21+ Книга на КЛиО (графоманская тема)

Глава 32. Сон Парижа

…аналогичный обтягивающий комбинезон имеет Ирма Веп, только он не из кожи вроде бы.
- Я не знаю никакой Ирмы Веп.
- Ирма Веп это анаграмма от слова «вампир». Она главный персонаж французского сериала «Вампиры».
- Я не видел этого сериала.
- Это понятно. А сериал про Фантомаса видели?
- Первые серии Фантомаса да, видел, но потом началась война и к нам прекратили завозить французские фильмы.
- Всё верно. Так вот, «Фантомаса» и «Вампиров» снимал один и тот же режиссёр – Луи Фейад. «Вампиров» Фейад начал снимать сразу после «Фантомаса», в 1915 году. Весь прошлый и позапрошлый год «Вампиры» пользовались бешеным успехом во Франции. А ещё в этом сериале фигурировала супер-пушка, которая могла бить на расстояние более 100 километров. Наши немецкие коллеги проявили к этому особый интерес, посчитав, что Фейад имеет связи с представителями разведки стран Антанты (либо с французской, либо с британской разведкой). Иначе откуда ему известно о тайных разработках секретного немецкого оружия? Имея такую пушку можно обстреливать Париж. Именно поэтому немецкая и наша разведки взяли Фейада в разработку.
- А какое это отношение имеет к Дойне?
- Сейчас объясню. Связи Фейада с представителями разведок выявлены не были. Скорее всего, Фейаду ничего неизвестно о немецких разработках, а свою супер-пушку он просто выдумал, но кое-что в его биографии вызвало интерес. В Париже Фейад появился в 1902 году после смерти родителей. Там он планировал писать литературные произведения и сценарии. По совпадению, в это же время в Париже гастролировал и театр «Сатурния». Тогда я не придал этому значения, а вот сейчас, после прочтения заметки в российской газете… Обтягивающий комбинезон, крылья…

Далее Ронге рассказал мне о сериале «Вампиры». На самом деле это сериал о парижской банде, использующей вампирский антураж. Названия серий были весьма колоритными: «Красная книга с тайнописью», «Завораживающие глаза», «Исчадие Сатаны», «Кровавая свадьба» и всё в таком духе.
Во второй серии, которая называется «Убийца с кольцом», балерина Марфа Кутилова, которую играет танцовщица Стася Наперковская, выходит на сцену театра в образе летучей мыши. Она в облегающем чёрном комбинезоне с отдельными крыльями, складывающимися в плащ. Во время танца она подбирается к девушке, спящей на лавочке, с целью вампирского укуса. Но до укуса так и не доходит, так как кровососущая летучая мышь умирает прямо на сцене. Дело в том, что до спектакля она поранилась отравленным кольцом, подаренным ей «Великим Вампиром», переодетым в графа Нуармутье.
Итак, Марфа Кутилова, игравшая в театре вампирскую летучую мышь умерла. В следующих сериях фигурирует уже другой персонаж – Ирма Веп.
Ирма — неуловимая многоликая мошенница, способная выдать себя за кого угодно, начиная с горничной и секретарши, и, заканчивая актрисой и светской дивой. Один раз она перевоплотилась даже в мужчину (юного наследника). Посмотрев на сериал другим взглядом, можно подумать, что это вовсе не кино, а спектакль, который поставила сама вампирша, играющая в нем главную роль. Она как будто не играет других женщин, а вселяется в них.
В иерархии банды Ирма Веп - вторая скрипка (формально) после предводителя (и идеолога) шайки по прозвищу Великий Вампир. Её главный и самый запоминающийся наряд: черный обтягивающий костюм. Его Ирма надевает, чтобы лазить по крышам и оставаться незамеченной и неузнаваемой при краже драгоценностей. Ее вечно притягивающий взгляд, с густой черной подводкой, тонкими бровями и бледной кожей превращал Ирму в femme fatale, что в переводе с французского означает «роковая женщина». Эксперты говорят, что Ирма Веп это первое в истории кинематографа воплощение femme fatale.
Играет Ирму Веп актриса театров «Монпарнас», «Гренель» и «Гобелен» Мюзидора,. Её настоящее имя Жанна Рок, а Мюзидора это творческий псевдоним, который в переводе с греческого означает «подарок муз».

Максимилиан Ронге увидел много общего между Ирмой Веп и Дойной Иреску.
Во-первых, внешность - густой макияж и бледная кожа.
Во-вторых, появление – умирает балерина в костюме летучей мыши и появляется Ирма, у которой есть похожий облегающий костюм. Причём наблюдается вешнее сходство Ирмы с умершей балериной, точно так же, как и Дойна очень похожа на госпожу Донси, первую хозяйку театра «Сатурния», которая бесследно пропала в Париже именно в 1902 году и многими считается убитой.
В-третьих, ловкость, с которой Ирма и Дойна лазают по крышам, правда Ирме, в отличие от Дойны не мешал массивный плащ. К тому же, Мюзидора смогла сама демонстрировать все эти трюки на крыше лишь потому, что ранее занималась акробатикой. А Дойна? Ронге недоумевал, почему Дойна заранее не сбросила свой плащ, перед тем как вылезти на крышу гимназии Фашори. Я-то знал почему, но объяснить это Ронге не мог по понятным причинам. Слава богу, он не спрашивал меня о путях, которыми Дойна попала в Москву.
Ронге сделал вывод, что режиссёр и сценарист Луи Фейад был знаком с Дойной. Он познакомился с ней в 1902 году сразу по приезду в Париж. А может они и до этого были заочно знакомы (по тайной переписке, либо через друзей), что побудило их обоих одновременно приехать в Париж в 1902 году. Она и послужила в итоге прототипом для его Ирмы Веп.
Ирма Веп светская львица, актриса, певица и завсегдатай богемных клубов, а чем Донси занималась в Париже? - именно этим. Разумеется, Ронге не сомневался, что госпожа Донси и госпожа Фалькенхайм (она же Дойна Иреску) это одно лицо. При этом, он скептически относился к рассказам актрис из первого состава «Сатурнии» о вечной молодости хозяйки театра, считая их преувеличенными: «Их не пощадили тяготы повседневного быта, а она вела аристократический образ жизни, следила за здоровьем, не перегружала себя ничем в период с 1902 по 1912, плюс умение пользоваться макияжем. Возможно, в 1902 году Дойна была очень юна, но густой агрессивный раскрас делал её визуально намного взрослее. Да и вообще непонятно где она была все эти десять лет. Возможно она находилась в тепличных условиях».

Максимилиан выразил сомнения по поводу верности Дойны. Опираясь на образ Ирмы Веп, он предположил, что Дойна такая же мошенница, либо и вовсе двойной агент, завербованный одной из будущих стран Антанты ещё в 1902 году в Париже. Он спросил, доверяю ли я ей, учитывая все эти странности и пробелы в её биографии. Я ответил, что сомнения у меня тоже есть, но пока она нас не подводила.
Тут я напомнил о странном поведении румынской армии под Херманштадтом, которая неожиданно остановила своё победоносное наступление. Я убедил Ронге, что это именно Дойна дезинформировала румын, что город якобы является ловушкой. Это позволило выиграть время, перебросить на этот фронт 9-ю германскую армию и, в конце концов, выиграть сражение. Ведь миф о «Королеве темноты» это лишь сказка для толпы, за которой скрывалась серьёзная агентурная работа. Да, я умею иногда придумывать красивые и правдоподобные легенды – Ронге мне поверил.
«Других серьёзных агентов в России у нас всё равно нет» – добавил я, на что Максимилиан весьма странно ехидно улыбнулся. При этом я заметил, что он пытался сдержать свою улыбку. Эта улыбка главы разведки очень насторожила меня тогда.

Версия Ронге о том, что Дойна послужила прототипом для Ирмы Веп, так как была знакома с Луи Фейадом, выглядела очень правдоподобно. Его опасения по поводу связей Дойны с разведками стран Антанты я тоже разделял. Например, в её письме меня смутило то, что Михаила Зощенко должны вывезти в Париж, причём благодаря протекторату некоей француженки. Почему в Париж? Почему француженка? Это что, французская агентурная сеть? Но у французов уж точно нет интереса совершать революцию в России! Похоже, что Дойна дурит всех, и французов в том числе. Она наслаждается собственным спектаклем, играя ради самой игры.
А ещё у меня пробежал холодок, когда Ронге рассказывал мне про 3 серию «Вампиров», в которой впервые появилась Ирма Веп. В этой серии она должна была выкрасть «красную книгу с тайнописью». Я тут же вспомнил, как юная девица выкрала мою рукопись в Трансильвании, после чего Дойна появилась в моей жизни, как будто вызванная древними заклинаниями. Эти заклинания начертаны тем, кто водил тогда моим пером.

Но рассказ Ронге о французских киношных «вампирах» был лишь прелюдией к более серьёзному разговору о той самой эпидемии сна. В то время как Франция следила в кинотеатрах за жизнью банды Ирмы Веп, эпидемия сна уже охватила Париж. Данные об эпидемии в Париже регулярно поступали к нам в Эвиденцбюро, а Ронге посвятил меня в некоторые подробности этой напасти.
События развивались так… К концу 1915 года Германия решила, что сил для наступления широким фронтом у неё больше нет. Начальник генерального штаба, Эрих фон Фалькенхайн, прекрасно представлял себе последствия двух лет войны для Франции. Она была самым слабым противником для Рейха, потеряв около 3 миллионов солдат в окопной войне, и находилась на грани национального нервного срыва. Казалось, это был переломный момент, и добить слабого противника одним решительным ударом было делом чести. Также он понимал, что если решительной победы не случится, то поражение Германии будет вопросом времени.
Для удара был выбран Верден. Это было сердце обороны Франции, город-крепость. За ним проходили линии снабжения для остальных районов. Французы верили в него, как в несокрушимую твердыню, а его форт Дюомон и был таковым. Отсюда даже забрали часть орудий для подготовки наступления на Сомме - настолько французы в нем были уверенны. И именно поэтому германцы выбрали его для своей решающей атаки, тем более, что Верденский выступ был очень удобен для нападения.
Фалькенхайн был уверен, что французы не оставят свой символ обороны и начнут перебрасывать силы в этот город - крепость, а немецкая артиллерия с окрестных высот будет перемалывать французские дивизии, оказавшиеся в мешке полуокружения. Так он хотел истощить силы французов, но истощение оказалось обоюдным.
Битва при Вердене продлилась 10 месяцев и унесла около миллиона жизней с обеих сторон. Так появилось зловещее словосочетание «Верденская мясорубка». Земля вокруг была перепахана вместе с трупами взрывами сорока миллионов артиллерийских снарядов и выжжена первыми в истории серийными боевыми огнемётами.
Огромное количество болезней и инфекций обрушилось на медицинский персонал по обе линии фронта, причём ранения - не самые большие проблемы. Тиф, холера, грипп, воспаления лёгких, гангрены - обыденная реальность. Но эта война получила имя Мировой не просто так – вместе с колониальными войсками она принесла в Старый Свет неизвестные доселе патогены из всех уголков Земли. Война собрала людей со всего мира, столкнула их друг с другом, омыла кровью, перетасовав колоду вирусов и бактерий по всему Земному шару. Невероятное истощение и голод, множество психиатрических симптомов, переполненные клиники абсолютно всех специализаций за линией фронта - всё смешалось. И только смерть правила своим мрачным балом.
По невероятному стечению обстоятельств в этом кровавом хаосе выживают несколько десятков человек со странными симптомами. Им удаётся пережить отправку с фронта и военно-полевые госпитали, откуда их, не имея возможности чем-то помочь, направляют в глубь стран. Париж и Вена. У двух непримиримых противников пациенты с одними и те же симптомами.
И в Париже, и в Вене эпидемия сна, но в прессу эту информацию не пропускают, она доступна лишь разведкам. Никто не хочет пугать народные массы. Люди и так не жаждут попасть на фронт, а зная, что с фронта пришла страшная болезнь, тем более не захотят. Да, пациентов пока немного. Десятки, первые сотни, это только зарегистрированные, но что будет, если об этом узнает население? Никто ведь не будет смотреть на количество - все ужаснутся от страшных последствий сонной болезни. Что стало с людьми, превратившимися в полуживые статуи, иногда издающие жуткие нечеловеческие крики? А может их души испытывают нечеловеческие муки в Аду, а на Земле осталась лишь полуживая оболочка в виде статуй, в которые душа иногда возвращается из преисподней, чтобы кричать, взывая о помощи?! Лучше умереть, чем такое! Это будет пострашнее смерти от пули или осколка. Никто не захочет ехать на фронт, где сонная смерть легко может завладеть вами!
А ещё хуже, что эпидемия сна перекинулась с солдат на гражданское население. Эту информацию тем более нужно скрывать, иначе в тылу начнётся паника и хаос.
Французский врач Жан Рене Крюше, доктор медицины, занимавшийся до войны исследованиями тиковых расстройств, укачиванием и состоянием перегрузок, которые испытывают лётчики, интересовался проблемами мозга. Когда в бесконечном потоке раненых к нему попал первый необычный пациент, в первую очередь он подумал, что это последствия применения иприта или нового оружия рейха. Но затем последовали новые пациенты. Ещё и ещё. Один за другим. Это уже была эпидемия. Эпидемия странной сонной болезни с ужасающими последствиями для пациентов. В Вене эту болезнь стали называть болезнью Экономо, а в Париже болезнью Крюше, но это была одна и та же зараза, пришедшая в тыл с «Верденской мясорубки», где был её первоисточник. Экономо и Крюше находились по разные стороны фронта, поэтому не знали об исследованиях друг друга. Об этом стало известно только разведкам (по крайней мере Австро-Венгерской).

Я схватывал информацию на лету, формируя собственный образ сонной болезни. Насколько я понял, это болезнь заразная, а значит должна иметь вирусную, или бактериальную причину. Заражаются не все, а лишь единицы. Остальные либо успешно противостоят болезни (таких видимо большинство), либо просто являются носителями. Носитель это хуже всего – сам не болеет, а других заражает.
Непонятно, кто же стал первопричиной заражения? Кто принёс этот вирус под Верден? Это был заболевший, или просто носитель?
После знакомства с Дойной моё больное воображение всегда направляло мысли в одну сторону. Они неслись вдоль нитей к центру смысловой паутины, где всегда располагалась Дойна. Не стали исключением и мои размышления о сонной болезни.
Теперь я понял, где пропадала Дойна с 1902 по 1912 год. Она уснула как госпожа Донси, а проснулась как Дойна Фалькенхайм. Она спала! Потому и не постарела. Говорят, что люди, пребывающие в летаргическом сне, не подвержены старению. Правда потом годы постепенно берут своё, как повествуют те же свидетельства, но, видимо у Дойны случай особый.
Что погрузило Дойну в летаргический сон? Часто причиной летаргического сна является травма, нередко психическая. Погрузить человека в летаргический сон может сильное потрясение. Если верить, что книга «Маг» Сомерсета Моэма является иносказательным повествованием о реальных парижских событиях 1902 года, то всё встаёт на места. Алистер Кроули, занимавшийся практиками сатанизма, каким-то образом сумел соблазнить Дойну (госпожу Донси), после чего тайно уехал с ней в Британию. Изначально Дойна испытывала к нему отвращение, но, видимо, магия и тайные обряды, которые применил Кроули, сделали своё дело.
Зачем Кроули понадобилась именно Дойна? Очевидно он чувствовал, что в ней течёт множество жизней и заключена древняя энергия. Именно поэтому он решил использовать её в своём жутком обряде сотворения новой жизни (по версии Моэма), либо в обряде, преследующем иные цели.
Думаю, Моэм не знал всего того, что произошло на самом деле. В его романе Маргарет Донси (то есть Дойна) погибла, а на самом же деле Дойна испытала сильнейший стресс, оказавшись в роли жертвы, и уснула. После погружения в летаргический сон, она стала непригодна для жертвоприношения и Кроули решил сохранить её до лучших времён, дождавшись её пробуждения. Возможно, он хранил её в своём поместье на берегу озера Лох-Несс, обеспечив соответствующий уход, а возможно и где-то в другом месте. Как она пробудилась и покинула логово своего похитителя, мне неизвестно.
Такова была моя первоначальная версия, но я нашёл в ней противоречия. Вряд ли Дойна так хорошо относилась бы к Алику (как она его называла), если бы он пытался принести её в жертву, а потом ещё и «мариновал» десять лет по подвалам. Принесение в жертву - это просто плод воображения Моэма. Таким образом он пытался объяснить её исчезновение (самому себе, прежде всего). Дойна действительно могла сбежать с Кроули в Британию чтобы не платить огромные долги за проданные билеты на несостоявшиеся спектакли театра «Сатурния» в Париже. После этого, где-то там, в Лондоне, она погрузилась в летаргический сон, осознав потерю своего главного детища – театра «Сатурния», а Кроули охранял её сон.
Но и вторая версия меня тоже не удовлетворила, так как она никак не объясняла повторное засыпание в Москве. Да, у Дойны было потрясение, когда она сорвалась с башни собора Петра и Павла, а меховые крылья хоть и позволяли планировать, но оказались недостаточны для мягкого приземления. Но ведь заснула она не в этот момент, а спустя недели, когда уже восстановилась и освоилась. К тому же она медленно теряла силы, погружаясь в сонное состояние постепенно, демонстрируя симптомы болезни Экономо, а никак не внезапный летаргический сон на почве стресса.
Отсюда возникла третья версия. У меня не осталось сомнений, что Дойна поражена тем самым летаргическим энцефалитом, который обнаружил Константин фон Экономо в Вене и независимо от него Жан Рене Крюше в Париже. Более того, Дойна и есть тот самый первичный источник заразы.

