Печаль моя светла
Когда теряет равновесие
твое сознание усталое,
когда ступени этой лестницы
уходят из под ног, как палуба,
когда плюет на человечество
твое ночное одиночество, -
ты можешь
размышлять о вечности
и сомневаться в непорочности
идей, гипотез, восприятия,
произведения искусства,
и, кстати, самого зачатия
Мадонной сына Иисуса.
Но лучше поклоняться данности
с глубокими ее могилами,
которые потом,
за давностью,
покажутся такими милыми.
Да.
Лучше поклоняться данности
с короткими ее дорогами,
которые потом
до странности
покажутся тебе
широкими,
покажутся большими, пыльными,
усеянными компромиссами,
покажутся большими крыльями,
покажутся большими птицами.
Да. Лучше поклоняться данности
с убогими ее мерилами,
которые потом до крайности,
послужат для тебя перилами
(хотя и не особо чистыми),
удерживающими в равновесии
твои хромающие истины
на этой выщербленной лестнице.
(с)
твое сознание усталое,
когда ступени этой лестницы
уходят из под ног, как палуба,
когда плюет на человечество
твое ночное одиночество, -
ты можешь
размышлять о вечности
и сомневаться в непорочности
идей, гипотез, восприятия,
произведения искусства,
и, кстати, самого зачатия
Мадонной сына Иисуса.
Но лучше поклоняться данности
с глубокими ее могилами,
которые потом,
за давностью,
покажутся такими милыми.
Да.
Лучше поклоняться данности
с короткими ее дорогами,
которые потом
до странности
покажутся тебе
широкими,
покажутся большими, пыльными,
усеянными компромиссами,
покажутся большими крыльями,
покажутся большими птицами.
Да. Лучше поклоняться данности
с убогими ее мерилами,
которые потом до крайности,
послужат для тебя перилами
(хотя и не особо чистыми),
удерживающими в равновесии
твои хромающие истины
на этой выщербленной лестнице.
(с)
a
aser
Анестезирующая тоска..
(с) Л. де Грейф.
(с) Л. де Грейф.
Холодная луна стоит над Пасаргадой.
Прозрачным сумраком подернуты пески.
Выходит дочь царя в мечтах ночной тоски
На каменный помост дышать ночной прохладой.
Пред ней знакомый мир: аркада за аркадой;
И башни и столпы, прозрачны и легки;
Дома и Бэлахрам торжественной громадой...
Царевна вся дрожит... блестят ее глаза...
Рука сжимается мучительно и гневно...
О будущих веках задумалась царевна!
И вот ей видится: ночные небеса,
Разрушенных колонн немая вереница
И посреди руин - как тень пустыни - львица.
(с)
Прозрачным сумраком подернуты пески.
Выходит дочь царя в мечтах ночной тоски
На каменный помост дышать ночной прохладой.
Пред ней знакомый мир: аркада за аркадой;
И башни и столпы, прозрачны и легки;
Дома и Бэлахрам торжественной громадой...
Царевна вся дрожит... блестят ее глаза...
Рука сжимается мучительно и гневно...
О будущих веках задумалась царевна!
И вот ей видится: ночные небеса,
Разрушенных колонн немая вереница
И посреди руин - как тень пустыни - львица.
(с)
T
Tpy6a4
Хорошее название для топика и хорошие стихи...
абсолютно согласен.
И здесь прошелся Модератор...
Эт что, объявлена война искусству?
А где так называемая свобода слова?...
Эт что, объявлена война искусству?
А где так называемая свобода слова?...
И здесь прошёлся модератор,
Объявлена война искусству,
Ковшом стальным как экскаватор
Он уничтожил страсть и чувство.
Но модератор - эскалатор,
Везущий к свету наши темы,
Спасёт от пошлости и мата
Среднеуральскую богему.
Объявлена война искусству,
Ковшом стальным как экскаватор
Он уничтожил страсть и чувство.
Но модератор - эскалатор,
Везущий к свету наши темы,
Спасёт от пошлости и мата
Среднеуральскую богему.
Спасибо, Зося! Всегда найдутся мрачные гонители свободолюбивых художников, певцов России вольной!
Всё! Сюда я больше не ездок! Пойду искать по свету, где оскрбленному есть чувству уголок. Карету мне! Карету!!!
Всё! Сюда я больше не ездок! Пойду искать по свету, где оскрбленному есть чувству уголок. Карету мне! Карету!!!
Девушка пела в церковном хоре
О всех усталых в чужом краю,
О всех кораблях, ушедших в море,
О всех, забывших радость свою.
Так пел ее голос, летящий в купол,
И луч сиял на белом плече,
И каждый из мрака смотрел и слушал,
Как белое платье пело в луче.
