречал... Малацца. Потом глядишь и до г-на Купцова дорастет, станет еще и в истории разбираццо.

Тебе может подсказать как в инете порнуху обнаковенную найти?

Мне дак хоть сейчас можно убрать тему как лишнюю сущность :-)

(продолжение)

ГЛАВА ШЕСТАЯ


- Кто же не хочет срубить денег по-легкому? – осторожно ответил Михаил Штерн на предложение Фимы и прикурил доставшуюся ему единственную сигарету. – Но ты мне не ответил – где остальные девять штук?
- Семен Семеныч сказал, что сигареты будут только вечером, - брезгливо скривился толстяк. – А я тебе предлагаю заработать на два блока сигарет. И не кланяться всяким зажравшимся старым мудакам с их вонючей контрабандой, а купить эти сигареты в обыкновенном супермаркете!
- Супермаркет – это хорошо, - согласился Штерн и добавил. – Но девять сигарет остались за тобой.
- Мойша, он и в Америке – Мойша! – начал было заводится одесский самородок, но Миша вновь пропустил мимо ушей оскорбление.
- Ну, ладно, что от меня требуется?
- Надо, чтобы ты меня на своей тачке отвез в пару мест, - мигом остыл Фима. – Подождал, пока я улажу кое-какие дела, и в результате получил полста баксов.
- Много времени это займет?
- Максимум часа три-четыре.
Миша сделал вид, что обдумывает предложение. На самом деле то, что ему требовалось от Фимы, он уже практически получил (пусть этот идиот думает, что он ездит с ним за десять сигарет!), но открывалась возможность получить гораздо больше.
- Фима, давай по-честному. Я хочу половину от того, что ты заработаешь, используя мою тачку.
- Нет, Миша, - ядовито улыбнулся член мексиканской молодежной банды. – Поделимся по-братски – я тебе дам семьдесят баксов.
«Клюнуло, - подумал Штерн, продолжая делать вид, что колеблется. – Но надо обставить все так, чтобы этот ублюдок ничего не заподозрил!»
- Хорошо, - наконец решился хозяин «Мазды». – Далеко ехать?
- Сначала на Альта-Виста-стрит, здесь рядом, - сообщил толстяк. – Потом подальше придется прошвырнуться – в Глендейл.
- В Глендейл? – присвистнул от удивления Штерн. – Тогда купишь мне двадцать литров бензина.
Действительно, Глендейл был отдаленным пригородом Лос-Анджелеса, расположенном на самом краю города. За ним начиналась самая настоящая южнокалифорнийская пустыня.
Фима тяжело вздохнул, вынул из кармана злосчастные фуд-стемпы. Зачем-то их пересчитал и пробурчал:
- Поехали на Сансет-бульвар, в русский магазин.
На Сансет-бульваре был расположен один из так называемых русских магазинов, где продавались товары, которых не было в американских супермаркетах – соленая сельдь и огурцы бочкового посола, московская колбаса и конфеты, прибалтийские рыбные и болгарские овощные консервы и еще многое другое. Даже внутренний интерьер этих магазинов

Папа сказал, что там был ядреный взрыв...
Это сказали в диапректоре.
Я опалдел ваще.
Чухня?

М-да, этот он еще до приступа на теме "Искусство знать

Александр Блок
Ночь. Улица. Фонарь. Аптека...
Я покупаю вазелин
За мной стоят два человека:
армян и сумрачный грузин.
Вот скрипнула в подъезд пружина.
И повторилось все, как встарь:
Пустая банка вазелина, аптека,
улица, "фонарь"...