Но как зараза могла попасть под Верден?
Операцией под Верденом лично руководил генерал Фальненхайн, который, вероятно является носителем, а заразился он от своей дочери, Эрики!
Дойна имеет память Эрики, что она уже неоднократно доказывала, предсказывая исходы военных операций. Так что я верю, что она вселялась в неё в будущем. Но не могла же сонная болезнь Дойны передаться Эрике при вселении в её тело – это антинаучно. Тем более, вселилась она в неё в будущем. Не может же болезнь развиваться вспять по времени – это тем более антинаучно. Хотя, о какой, к чёрту, науке я рассуждаю в свете целой череды самых невероятных и необъяснимых магических событий….
Но всё же давайте отбросим версию с Эрикой и начнём рассуждать логически. Вена и Париж – города где много наследила Дойна. Там она вполне могла заразить некоторых людей. Болезнь может на время затаиться, а потом выплеснуться наружу после каких-либо потрясений (например, во время войны).
Наверняка сонная болезнь ходит также по Буде и по Пешту, но там не нашлось такого же толкового врача и такой же серьёзной клиники. В Британии следы тоже должны быть, если Кроули и правда увёз туда Дойну из Парижа. А ещё следы сонной болезни должны быть в прошлых веках, если Дойна не врёт про свои прошлые жизни.
Про следы эпидемий сонной болезни в прошлом я расспрошу Константина фон Экономо – наверняка он собирал исторические данные, если занимается этой проблемой. Но такие же следы можно найти и в народном эпосе, который хранит самые древние тайны, передававшиеся чаще в устной форме, когда письменность ещё не имела широкого распространения. К счастью, сохранились и единичные письменные документы. Спасибо также писателям-сказочникам, которые записали многие народные сказки, сохранив их для современности.
Я попытался вспомнить, в каких легендах и сказках есть намёки на эпидемию сна в прошлом. Я вспоминал только те, где упоминался длительный сон… Сон похожий на смерть… Ещё в университетские годы мы с Эрвином интересовались всем этим, так что картины древних сказаний и исторические документы тут же, как по мановению волшебной палочки, всплыли из моей памяти, в считанные секунды нарисовав полную картину со всеми подробностями. Это удивительно, ведь у меня довольно посредственная память. А ещё удивительно, что в сказках разных народов в разные века удаётся вспомнить лишь один сюжет про сон, похожий на смерть – это истории о спящей красавице!

Глава 33. Принцесса и нищая

Вероятно, самая древняя спящая красавица из известных нам по эпосу - это Брунгильда.
История о заснувшей деве содержится в «Старшей Эдде», поэтическом сборнике древнеисландских песен о богах и героях германо-скандинавской мифологии. Этот сборник был обнаружен в виде рукописи, датированной примерно 1260 годом, но эпос, послуживший его основой, гораздо более древний.
Согласно «Старшей Эдде», храброму воину Сигурду дано предсказание, что в ближайшее время он станет великим, убьёт дракона и разбудит спящую валькирию. Тогда Сигурд просит прорицателя раскрыть ему более отдалённое будущее, но предсказание оказалось печальным – Сигурд узнал о прекрасной Брюнхильде, которая его погубит.
Сигурд убил дракона и колдуна, после чего отправился во Францию, где на холме увидел зарево. Там в доспехах спала валькирия, одна из воинственных дев Одина, верховного божества скандинавов и германцев. Сигурд разрубил кольчугу, и дева пробудилась. Валькирия назвалась Сигрдривой. Она поведала о том, что прогневала Одина и за это он пригрозил выдать её замуж (известно, что валькирия теряет силы при любовной связи со смертным).
Сигрдрива уснула на долгие годы после того как Один уколол её «шипом сна». Что это был за шип не уточняется, но известно, что женой Одина в германо-скандинавской мифологии является верховная богиня Фригг, символ которой прялка, так что в качестве «шипа сна» вполне могло выступить веретено.
Пробуждённая Сигрдрива в благодарность учит Сигурда важным заповедям, которые он никогда не должен нарушать. В частности, она предостерегает его от ссор с роднёй, кровной мести и любовных отношений с ведьмами.
Дальше в повествовании есть смысловой провал (видимо часть текстов пропала), но весь этот кусок можно восстановить по «Саге о Вёльсунгах», где идёт речь о тех же событиях. Если кратко, то на сцену выходит прекрасная Гудрун, дочь ведьмы Гримхильды. При этом, Гримхильда ещё и королева германского племени бургундов. Гримхильда опаивает Сигурда зельем, и он полностью теряет память и влюбляется в её дочь Гудрун, забыв о клятве, данной своей возлюбленной Брюнхильде.
В то же время Гуннар, один из сыновей ведьмы Гримхильды, обманом через подмену тел женил на себе Брюнхильду. Брюнхильда поклялась, что выйдет замуж лишь за того, кто победит её в поединке, а победить её мог лишь Сигурд. Вот он её как раз и победил, но находился он в образе Гуннара. После того, как Сигурда опоили, всё ведьмино семейство вертело им как хотело, так что не удивительно, что он согласился на эту авантюру.
Когда вскрылся обман, Брюнхильда, не зная, что Сигурда опоили, вынашивает план мести. Она подговаривает своего мужа убить Сигурда, думая, что инициатором подмены тел был именно он.

Сигурд убит. Гудрун, дочь ведьмы, оплакивает своего убитого мужа Сигурда, но Брюнхильда идёт ещё дальше – она закалывает себя мечом чтобы отправиться в загробный мир вместе с Сигурдом, в качестве его жены. Только так она сможет быть с ним вместе.
После погребального костра Брюнхильда вместе с Сигурдом попадает в подземный мир мёртвых, где некая великанша сообщает, что Брюнхильда и есть та самая валькирия Сигрдрива, которую Сигурд пробудил ото сна и превратил в земную женщину, вступив с ней в связь.
Ну как тут не вспомнить мою рукопись, разбудившую древнюю Дойну, дав ей земную телесную оболочку. При этом погребальная ведьма, являющаяся мне в видениях, постоянно предупреждает, что Дойна меня погубит. Но ведь Брюнхильда-Сигрдрива погубила не только Сигурда, но и себя тоже! Получается, что контакты угрожают не только мне, но и самой Дойне! Вот такие параллели рисовало мне моё больное воображение…
Но это ещё не всё… Брюнхильда, оказалась ещё и сестрой Атли, грозного предводителя гуннов. Это тот самый Аттила, гунны которого смешавшись с местными племенами породили венгерскую нацию, и могилу которого до сих пор ищут у нас в Венгрии. Атли решил, что его сестра погибла из-за бургундов и решил отомстить им. Чтобы этого не произошло, королева бургундов ведьма Гримхильда опоила свою дочь Гудрун и повторно выдала её замуж – теперь уже за Атли. Это на время спасло бургундов от гуннов, породнив их браком, но ненадолго. В конце концов, Аттила перебил всех правителей бургундов и бургундское королевство рухнуло. В отместку Гудрун убила Аттилу и государство гуннов тоже рухнуло.
Кстати, по одной из исторических версий, реального Аттилу действительно убила его юная жена Ильдико, которая имела германские корни. И наверняка имя Ильдико не настоящее. Ильдико или Хильдико это уменьшительное от «хильд» - наиболее распространённого окончания древнегерманских женских имён. Получается, что Ильдико это такая собирательная юная германка, точное имя которой неизвестно. Но у нас, в Венгрии, в эту германскую версию с убийством Аттилы не верят, а потому продолжают называть девочек и мальчиков Ильдиками и Аттилами.

Брюнхильда взята скандинавами из более ранней «Песни о Нибелунгах», немецкой эпической поэмы, написанной примерно в 1200 году.
Основой «Песни о Нибелунгах» послужили видимо древнегерманские героические сказания, воспевшие гибель бургундского королевства в 437 году и смерть Аттилы в 453 году, а также более поздние события. Автор неизвестен, но есть основания полагать, что сочинена поэма на Дунае, в районе современной Вены: география этой части Австрии и примыкающих к ней областей известна автору несравненно лучше, нежели другие части Европы.
Но «ничего такого сонного» в «Нибелунгах» вроде бы не было, хотя сюжет братоубийственной истории практически полностью совпадает с «Эддой», как и имена большинства героев. У германцев вместо Брюнхильды - Брунгильда, вместо Сигурда - Зикфрид, вместо Атли – Этцель. Те же самые имена, по сути. Отличается лишь антагонистка Брунгильды – в «Небелунгах» она не Гудрун, а Кримхильда (а в «Эдде» Гримхильдой звали ведьму, мать Гудрун).
Германскую Брунгильду никто не пробуждал, но она также непобедима в бою, пока не вступит в связь с земным мужчиной.
Вся «Песня о Нибелунгах» построена на вражде двух королев, Брунгильды и Кримхильды.

Осталось только найти исторического прототипа Брюнхильды, чтобы понять, кто на самом деле был этой «непобедимой спящей красавицей». Это оказалось довольно просто. А всё благодаря Григорию Турскому…
Оказывается, «Старшая Эдда», «Песня о Нибелунгах» и многие другие произведения 12 – 13 веков странным образом смешали события 5 века, где Аттила правил бал, и 6 - 7 веков, когда проходила полувековая династическая война двух кровавых королев: Брунгильды и Фредегонды.
Эта жуткая война унесла жизни десятка королевских особ, которые были заколоты, отравлены, убиты в сражениях. Обе королевы были хитры, мстительны, жестоки, изворотливы. Ради женской мести друг другу Брунгильда и Фредегонда плели чудовищные интриги, использовали самые изощрённые методы, обманывали, предавали. Они отправляли в жерло войны и губили родню: собственных мужей, сыновей, внуков и даже правнуков, параллельно убивая чужих мужей, сыновей и внуков. Жестокость Фредегонды и вовсе была запредельной и немотивированной, особенно к женщинам – это было исчадие ада, зверь в женском обличии. В реальной истории, в отличие от германско-скандинавского эпоса, романтикой и героизмом даже и не пахло. Всё было гадко, гнусно и жестоко.
А начиналось всё вроде бы хорошо. К 6 веку в Западной Европе образовалось огромная империя германского племени франков, в которую кроме франков входили и другие германские племена, а также остатки галлов и римлян. Империя эта ещё не достигла своих максимальных размеров, но уже занимала земли современной Франции, Германии, Бельгии и Голландии. К слову, «Франция» с латыни так и переводится – «земля франков».
В те годы в империи франков в городе Тур жил епископ Григорий, который по совместительству был летописцем. Благодаря сохранившимся 10 томам его летописей мы и знаем о войне кровавых королев, которые стали прототипами героинь древних сказаний и легенд.

Так что же было в реальной истории?
В 561 году умирает король империи франков и все земли делятся между четырьмя его сыновьями. Двое из этих сыновей женаты на испанских принцессах – родных сёстрах. В те времена всю территорию Испании и Португалии занимало королевство вестготов со столицей в Толедо, так что принцессы тоже были германками, просто из племени вестготов.
Итак, остановимся на этих двух родных братьях принцах, женатых на двух родных сёстрах принцессах...
После раздела империи принцу Хильперику досталось королевство Нейстрия со столицей в Париже, а его жена, принцесса Галесвинта, после свадьбы получила титул королевы Нейстрии.
Сигиберту досталась Австразия со столицей в городе Мец, а его жена, принцесса Брунгильда, стала королевой Австразии. Что интересно, за век до этого город Мец был захвачен Аттилой. Может поэтому во многих древнегерманских легендах и народном эпосе Брунгильду ошибочно называют сестрой Аттилы. А рядом с Мецем, всего в 30 милях западнее расположен Верден – эту древнюю гальскую крепость, нынешние «западные ворота Франции», Аттила так и не смог захватить. Не смог взять Верден и генерал Фальненхайн, который в районе Меца накапливал войска перед «Верденской мясорубкой». Фалькенхайн хорошо знал Мец, ведь он проходил там службу ещё до того, как стал генералом. Так что зараза сонной эпидемии могла попасть под Верден как через Фалькенхайна, в дочь которого вселялась Дойна, так и через королеву Брунгильду, которую в легендах отождествляли со спящей валькирией. А ещё не факт, что Дойна не побывала в теле Брунгильды, - в этом случае обе версии сливаются в одну, с единым источником заразы.

Ну, ладно, с принцессами и принцами разобрались, а кто же тогда Фредегонда? Где она вообще? А Фредегонда тогда была никем. Обычная простолюдинка, перед красотой которой мало кто мог устоять, но это была губительная красота.
Во дворце Хильперика она оказалась в качестве служанки, делающей самую грязную работу. По некоторым данным она вообще была сервом, то есть крестьянкой-рабыней. А до этого, видимо, «у стен дворца она пасла гусей». Но она умела расталкивать всех локтями и идти по головам, используя свои внешние данные и ловко манипулируя мужчинами.
Не устоял и король Хильперик, который заметил красивую служанку. Так она стала любовницей короля и попала в свиту королевы. Для королевы это закончилось плачевно – она оказалась в монастыре после козней Фредегонды. Но то была первая жена Хильперика и первая королева.
В каждой женщине Фредегонда видела потенциальную соперницу и преграду на пути к вершине власти и богатства. Фредегонда с юности усвоила, что путь к вершине пролегает через сильных мужчин, где посторонние женщины - это всегда помеха. Женщин она уничтожала в первую очередь, часто самыми зверскими способами, причём часто тех, которые и не думали что-либо сделать против неё. Женщина – значит уже враг, а потому подлежит уничтожению.
Как известно, «жениться по любви не может ни один король», поэтому Фредегонда осталась в роли любовницы, а Хильперик начал поиски новой королевы, чтобы соблюсти приличия и нормы, принятые в королевских семьях. Женой его брата Сигиберта была Брунгильда, так что Хильперик пошёл по самому простому пути – узнал, нет ли у неё сестры принцессы. Так второй женой короля и королевой Нейстрии стала сестра Брунгильды – принцесса Галесвинта. По сути это был смертный приговор, так как королевой хотела стать Фредегонда.
Фредегонда так вертела королём, что в конце концов он приказал слуге задушить королеву Галесвинту и попытался замести следы. Дальше уже не было смысла соблюдать приличия и нормы – на трон Нейстрии села бывшая крестьянка Фредегонда. Когда-то она была рабыней, а теперь весь Париж лежал у её ног. Все эти события и послужили причиной полувековой войны двух кровавых королев – Брунгильды и Фредегонды.

Брунгильда была тоже хороша собой и любвеобильна. Она тоже крутила своим королём Сигибертом как хотела. И это при том, что Сигиберт был доблестным воином и неплохим полководцем. Он воевал против диких саксов, захватывал земли западных славян и противостоял набегам аварского каганата. Это было неизбежно, ведь Австразия располагалась на краю империи. Ну чем не прототип доблестного Сигурда из «Старшей Эдды»? Да и имена созвучны: Брунгильда-Сигиберт и Брюнхильда-Сигурд. Кстати, и разбудил свою Брюнхильду Сигурд именно во Франции, согласно «Эдде». А ещё первой жертвой вражды королев и в «Эдде» и «Нибелунгах» стал Сигурд (Зикфрид), а в реальной истории первым пал Сигеберт. Это ещё раз свидетельствует, что именно он был одним из прототипов Сигурда.

Итак, узнав об убийстве родной сестры, Брунгильда уговорила Сигеберта убить Хильперика. Конечно же Сигиберт любил Брунгильду больше, чем своего родного брата, так что армия Австразии во главе с Сигибертом и Брунгильдой вторглась в Нейстрию.
Нейстрия была в центре империи, от набегов почти не страдала и боевым опытом не располагала, а сам Хильперик полководцем был никудышным. Оборона Нейстрии посыпалась и Париж пал, но Хильперика с Френегондой схватить не удалось – они вовремя сбежали из столицы.
Поняв, что в военном плане Нейстрия проигрывает, Фредегонда подослала в лагерь армии Австразии наёмных убийц. Они хитростью проникли в шатёр короля Сигиберта и закололи его. В лагере возникла неразбериха и паника, пользуясь которой подоспевшие войска Нейстрии взяли Брунгильду в плен.
Хильперик сослал Брунгильду в монастырь в Руан, где уже томилась его первая жена. Но тут случилось невероятное…
Брунгильде на тот момент было уже 33 года, а Меровею, сыну Хильперика, всего лишь 26. Меровей приехал в монастырь повидаться со своей мамой (первой королевой Нейстрии, заточённой в монастыре), но увидел тётю Брунгильду и влюбился в неё, несмотря на разницу в возрасте. Видимо она в самом деле была прекрасна и умела сводить мужчин с ума. Там они и поженились, благодаря местному архиепископу (говорят, что он получил за это кое-что из сокровищницы Брунгильды). Так Меровей стал мужем собственной тёти (пусть и не родной по крови), а Хильперик и Фредегонда невольно стали свёкром и свекровью Брунгильды – их злейшего врага. Это было немыслимо! К тому же свекровь была на пару лет моложе невестки, что вызывало смех подданных.
Мачеха Фредегонда была готова стереть Меровея в порошок, но для Хильперика он был родным сыном. Хильперик предпочёл отпустить Брунгильду в Австразию, а сына увёз в Париж от греха подальше. Но сын не успокоился и устроил мятеж против отца, сумев вырваться с вооружённым отрядом в Австразию к своей любимой Брунгильде. Его ждало разочарование – Брунгильда не пылала к нему страстью, она использовала его лишь для того, чтобы вырваться из плена.
Год Меровей провёл в замке на границе Нейстрии после чего вновь принялся воевать с отцом. Далее Меровей якобы покончил с собой, когда его маленький отряд окружила в Шампани армия отца, но Григорий Турский отрицает эту «официальную версию». Он утверждает, что капитулировавшего принца тайно убили по приказу Фредегонды, выдав это за самоубийство.
Так Брунгильда лишилась второго мужа. Теперь трон Австразии принадлежал её сыну, при котором она была регентшей.