И всем казалось, что радость будет,
Что в тихой заводи все корабли,
Что на чужбине усталые люди
Светлую жизнь себе обрели.
(c)
О всех усталых в чужом краю,
О всех кораблях, ушедших в море,
О всех, забывших радость свою.
Так пел ее голос, летящий в купол,
И луч сиял на белом плече,
И каждый из мрака смотрел и слушал,
Как белое платье пело в луче.
И всем казалось, что радость будет,
Что в тихой заводи все корабли,
Что на чужбине усталые люди
Светлую жизнь себе обрели.
(c)
Девушка пела в церковном хоре
О всех усталых в чужом краю,
О всех кораблях, ушедших в море,
О всех, забывших радость свою.
Так пел ее голос, летящий в купол,
И луч сиял на белом плече,
И каждый из мрака смотрел и слушал,
Как белое платье пело в луче.
И всем казалось, что радость будет,
Что в тихой заводи все корабли,
Что на чужбине усталые люди
Светлую жизнь себе обрели.
О всех усталых в чужом краю,
О всех кораблях, ушедших в море,
О всех, забывших радость свою.
Так пел ее голос, летящий в купол,
И луч сиял на белом плече,
И каждый из мрака смотрел и слушал,
Как белое платье пело в луче.
И всем казалось, что радость будет,
Что в тихой заводи все корабли,
Что на чужбине усталые люди
Светлую жизнь себе обрели.
Зося. Это точно про меня стиx. :-)
Лошадь сказала увидев верблюда -
Какая-то странная лошадь-ублюдок
Верблюд произнёс посмотрев на лошадь -
Это же просто верблюд недоношеный.
И только бог седобородый
знал, что это животные разной породы...
Какая-то странная лошадь-ублюдок
Верблюд произнёс посмотрев на лошадь -
Это же просто верблюд недоношеный.
И только бог седобородый
знал, что это животные разной породы...
D
Doroty
Среди других играющих детей
Она напоминает лягушонка.
Заправлена в трусы худая рубашонка,
Колечки рыжеватые кудрей
Рассыпаны, рот длинен, зубки кривы,
Черты лица остры и некрасивы.
Двум мальчуганам, сверстникам ее,
Отцы купили по велосипеду.
Сегодня мальчики, не торопясь к обеду, Гоняют по двору, забывши про нее,
Она ж за ними бегает по следу.
Чужая радость так же, как своя, Томит ее и вон из сердца рвется,
И девочка ликует и смеется,
Охваченная счастьем бытия.
Ни тени зависти, Ни умысла худого
Еще не знает это существо.
Ей все на свете так безмерно ново,
Так живо все, что для иных мертво!
И не хочу я думать, наблюдая,
Что будет день, когда она, рыдая,
Увидит с ужасом, что посреди подруг
Она всего лишь бедная дурнушка!
Мне верить хочется, что сердце не игрушка, Сломать его едва ли можно вдруг!
Мне верить хочется, что чистый этот пламень,
Который в глубине ее горит,
Всю боль свою один переболит
и перетопит самый тяжкий камень!
И пусть черты ее нехороши
И нечем ей прельстить воображенье,-
Младенческая грация души
Уже сквозит в любом ее движенье.
А если это так, то что есть красота
И почему ее обожествляют люди?
Сосуд она, в котором пустота,
Или огонь, мерцающий в сосуде?
Она напоминает лягушонка.
Заправлена в трусы худая рубашонка,
Колечки рыжеватые кудрей
Рассыпаны, рот длинен, зубки кривы,
Черты лица остры и некрасивы.
Двум мальчуганам, сверстникам ее,
Отцы купили по велосипеду.
Сегодня мальчики, не торопясь к обеду, Гоняют по двору, забывши про нее,
Она ж за ними бегает по следу.
Чужая радость так же, как своя, Томит ее и вон из сердца рвется,
И девочка ликует и смеется,
Охваченная счастьем бытия.
Ни тени зависти, Ни умысла худого
Еще не знает это существо.
Ей все на свете так безмерно ново,
Так живо все, что для иных мертво!
И не хочу я думать, наблюдая,
Что будет день, когда она, рыдая,
Увидит с ужасом, что посреди подруг
Она всего лишь бедная дурнушка!
Мне верить хочется, что сердце не игрушка, Сломать его едва ли можно вдруг!
Мне верить хочется, что чистый этот пламень,
Который в глубине ее горит,
Всю боль свою один переболит
и перетопит самый тяжкий камень!
И пусть черты ее нехороши
И нечем ей прельстить воображенье,-
Младенческая грация души
Уже сквозит в любом ее движенье.
А если это так, то что есть красота
И почему ее обожествляют люди?
