Майский поэтический оффтопик
Т
Ты не знаешь, как херово живе
Рожденный ползать шипит о небе
О доблестях, о подвигах, о славе
Я забывал на горестной земле,
Когда твое лицо в простой оправе
Перед мной сияло на столе.
Но час настал, и ты ушла из дому.
Я бросил в ночь заветное кольцо.
Ты отдала свою судьбу другому,
И я забыл прекрасное лицо.
Летели дни, крутясь проклятым роем...
Вино и страсть терзали жизнь мою...
И вспомнил я тебя пред аналоем,
И звал тебя, как молодость свою...
Я звал тебя, но ты не оглянулась,
Я слезы лил, но ты не снизошла.
Ты в синий плащ печально завернулась,
В сырую ночь ты из дому ушла.
Не знаю, где приют твоей гордыне
Ты, милая, ты, нежная, нашла...
Я крепко сплю, мне снится плащ твой синий,
В котором ты в сырую ночь ушла...
Уж не мечтать о нежности, о славе,
Все миновалось, молодость прошла!
Твое лицо в его простой оправе
Своей рукой убрал я со стола.
Я забывал на горестной земле,
Когда твое лицо в простой оправе
Перед мной сияло на столе.
Но час настал, и ты ушла из дому.
Я бросил в ночь заветное кольцо.
Ты отдала свою судьбу другому,
И я забыл прекрасное лицо.
Летели дни, крутясь проклятым роем...
Вино и страсть терзали жизнь мою...
И вспомнил я тебя пред аналоем,
И звал тебя, как молодость свою...
Я звал тебя, но ты не оглянулась,
Я слезы лил, но ты не снизошла.
Ты в синий плащ печально завернулась,
В сырую ночь ты из дому ушла.
Не знаю, где приют твоей гордыне
Ты, милая, ты, нежная, нашла...
Я крепко сплю, мне снится плащ твой синий,
В котором ты в сырую ночь ушла...
Уж не мечтать о нежности, о славе,
Все миновалось, молодость прошла!
Твое лицо в его простой оправе
Своей рукой убрал я со стола.
Т
Ты не знаешь, как херово живе
Я светских львиц
и прочих дев, поплоше –
нещщадно драл, трепал, лелеял, холил,
по шёрстке гладил, как сиамских кошек...
Но никогда – насильно... Не неволил...
И вдруг – Птибурдуков и ты, Варвара...
Каков пассаж! Афронт, фурор, фураж...
Волчица, ты... Подобно Боливару,
не выдержишь двоих?
А этот паж,
мальчишка, что сподобился у моря
воспользоваться музыкой Шопена.
Уходишь от меня... Ка-кое горе!
Долейте пива, отстоялась пена.
и прочих дев, поплоше –
нещщадно драл, трепал, лелеял, холил,
по шёрстке гладил, как сиамских кошек...
Но никогда – насильно... Не неволил...
И вдруг – Птибурдуков и ты, Варвара...
Каков пассаж! Афронт, фурор, фураж...
Волчица, ты... Подобно Боливару,
не выдержишь двоих?
А этот паж,
мальчишка, что сподобился у моря
воспользоваться музыкой Шопена.
Уходишь от меня... Ка-кое горе!
Долейте пива, отстоялась пена.
Иннокентий Анненский
Среди миров
Среди миров, в мерцании светил
Одной Звезды я повторяю имя...
Не потому, чтоб я Ее любил,
А потому, что я томлюсь с другими.
И если мне сомненье тяжело,
Я у Нее одной ищу ответа,
Не потому, что от Нее светло,
А потому, что с Ней не надо света.
Среди миров
Среди миров, в мерцании светил
Одной Звезды я повторяю имя...
Не потому, чтоб я Ее любил,
А потому, что я томлюсь с другими.
И если мне сомненье тяжело,
Я у Нее одной ищу ответа,
Не потому, что от Нее светло,
А потому, что с Ней не надо света.
Т
Ты не знаешь, как херово живе
Предлинной хворостиной
Мужик Гусей гнал в город продавать;
И, правду истинну сказать,
Не очень вежливо честил свой гурт гусиной:
На барыши спешил к базарному он дню
(А где до прибыли коснется,
Не только там гусям, и людям достается).
Я мужика и не виню;
Но Гуси иначе об этом толковали
И, встретяся с прохожим на пути,
Вот как на мужика пеняли:
«Где можно нас, Гусей, несчастнее найти?
Мужик так нами помыкает
И нас, как будто бы простых Гусей, гоняет;
А этого не смыслит неуч сей,
Что он обязан нам почтеньем;
Что мы свой знатный род ведем от тех Гусей,
Которым некогда был должен Рим спасеньем:
Там даже праздники им в честь учреждены!»