Фредегонде этого было мало, она должна была расправиться со всеми пасынками, претендовавшими на трон. При этом Фредегонде не везло с собственными детьми. Её сыновья умирали от болезней и ей везде начало мерещиться колдовство. По её мнению, колдовство исходило от женщин и именно она первой придумала сжигать ведьм, а вовсе не церковная инквизиция. К слову, сама церковная инквизиция с пытками и казнями появилась лишь через шесть веков после описываемых событий.
Когда оспа унесла жизни сразу двух сыновей Фредегонды, в наведении порчи она обвинила второго (и последнего) своего пасынка, а сам колдовской обряд якобы провела мать его наложницы. Пасынка отправили в ссылку, где он был убит при странных обстоятельствах, а несчастную женщину по приказу Фредегонды сожгли на костре как ведьму. Это было впервые в истории. Охота на ведьм и их сжигание стало практиковаться только через 9 веков после зверств Фредегонды, то есть, почти что спустя тысячелетие!
Через несколько лет у Фредегонды умирает ещё один сын и всё повторяется, но в уже более жутких масштабах. В колдовстве обвинили префекта и группу женщин, «действующих под влиянием Дьявола». Якобы они передали префекту колдовскую мазь. Как ни странно, префекта всего лишь сослали в Бордо, зато всех женщин подвергли страшным истязаниям, колесовали и потом сожгли на костре как ведьм. Это был первый в истории процесс над ведьмами, почти за тысячу лет до начала массовых гонений на них.
Церковных правителей Фредегонда тоже не жаловала. Архиепископа Руана, который ранее обвенчал её пасынка с Брунгильдой, она отправила в ссылку, а потом и вовсе подослала к нему раба-убийцу. Говорят, что, умирая, он проклял Фредегонду и предрёк ей вечные муки в аду. Та же судьба чуть не постигла и Григория, епископа Тура. Его судили за то, что он плохо отзывался о королеве, и лишь чудом ему удалось избежать наказания. Некоторые утверждают, что это могло ещё больше «испортить портрет Фредегонды» в его летописях.

В это время Брунгильда времени зря не теряла. Она занялась хозяйством: возводила крепости, ремонтировала старые римские дороги, выправляла финансовые дела Австразийского государства.
Параллельно началась «испанская гонка дочерей».
Брунгильда выдала свою старшую дочь за принца вестготов, намереваясь прибрать к рукам ещё и Испанию, но эта затея окончилась печально. Её дочь переманила принца в свою веру, и он поднял мятеж в Севилье. Этот мятеж закончился кровопролитной войной в Испании на религиозной почве. Принц потерпел поражение и был убит, а дочь Брунгильды отправлена в ссылку и умерла в дороге.
Фредегонда тоже времени зря не теряла, и она тоже включилась в «испанскую гонку дочерей». Свою дочь она тоже сосватала за испанского принца (брата того убитого, за которого вышла дочь Брунгильды). Параллельно Фредегонда завела любовника, родила от него сына и убила своего мужа, короля Нейстрии (руками любовника).
В это время дочь Фредегонды с огромной свитой и богатым обозом уже подъезжала к Тулузе, за которой была граница королевства вестготов - Испании. Когда поступила новость об убийстве короля дальше можно было уже и не ехать. Принц Испании хотел жениться на дочери короля Нейстрии, а теперь она стала не пойми кем. К тому же, обнаглевший местный герцог тут же напал и ограбил её, узнав, что короля больше нет. Очень уж не вовремя Фредегонда убила своего короля. Пришлось Фредегонде забирать непутёвую дочь обратно в Париж.
Дочка была в маму и даже ещё более распутная, а раз обе не любили женщин, то готовы были порвать друг друга, постоянно ругались и дрались. Дочка обзывала маму простолюдинкой и грозила вернуть её обратно в служанки (у дочери была хотя бы половина крови была королевской). В ответ Фредегонда чуть не задушила дочь крышкой от сундука – спасли слуги, прибежавшие на крик. Одна из девушек, которая находилась там, громко закричала: «На помощь, ради бога, бегите сюда, мою госпожу душит её мать!».
Отказавшись от дочери Фредегонды, принц Испании остался свободным от уз брака. Этим тут же воспользовалась Брунгильда, сосватав за него свою младшую дочь. «Испанская гонка дочерей» продолжилась. К этому времени принц успел стать королём, но свадьба так и не произошла, хотя всё к ней уже шло. Брунгильда даже успела передать дары на свадьбу, в числе которых был золотой щит и драгоценные чаши. В случае Френегонды свадьбе дочери помешали действия мамы, а в случае Брунгильды – действия бабушки.
Дело в том, что мама Брунгильды была испанской королевой. Когда папа Брунгильды умер (своей смертью, кстати, что в те годы было редкостью), мама снова вышла замуж и опять за короля. Так она стала королевой Испании повторно. Второго короля она тоже пережила, после чего получила статус «королевы-матери» по отношению к его сыну. То есть, она была мачехой нового короля. Получается, что она должна была стать свекровью собственной родной внучки. Она бы и рада, но у вестготов всё было ещё сложнее, чем у франков – а всё из-за религии. Религия, которую ранее в Испании неудачно продвигала старшая дочь Брунгильды, постепенно взяла верх, и новый король тоже перешел в эту веру, а бабка не перешла. В итоге бабушку вестготы сгнобили и свадьба молодого короля с её внучкой расстроилась.

«Испанская гонка дочерей» Брунгильды и Фредегонды окончилась ничем, но Брунгильда, волею судеб оказалась в более выгодном положении. Король Бургундии (один из четырёх братьев - наследников империи франков) после эпидемии оспы стал бездетным (не только у Фредегонды умирали сыновья), поэтому свой трон завещал племяннику, который остался без отца – то есть, сыну Брунгильды. Вскоре после смерти дяди, сын Брунгильды стал королём сразу двух королевств – Австразии и Бургундии.
Владения Брунгильды разрастались, а параллельно с этим продолжались военные действия между Брунгильдой и Фредегондой. А вот тут-то успех был на стороне Фредегонды. Она успешно громила армию Брунгильды и её сына, что многих удивляло. Где простолюдинка успела освоить военное искусство? Многие находили разгадку в колдовстве. Якобы, обвиняя других женщин в колдовстве, она сама этим самым и занималась. Ну, то есть, о других женщинах она судила по себе. Неизвестно, правдивы ли обвинения Фредегонды в колдовстве, но порой она показывала такое, чего никто не ожидал…
Возмужавший сын Брунгильды, который уже правил Австразией и Бургундией, собрал в этих провинциях огромное войско, с которым вторгся в Нейстрию чтобы поквитаться с Фредегондой, давней обидчицей своей матери. Он уже разграбил окрестности Суасона, когда туда подошло небольшое войско, собранное Фредегондой в своей единственной провинции. Армия Фредегонды сильно уступала по численности, поэтому никто не сомневался, что она потерпит поражение. Но Фредегонда верила в свою победу, ведь век назад в этом же месте франки разбили объединённую армию галлов и римлян.
Военный лагерь сына Брунгильды располагался среди лугов и местность вокруг хорошо просматривалась. Воины мирно спали, когда ночью выставленные дозоры узрели странные изменения в окружающем ландшафте. В их поле зрения попала роща на небольшом удалении от лагеря, со стороны которой раздавался звон колокольчиков. Вчера её тут не было! Стража решила, что с вечера они слишком много выпили, поэтому и не заметили этот перелесок, где сейчас мирно паслись коровы.
Под утро, ещё в темноте, лес ожил. Он воссиял и начал приближаться к лагерю, после чего протрубили трубы и из леса выскочили всадники и пешие воины с тысячами фонарей, среди которых была сама Фредегонда с малолетним сыном на руках. Они принялись рубить всех в спящем ещё лагере, что закончилось бегством всего объединённого войска Австразии и Бургундии.
Летописи уверяют, что это было не колдовство, что Фредегонда с вечера приказала нарубить в лесу небольшие деревца и длинные ветви, которые ночью её войско несло в первых рядах, подкрадываясь к неприятельскому лагерю. А на каждого коня она велела повесить коровье ботало. Но я скорее поверю в колдовство, чем в эти нелепые сказки о пьяных дозорах и хитростях Фредегонды. Уж очень это всё неправдоподобно. Тем не менее, Фредегонда одержала победу и это неоспоримый факт.

Через год после этой битвы умер Григорий Турский и его летописи оборвались. О дальнейших событиях мы узнаём уже из более поздних источников.
Сын Брунгильды чудом спасся от преследования в ту роковую «ночь ожившего леса», но спустя три года был отравлен людьми Фредегонды и умер вместе со своей женой. После этого престолы Австразии и Бургундии перешли двум внукам Брунгильды.
Тогда Фредегонда продолжила воевать уже со внуками Брунгильды. Война шла успешно, но ей помешала смерть королевы. Фредегонда умерла тихо и мирно в собственной постели, как это часто бывает со злодеями. Но мы то помним, что нет ей покоя после смерти, ведь она убила архиепископа и он умирая проклял её.
Фредегонду похоронили рядом с убитым ей же мужем в парижском аббатстве Сен-Жермен-де-Пре. Это аббатство было сожжено викингами два века спустя, потом ещё многократно разрушалось и восстанавливалось, но могила Фредегонды так и оставалась нетронутой. Там она пролежала тысячу лет и два века, ожидая своего часа, чтобы покинуть место загробного заточения. Ждать ей пришлось очень долго, ведь для этого требовалась великая мёртвая сила, а она не может возникнуть в одночасье.

Долгие века копилась мёртвая сила, способная на великие свершения. В Париже на болотистой пойме Сены в те древние времена селились простолюдины, такие же, какой изначально была и сама Фредегонда. Там их и хоронили. Сейчас это самый центр, который именуют «чревом Парижа». Первые мертвецы появились здесь через три века после смерти Фредегонды. Но там хоронили не только бедняков и простолюдинов, но и душевно больных, не крещёных младенцев, казнённых, а также жертв эпидемий и кровавых расправ. Сюда привозили десятки тысяч умерших от «чёрной смерти» - бубонной чумы. Сюда же привезли тысячи гугенотов, зарезанных в Варфоломеевскую ночь.
На краю этого кладбища стояла церковь Невинных, названная так в память об избиении младенцев царём Иродом. Это была очень древняя церковь и никто не знает, когда точно она была построена. Её очень почитал Людовик 7, а Людовик 9 поместил сюда урну с остатками костей якобы этих самых младенцев. Эту урну он привёз со святой земли после крестовых походов, которые сам и возглавлял. А до этого в церкви захоронили тело ребёнка – Ричарда из Понтуаза (пригорода Парижа). Согласно легенде, он был убит евреями в 1182 году, что стало поводом для изгнания евреев из Франции в апреле того же года.
Около церкви хоронили знать, а уже на удалении простолюдинов, в том числе и в братских могилах и галереях вдоль границ. Так название от церкви перешло на кладбище, и оно очень ему подходило, ведь невинные люди были захоронены здесь в огромном количестве.
Примерно в те времена, когда была записана «Песнь о Нибелунгах», кладбище Невинных облюбовали влюблённые парижане, находившие здесь уединение. Это дикое кощунство возмутило тогдашнего короля Франции и в 1186 году он приказал обнести кладбище трёхметровой каменной стеной с массивными воротами, запиравшимися на замок. С тех пор кладбище считалось зловещим, особенно у той части забора, где на мозаичной фреске была изображена «пляска смерти».
Спустя два с половиной века дурная слава перекинулась и на саму церковь. В эти годы хозяевами Парижа были англичане. Они прознали про чудеса, которые творятся над могилой мальчика Ричарда и решили перевезти его останки в Англию. Они извлекли его из могилы и отделили голову, вернув её в могилу, а тело увезли. Позднее, уже после изгнания англичан, прямо внутри церкви произошла драка, после чего богослужения прекратили, а двери церкви закрыли. И такая заколоченная и заброшенная она стояла целое десятилетие.

Мертвецы всё прибывали и к 1780 году на кладбище Невинных скопилась целая их армия – около двух миллионов. Толщина слоя погребения местами достигала десяти метров, а кладбище продолжало расти в высоту. На разных уровнях лежали мертвецы разных эпох, а земля кладбища стала такой, что по легенде «съедала» трупы за девять дней. Но, на самом деле, земля, наоборот, потеряла возможность поглощать труты. Трупы не разлагались, а превращались в жировые скопления и трупный воск. В округе распространялся зловонный запах, смерти от которого скисало вино и молоко. В конце концов, после затяжных ливней древние каменные стены, опоясывавшие кладбище, не выдержали и дали трещину. На улицы Парижа выплеснулась зловонная земляная жижа с костями и останками трупов, затопившая подвалы окрестных домов. Мёртвые рвались в глубины подземного мира и такой мир под Парижем был.
Еще в римскую эпоху на этом месте были подземные каменоломни, а потом буквально из-под земли вырос и сам Париж. Туннели подземных катакомб протянулись под Парижем на сотни километров, а из камней, извлечённых оттуда, построили Лувр и Собор парижской богоматери, не говоря уже о прочих городских постройках. Подземный Париж разрастался одновременно с привычным нам надземным. Более тысячи лет, пока Фредегонда спала в своей могиле, наверху строился город живых, а внизу город мёртвых. В городе живых кипела жизнь, а подземный город все эти века лишь ждал прихода мертвецов. И они пришли…
Почти два года продолжалась эксгумация двух миллионов останков. Жировые отложения и трупный воск собирали и пускали на изготовление свечей и мыла, а кости опускали под землю в катакомбы, где для мертвецов был уже готов их подземный город. Кладбище Невинных и одноимённую церковь снесли, как и другие кладбища Парижа. Останки со всех кладбищ стекались в катакомбы. Царство тьмы под Парижем заселили около шести миллионов мертвецов. И это при том, что живых людей в надземном Париже было в разы меньше. К 1786 году Париж окончательно разделился на два города: надземный город живых и подземный город мёртвых. Осталось только мёртвым подняться наверх и вызволить свою королеву – простолюдинку Фредегонду.

Три года души мертвецов из числа невинных и простолюдинов копили силы в подземном царстве каменоломен, где бродят Геката и Персефона. Силы подземного мира дали их душам возможность вырваться наверх, на свет божий, вселившись в тела живых людей. Не навсегда, а лишь на время. На время, необходимое для разрушительных действий в чьих-то интересах.
Так через три года, в 1789, души живых людей в надземном Париже вдруг начали мертветь. Люди начали сбиваться в стаи как зомби, заполняя улицы. Толпы живых мертвецов принялись крушить всё на своём пути, начиная от зданий и заканчивая существующими порядками. Но их терзал голод, их терзала жажда… Это была жажда крови, и кровь полилась. Так началась жуткая кровавая революция, которую почему-то назвали «Великой Французской».
Все знают, что живые мертвецы взяли Бастилию и отпустили преступников, но они также ворвались и в аббатство Сен-Жермен-де-Пре – усыпальницу древних королей франков, где уже больше тысячи лет лежала Фредегонда. Революционными варварами были разрушены все интерьеры церкви. Были разбиты романские капители колонн, тимпан и древние фигуры портала. Старинная библиотека тоже была бы полностью уничтожена, если бы не русские – значительную часть рукописей выкупил и увёз в Санкт-Петербург дипломат Пётр Дубровский.
Затем в аббатстве устроили тюрьму для священнослужителей, куда их свозили со всех храмов Парижа, а потом убили. А позже церковь и вовсе превратили в хранилище селитры и производство пороха, что способствовало её дальнейшему разрушению. Нет, самая старая церковь Парижа сохранилась, но как усыпальница древних королей рассматриваться уже не могла.

В это же время, временное правительство постановило извлекать из захоронений цветные металлы, в частности бронзу из надгробий. Ещё позже, в дни массового террора и гильотин, было решено уничтожить «нечистый прах» тиранов под предлогом повторного использования свинцовых гробов. Национально собрание постановило: «Могилы и мавзолеи бывших королей, прежде всего в церкви Сен-Дени, в храмах и других местах на всей территории республики будут уничтожены до 10 августа».
В аббатстве Сен-Дени покоились французские короли, королевы, принцы и прочие особы. После разрушения надгробий открылось несколько тел в состоянии гниения, некоторые рассыпались в пыль (в том числе дурно пахнущий труп Людовика пятнадцатого, умершего от оспы, и «чернильно-чёрный» труп Людовика четырнадцатого, которого при жизни называли король-солнце). Тело Генриха четвёртого было в столь хорошей сохранности, что оно демонстрировалось в течение нескольких дней прохожим перед собором, поставленное вертикально. Некоторые трупы были разделены на части: те, кто разрушал могилы, оставляли себе их или на сувениры, или с целью дальнейшей продажи.
46 королей, 32 королевы и 63 принцев были сброшены в братские могилы и засыпаны известью.

Срок, отведённый мертвецам, подходил к концу. Мёртвые души начали покидать тела живых людей, возвращаясь в подземный Париж. Люди очнулись от кровавого угара. Похмелье было горьким. Стремление вернуть хоть кокой-то порядок и прекратить наконец эти пляски смерти было столь сильным, что к власти пришёл диктатор Наполеон Бонапарт.
Позднее некоторые гробницы в Сен-Дени были восстановлены, но после долгого пребывания в не гашенной извести мало кого удалось идентифицировать. Гробницы пусты. Мертвецы катакомб забрали с собой своих королей.
Сюда же, в Сен-Дени из Сен-Жермен-де-Пре перевезли и мозаичное надгробие Фредегонды, выполненное из мрамора и меди. Это один из древнейших погребальных памятников Франции. Изображение королевы на этом надгробии детальное, но у Фредегонды почему то нет лица. Как будто она ускользнула из собственной оболочки. Где сейчас мощи Фредегонды тоже неизвестно. А только ли рукописи из Сен-Жермен-де-Пре отправились в Санкт-Петербург в те годы? И почему в деле революции Дойна так много ставит именно на Петроград?

Но мы отвлеклись и ушли на тысячелетие вперёд, а между тем Брунгильда ещё жива и война двух королев, несмотря на смерть Фредегонды, продолжается. Теперь войну ведёт её сын, которого ещё недавно она носила на руках во время сражений.
К тому же, в исторических хрониках мы до сих пор не обнаружили следов спящей красавицы и эпидемии сна. Может стоит рассмотреть линию Брунгильды?