Сосуд она, в котором пустота,
Или огонь, мерцающий в сосуде?
D
Doroty
Дороти, это чьё?
Н.Заболоцкий
Что же! Коли кинут жребий -
Будь, любовь!
В грозовом - безумном! - небе -
Лёд и кровь.
Жду тебя сегодня ночью
После двух:
В час, когда во мне рокочут
Кровь и дух.
(c)
Будь, любовь!
В грозовом - безумном! - небе -
Лёд и кровь.
Жду тебя сегодня ночью
После двух:
В час, когда во мне рокочут
Кровь и дух.
(c)
Не спит спокойно модератор...
Его сознанье, как локатор,
Пасет незримо наши чувства.
И в общем по фигу искусство
Его натруженной душе...
А тут печаль светла на диво...
Но модератор молчаливо
Все удалит на всякий случай...
Ты лучше, модер, нас не мучал,
А лучше б вслушался уже...
Его сознанье, как локатор,
Пасет незримо наши чувства.
И в общем по фигу искусство
Его натруженной душе...
А тут печаль светла на диво...
Но модератор молчаливо
Все удалит на всякий случай...
Ты лучше, модер, нас не мучал,
А лучше б вслушался уже...
И сердце то уже не отзовется
На голос мой, ликуя и скорбя...
Все кончено. И песнь моя несется
В пустую ночь, где больше нет тебя...
(с)
На голос мой, ликуя и скорбя...
Все кончено. И песнь моя несется
В пустую ночь, где больше нет тебя...
(с)
Зося, так вы оказывается и не читали? И это, значит, зря я на себе рвал волосы и сожалел в тишине?...:-)
Янка Дягилева там была. Песня называется "Печаль моя светла". По старой легенде, она написана на Свердловском жэдэ вокзале лет эдак 15 назад...
Яндекс вам подскажет.
Янка Дягилева там была. Песня называется "Печаль моя светла". По старой легенде, она написана на Свердловском жэдэ вокзале лет эдак 15 назад...
Яндекс вам подскажет.
Быть нежной, бешеной и шумной,
- Так жаждать жить! -
Очаровательной и умной, -
Прелестной быть!
Нежнее всех, кто есть и были,
Не знать вины...
- О возмущенье, что в могиле
Мы все равны!
Стать тем, что никому не мило,
- О, стать как лед! -
Не зная ни того, что было,
Ни что придет,
Забыть, как сердце раскололось
И вновь срослось,
Забыть свои слова и голос,
И блеск волос.
Браслет из бирюзы старинной -
На стебельке,
На этой узкой, этой длинной
Моей руке...
Как зарисовывая тучку
Издалека,
За перламутровую ручку
Бралась рука,
Как перепрыгивали ноги
Через плетень,
Забыть, как рядом по дороге
Бежала тень.
Забыть, как пламенно в лазури,
Как дни тихи...
- Все шалости свои, все бури
И все стихи!
Мое свершившееся чудо
Разгонит смех.
Я, вечно-розовая, буду
Бледнее всех.
И не раскроются - так надо -
- О, пожалей! -
Ни для заката, ни для взгляда,
Ни для полей -
Мои опущенные веки.
- Ни для цветка! -
Моя земля, прости навеки,
На все века.
И так же будут таять луны
И таять снег,
Когда промчится этот юный,
Прелестный век.
(с)
- Так жаждать жить! -
Очаровательной и умной, -
Прелестной быть!
Нежнее всех, кто есть и были,
Не знать вины...
- О возмущенье, что в могиле
Мы все равны!
Стать тем, что никому не мило,
- О, стать как лед! -
Не зная ни того, что было,
Ни что придет,
Забыть, как сердце раскололось
И вновь срослось,
Забыть свои слова и голос,
И блеск волос.
Браслет из бирюзы старинной -
На стебельке,
На этой узкой, этой длинной
Моей руке...
Как зарисовывая тучку
Издалека,
За перламутровую ручку
Бралась рука,
Как перепрыгивали ноги
Через плетень,
Забыть, как рядом по дороге
Бежала тень.
Забыть, как пламенно в лазури,
Как дни тихи...
- Все шалости свои, все бури
И все стихи!
Мое свершившееся чудо
Разгонит смех.
Я, вечно-розовая, буду
Бледнее всех.
И не раскроются - так надо -
- О, пожалей! -
Ни для заката, ни для взгляда,
Ни для полей -
Мои опущенные веки.
- Ни для цветка! -
Моя земля, прости навеки,
На все века.
И так же будут таять луны
И таять снег,
Когда промчится этот юный,
Прелестный век.
(с)
Авторизуйтесь, чтобы принять участие в дискуссии.