«А вы хотите быть за что отличены?» –
Спросил прохожий их. «Да наши предки...» – «Знаю,
И все читал; но ведать я желаю,
Вы сколько пользы принесли?»
«Да наши предки Рим спасли!»
«Все так, да вы что сделали такое?»
«Мы? Ничего!» – «Так что ж и доброго в вас есть?
Оставьте предков вы в покое:
Им поделом была и честь;
А вы, друзья, лишь годны на жаркое».
Баснь эту можно бы и боле пояснить –
Да чтоб гусей не раздразнить.
Иван Андреевич Крылов
1811 г.
Мужик Гусей гнал в город продавать;
И, правду истинну сказать,
Не очень вежливо честил свой гурт гусиной:
На барыши спешил к базарному он дню
(А где до прибыли коснется,
Не только там гусям, и людям достается).
Я мужика и не виню;
Но Гуси иначе об этом толковали
И, встретяся с прохожим на пути,
Вот как на мужика пеняли:
«Где можно нас, Гусей, несчастнее найти?
Мужик так нами помыкает
И нас, как будто бы простых Гусей, гоняет;
А этого не смыслит неуч сей,
Что он обязан нам почтеньем;
Что мы свой знатный род ведем от тех Гусей,
Которым некогда был должен Рим спасеньем:
Там даже праздники им в честь учреждены!»
«А вы хотите быть за что отличены?» –
Спросил прохожий их. «Да наши предки...» – «Знаю,
И все читал; но ведать я желаю,
Вы сколько пользы принесли?»
«Да наши предки Рим спасли!»
«Все так, да вы что сделали такое?»
«Мы? Ничего!» – «Так что ж и доброго в вас есть?
Оставьте предков вы в покое:
Им поделом была и честь;
А вы, друзья, лишь годны на жаркое».
Баснь эту можно бы и боле пояснить –
Да чтоб гусей не раздразнить.
Иван Андреевич Крылов
1811 г.
K
KЦ
Сыграю на своём верном баяне...
Кто-то спорит о звёздах, но жаждет лести,
Кто-то слагает сказки, но ради хлеба,
А кто-то из года в год стоит на месте,
и смотрит себе под ноги, но держит небо.
Есть много поющих красиво, о чём попало,
И много других - нескладных, простых, но верных.
И в этой жизни, пожалуй, не так уж мало
Просто увидеть отличье вторых от первых...
(Константин Никитин)
Кто-то спорит о звёздах, но жаждет лести,
Кто-то слагает сказки, но ради хлеба,
А кто-то из года в год стоит на месте,
и смотрит себе под ноги, но держит небо.
Есть много поющих красиво, о чём попало,
И много других - нескладных, простых, но верных.
И в этой жизни, пожалуй, не так уж мало
Просто увидеть отличье вторых от первых...
(Константин Никитин)
Альберта в огне
Нигерия во льду
Неужели это важно настолько для вас .
Форум в говне
Люди в бреду
И только Секонд не пидорас.
Нигерия во льду
Неужели это важно настолько для вас .
Форум в говне
Люди в бреду
И только Секонд не пидорас.
«
Как отличить Патриота от Поцреота? При исполнении гимна Патриот не сидит. А у Поцреота еще и встает.
»
— Анонимус
Как отличить Патриота от Поцреота? При исполнении гимна Патриот не сидит. А у Поцреота еще и встает.
»
— Анонимус
Поразительно, Леоньев испортил стихи или спас их от забвения?
Серб, боснийский солдат, и английский матрос
Поджидали у моста быстроглазую швейку.
Каждый думал: моя! Каждый нежность ей нёс
И за девичий взор, и за нежную шейку...
И врагами присели они на скамейку,
Серб, боснийский солдат, и английский матрос.
Серб любил свой Дунай. Англичанин давно
Ничего не любил, кроме трубки и виски...
А девчонка не шла. Становилось темно.
Опустили к воде тучи саван свой низкий.
И содат посмотрел на матроса, как близкий,
Словно другом тот был или знались давно.
Закурили, сказав на своём языке
Каждый что-то о том, что Россия - болото.
Загоралась на лицах у них позолота
От затяжек... А там, далеко, на реке,
Русский парень запел заунывное что-то...
Каждый хмуро ворчал на своём языке.
А потом в кабачке, где гудел контрабас,
Недовольно ворча на визгливые скрипки,
Пили огненный спирт и запененный квас
И друг другу сквозь дым посылали улыбки.
Через залитый стол, неопрятный и зыбкий,
У окна, в кабачке, где гудел контрабас.
Каждый хочет любить, и солдат, и моряк,
Каждый хочет иметь и невесту и друга,
Только дни тяжелы, только дни наши - вьюга,
Только вьюга они, заклубившая мрак.
Так кричали они, понимая друг друга,
Чёрный сербский солдат и английский моряк.