Очень хочется поделится впечатлением от романа великого русского писателя Германа Азизовича Шарабан-Мухлюева Виктора Олеговича Пелевина «Круть», даже ни смотря на то, что вести себя так бессмысленно некрасиво и чуточку компульсивно. Местами я так сильно смеялся и плакал, что даже старший сын попросил меня процитировать фрагмент….ему зашло. А как отреагировал глубокомысленный и чуткий интернет, невероятно приятно (прости Господи) наблюдать как корёжит этих ваших массонов с рептилоидами пылко и внимательно раскладывается по полочкам сюжет, в том числе и предыдущих произведений…..и как звеняще тихо вокруг. :-D
Мегахит :hi:

Глава 34. Спящая красавица

С тех пор, как умерла Фредегонда, прошло 13 лет. На престоле Нейстрии в Париже сидел её сын, а на престолах Австразии и Бургундии внуки Брунгильды, которая была при них регентшей. Брунгильда жила на границе этих двух провинций, фактически управляя сразу двумя королевствами.
Война шла с переменным успехом. В 596 году, ещё при живой Фредегонде, её сын опять разбил объединённую армию внуков Брунгильды, причём там же, под Суассоном, где в первый раз он ещё был малышом на руках матери. Правда ему и в этот раз было всего 12 лет, а внукам Брунгильды и того меньше, так что неизвестно кто там на самом деле командовал армиями. Зато в 600 году внуки Брунгильды взяли реванш, наголову разбив армию сына Фредегонды. Без мамы ему постоянно не везло в сражениях. Зато дружные внуки Брунгильды захватывали земли Нейстрии и даже покорили Гасконь, заставив гасконцев платить им дань. Дружбе внуков не мешал даже тот факт, что младший из них был сыном королевы, а старшего родила наложница. А вот противная бабка Брунгильда старшему внуку уже изрядно поднадоела. Он возмужал, поэтому возжелал управлять Австразией единолично, без помощи властолюбивой старухи. Он отстранил её от власти и изгнал из королевства.
Бабке Брунгильде пришлось пешком идти к своему младшему внуку. Добраться до Орлеана, столицы Бургундии, ей помог какой-то крестьянин. Брунгильда быстро получила влияние на младшего внука, а своего любовника сделала его советником и управляющим - майордомом. Да, да, вы не ослышались, у старухи в конце седьмого десятка лет был любовник, а когда того убили, Брунгильда устроила в Бургундии целую серию казней всех, кого подозревала. Когда за жестокость её начал критиковать местный епископ – она подослала наёмных убийц и к нему. Но незаменимых людей у Брунгильды не было - должность епископа получил тот самый крестьянин, который недавно помог ей. Кто был ничем – тот станет всем. В общем, в убийствах Брунгильда от Фредегонды не отставала, в том числе и в убийствах епископов. Не пожалела она и собственного старшего внука, который её изгнал.
Для мести старшему внуку она подготовила хитрый план. Младшего внука она убедила, что старший брат вовсе не брат ему, а … сын садовника. То есть, обшей крови у них нет даже и по отцу. Бабка просто соврала, что что садовник тайно приходил к наложнице короля в те годы.
Младший внук такого не выдержал и пошёл войной на старшего. Он сумел победить и казнить своего брата и его сына, но его дочь не тронул, а наоборот, воспылал к ней страстью и решил жениться. Бабка Брунгильда от такого пришла в ужас – где это видано, чтобы родной внук женился на родной правнучке! Это же кровосмешение! Вот тут обман с садовником и вскрылся. Разгневанный внук бросился на бабку с ножом, но придворные спасли её. В конце концов, он стал королём двух королевств и планировал занять третье, двинувшись на Париж, чтобы победить сына Фредегонды. Но планам не суждено было сбыться. Он неожиданно умер прямо в Меце, столице Австразии, так и не успев выдвинуться на войну. Официально его смерть наступила от дезентерии, но никто этому не поверил. Все считали, что его отравила Брунгильда. Знать Австразии опять изгнала старуху из королевства, считая, что та погубила обоих своих внуков.
Брунгильда вернулась в Орлеан во второй раз, начав опекать там своего десятилетнего правнука. Она собиралась сделать его королём двух королевств, став его регентшей. Терпение жителей Австразии и Бургундии после этого лопнуло. Они не желали вновь попасть под власть кровавой королевы. Уж лучше сын Фредегонды пусть возглавит все три королевства, чем опять эти бесконечные войны и братоубийства. Так и порешили. Если австразийцы признали власть сына Фредегонды путём «фиктивного сражения» (армии разошлись без боя), то бургунды и вовсе сами открыли ворота Орлеана, помня о казнях, которые недавно учинила Брунгильда. Бежавшая из Орлеана Брунгильда собирала армию и планировала оказать сопротивление, но была предана бургундской знатью и выдана сыну Фредегонды.
И тут в сына Фредегонды буквально вселился дух его матери, мечтавшей отомстить своей сопернице. По его приказу Брунгильду пытали три дня, вынуждая признаться в убийстве десяти королей франков. Его не смущало, что тётка Брунгильда убила лишь половину из этих королей, а вторую половину убила его мать - Фредегонда. После признания голую Брунгильду катали на верблюде перед строем на потеху публике, а потом устроили казнь. Её привязали к хвосту дикого коня за волосы, руку и ногу и пустили его вскачь. Скачущий конь разбил задними копытами всё тело королевы, причём голова оторвалась почти сразу же.

Так закончилась полувековая война двух кровавых королев, а сын Фредегонды стал королём всей империи франков, вновь объединив земли. Первыми же своими указами он перевёл науку и образование под контроль церкви, а евреям запретил нести государственную службу.
Через пару веков империя франков достигнет своих максимальных размеров и распадётся на три части. Произойдёт это в Вердене, где будет подписан соответствующий договор. Позднее западная часть империи франков превратится во Францию, а восточная часть в Германию, а ещё через тысячелетие эти два осколка некогда единой германской империи франков сойдутся в смертельной схватке под тем же самым древним Верденом.

Есть несколько изображений казни Брунгильды, сделанных в разные времена, но на всех этих картинах Брунгильда показана молодой прекрасной девой, а не семидесятилетней старухой, какой она была на тот момент. Почему так сложилось – непонятно. Точно так же изображается и средневековая охота на ведьм. Складывается ощущение, что казнёнными ведьмами были исключительно юные и наиболее красивые девушки, что якобы плохо отразилось на внешности женщин западной Европы. Но это не так. Вопреки распространённому в культуре мифу, большинство пострадавших от охоты на ведьм были старыми вдовами возрастом за 60 лет, которые уже оставили потомство, либо и вовсе мужчинами (тоже, как правило, почтенного возраста).
Брунгильду похоронили в Бургундии, в церкви аббатства Сен-Мартен. Аббатство потом многократно разрушалось и восстанавливалось, а после французской революции и вовсе было превращено в оружейный завод и позже снесено, кроме нескольких служебных помещений. В общем, всё как у Фредегонды, и даже ещё хуже. От гробницы Брунгильды осталась лишь гравюра начала девятнадцатого века с изображением того, как гробница выглядела в 1790 году. Это логично. Первое, что делает любая революция – стирает память. Только на фоне полного обесценивания и очернения прошлого люди могут спокойно воспринимать ужасы настоящего в надежде на сказочное будущее. А если это ужасное настоящее слишком затягивается, то революционеры просят немного потерпеть ради будущих поколений.
Лживая суть революции не меняется веками, но каждое новое поколение попадается на эту удочку - важно лишь прервать нить времён. Убедив юное поколение в том, что в прошлом не было ничего хорошего, можно легко сподвигнуть их на отрыв от собственных корней и разрушение фундамента. А для этого даже не нужно врать. Возьми «монету прошлого», покажи лишь одну её сторону, плохую, и, вуаля – революционная масса готова и ждёт ваших указаний по разрушению всего старого и «строительству новой жизни».
До строительства зачастую и не доходит, обычно всё ограничивается тотальным разрушением. Чтобы началось строительство приходится ждать появления диктатора, способного задавить революционную вакханалию и установить порядок. Опьянённые революцией и лишённые разума броуновские частицы народных масс, ранее устроившие разруху, вынужденно превращаются в послушные винтики, которых лишили воли. Всё перетекает из крайности в крайность. Вначале воля без разума, потом разум без воли. Пройдёт ещё много времени, прежде чем общество вернётся к нормальной жизни без революций и диктатур.

Изучив историю прототипов героев из «Песни о Нибелунгах» и «Старшей Эдды», мы видим, что там нет даже и намёков на спящих красавиц. Нет их, впрочем, и в Нибелунгах. Так откуда спящая красавица появилась в Эдде? Что такое произошло между 1200 и 1260 годами? Очевидно, что в этот отрезок времени в истории и появилась та самая спящая красавица, которая сразу нашла отражение в более поздней Эдде.
И на ум тут сразу же приходит куманская княжна, дочь хана Котяна Сутоевича, ставшая королевой Венгрии Елизаветой Куманской, за дальнего потомка которой выдаёт себя Дойна. Она родилась в 1239 уже в Венгрии и не знала степных просторов своего кочевого народа, который на Руси называли половцами. Они бежали с великой степи, спасаясь от нашествия монголов, а венгры дали им приют, памятуя, что и сами вышли когда-то из той же великой степи вместе с ордами Аттилы. Ради скрепления союза король Венгрии Бела IV и хан Котян помолвили своих детей, венгерского принца и куманскую княжну, когда они были ещё младенцами.
Но монголы дошли и до Венгрии, и тогда венграм и куманам пришлось искать спасения в Австрии. Так двухгодовалая княжна попала в ту местность, где четыре десятилетия тому назад была записана «Песнь о Нибелунгах». В 1253 году Елизавета в возрасте 13 лет вышла замуж за принца и официально стала венгерской принцессой. Ради будущего венгерского трона ей пришлось формально отказаться от шаманизма и общения с духами, перейдя в католическую веру, но даже её сын, будучи уже королём Венгрии продолжал носить половецкие одежды, а иногда жил в шатре со множеством половецких наложниц. Так что отказ его мамы от шаманизма и общения с духами остаётся под большим вопросом, особенно учитывая её высокую любвеобильность и неверность мужу, что не поощрялось в католицизме.
В 1290 году сына Елизаветы убили свои же половцы (куманы) и с той поры нет никаких упоминаний об Елизавете Куманской и что с ней стало неизвестно. Нет также ни малейшей информации о месте и дате её захоронения. Она как будто просто исчезла. То ли сгинула насовсем, то ли получила новую жизнь в новом теле (ведь на тот момент она была уже довольно стара).

Именно с той поры, как Елизавета Куманская стала венгерской принцессой, а потом и королевой, в Европе начали появляться разные истории о «спящей красавице». Эти истории проникали даже в те сказания, где ранее вовсе не упоминались (в этом плане показателен пример с Нибелунгами и Эддой).
А ещё возникла легенда о чудодейственной «воде королевы Венгрии», которая не только помогает при болезнях, но и возвращает молодость. По этой легенде в Венгрии в эпоху Средневековья жила королева Эржебет, известная своей красотой и привлекательностью. С течением времени Королева Эржебет стала замечать, как постепенно увядали её красота и здоровье. Однажды, совершая конную прогулку по своим владениям, она встретила отшельника алхимика (как тут не вспомнить старика Алайоша из Ньирбатора) и попросила его приготовить лосьон, который помог бы ей вернуть красоту и привлекательность. Алхимик приготовил такой лосьон на основе алхимической настойки из розмарина с добавлением омолаживающих и освежающих эфирных масел, которые придавали смеси дивный аромат. В скором времени к королеве Эржебет чудесным образом вернулись потерянное здоровье и красота.
С тех пор в Венгрии получила популярность спиртовая настойка розмарина, которая по легенде и вернула потерянную молодость королеве Эржбете (Елизавете). Конечно же, никакой молодости и здоровья спиртовая настойка розмарина не возвращала, в отличие от той алхимической жидкости, которая упоминалась в легенде об омоложении королевы. Очевидно, что спирт и розмарин не являются тем самым секретным омолаживающим ингредиентом, который был в эликсире королевы. Тем не менее, слухи о чудесной «воде королевы Венгрии» достигли французского короля Карла V, который был большим ценителем различных ароматов. В 1370 году Карл V получил в подарок этот розмариновый спирт, который с этого времени начал распространяться по всей Европе под названием «вода королевы Венгрии», а Франция стала центром производства «венгерской воды» и эталоном её качества. Это были самые первые духи на основе спирта, которыми в обязательном порядке пользовались все светские дамы в течение нескольких веков, вплоть до изобретения одеколона в 1709 году.
До сих пор достоверно неизвестно, в каком году была изобретена «вода королевы Венгрии» и какая конкретно королева Эржебет упоминается в легенде. Известно лишь, что это точно произошло до 1370 года, когда «чудесная вода» перебралась во Францию в виде подарка королю. В качестве претендентов упоминается святая Елизавета Венгерская (1207 – 1231), хотя она даже не была королевой, невестка Елизаветы Куманской - Елизавета Сицилийская (1261 – 1303), которая на итальянский манер сама себя называла донной Изабеллой и даже Елизавета Польская (1339-1387).
Святую Елизавету Венгерскую можно сразу отбросить – она не была королевой Венгрии. Елизавету Польскую тоже отбрасываем – она даже в 1370 была ещё молода, не говоря уж о более ранних годах (какое уж тут омоложение). Это видимо понимали и сочинители легенды, поэтому есть версии, адаптированные именно под оставшуюся из этой троицы Елизавету (Изабеллу) Сицилийскую. Якобы она собственноручно сделала запись в летописной книге: «Я, донна Изабелла, находясь в возрасте семидесяти двух лет, будучи совершенно больной и разбитой подагрой, целый год использовала рецепт, полученный от одного алхимика, которого я никогда не видела и не могла увидеть; после лечения я почувствовала себя так хорошо, как в годы моей молодости; совершенно выздоровела и обрела силы…». Эта красивая сказка тоже не выдерживает никакой критики, ведь настоящая Елизавета Сицилийская умерла в возрасте 42 лет. К слову, на престоле Венгрии была ещё одна Изабелла – Изабелла Ягеллонка (1519 – 1559), но годы её жизни не те, да и умерла она тоже в 40 лет.
В общем, в качестве претендентов на Елизавету, омоложенную королеву Венгрии, выдвигают кого угодно (даже и не королев), но никто и никогда даже не заикался о том, что это могла быть королева Венгрии Елизавета Куманская (1239 - ????). А почему? Она единственная из всех Елизавет королев Венгрии того времени перевалила на шестой десяток лет и нет никаких свидетельств и дат её смерти. Все остальные Елизаветы (и Изабеллы тоже) до 1370 года умирали в 40 с хвостиком и вряд ли думали об омоложении, да и возраст их смерти явно намекает на отсутствие эффекта оздоровления. Но их называют, а Елизавету Куманскую нет. Не называют её единственную из всего списка. Это очень напоминает фразу «Делай со мной всё, что хочешь, только не бросай в терновый куст» из сказки про братца Лиса и братца Кролика. Тут тоже самое – «Называй омоложенной королевой кого угодно из списка, но только не Елизавету Куманскую». Значит она и есть та самая.
Важно знать, что в те годы в Италии жил и работал алхимик и врач Таддео Альдеротти. В своей работе 1280 года De virtutibus aquae vitae, в заключительном разделе Consilia medicinalia, он рассуждает о дистилляции алкоголя и его целебных свойствах. Ему удалось получить этиловый спирт с концентрацией до 90% способом повторной фракционной дистилляции. Это стало революционным открытием, давшим начало производству спирта в промышленных масштабах. Заодно массово появились и духи на основе спирта, первыми из которых была «вода королевы Венгрии».
В любом случае до 1290 года, когда о Елизавете Куманской есть последние упоминания, она уже могла иметь в своём распоряжении неограниченное количество чистого спирта для экспериментов с настойками трав. Да, в период с 1280 по 1290 год королевой Венгрии была её невестка Елизавета (Изабелла) Сицилийская, но и сама Елизавета (Эржбета) Куманская оставалась королевой-матерью.

Одновременно с «водой королевы Венгрии» по всей Европе начали расползаться очень похожие истории о «спящей красавице». Более того, во французской версии «спящей красавицы», записанной Шарлем Перо, упоминается «вода королевы Венгрии», которой безуспешно пытались оживить / разбудить уснувшую принцессу, растирая ей виски данным эликсиром. В этом есть намёк, что «вода королевы Венгрии» может исцелять и оживлять, но разбудить «спящую красавицу» не может даже и она.
Легенды и сказания о «спящей красавице» расползались по Европе одновременно с потомками Елизаветы Куманской. У неё было шесть детей и все они становились королями и королевами, ну, в крайнем случае, герцогами. Её сын Ласло IV стал королём Венгрии, её дочь Екатерина (Каталина) Венгерская стала королевой Сербии. Корону Сербии примеряла и другая её дочь, Елизавета Венгерская, та самая монашка, которую все похищали, и рыцарь из Фалькенштайна, потерявший из-за неё голову в буквальном смысле, и король Сербии. Самая младшая дочь, Анна Венгерская, стала императрицей Византии, а третья по счёту, Мария Венгерская, получила Неаполитанское королевство.
Что уж там говорить о более дальних потомках Елизаветы Куманской. У одной только Марии Венгерской было 14 детей, которые заняли троны и прочие высокие посты в провинциях и королевствах Испании, Италии, Франции, …, а уж внуки… Так, например, та же Мария Венгерская плетя умелые интриги смогла усадить на трон Франции свою внучку – Клеменцию Венгерскую. Произошло это в 1315 году.

Клеменция Венгерская, между прочим, тоже имеет отношение к теме «спящей красавицы». Её называют королевой, которая умерла, но не была погребена, а также «белой королевой Франции». Предостережение, содержащееся в сказках про «спящую красавицу», перекликается с историей этой «белой королевы». Имеется в виду запрет проклятой принцессе даже приближаться к прялкам и веретенам.
Почти все принцессы в роду Клеменции находили счастье в браке ещё до своего совершеннолетия и лишь к ней в её 22 года ещё никто не сватался. Каково же было её счастье, когда свою руку ей предложил тот, выше которого, в её представлении, не было никого на свете – король Франции. Французский трон ослепил её своим блеском, одурманил, но она не знала о старинном французском предупреждении - «негоже лилиям прясть», а ведь лилии были на гербе её рода.
По пути из Неаполя во Францию она чуть не погибла во время бури – и это было первое предупреждение.