==========================================================
Поэт-белогвардеец, член Русской Фашисткой Партии, Несмелов.
Я не нашел то стихотворение, которое хотел здесь привести. О Первой Мировой.
Ну есть еще одно, которое я недавно услышал:
АВСТРИЕЦ
У него почернело лицо.
Он в телеге лежит недвижимо,
Наша часть, проходившая мимо,
Вкруг бедняги столпилась в кольцо.
Мой товарищ, безусый юнец,
Предлагает ему папиросы…
И по-польски на наши вопросы
Шепчет раненый: «Близок конец…»
И на робкие наши слова,
Улыбаясь бессильно и бледно,
Шепчет медленно он: «Вшистко едно…»
И ползет возле губ синева.
Каждый знает, что рана в живот –
Это смерть… «Я умру через сутки»…
Лейтенант утешеньям и шутке
Не поверит уже, не поймёт…
Слышен выстрелов дальний раскат…
Наши лица угрюмы и строги…
Мы проходим по грязной дороге,
Не надеясь вернуться назад.
[Сообщение изменено пользователем 17.05.2016 16:46]
Серб, боснийский солдат, и английский матрос
Поджидали у моста быстроглазую швейку.
Каждый думал: моя! Каждый нежность ей нёс
И за девичий взор, и за нежную шейку...
И врагами присели они на скамейку,
Серб, боснийский солдат, и английский матрос.
Серб любил свой Дунай. Англичанин давно
Ничего не любил, кроме трубки и виски...
А девчонка не шла. Становилось темно.
Опустили к воде тучи саван свой низкий.
И содат посмотрел на матроса, как близкий,
Словно другом тот был или знались давно.
Закурили, сказав на своём языке
Каждый что-то о том, что Россия - болото.
Загоралась на лицах у них позолота
От затяжек... А там, далеко, на реке,
Русский парень запел заунывное что-то...
Каждый хмуро ворчал на своём языке.
А потом в кабачке, где гудел контрабас,
Недовольно ворча на визгливые скрипки,
Пили огненный спирт и запененный квас
И друг другу сквозь дым посылали улыбки.
Через залитый стол, неопрятный и зыбкий,
У окна, в кабачке, где гудел контрабас.
Каждый хочет любить, и солдат, и моряк,
Каждый хочет иметь и невесту и друга,
Только дни тяжелы, только дни наши - вьюга,
Только вьюга они, заклубившая мрак.
Так кричали они, понимая друг друга,
Чёрный сербский солдат и английский моряк.
==========================================================
Поэт-белогвардеец, член Русской Фашисткой Партии, Несмелов.
Я не нашел то стихотворение, которое хотел здесь привести. О Первой Мировой.
Ну есть еще одно, которое я недавно услышал:
АВСТРИЕЦ
У него почернело лицо.
Он в телеге лежит недвижимо,
Наша часть, проходившая мимо,
Вкруг бедняги столпилась в кольцо.
Мой товарищ, безусый юнец,
Предлагает ему папиросы…
И по-польски на наши вопросы
Шепчет раненый: «Близок конец…»
И на робкие наши слова,
Улыбаясь бессильно и бледно,
Шепчет медленно он: «Вшистко едно…»
И ползет возле губ синева.
Каждый знает, что рана в живот –
Это смерть… «Я умру через сутки»…
Лейтенант утешеньям и шутке
Не поверит уже, не поймёт…
Слышен выстрелов дальний раскат…
Наши лица угрюмы и строги…
Мы проходим по грязной дороге,
Не надеясь вернуться назад.
[Сообщение изменено пользователем 17.05.2016 16:46]
По ночам звучит надрывный кашель,
Старенькая женщина слегла.
Много лет в квартире нашей одиноко в комнате жила.
Письма были, только очень редко;
И тогда, не замечая нас,
Всё ходила и шептала:
- Детки,
Вам ко мне собраться бы хоть раз.
Ваша мать согнулась, поседела…
Что поделать? Старость подошла.
Как бы хорошо мы посидели
Рядышком у нашего стола.
На собранья вместе мы ходили,
В праздник пели гимны до зари,
А потом разъехались, уплыли,
Улетели… Вот и собери!
Заболела мать. И той же ночью
Телеграф не уставал стучать:
“Дети, срочно!
Дети, очень срочно!
Приезжайте! Заболела мать”.
Из Одессы, Киева, Игарки,
Отложив до времени дела,
Дети собрались, да очень жалко, -
У постели, а не у стола.
Гладили морщинистые руки,
Мягкую серебряную прядь.
Почему же дали вы разлуке
Беспокоить любящую мать?
Мать ждала вас в дождь и в снегопады
В тягостной бессоннице ночей.
Разве горя дожидаться надо,
Чтоб приехать к матери своей?
Неужели только телеграмма
Привела вас к скорым поездам?
Слушайте!