Клеменция Венгерская вышла замуж за короля Франции Людовика X после того, как его первая жена была задушена (говорят, что при содействии бабушки Марии). Но правила Клеменция недолго, всего несколько месяцев. Вначале умер король, после того как выпил холодного вина и простудился, а потом и их сын, который родился вскоре после смерти короля.
Смерть любимого мужа и единственного сына подкосила Клеменцию. Она надела траурный белый наряд и больше никогда с ним не расставалась (по крайней мере, когда появлялась на людях). Её родителей унесла чума, когда ей не было и двух лет и теперь в целом мире она осталась одна. Её лицо застыло как маска, а взгляд, казалось, ни на чем не задерживается, а лишь скользит по людям и вещам. Так у Франции появилась «белая королева», которая уже умерла, но не была погребена. Люди считали, что её душа покинула тело, но тело продолжало жить управляемое дьявольским духом.
Днём на людях она бродила в белом одеянии с каменным лицом, а ночью и в собственной обители превращалась в ненасытную бестию, предающуюся похоти и чревоугодию. Лишь драгоценные украшения, диковинные блюда и редкие ткани возбуждали её интерес. Она окружила себя ювелирами и поварами, коротая дни в обществе белошвеек. Но эти драгоценности и наряды она не могла выставить напоказ, каждый раз выходя в свет с каменным лицом в добровольном «саркофаге» из белых одежд. А в это время состояние умершего короля, подаренное ей, таяло на глазах.
Всем стало казаться, что в теле Клеменции Венгерской, правнучки Елизаветы Куманской, поселился совсем другой человек (или даже не человек), а сама Клеменция сгинула навсегда. В конце концов, слухи о «блудной вдове» достигли Папы Римского. Он вызвал её к себе и приказал постричься и отправиться в монастырь, что она и сделала. Только вот, согласно хроникам, постриглась она в монастырь доминиканцев в Экс-ан-Провансе, а он вроде бы был мужскими. Через три года она, пресытившись, видимо, мужским обществом, расстриглась обратно и вернулась в Париж.

Став «белой вдовой», вместо короны, усыпанной изумрудами и жемчугом, Клеменция надела гладкий золотой обруч с узором из лилий, поверх белой вуали. В те годы во Франции правили Капетинги, а лилия была их гербом. Именно Капетинги сделали флёр-де-лис символом Франции. Клеменция Венгерская, хоть и была пришлой, а не француженкой, но тоже относилась к Анжуйской ветви Капетингов, правившей в Неаполитанском королевстве, на Сицилии, в Венгрии и Польше. То есть, лилии были её семейным гербовым знаком ещё до свадьбы и коронации на французском троне.
После истории с «белой королевой» во Франции появилось стойкое аллегорическое выражение «негоже лилиям прясть». Корни этого выражения уходят в Евангелие, где оно звучало как упрёк за чрезмерную заботу о своей внешности: «Посмотрите на лилии, как они растут: не трудятся, не прядут; но, говорю вам, что и Соломон во всей славе своей не одевался так, как всякая из них». Во Франции же после Клеменции Венгерской, оно приобрело иной смысл, звуча как предостережение.
Выражение «негоже лилиям прясть» стало образной иллюстрацией древнего салического закона франков, по которому женщины ни при каких условиях не должны допускаться до власти. Это не мешало древним королевам франков вмешиваться в политику, а иногда и вовсе управлять королями и принцами. После полувековой войны Брунгильды и Фредегонды франки только укрепились в своей вере в справедливость салического закона и никогда в истории его не нарушали.
Но это конечно же предрассудки. Во все века были женщины-правительницы, которые справлялись с управлением страной не хуже и лучше мужчин. В древнем Египте были женщины-фараоны. В Иудее, Византии, Британии, Шотландии, Голландии, Дании, Испании, Австрии, Грузии, Польше и даже в Китае были самодержавные королевы, царицы и императрицы. В России и вовсе был «бабий век», когда в течении целого столетия четыре императрицы подряд сменяли друг друга на троне. Но Франция всегда с завидным упорством оставалась верна принципу «негоже лилиям прясть». А ведь даже в Японии, где женщинам официально запрещено вступать на престол, за всю историю было аж восемь правящих императриц.
Во Франции, как и в предшествующей ей Империи франков, королевы могли быть лишь консортами (супругами правящих королей) или королевами-регентшами при малолетнем сыне-монархе (или даже при монархах-внуках и правнуках, чем активно пользовалась Брунгильда). Королева-регентша по уровню самостоятельности была, пожалуй, ближе всего к правящей королеве, но её власть ограничивалась временем взросления её отпрыска мужского пола.
Клеменция Венгерская в один год стала королевой-консортом, потом готовилась стать королевой-регентшей, но потеряв и мужа, и сына, она потеряла трон Франции в любом его виде. Именно после её несчастий в 1315 году выражение «негоже лилиям прясть» приобрело широкое хождение. После смерти пятимесячного сына Клеменции Венгерской у покойного Людовика X не осталось отпрысков мужского пола. Из-за салического закона линия прерывалась. Когда Жанна, дочь Людовика X от первого брака, попробовала претендовать на трон Франции, французские пэры ответили ей прямым текстом – «негоже лилиям прясть». В итоге Жанне достался лишь трон Наварры, а от французского трона ей пришлось отказаться.

Между прочим, среди пэров Франции на тот момент была первая и единственная женщина-пэр – могущественная графиня Маго (Матильда д’Артуа). Да, да, графиня Маго была пэром, как ни странно это звучит. Говорят, что это именно она приказала отравить Людовика X и его сына-младенца от Клеменции Венгерской. Якобы это была вовсе не простуда от холодного вина и не болезнь у сына. А исполнила всё это фрейлина графини – Беатриса д’Ирсон, которая была большим знатоком ядов и всевозможных снадобий. Многое говорит о том, что д’Ирсон не была простой исполнительницей. Ещё неизвестно, кото кем управлял, графиня ей, или она графиней.
Когда в 1328 году после смерти очередного короля в Париже начались дворцовые войны, туда устремились и «белая королева» Клеменция Венгерская (расстриженная монашка на тот момент) и грозная графиня Маго и её фрейлина Беатриса д’Ирсон, которую и вовсе можно назвать некоронованной «королевой темноты».
Войны без потерь не бывают. В том же 1328 умирает, Клеменция Венгерская (теперь уже и физически), а следом, в 1329 г, умирает графиня Маго. Многие уверены, что именно д’Ирсон отравила и свою госпожу и «белую королеву». Кто знает, может именно д’Ирсон была порочной изнанкой «белой королевы», вселяясь в её бездушное тело по ночам или в уединении от светского общества, чтобы наслаждаться той королевской роскошью, которая ей самой была недоступна.

Беатриса д’Ирсон была наименее знатной из этой троицы, поэтому и сведений о ней меньше всего. Она описывается как прекрасная брюнетка с таким чистым свежим лицом, что кажется, будто бы она только что пробудилась после долгого сна. При этом особо подчёркиваются её выдающиеся скулы, что обычно характерно для азиатских женщин. Это удивительно, но точно такое же описание можно дать и внешности Дойны Иреску.
И не только во внешности было сходство. Беатриса д’Ирсон не боялась путешествовать ночью - она видела в темноте, как кошка и не страшилась тёмных сил, особенно опасных в ночное время. Ещё бы, ведь она сама была чернокнижницей и ведьмой. Она проводила колдовские обряды, разбиралась в травах, готовила снадобья и яды. Вдобавок ко всему она характеризуется как мошенница, авантюристка и нимфоманка. При этом она была флегматична и казалось, что у неё впереди целая вечность, а потому и спешить некуда. Если убрать нимфоманию, которая может быть наговором, то её описание полностью совпадает с обиранием Дойны. Это просто поразительно!
Да и нимфомания не всегда проявляется внешне. Бушующий огонь может скрываться даже в скромной учительнице музыки, лишь иногда вырываясь наружу приступами гнева. Я слишком плохо знаю Дойну, чтобы утверждать что-либо однозначно, но приступы гнева у неё тоже бывают.
А что будет, если произнести французскую фамилию д’Ирсон в румынской транскрипции? Уж не Иреску ли?! Тогда можно предположить, что префикс «д’» превратился в имя Дойна. Неужели Д.Иреску = д’Ирсон?!
Лицо свежо как после сна… Может это намёк на «спящую красавицу» и её сонную болезнь? А ещё в 1332 году с д’Ирсон расправились как с ведьмой – то ли утопили в реке, то ли сожгли на костре, а Дойна говорила, что в её прошлой жизни произошло нечто ужасное, после чего благодаря «ветру перемен» и случилась её первая реинкарнация. Может именно поэтому в 1902 году Дойна стремилась в Париж, когда выбирала место заграничных гастролей своего театра «Сатурния»?

Если после Елизавекты Куманской история «спящей красавицы» проникла лишь в «Старшую Эдду», то после её правнучки Клеменции Венгерской и колдуньи Беатрисы д’Ирсон такие истории начали множиться как снежный ком.
В «Песне о Нибелунгах» и с «Старшей Эдде» смешаны события двух столетий, а их герои похожи сразу на нескольких исторических персонажей даже при полном совпадении имён. Более того, со временем эпосы претерпевают изменения, и их герои получают всё новые характеристики, взятые у исторических персонажей, живших в те эпохи, когда эпос записывается. Так, например, Брунгильда из Нибелунгов это собирательный образ, не в полной мере соответствующий реальной Брунгильде, жившей за шесть веков до этого. Но в Нибелунгах Брунгильда хотя бы не спала «вечным сном», как и её исторический прототип, а в «Старшей Эдде» она уже спит. А просто между Нибилунгами и Эддой жила Елизавета Куманская, которая и повлияла на более поздний эпос, сделав Брунгильду ещё и «спящей красавицей».
Вот и более поздние «спящие красавицы» и «злые феи» получили свои характеристики в смешанном виде. От «белой королевы» Клеменции Венгерской «спящие красавицы» получили запрет на прядение, причём опасность была не обязательно в уколе веретена, а во всём, что связано с этим ремеслом. Уснуть красавица могла даже от льняной занозы, попавшей под ноготь. Напомню, что ранее в Эдде Брунгильда засыпала от укола шипа Одина, а о прядении не было ни слова.
«Состояние сна» красавица могла получить в наследство как от Клеменции Венгерской, которая с 1315 года пребывала в состоянии «сна души», так и от «королевы темноты» д’Ирсон, которая «была всегда свежа, словно после сна». И даже «злая фея», наславшая проклятье, могла быть списана как с д’Ирсон (по понятным причинам), так и с «белой королевы» (учитывая жуткое двуличие и порочность Клеменции Венгерской после 1315 года). Ну а отравленное яблоко это уже прямой отсыл к д’Ирсон как к отравительнице.

Учитывая географию жизни Клеменции Венгерской и мадам д’Ирсон, новые «спящие красавицы» (следующие после валькирии Брунгильды в Эдде) появились вначале на старофранцузском языке и на южно-французском диалекте, называемом окситанским языком.
В окситанском, а отличие от старофранцузского, слово «да» произносилось как «ок», откуда и пошло название этого диалекта. В южной Франции до сих пор есть провинция, частично говорящая на этом диалекте, которая так и называется - Лангедок, что дословно переводится как «земля ок».

Так вот, одна «спящая красавица» вышла по оценке специалистов в 1320 – 1340 годах под анонимным авторством. Она была написана на окситанском языке в стихотворной форме, что не удивительно, ведь окситанский язык использовали большинство известных французских трубадуров того времени. Называлась эта поэма «Frayre de Joy e Sor de Plaser» («Брат радости и сестра удовольствия»).
Sor de Plaser ("сестра удовольствия") - дочь императора. Таинственным образом она впадает в сверхъестественное состояние, в котором, хотя она кажется мертвой, ее тело не повреждается. Ее родители вместо того, чтобы похоронить ее, держат в башне, изолированной непроходимыми рвами, посреди райского уголка.
Принц Frayre de Joy ("брат радости") слышит о красоте девушки и влюбляется, не видя ее. Он достигает башни, входит внутрь, обменивается кольцами со спящей молодой женщиной и вступает с ней, спящей, в связь. Благодаря помощи волшебной говорящей птицы, подаренной Вергилием, девушка волшебным образом оживает и обнаруживает, что не только потеряла девственность, но и беременна. Принц и дочь императора женятся, а своего сына они называют - Joy de Plaser ("радость удовольствия"). Свадьба празднуется пышно и в присутствии королей, императоров, Вергилия, и Папы Римского.
Вергилий, известный поэт древнего Рима, в сказку включён не случайно. Большую часть жизни он провёл в Неаполе, где особо почитаем, а из Неаполя во Францию как раз и прибыла Клеменция Венгерская.

Следующая «спящая красавица» появляется в колоссальном по объёму французском рыцарском романе «Perceforest», написанном примерно в 1330 – 1344 годах. Там шесть толстенных книг псевдоисторического бреда. В книге III, повествующей о рыцарских турнирах в «Замке дев», затерялась история Троила и Зелландины.
В этой сказке принцесса по имени Зелландина влюбляется в принца по имени Троил. Ее отец отправляет Троила выполнять задания, чтобы доказать, что он достоин ее, и пока его нет, Зелландина погружается в зачарованный сон. Троил находит её, надевает ей кольцо, занимается со спящей любовью, а потом уходит. Ребёнок так во сне и рождается, а когда ищет сосок матери – находит её палец. Зелландина просыпается, когда ребенок высасывет из пальца льняную занозу, которая и вызывала сон. По кольцу она понимает, что отцом был Троил. Троил позже возвращается, чтобы жениться на ней.

В одной из этих историй (в более поздней) уже есть лён, который использовался для прядения. Видимо во время написания более ранней окситанской поэмы выражение «негоже лилиям прясть» ещё не вошло в широкий оборот. А намёки на Клеменцию Венгерскую, которая после 1315 года в состоянии «сна души» с кем только не спала (в понятном смысле), есть уже и там, и там. Но вот злой феи в этих сказках пока нет. Мадам д’Ирсон была обвинена в колдовстве и казнена примерно в 1332 году. То ли эти сказки написаны чуть раньше, то ли история д’Ирсон ещё не приобрела широкой известности на тот момент.

После этого истории о «спящей красавице» ушли в народ и распространились по всей Европе, обретая у каждого народа всё новые детали и подробности. Возможно, что эти новые подробности были связаны с более поздними реинкарнациями нашей «спящей красавицы». В конце концов эти устные народные предания стали записывать, переводя на литературный язык и включая в сборники сказок.
Первым отличился Джамбаттиста Базиле, уроженец Неаполя, собравший сборник неаполитанских сказок «Пентамерон» в двух томах, которые были опубликованы посмертно в 1634 и 1636 годах его сестрой Ариадной. Естественно в этом сборнике была и сказка о «спящей красавице». Ну а как ей там не быть, на родине Клеменции Венгерской.
Сказка эта называется «Солнце, Луна и Талия». Красавицу зовут Талия и она дочь лорда. Попросив мудрецов и астрологов предсказать ее будущее после рождения, отец узнает, что Талии будет угрожать опасность из-за прядения. С самого рождения от Талии прятали любые прялки и ограждали от этого ремесла, но в какой-то момент потеряли бдительность. Повзрослев Талия случайно увидела, как неизвестная ей старуха в своём домике прядет за окном. Заинтригованная видом вращающегося веретена, Талия берет у нее из рук прялку, чтобы расправить лен. Роковая заноза застревает у нее под ногтем. После того, как Талия засыпает, ее усаживают на бархатный трон, а ее отец, чтобы забыть о своих страданиях, закрывает двери и навсегда покидает поместье, считая свою дочь мёртвой.
Однажды, рядом с заброшенным поместьем охотился король – он то и находит Талию. Король влюбляется в её прекрасное тело, хоть и сожалеет, что оно мертво. Он уезжает, но у спящей красавицы прямо во сне появляются близнецы, мальчик и девочка, плоды любви короля. Занозу высасывает её дочь, путая палец и сосок. Проснувшаяся красавица называет детей Солнце и Луна.
Король вновь возвращается к своей мёртвой возлюбленной, но обнаруживает потомство и живую деву. Но король уже женат. Когда он возвращается в свое королевство, его жена слышит, как во сне он говорит: "Талия, Солнце и Луна". Взбесившаяся от ревности ведьма-жена начитает творить страшные вещи, вплоть до попытки каннибализма в отношении детей. Талию она обманом заманивает в королевство чтобы сжечь, но, когда всё вскрывается, сама попадает на костёр.
Последняя строка сказки — ее мораль — такова: "Тот, кому повезло, может лечь спать, и блаженство прольется дождем на его голову". Как же это перекликается со стихотворными строками из пьес Дойны, намекающих на сон длинною в три столетия, вызванный действием блаженного заклятья:

Столетья трижды в свой черёд,
Прошли, но прежде небосвод
Заклятье чёрного огня
Обрушил ливнем на меня

Повествование Шарля Перо 1697 года уже более известное. На крестинах долгожданного ребёнка короля и королевы семь добрых фей приглашены стать крёстными матерями маленькой принцессы и подарить ей подарки. Вскоре после этого во дворец входит старая фея, которую никто не пригласил, потому что она не покидала свою башню пятьдесят лет, и все считали её проклятой или мёртвой. Рассерженная злая фея проклинает принцессу и предрекает ей смерть от укола веретеном. Одна из добрых фей пытается смягчить проклятье. Теперь принцесса в случае контакта с веретеном не умрёт, а лишь погрузится в глубокий сон на сто лет, а разбудит её принц. Тогда король приказывает уничтожить все прялки в королевстве, чтобы предотвратить проклятие восьмой феи, наложенное на его дочь. Но, как и в других подобных сказках, уберечь принцессу от контакта не удалось…
В варианте сказки Шарля Перо впервые появляются намёки на эпидемиологический характер сонной болезни. После укола веретеном засыпает не только принцесса, но и все люди и даже животные, находящиеся во дворце. Правда это преподносится как результат действий доброй феи, которая не хотела, чтобы принцесса проснулась в одиночестве через 100 лет, когда все её близкие уже умрут. В любом случае, сон принцессы становится причиной сна окружающих, причём симптомы и последствия сна у них точно такие же, как и у принцессы. Налицо клиническая картина эпидемии сонной болезни, изложенная в форме сказки.

У братьев Гримм в сборнике 1812 года есть явно заимствованный аналог сказки Шарля Перо, который называется «Маленькая шиповниковая роза», но у них появилась и иная, новая версия «спящей красавицы», которая называется «Белоснежка». Здесь мы уже видим кровь и прямое описание внешности Дойны.
В «Белоснежке» братьев Гримм королева вышивала около открытого окна во время снегопада. Она укололась иголкой и капли её крови упали на чёрный подоконник, покрытый белым снегом. Впечатлённая этим зрелищем она произнесла: «Как бы я хотела, чтобы у меня была дочь с кожей белой, как снег, губами красными, как кровь, и волосами чёрными, как эбеновое дерево». Именно так и выглядит Дойна.
Дальше вы знаете… Королева умирает при родах дочери, а овдовевший король женится на ослепительно прекрасной, но порочной женщине, занимающейся колдовством (ну чем не аналог мадам д’Ирсон), которая имеет волшебное зеркало, всегда говорящее правду. Зеркало постоянно сообщает мачехе, что она прекрасней всех на свете, но всё меняется, когда падчерица взрослеет. Белоснежка превосходит мачеху по красоте и та, потеряв от досады рассудок, приказывает охотнику отвести Белоснежку в лес и убить её.
В качестве доказательства того, что Белоснежка мертва, королева просит принести её сердце, что тоже не может не заинтересовать историческими параллелями. Дело в том, что после смерти «белой королевы» Клеменции Венгерской, которая предположительно была отравлена ядом мадам д’Ирсон, её похоронили в усыпальнице французских королей в Сен-Дени, а сердце её было вырезано и перевезено в ныне разрушенную церковь Куван в Париже.
В сказке охотник пожалел Белоснежку и просто отпустил её в лесу. Там она поселяется у гномов, но королева, узнав про это, трижды наведывается к ним в домик под видом торговки. В первый раз она примеряет Белоснежке кружевной лиф, но шнурует его так туго, что Белоснежка теряет сознание из-за сдавливания грудной клетки. Гномы вовремя подоспели и спасли Белоснежку. Второй раз переодетая королева дарит Белоснежке отравленный гребень, и та начинает расчёсывать им волосы. Гномы опять подоспели вовремя и оживили отравленную девушку. В третий раз Белоснежка была уже опытной, а потому отказалась принимать яблоко. Тогда переодетая королева разломила яблоко пополам и съела одну его половину. После этого Белоснежка согласилась угоститься второй половиной и получила отравление с последствиями похожими на смерть. Просто себе королева взяла белую часть яблока, а Белоснежке отдала отравленную – с красным боком.
Гномы похоронили Белоснежку в хрустальном гробу, оставив его в лесу, где на него наткнулся принц во время охоты. Тлен не затронул Белоснежку и принц влюбляется в неё. Гномы рассказывают принцу историю смерти Белоснежки и тот решает перевезти её на перезахоронение в замок её отца. Во время переноса гроба его роняют и от удара из горла Белоснежки выпадает кусочек яблока. Белоснежка оживает… Это очень похоже на описание симптомов сонной болезни, охватившей Париж и Вену, когда люди засыпали неожиданно буквально с пищей во рту.

Чуть позже, в 1833 году, в России выходит стихотворная «Сказка о мёртвой царевне и семи богатырях», странным образом повторяющая сюжет «Белоснежки», изданной на два десятилетия раньше. При этом утверждается, что стихотворная сказка Александра Пушкина якобы воспроизводит сюжет русской народной сказки, передающейся устным путём.
Перед ним, во мгле печальной,
Гроб качается хрустальный,
И в хрустальном гробе том
Спит царевна вечным сном.
И о гроб невесты милой
Он ударился всей силой.
Гроб разбился. Дева вдруг
Ожила. Глядит вокруг
Изумлёнными глазами,
И, качаясь над цепями,
Привздохнув, произнесла:
«Как же долго я спала!»

Вот такие подробные воспоминания о всём, что касается «спящей красавицы» пролетали у меня в голове пока я сидел в кабинете Максимилиана Ронге.
Разумеется, даты и прочие подробности я добавил в данное описание уже позже, после войны, когда у меня появилась возможность перемещаться по Европе, посещая архивы и библиотеки разных стран. Но общая картина истории «спящей красавицы» была у меня в голове уже тогда.
Видимо мой мозг проявил некие сверх способности, пытаясь разгадать тайну «спящей красавицы», чтобы понять, как спасти Дойну.

Во всех сюжетах про «спящую красавицу» за долгие века, начиная со «Старшей Эдды» 1260, и заканчивая сказкой Пушкина 1833, неизменным остаётся лишь одно – «спящую красавицу» всегда будит мужчина, причём единственный и строго определённый. Либо король, либо принц. Да и сама красавица знатных кровей. Странно, что у Пушкина в русской версии сказки это королевич Елисей, хотя по логике он должен быть царевичем, ведь там в России цари. Видимо, несмотря на русское имя, это принц иностранный, европейский.
Дойна чувствует себя в России как рыба в воде, ведь она, если молва не врёт, из рода куманского, а значит из половецких степей происходит. Разбудить её в России должен именно я, ведь я, получается, принц европейский. Ну, пусть и не принц, но потомок трансильванского рода Ракоци. По крайней мере, по нашей семейной легенде именно так.

В одном из спектаклей Дойны есть песня, где в первом куплете говорится о её состоянии сна под воздействием химер, а в последнем куплете есть намёк на открывание неких врат. Особый ключ откроет врата сна и мрака, а пробуждение будет подобно яркому лучу света. Может там заложен другой смысл, но я интерпретировал её строки именно так. А ещё в этих стихах она говорит, что ключ от врат выкован в серебре звёзд и огне её крови, а хранится он в её сердце.

Грозою дышит ночь,
Химеры полнят тьму
Потоком зелье сна
Вливают в грудь мою
…
И отпереть врата
Лишь этот может ключ,
Чем безнадежней мрак —
Тем ярче будет луч.
…






_____________________________________________________________

Уважаемые читатели, дабы избежать в будущем конфликта авторских прав, спешу сообщить, что автором стихотворных отрывков, которые в моём романе приписываются Дойне, на самом деле является Айна Торнхайм (Blackthorn).

[Сообщение изменено пользователем 14.12.2024 17:21]

Глава 35. Бабочки тоже спят

Но интерпретировать строки Дойны очень сложно – они слишком неоднозначны. Песен про бессмертный сон у неё много и во всех них всё по-разному.
Вот, например, стихи, вырванные из другой её песни. Здесь прикосновение «ледяного перста злости, обретшей тело» дарит ей «бессмертный сон». Далее есть куплет про «северную гробницу», где должен завершиться «век терзаний», а потом про шип в её сердце, прямо как шип Одина, усыпивший Брунгильду:
…
Воплотись же, злость, тело обрети,
Разлучи, лиши, умертви!
Прикоснись ко мне ледяным перстом,
Одари бессмертным сном
…
В этой северной гробнице
Век терзаний завершится,
Капли светлых, теплых слез
В камни превратит мороз
…
Шип в моём сердце,
Веди меня прочь,
От света слепого солнца в глубокую ночь

Но переживу и я,
И поднимусь тогда
Из крови и изо льда

«Северная гробница» очень созвучна «северной столице», коей русские называют Петербург. Это даёт надежду, что я смогу «поднять её» там из «крови и изо льда», как гласят последние строки, даже если она будет уже мертва.
Домыслы, домыслы, домыслы… Больной плод моего воспалённого воображения…


- Дьёрдь, вы меня слышите? Дьёрдь! Что с вами?!
- Да, оберст Ронге, я вас внимательно слушаю.
- Нет, это я вас внимательно слушаю, но вы уже более минуты сидите, глядя в одну точку, и молчите. Я уже было подумал, что вас тоже поразила сонная болезнь.
- Простите, оберст, я немного задумался. Нахлынули воспоминания, и я потерял смысловую нить.
- Вы намеревались рассказать мне о плане операции по спасению нашего агента Дойны Иреску. Как вы предлагаете действовать?
- Я должен отправиться в Петроград…
- Почему вы произносите Петербург на русский лад?
- Привыкаю. Любой, кто в России назовёт этот город по-старому с немецким окончанием, рискует попасть под подозрение.
- Хорошо… Продолжайте… Как вы намереваетесь попасть в Петербург?
- Проще всего сделать это по тому же пути, по которому в Россию были доставлены революционеры – через Стокгольм. В театре Стокгольма мне нужно подобрать спутника для поездки в Россию из числа актёров хорошо знакомых с Эльной Гистэдт.
- Так, это что-то новенькое… Кто такая Эльна Гистэдт? И причём тут театр?
- Эльна Гистэдт это актриса, но она больше известна в Швеции, чем у нас. А ещё она подруга Дойны. Многие театральные актрисы дружат, это не удивительно. Для нас же большая удача, что Эльна сейчас в Петербурге – она поможет нам временно устроиться при театре «Летний Буфф».
- Я ничего не понимаю. Что Эльна делает в России?
- Это долгая история. Театр Стокгольма гастролировал в Гельсингфорсе, а это, как вы знаете, Россия. Но шведы туда часто заезжали с гастролями, так как там, в Финляндии, многие до сих пор понимают шведский язык. Именно там русские увидели их постановку «Княгини чардаша» и решили перевести её на русский, чтобы поставить в Петербурге. Позднее играть Сильву Вареску в русской оперетте пригласили и саму Эльну.
- Она понимает по-русски?
- Скорее всего, да, понимает, ведь с 1915 она выступает в основном в театрах Финляндии – язык за пару лет уже должна была выучить.
- Удивительно, как русские решились поставить оперетту своих противников.
- Они заменили там все немецкие и венгерские фамилии, оставив лишь румынку Сильву Вареску, поскольку румыны их союзники. Да и саму оперетту они переименовали в «Сильву», чтобы не было никаких чардашей и прочих намёков на Венгрию.
- Хорошо, про театр вы мне расскажете потом, если будет время. Сейчас продолжайте излагать свой план.
- Эльна представит нас как шведских артистов, которым нужно временно помочь – например, дать угол и роли в массовках. Режиссёр театра «Летний Буфф» очень ценит Эльну. Он пойдёт ей на встречу. Так ни у кого в России не возникнет вопросов, кто мы такие и откуда взялись. Очень хорошее прикрытие для нашей деятельности. Подозрений точно не будет.
- А зачем вам нужен напарник из числа шведских артистов?
- Дело в том, что Эльна меня не знает, но увидев знакомого артиста вопросов задавать не будет. К тому же, я и шведский не знаю и по-русски говорю с жутким акцентом. Мне придётся прикидываться глухонемым, чтобы меня не раскрыли и принимали именно за шведа. Мне никак нельзя без сопровождающего, даже чтобы границу пересечь. Инструкции ему можно дать прямо в Стокгольме. Главное, чтобы он свёл меня с Эльной.
- Откуда вы знаете русский?
- Я практически выучил его за то время, пока переводил российские газеты в поисках Дойны. Но у меня совсем нет разговорной практики. Я не уверен, что могу понимать быструю речь. Мне необходимо общение с носителями языка. Хотя бы несколько дней. Я прошу обеспечить мне доступ в лагерь военнопленных в излучине Тисы под Надьревом, чтобы освоить минимальные навыки устного общения на русском.
- Странная просьба. Я могу найти вам человека, владеющего русским, прямо в Вене. Или вот тут рядом лагерь в Грёдиге – там этих русских почти сорок тысяч. Зачем вам ехать именно в Надьрев? Что вас туда тянет постоянно? Вы знаете, у меня эти сказки про ведьм уже вот где сидят!
- Но ведь кто-то там целенаправленно истребляет мужское население, маскируя это под несчастные случаи или естественные смерти. Ведь это могут быть диверсанты, связанные с русскими в лагере, которые маскируются под ковен ведьм. Я бы мог попробовать узнать что-либо попав в их среду. Киньте меня туда под видом серба, слабо владеющего русским – пленные меня тогда точно не раскусят.
- Ну, хорошо, попытайтесь. Я дам распоряжение. А что будете делать в Петербурге, когда прибудете туда?
- Я выйду на связь с Михаилом Зощенко, благо найти такого крупного начальника нетрудно, и лично передам ему распоряжение Дойны покинуть свой пост к концу сентября. Но до этого я должен найти и вылечить Дойну, а затем убедиться, что она добралась до Москвы. На момент начала революции Дойна должна быть в Москве, Эльна в Петрограде, а Михаил в Архангельске.
- Что за странные игры? Для чего всё это? Она завербовала этих людей для содействия проведению революции? Она уже создала агентурную сеть в России, на которую мы потом могли бы опираться?
- Я ничего не знаю пока. Вряд ли агентурная сеть уже создана. Эльну и Михаила она тоже не вербовала. Они скорее её друзья, помощью которых она иногда пользуется. Дойна обладает огромным влиянием на людей, поэтому люди часто исполняют её просьбы и у них даже не возникает вопрос: «зачем?».
- Влияние на людей — это хорошо, особенно для создания агентурной сети. Но не находитесь ли вы сами, Дьёрдь, под влиянием Дойны? Не создаёт ли она сеть под себя и свои интересы, а не на благо Империи? Можете не отвечать на эти вопросы, они риторические. Лучше расскажите, как вы собираетесь искать и лечить Дойну?
- Я уверен, что Дойна уже сталкивалась в своей жизни с приступами сонной болезни и знает, как её лечить. Подозреваю, что именно такой приступ случился у неё в Париже в 1902 году. Это сейчас сонная болезнь приобрела массовый характер, а раньше были, видимо, лишь единичные случаи. Я не знаю, кто излечил её в Париже, но рецепт вероятно связан с донорской кровью, причём подходит и кровь трупа. Она наверняка успела передать инструкции извозчику Василию Сидорову, у которого она жила в Москве.
- Ну и как вы её найдёте в огромном городе?
- Василий наверняка повёз её в клинику, где работает доктор, умеющий переливать кровь и практиковавший это. Это единичные профессора и единичные клиники. Я найду этого доктора, возможно с помощью Михаила Зощенко, а через него и Василия с Дойной. Наверняка Василий уже вышел на профессора, и они ожидают появления особого покойника. Бесхозные трупы ведь просто так на дорогах не валяются – нужно ждать.

После этого Максимилиан Ронге решил раскрыть передо мной свои карты, чем очень удивил меня. Как оказалось, он установил за мной слежку и собирал всю информацию о моих действиях ещё до своего назначения руководителем Эвиденцбюро. Ронге очень опытный разведчик, поэтому мне следовало этого ожидать.
Теперь мне пришлось объясняться по поводу всех моих прошлых контактов, объяснять причины моих действий и придумывать новые, более хитроумные, схемы оправдания. Ну не мог же я сказать ему всю правду о Дойне! Тем более, что я и сам не знаю, где там правда, а где мистификации ей же созданные.

- А почему вы, Дьёрдь, молчите, о том, что у Дойны необычная кровь?
- Оберст, вы об этом тоже знаете?
- В прошлом месяце вы посещали Карла Ландштейнера, но по какой-то причине не доложили об этом в управление.
- За мной ведётся слежка?
- Не будьте наивным, Дьёрдь. Я не понимаю каким образом вы попали в контрразведку именно с началом войны. Хорошо, если это были связи вашего отца, или взятка данная им. Хуже, если вы внедренный агент Антанты, завербованный ещё во время учёбы в университете. Почему я должен доверять вам и Дойне, если вы появились как черти из табакерки? Я итак доверил вам важнейшее русское направление, а вы совершаете визиты к известным учёным без согласования с управлением. При этом вы сообщили ему закрытую информацию о финансировании революции в России.
- Но, оберст, это секрет Полишинеля. Даже уличные газетёнки об этом знают.
- А зачем вы повезли её кровь в Вену к Карлу Ландштейнеру? Что вы собирались выяснить?
- Группу крови Дойны.
- Зачем вам это?
- В башне церкви при школе Фашори я обнаружил огромное количество крови. Это была её кровь. Очевидно, она получила ранение о выбитое во время прыжка витражное окно. Большая кровопотеря была опасна для её жизни, и я решил срочно искать донора с подходящей группой. Вы же ведь знаете, что Дойна странным образом исчезла из этой церкви. Я надеялся, что позже отыщу её на базе театра в Буде. Тогда я ещё не знал, что Дойна отправилась в Москву. Я узнал об этом лишь из письма.
- Ваши объяснения могли бы показаться правдоподобными, если бы вы не рассказывали Ландштейнеру сказки про суперженщину и неземное существо.
- Я просто играл роль влюблённого, чтобы он ничего не заподозрил. А что я должен был сказать? Что я сотрудник Эвиденцбюро?
- Вы не играли роль, Дьёрдь. Вы реально влюблены в Дойну, а она вас использует в собственной игре. Да, во время тяжёлых боёв в Трансильвании Дойна оказалась весьма полезна, но она лишь ситуативный союзник. Я уже видел, как она ловко развела немцев на огромные суммы и ушла от них в тень.
- Но, оберст, это ведь мы с вами разработали план по уводу Дойны из поля зрения разведки Германии. Она тут совсем ни при чём.
- План был ваш, а я лишь согласился. Не удивлюсь, если это был план самой Дойны, озвученный вашими устами. Я думаю, что Дойне плевать на Австро-Венгрию. И на Россию с Антантой ей тоже плевать. У неё свои интересы и своя игра. Наша задача – держать её игру в русле наших интересов. А вам, Дьёрдь, нужно определиться, с кем вы, с Родиной или с женщиной. Если вы действительно любите Дойну, то постарайтесь чтобы она работала на благо нашей страны. В противном случае судьба её будет незавидна. Это я вам точно обещаю. У нас руки длинные. А ещё, прекращайте эти ваши детские забавы по созданию ореола мистики вокруг Дойны. Это привлекает слишком много постороннего внимания и вряд ли идёт нам на пользу.
- Но я ничего такого не делаю.
- Да? А зачем тогда вы подмешали свою кровь в пробирку с её кровью? Вы не донора искали, а подыгрывали Дойне в её стремлении создать вокруг себя магический ажиотаж. Я смотрю, она уже через учёных мирового уровня начала заходы искать, ведь их авторитет очень полезен для подтверждения выдумываемой ей чертовщины.
- Я клянусь вам, Максимилиан, я не подмешивал кровь! Она у неё реально такая, химерическая, как выразился Карл Ландштейнер.
- Ладно, спишем это на то, что науке ещё не всё известно. Но я всё равно сомневаюсь в существовании химерической крови.