Пока у вас есть мама,
Приезжайте к ней без телеграмм!
Старенькая женщина слегла.
Много лет в квартире нашей одиноко в комнате жила.
Письма были, только очень редко;
И тогда, не замечая нас,
Всё ходила и шептала:
- Детки,
Вам ко мне собраться бы хоть раз.
Ваша мать согнулась, поседела…
Что поделать? Старость подошла.
Как бы хорошо мы посидели
Рядышком у нашего стола.
На собранья вместе мы ходили,
В праздник пели гимны до зари,
А потом разъехались, уплыли,
Улетели… Вот и собери!
Заболела мать. И той же ночью
Телеграф не уставал стучать:
“Дети, срочно!
Дети, очень срочно!
Приезжайте! Заболела мать”.
Из Одессы, Киева, Игарки,
Отложив до времени дела,
Дети собрались, да очень жалко, -
У постели, а не у стола.
Гладили морщинистые руки,
Мягкую серебряную прядь.
Почему же дали вы разлуке
Беспокоить любящую мать?
Мать ждала вас в дождь и в снегопады
В тягостной бессоннице ночей.
Разве горя дожидаться надо,
Чтоб приехать к матери своей?
Неужели только телеграмма
Привела вас к скорым поездам?
Слушайте!
Пока у вас есть мама,
Приезжайте к ней без телеграмм!
Гарик Кричевский? Аркадий Северный? В общем шансон.
Особенна про гимны до зари поэта занесло.
Особенна про гимны до зари поэта занесло.
По моему автор христианин. До мозга костей.
F
Frasier Crane
На баяне играть просто
На баяне играть presto
В этой игре нет роста
В этой игре нет места
На баяне играть presto
В этой игре нет роста
В этой игре нет места
F
Frasier Crane
Папа Второй, когда был сочинен Псалом 136 (137)?
Мартин Лютер Кинг даже не чесался тогда ни у кого в штанах. Какой, блин, протестантизм?
И не мог удержаться, баян:
Однажды я на зоне в Вавилоне
Сидел с братвой на берегу реки.
Хоть пацаны и были все в законе,
Но плакали воры и мужики.
Нам "Пойте!" приказали вертухаи,
Но что мы, фраера, охране петь?!
От нас не слышать мусорам L'Chaim
Чтоб мне на этом месте умереть!
"А ну, сучары, пой давай в натуре!"
Кричал нам этот штопаный гондон,
А мы сидели с пацанами в БУРе
И молча вспоминали про Сион.
И если выйдет мне такая штука
Вернусь домой я в Иерусалим,
Я вычислю тебя начальник-сука
И там мы обо всём поговорим.
Мартин Лютер Кинг даже не чесался тогда ни у кого в штанах. Какой, блин, протестантизм?
И не мог удержаться, баян:
Однажды я на зоне в Вавилоне
Сидел с братвой на берегу реки.
Хоть пацаны и были все в законе,
Но плакали воры и мужики.
Нам "Пойте!" приказали вертухаи,
Но что мы, фраера, охране петь?!
От нас не слышать мусорам L'Chaim
Чтоб мне на этом месте умереть!
"А ну, сучары, пой давай в натуре!"
Кричал нам этот штопаный гондон,
А мы сидели с пацанами в БУРе
И молча вспоминали про Сион.
И если выйдет мне такая штука
Вернусь домой я в Иерусалим,
Я вычислю тебя начальник-сука
И там мы обо всём поговорим.
F
Frasier Crane
Да, по дороге из Бостона в пуебло мы где-то, посередине ничего, зашли с утра в воскресенье в одну из протестантских-лютеранских-баптистских негрских церквей.
И так они зажигательно пели, хлопали в ладоши и танцевали, что осталось только присоединиться.
И так они зажигательно пели, хлопали в ладоши и танцевали, что осталось только присоединиться.
не лечите меня за псалтырь.
я читал.
в православной традиции нет привычки петь гимны и псалмы прихожанам. от слова совсем.
Шансонье просто сгенерировал случайный рифмованный бред.
я читал.
в православной традиции нет привычки петь гимны и псалмы прихожанам. от слова совсем.
Шансонье просто сгенерировал случайный рифмованный бред.
F
Frasier Crane
Мнэ-э-э, был недавно в в православной церкви.
Поют где-то там наверху.
Поют где-то там наверху.
Шансонье просто сгенерировал случайный рифмованный бред.
Это явно были протестанты. Они ходят на собрания.
Дон, Вы как то про Африку говорили, что не поедите туда, даже в такую страну как Египет?
F
Frasier Crane
И это, какой шансонье?
F
Frasier Crane
В Африку мне Девушка ехать не разрешает, хоть в над--Сахарную, хоть в ниже пустыни.
Авторизуйтесь, чтобы принять участие в дискуссии.