Но вопрос крови был лишь цветочками, в качестве ягодок выступили «звёздные дети» Пешта. Вот тут я совершенно «поплыл» и не знал, что отвечать. Я сам ничего не понимал.

- А теперь, Дьёрдь, сосредоточьтесь и постарайтесь объяснить весь этот спектакль, который Дойна устроила в гимназии Фашори в Пеште.
- Сожалею, оберст Ронге, но я сам этого не понимаю.
- Не понимаете, но участвовали? Я вам не верю. Рассказывайте…
- А что там рассказывать… Та версия, которую она мне озвучила, вас точно не устроит. Дойна часто говорит загадками на особом мистическом языке.
- А вы попробуйте…
- Ну, хорошо… Дойна искала в гимназии особых детей с «метками звёздного озарения». Эти метки ставят маги Пешта. Вроде она искала троих, но нашла только Яноша Лайоша Неймана и Енё Пала Вигнера.
- И тогда вы устроили допросы преподавателей и гимназистов чтобы найти третьего?
- Я пытался вообще понять, что там произошло. Тем более, Дойна пропала, и я не знал, что делать.
- Третьего нашли?
- Нет, но узнал, что «звёздные дети» могут быть не только в гимназии Фашори. Мне ещё назвали гимназию Минта, расположенную по соседству. А ещё упрекнули меня, что я ищу «марсианскую кровь» разлитую по Пешту. Якобы эта кровь двигает прогресс.
- Да, я знаю. Многие ваши разговоры были подслушаны нашими агентами, но я думал, что вы знаете нечто большее, чем эти бредни.
- К сожалению, нет, я в таком же неведенье.
- Ну, хорошо, предположим, что под «марсианской кровью» они подразумевают детей еврейского происхождения (хотя и непонятно почему), а «метка звёздного озарения» означает выдающиеся способности в математике и теоретической физике (хотя причём тут звёзды). Мы попробовали поискать в соседней гимназии Минта детей еврейского происхождения с выдающимися способностями в математике и физике, подобных Нейману и Вигнеру. Там их двое таких: Лео Шилард (настоящая фамилия Шпиц) и Эде Теллер. Первый закончил гимназию в прошлом году, а второй только поступил, но уже демонстрирует выдающиеся успехи. Если их всего три, то один получается лишний.
- Нет, похоже, что их четверо. Просто того, который уже покинул гимназию, Дойна могла не чувствовать.
- Что значит «могла не чувствовать»? Она вам совсем голову задурила? Зачем она их искала? Это связано с их родителями? Это какая-то организация?
- Нет, родители тут ни при чём. Дойна уверяла, что на этих мальчиков поставлена метка «звёздного озарения» из-за чего они обладают невероятной разрушительной силой, способной уничтожить людскую цивилизацию. Якобы нужно обеспечить защиту этих детей, чтобы их чудовищную силу не могли использовать во зло.
- А если перевести эти головоломки на обычный человеческий язык?
- Я не знаю, что это означает. У меня даже предположений нет.
- Вам не показалось, что у Дойны есть психические отклонения? Разве может нормальный человек городить такую чушь про «звёздных мальчиков»?
- Нет, она абсолютно здравомыслящий и очень расчётливый человек. Скорее всего так она маскирует нежелание выдавать истинную информацию. Ну или считает, что люди ещё не готовы воспринимать эту информацию в чистом виде.
- Что это за информация такая, чёрт побери!? Мы на всякий случай взяли на контроль всех четверых, а также их родителей и круг общения. Может что и всплывёт в процессе.

В результате я всё же получил разрешение на выезд в Петроград. Кроме того, мне было разрешено встретиться с Константином фон Экономо для консультаций по лечению сонной болезни.
Фон Экономо уже взаимодействовал с нашей разведкой по поводу этой болезни, так как по одной из начальных гипотез сонная эпидемия могла быть следствием применения химического оружия. По этой причине он, вероятно, давал подписку о неразглашении данной информации в прессе. Тем не менее, мне было приказано не раскрывать себя как агента.
Я действовал по легенде, заранее согласованной с Эвиденцбюро. Придя к Экономо, я представился ему как друг Эрвина, завёл разговоры о нашем общем альма-матер - Венском университете. Кроме того, я проявил лесть, восхищаясь его достижениями в авиации.
Затронул я и тему автомобилей, ведь Константин фон Экономо вначале войны служил в автомобильном корпусе и лишь в прошлом году перешёл в пилоты. И вот тут для меня открылось много интересного. Я узнал, что в битве под Верденом немцы не учли автомобильный фактор. Перерезав железные дороги и блокировав подвоз к Вердену, немцы надеялись на победу, но не оценили одну маленькую дорогу длиной 60 километров от Вердена до станции Бар-ле-Дюк. Вдоль этой узенькой дорожки выросли карьеры, где трудовые батальоны французов добывали щебень, расширяли и поддерживали дорогу в хорошем состоянии. Эту дорогу жизни Вердена французы назвали «Священный путь». Восемь тысяч грузовиков бесперебойно доставляли в Верден французские резервы и боеприпасы. На некоторые грузовики были установлены зенитки. Так логистическое превосходство немцев под Верденом было нивелировано, а бои перешли в затяжную стадию. Этим фон Экономо подчёркивал важность научно-технического прогресса в том числе и в военном деле.
Но самым интересным открытием для меня стало знакомство Константина фон Экономо с Сашей Коловратом, которого я мимоходом упомянул в связи с автомобилями. Я рассказал Константину о том, что ехал не так давно на авто вместе с неким графом Коловратом, демонстрировавшим очень высокие скорости и экстремальный стиль вождения. При этом я спросил, не пересекались ли они с этим Сашей на фронте во время службы в автомобильных войсках.
Фон Экономо был удивлён не меньше меня. Нет, он не сталкивался с Коловратом во время службы на фронте - он познакомился с ним в тылу. Экономо был председателем Австрийского аэроклуба, а граф Коловрат не только числился его членом, но и имел собственный аэроплан. Такую дорогую покупку мог позволить себе только граф, причём граф весьма обеспеченный. Его родителями были граф Леопольд Коловрат-Краковский и баронесса Надин Гупман-Вальбелла, дочь табачного фабриканта. В прошлом веке Леопольду пришлось покинуть Империю после убийства на дуэли принца Ауэршпега. Якобы принц оскорбил его невесту. Бежав в США, он стал там промышленником. Там же родился и Саша.
Получается, что Саша Коловрат не врал. У него был и завод богемского стекла, и дворцы в Вене и Праге. Интересно, почему в качестве водителя нам подсунули именно его? Странно всё это. Зато теперь понятно почему Донна так откровенно с ним флиртовала, с этим вовсе некрасивым грузным весельчаком. Видимо «прочитала» насколько он богат, а запах денег манит её сильнее, чем грушевый сироп влечёт крылатых любителей нектара.

От Экономо я узнал, что Коловрат не только граф, гонщик и авиатор – он ещё и кинематографист. В прошлом году он вернулся с фронта, после чего перевёз в Вену из Дюссельдорфа кучу стальных конструкций от воздушного ангара. Из них он соорудил огромное здание, оснастив его оборудованием для съёмок фильмов. Это первая собственная профессиональная киностудия в Империи, которая называется Саша-фильм. Если раньше Саша Коловрат снимал кинохронику и военные еженедельники, то теперь он начал массово выпускать комедии, которые пользуются большой популярностью, отвлекая от суровой военной реальности.
Я невольно задумался… Получается, что Константин фон Экономо имеет такую же «метку одержимости», как и Саша Коловрат. Он берётся за всё подряд, от медицины и до автомобилей, воздушных шаров и аэропланов. И во всём он одержим, как и Саша Коловрат, и добивается успеха. Они могли получить подобную метку только в Вене, а значит Пешт не единственное место. А что, если в Вене тоже есть дети с опасной меткой «звёздного озарения»? Дойна ничего не говорила об этом.

На фоне общих знакомств (с Эрвином и Сашей) мы быстро нашли с Константином общий язык. Я заикнулся об автопробегах Саши Коловрата по дорогам России, и Константин тут же рассказал мне о его первом месте в гонке Санкт-Петербург – Москва 1908 года, и о победах на маршруте Санкт-Петербург – Севастополь и его продолжении Новороссийск – Гагры в 1911 году.
Оказалось, что из Крыма на Кавказ машины перевозились на пароходе. Там вдоль черноморского побережья у русских не было железной дороги, только извилистая автомобильная по обрывам со спусками и подъёмами. Но зато (со слов Коловрата) места там очень живописные, напоминающие Лазурный берег Франции, причём между главными курортами Сочи и Адлера аж с 1905 года налажено регулярное автомобильное сообщение. Там курсируют пассажирские автомобили вместимостью 14 человек, а маршрут занимает 3 часа и стоит 1 рубль за человека. Я не пересчитывал, сколько это будет на наши деньги. Курсы валют слишком нестабильны и искусственны. А в Гаграх и вовсе есть прокат автомобилей, где можно взять машину для поездки в Сочи, Сухум или на Красную поляну, что прямо в горах Кавказа вдали от моря. Видимо это очень дорогое удовольствие, доступное лишь аристократам, умеющим водить авто.

Теперь, когда тема России в разговоре уже прозвучала, я смог плавно перейти к тому, зачем собственно и пришёл. Я рассказал Константину фон Экономо, что в Петербурге сонная болезнь поразила актрису, мою возлюбленную приглашённую туда на гастроли из Стокгольма. Разумеется, я имел в виду Дойну, а не Эльну, но никаких имён я не произносил. Так появление моей возлюбленной во враждебной России не вызвало у Константина подозрений, ведь она прибыла туда из нейтральной Швеции. Моё желание отправиться в стан врага, спасая свою любимую, тоже было воспринято им с пониманием.

Константин фон Экономо рассказал, что методика лечения «сонной болезни» пока, к сожалению, не разработана, но он уверен в вирусной природе этой болезни.
Вскрытие пациентов, умерших от «сонной болезни», привело к страшному открытию – их мозг был патологически повреждён. Поэтому он и назвал эту болезнь «летаргическим энцефалитом».
Случаи «сонной болезни» в Европе описывались, начиная с 1580 года, и до наших дней. Об этих случаях Экономо узнал из архивов больниц и материалов Австрийской национальной библиотеки, но информация была скудная и отрывочная.
Причиной повреждения мозга по мнению Экономо был вирус, так как аналогичные последствия с засыпанием людей происходили в прошлом веке, во время пандемии «русского гриппа» и об этом периоде информации было гораздо больше.
Первая зацепка нашлась в монографии Отто Лейхтенштерна, сообщавшего об эпидемии гриппозного энцефалита в Кёльне в 1890-х. Болезнь начиналась внезапно, быстро разгоралась в теле больного, вызывая жар, бред, потерю сознания и судороги. Во время болезни часто наступал паралич. Лейхтенштерн также описал более раннюю «тюбингскую» сонную болезнь 1712 года, когда острая форма гриппа перетекала в крайнюю сонливость или кому на период от нескольких часов до нескольких недель.
Сонная болезнь Кёльна в 1890-х годов, оказалась частью эпидемии «Ноны», впервые встретившейся в 1889-1890 гг. в северной Италии, а затем в Англии и в Нью-Йорке. В эти годы Константин и сам жил в Триесте, то есть по сути в северной Италии, поэтому помнит эту болезнь в своих подростковых воспоминаниях.
Русские тоже знакомы с этой болезнью. В их словаре заимствованных иностранных слов от 1910 года под редакцией Чудинова «Нонна» пишется с двумя «н» и значится как «Болезнь, состоящая в продолжительной спячке, оканчивающаяся большей частью смертью». Ещё бы русским не знать об этой болезни, ведь от них она и пришла, судя по всему.
Непонятно, откуда взялось название этой болезни. Видимо так её стали называть в Италии, где её впервые описали. По-итальянски «nonna» - бабушка, но причём тут бабушка? Может сонное состояние напоминало бабушек, засыпающих днём в кресле со спицами для вязания? Любопытно, что у русских «бабушка» произносится почти как «бабочка». Так может название пришло от русских, а итальянцы уже перевели его на свой язык как «nonna»?
А правильно ли перевели? А точно «бабушка», а не «бабочка»? Дело в том, что во время эпидемии Ноны засыпали не только люди. Одновременно наблюдались вспышки сонной болезни у бабочек, когда они становились вялыми и сонными. Это наблюдалось по меньшей мере у домашних бабочек – тутовых шелкопрядов (за дикими в это время не особо следили). И вроде бы всё говорит о том, что сонная болезнь домашних бабочек тоже была вызвана либо бактериями, либо вирусами.
Но пациентов «Ноны» после смерти не изучали и вскрытие не производили. А болезни шелкопрядов могли не иметь отношения к «сонным людям». Но прямая связь «Ноны» с вирусом «русского гриппа» была очевидна. Куда приходил «русский грипп», туда приходила и «Нонна».

Огромные просторы Российской империи — это не только поля и леса, это еще и дикая Великая степь. Из этой Великой степи с гуннами Аттилы пришли предки венгров. Позднее, гонимые монголами из этой степи пришли и половцы, предки наших куманов и европейских королевских особ, ведущих род от Елизаветы Куманской. А в 1889 – 1890 годах из этой Великой степи пришёл «русский грипп» и вызванная им крупная эпидемия «сонной болезни» – «Нона».
Ещё никогда раньше в истории человечества не было пандемий – болезней охватывающих всю планету целиком и полностью. Русский грипп стал первой пандемией. Это произошло из-за мировой паутины, но не из-за «паутины мироздания», а из-за транспортной паутины, окутавшей к этому времени всю Землю. Сушу окутала паутина железных дорог, а воду маршруты океанских лайнеров. В России был бум железных дорог и именно новые российские железные дороги выпустили из Великой степи ту заразу, которая спала там на протяжении веков.
В 1889 году в Кулундинских степях, под Барнаулом и Семипалатинском наблюдался падёж скота. Именно из этих степных районов скот везли на убой в Томск. У коров, привезённых из степей была зафиксирована пневмония, но никто их не изолировал. Заражённые коровы спокойно разгуливали по улицам и продавались за бесценок.
Все ожидали, что с приходом холодов падёж коров прекратится, но не тут-то было, - грипп перекинулся на людей, и не только на них. Одновременно в Томске начал фиксироваться падёж лошадей, собак и даже кошек. Это был очень необычный вирус гриппа, способный поначалу мигрировать между людьми и животными.

Транссибирская магистраль ещё не была построена на тот момент, потому распространение в восточном направлении было медленным. Зато в западном направлении «русский грипп» уже ноябрю дошёл до Санкт-Петербурга и Москвы. К середине ноября грипп пришёл в Киев, в следующем месяце — в район озера Байкал, к концу года распространившись по остальной Сибири.
Из Санкт-Петербурга грипп распространился на Стокгольм и остальную Швецию, заразив 60 % населения. После этого настала очередь сначала Норвегии, а вскоре и Дании.
Эпидемия в Германии началась в декабре, примерно в то же время грипп появился и в Вене. К концу декабря грипп уже был в Риме и Париже. Чуть позднее оказалась заражена и Испания. Одновременно грипп появился в Лондоне.
После этого, буквально через несколько дней, болезнь появилась в Америке. Именно столько плыть кораблю из Лондона до Нью-Йорка. Далее была Мексика, а до Южной Америки вирус добрался за пару месяцев. В феврале 1890 зараза уже гуляла по Буэнос Айресу. В это же время вирус захватил порты Африки и добрался до Индии.
Сингапур и Индонезия получили вирус в марте, Япония, Австралия и Новая Зеландия в апреле. Последним стал Китай, в мае 1890 года.

«Русский грипп» везде тащил за собой «Нону» и Экономо предполагал, что у новой болезни, «летаргического энцефалита», тоже есть аналогичный вирусный возбудитель, который может разрушать головной мозг. Но распространённость «летаргического энцефалита» в разы выше, чем у «Ноны», а вируса возбудителя что-то не наблюдается, хотя он должен быть пострашнее «русского гриппа».
Экономо нигде этого не публиковал, но со мной в разговоре поделился своим предположением. Он был уверен, что новый вирус гриппа уже здесь и он очень патогенный. Именно поэтому заболеваемость «летаргическим энцефалитом» на порядки выше, чем заболеваемость «Ноной» в конце прошлого века. А ведь и «Нона» и «Летаргический энцефалит» это лишь осложнения после вирусного поражения. Возможно, при более высокой патогенности, новый вирус уступает «русскому гриппу» по степени заразности, а потому пандемия развивается не так быстро и пока не проявилась.
Экономо предположил, что скоро будет такой взрыв нового гриппа, который уже невозможно будет скрывать военной цензурой, так как новая пандемия будет гораздо страшнее «русского гриппа». При этом, из-за военной цензуры трудно будет установить, откуда пришла болезнь. Скорее всего, первой о массовых заболеваниях объявит какая-то нейтральная страна, не участвующая в войне. Список таких стран невелик, из крупных это только Швеция да Испания, ведь в войну к тому времени был вовлечён почти весь мир, включая США, Китай, Бразилию, Японию, Мексику, Эфиопию и Тибет.
Доводы Экономо о вирусной причине «сонной болезни» и предстоящей пандемии нового гриппа меня тогда убедили. Время показало, что он был прав. Всё так и вышло. Как вы уже знаете, первой о вспышке нового гриппа в 1918 году объявила нейтральная Испания, поэтому новый грипп назвали «испанкой», хотя истинный источник этого гриппа так и не удалось установить, в отличие от того же «русского гриппа», пришедшего из Великой степи.

Какой бы ни была природа «мёртвого сна» Дойны, но методы собственного лечения она может знать из будущего. Не просто так же она настаивала на переливании крови.
Да, да, несмотря мой научный багаж и критический склад ума, я продолжал доверять Дойне и её странным рассказам на грани мистики и фантастики. Моё состояние было не просто влюблённостью… Это была всепоглощающая любовь, не знающая границ и рамок, не вписывающаяся в здравый смысл и стандартную логику. Отныне для меня не существовало такого понятия как «объективная реальность». Реальностью стало лишь то, что я видел, слышал и чувствовал, причём чувствовал не только своими органами чувств, но и напрямую.
Но не спрашивайте меня, что такое «чувствовать напрямую», я не смогу вам этого объяснить. Вы это сами поймёте, когда настоящая любовь пронзит ваше сердце, подобно шипу Одина. Любовь - это сон. Заснув вы теряете связь с реальностью, погружаясь в невероятные миры. Теперь эти миры становятся вашей реальностью, а бывшая реальность воспринимается лишь как страшный сон. Сейчас я уверен, что любовь - это не сон разума, а, напротив, его пробуждение, расширяющее границы познания.

Я поделился с Константином своими мыслями по поводу возможности излечения «сонной болезни» через переливание крови и, к моему удивлению, он разделил мой оптимизм, хоть и с некоторыми оговорками. Многие пациенты с «сонной болезнью» исцелились самостоятельно. Их организм сам нашёл «ключик к болезни», как выразился Константин. Теперь в их крови есть особые антитела, убивающие этот вирус. При этих его словах я вдруг сразу же вспомнил строки Дойны о ключе от врат, выкованном из серебра звёзд и крови.
Экономо привёл удачный пример использования крови с антителами для лечения дифтерии, только это была не кровь, а сыворотка. Для получения сыворотки вызывали сворачивание крови, а потом отделяли ту её часть, которая уже не может свернуться. Эмиль фон Беринг даже получил за это Нобелевскую премию по медицине в 1901 году, самую первую в истории в год создания Нобелевского комитета.
Беринг развернул производство сыворотки крови в Марбурге, для чего закупил в Венгрии лошадей. Изначально он экспериментировал с морскими свинками, но для производства больших объёмов лечебной сыворотки ему потребовались более крупные организмы, которые тоже болели дифтерией и могли излечиваться, сохраняя антитела в своей крови. Лошадиную сыворотку с антителами дифтерии вводили больным детям, и они выздоравливали. А если «звериная кровь» может помогать людям, то почему, при условии сохранения антител, не может помогать трупная?
Только Экономо усомнился, что условиях враждебной России я смогу организовать получение сыворотки и всей медицинской процедуры. Для этого я, как минимум, должен внедриться в продвинутую российскую клинику.
Я рассказал Константину фон Экономо, что уже встречался с Карлом Ландштейнером и отдавал ему на обследование кровь Дойны. Её кровь относится к группе D, а значит ей можно переливать кровь любого человека с минимальным риском, что она свернётся. Это позволит избежать процедур получения сыворотки, дав возможность переливания крови напрямую.
Разговор с Экономо по поводу лечения «сонной болезни» через переливание крови был долгим и очень полезным, но я не буду утомлять вас деталями и подробностями.

На следующий день все мои планы рухнули. Я был арестован.
Мне были предъявлены обвинения в государственной измене, шпионаже в пользу России и организации бегства из нашего плена генерала Корнилова.
Я был оклеветан, моё имя было испачкано в грязи, что бросало тень на весь род. Но эта высшая несправедливость меня почти не беспокоила.
Я потерял всё, что у меня было, а вскоре мог потерять и жизнь, ведь по этим обвинениям в военное время грозил расстрел, но и это меня тоже не трогало.
Меня волновало лишь одно: в северной столице в ледяной гробнице томилась та, которая дороже всего на свете. Я должен был неистово бороться за жизнь и свободу только лишь для того, чтобы прийти к ней на помощь, пробудив от сна вечности.
В эти дни Великая степь превратилась для меня в Степь отчаяния.

Глава 36. Корона и молния

Причиной ареста стали письма Дойны. Первое я прочитал и сжёг, но оставались ещё два, которые я даже не распечатывал. Накануне отправки в Петербург я как раз намеревался прочесть их, по крайней мере, второе письмо, ведь взять их с собой я точно не мог, учитывая все эти проверки и обыски на границах. Да и наши спецслужбы наверняка проверят весь мой багаж и документы, имеющиеся при себе, прежде чем переправить меня в лагерь врага. Как вы поняли, мне не очень-то и доверяли, скорее меня использовали вынужденно, так как я единственный из всех агентов смог наладить с Дойной хоть какие-то связи.
Дойна дала мне строгие инструкции, согласно которым я должен был вскрывать письма по мере появления у меня вопросов. После прочтения первого письма вопросы у меня отпали, и я знал, что делать дальше. Поэтому-то я и медлил со вскрытием следующих писем. При этом, я понимал важность и секретность информации, содержащихся в них. Из-за этого я везде носил письма с собой. Я не мог их просто оставить на моей съёмной квартире в Пеште.
После прибытия в Вену ситуация была немного иной. В Вене я поселился в гостинице и, само собой, письма тоже везде брал с собой. Исключением стало моё посещение Эвиденцбюро, где перед личной встречей с Максимилианом Ронге досматривают даже проверенных агентов. Всё-таки, идёт война – покушение на главу разведки может совершить глубоко законспирированный диверсант. А при обнаружении у меня писем во время досмотра могли бы возникнуть вопросы.
В общем, мне пришлось оставить письма в гостинице. Да, я их спрятал. Надёжно спрятал, как мне показалось. Оказалось, что нет…
После Эвиденцбюро чтобы не терять время я сразу же направился в клинику к фон Экономо, как мы и договаривались с Ронге. За мной был «хвост», а потому я не мог отклониться от маршрута не вызвав подозрений. Видимо, пока я был в Эвиденцбюро и в клинике Экономо, мой номер в гостинице успели основательно и неторопливо обыскать. И не только номер в гостинице, мою съёмную квартиру в Пеште похоже тоже «выпотрошили» в моё отсутствие.

Вернувшись в гостиницу, я обнаружил всё на своих местах. Уходя, я просил не делать уборку номера, поэтому мои вещи лежали там же и в том же беспорядке, как и было. Не было ни малейших следов обыска. В тот день я был и в Эвиденцбюро и в клинике Экономо. Я так устал за этот день, что сразу лёг спать. У меня не было сил сдвигать тяжёлую мебель для проверки сохранности писем – я был уверен, что они на месте. И это даже хорошо – я хотя бы выспался. Так бы я всю ночь не спал, если бы с вечера обнаружил пропажу.
Впрочем, я и утром пропажу не успел обнаружить. Уже в 6 утра, зачем-то выбив двери, в мой номер ворвались аж четверо вооруженных людей и трое в штатском. Ещё были две горничных в качестве понятых и девушка-фотограф. В этой суматохе двое в штатском, вероятно, подбросили письма Дойны в ящик стола, а потом демонстративно их «нашли», попросив девушку-фотографа сделать снимок вскрытых конвертов, а понятых (горничных) зафиксировать эту «находку» в протоколе.
Да, да, подброшенные письма были уже вскрыты, а конверты даже не удосужились обратно заклеить. Вероятно, в деле должно было значиться, что я уже знаком с содержимым этих писем. Сами письма из конвертов вынимать не стали, ссылаясь на тайну следствия. На конвертах были фразы, написанные рукой Дойны («письмо номер два» и «письмо номер три»), так что по подчерку в дальнейшем легко можно было доказать соответствие писем данным конвертам.
Всё это время мне не давали встать с постели, тут же крича «сидеть!» и направляя на меня оружие. О том, чтобы привести себя в порядок и одеться не могло быть и речи. Лишь перед этапированием в управление мне позволили, наконец, надеть штаны и сходить в уборную, держа при этом дверь открытой. Мои доводы о том, что в уборной нет окна для бегства, а справлять нужду в присутствии женщин поблизости крайне некомфортно, просто игнорировали, произнося фразу: «не положено».
Для чего было произведено это нарочито жёсткое, демонстративное и унизительное задержание я не знаю. Возможно, этим хотели оказать давление, ошеломить и сломать психологически, заставив давать показания. Они ведь не знали, что я ни в чём не виновен, никого не предавал и никуда не пытался скрыться. В тот момент на меня смотрели как на врага.

Допрашивать меня, как «важную птицу», должен был сам Ронге, но время тянулось. В конце концов, уже ближе к полудню, меня сопроводили в его кабинет под конвоем.
- Дьёрдь, что ж вы так? Мы вам доверяли, а вы такое творили.
- Я вообще не понимаю, в чём меня обвиняют. Я требую, чтобы мне предъявили обвинения!
- А вы сами, неужели не догадываетесь?
- Нет, не догадываюсь. У меня даже и предположений нет. Я вообще не понимаю, что происходит!
- Дьёрдь, прекратите, у нас есть прямые улики против вас. Вам лучше начать сотрудничать со следствием и всё нам рассказать.
- Я не понимаю, о каких уликах идёт речь. Если вы о двух письмах Дойны, которые были украдены из моего гостиничного номера, то я их даже не читал, и не знаю, что в них.
- Да, эксперты говорят, что конверты не были вскрыты. Тем не менее, эти письма вы от нас утаили. Вы даже не упоминали о них. Почему?
- Ну, во-первых, меня никто не спрашивал о наличии писем от Дойны. Во-вторых, она сама просила не вскрывать их раньше времени, так как это может нарушить ход событий и вызвать негативные последствия.
- Считайте, что эти негативные последствия уже наступили. По крайней мере, для вас. Судя по письмам, вы в курсе всех её дел. Упоминания о генерале Корнилове в этих письмах идут как нечто само собой разумеющееся. Дьёрдь, вы понимаете, что совершили государственную измену, участвуя в организации побега Корнилова из нашего плена?
- Я не понимаю, о чём вы говорите, оберст Ронге. Я ничего не знаю.
- Дьёрдь, вы не сможете скрыть правду! У нас для этого есть и приборы, и методы.

В это время в кабинет вошёл офицер. Он доложил, что пневмограв в университете Граца сохранился, но, после отъезда Витторио Бенусси в Италию, нет специалиста, владеющего методикой интерпретации данных. Максимилиан Ронге отреагировал на эту новость весьма раздражённо, но я поспешил его успокоить:
- Максимилиан, вам не стоит так переживать из-за пневмографа – выявить ложь он вряд ли поможет. Это всё не очень достоверно. Как сказала Дойна, «Дыхание обманчиво, лишь кровь не врёт».
- И кому она это сказала? Вам?
- Нет, не мне, а лично Витторио Бенусси. Я, конечно не был свидетелем того разговора. Всё с её слов.
- Зачем она с ним контактировала? Выпытывала секреты распознавания лжи? Готовилась к тому, что скоро её саму будут допрашивать как шпионку?
- Вовсе нет. Её интересовало совсем другое. Если честно, то я и сам мало знаю – Дойна очень скрытная, а любую информацию из неё приходится вытягивать буквально клещами. Чаще всего она вообще предпочитает ничем не делиться, но в случае с Бенусси она, на удивление, кое-что рассказала.
- Так для чего она контактировала с Бенусси?
- Её интересовали две проблемы: сон и создание зрительных и иных иллюзий, в том числе с искажением восприятия пространства и времени. Витторио Бенусси как раз изучал эти вопросы в университете Граца. Кстати, ещё не факт, что инициатором этих контактов была Дойна, а не сам Витторио.
- Вопросы сна были интересны Дойне в связи с её периодическими приступами?
- Не думаю, что это связано с её болезнью. Её интересовал так называемый «базовый сон» в состоянии гипноза с полным отключением интеллектуальных функций человека, но сохранением эмоциональной составляющей. Бенусси доказал, что такое возможно. Он буквально воспроизвёл старинную испанскую пословицу: «Сон разума рождает чудовищ». Загипнотизировав одну из пациенток, он легко, без каких либо логических аргументов и рассуждений, смог внушить ей чувство дикой ненависти. Он доказал, что эмоции никак не связаны с разумом. Они существуют сами по себе и на них можно воздействовать напрямую. Но это возможно только в том случае, когда разум отключен, так как он контролирует эмоции.
- Она планировала использовать гипноз в шпионской деятельности?
- Она не планировала. Она использовала. Я ничего не знаю о её шпионской деятельности, но я был на спектаклях её театра «Сатурния». Я видел, как она вводит публику в транс, заставляя испытывать невероятные эмоции. Особенно этому подвержены женщины, изначально более эмоциональные, а так же люди с низким уровнем образования и далёкие от науки, но признаюсь, что и меня накрывала эта волна. Нет, мой разум не отключался. Я прекрасно осознавал всю абсурдность её пьес про вампиров, загробную жизнь, переселение душ и вечную молодость, но мои чувства оказывались отделены от мыслей невидимой стеной. Они вспыхивали сами по себе. Я не мог их полностью контролировать, хоть и пытался. В то время, когда женщины вокруг обливались слезами и теряли сознание, я внешне мог казаться спокойным, но внутри меня бушевал пожар, который лишь иногда вырывался наружу дрожащим голосом и предательски влажными глазами. Это было вопреки моей воле. Это было абсолютно иррационально.
- То есть, вы предполагаете, что это были сеансы массового гипноза?
- Думаю, да. Это было нечто подобное.
- Для чего это было нужно? Для поднятия популярности театра? Для тренировки навыков манипулирования?
- Думаю, что нет. Популярности театру это особо не добавляло, поэтому он и не вышел на престижные театральные подмостки, оставаясь в андеграунде. Поклонники и поклонницы, возвращаясь после спектаклей к обычной жизни, забывали всё это как странный сон. Так бывает после пробуждения. Ты помнишь, что тебе снилось нечто удивительное, крайне интересное и очень важное, но что конкретно, ты уже и не помнишь. Ты помнишь, что испытывал во сне очень сильные и яркие эмоции, но память не позволяет тебе пережить их заново – они из памяти стёрты. Ты не можешь никому передать ни содержание твоего сна, ни, тем более, свои чувства во время сновидения. Ты не можешь заразить этим других. Ты не можешь способствовать распространению популярности театра «Сатурния», так как на тебя будут смотреть как на восторженного идиота, клюнувшего на сказки талантливой шарлатанки. Именно такой образ Дойны сложился в обществе, среди тех, кто слышал о ней и её театре, но не пересекался с ней в жизни и не посещал спектаклей. Так что нет, популярность не в списке её приоритетов. А навыки манипулирования у неё итак есть. Ей не нужно их тренировать. Скорее уж Бенусси пытался перенять у неё искусство гипноза и методы создания иллюзий с искажением пространства и времени.
- Тогда для чего ей театр, если за популярностью она не гналась? Насколько я знаю, финансовые дела её театра были крайне плачевны.
- «Сатурния» это её мир. Она там живёт. Для неё именно этот мир настоящий, а реальный мир лишь временное ограниченное пристанище. Она живёт в паутине множества миров, где возможно всё – такова её философия. Она утверждает, что является проводником в наш мир, и через неё во время спектаклей вырываются множества сущностей. Она не играет на сцене, а лишь выпускает наружу духи из иных пространств и времён. Она мостик между нашим маленьким миром и всей паутиной мироздания.
- Да уж… Думаю, в будущем придётся проводить ещё и экспертизу психического состояния обвиняемых - много ненормальных развелось. Ваша адекватность, Дьёрдь, начинает вызывать у меня вопросы. Мне начинает казаться, что вы реально верите в эту чепуху. Давайте уже поговорим на полном серьёзе. Как вы сами думаете, для чего Дойне навыки гипноза и знания о способах создания иллюзий?
- Историческим процессом управляют люди, поэтому влияя на людей, Дойна может направлять ход истории в нужном ей русле.
- Ей-то это зачем?
- Если я изложу все подробности и нюансы её концепции «паутины мироздания», то вы сочтёте меня сумасшедшим. А без этого объяснить невозможно.
- Ну, хорошо, а для организации революции в России эти способности использовать можно?
- Можно.
- Но как? Вы же сами говорили, что Дойна не может даже популярность себе этим поднять.
- А ей и не нужна популярность как таковая. Используя свои способности, Дойна может управлять влиятельными людьми, популярными лидерами и харизматичными личностями, которые влияют на принятие государственных решений и формирование настроений в обществе. Она может давать нужные установки и управлять процессами, оставаясь при этом в тени, как кукловод в театре марионеток. Вся её жизнь - это театр, и она в ней не только актриса, но и режиссёр.

Ронге планировал использовать детектор лжи при моём допросе, а получилось так, что пришлось допрашивать меня, чтобы узнать о детекторах лжи.
- А про пневмограв она что-то ещё говорила?
- Да, она говорила, что для индикации лжи нужно писать не только показания дыхания, как у пневмографа, но и другие параметры. В основном она напирала на кровь и всё, что с ней связано. Это и кровяное давление, и пульс. Но даже этого мало для выявления лжи – нужно записывать много разных параметров. В общем, по её мнению, вместо пневмографа нужен полиграф (от греческого «поли» - много).
- Ну, ничего нового она не открыла. Полиграф конструкции Джеймса Маккензи уже выпускается в Англии на предприятии сына Дарвина, а Чезаре Ломброзо пытался использовать гидрофигмограф на допросах в Италии уже много лет назад. Уже многие люди работали с разными аппаратами.
- Иметь приборы это одно, а выявлять обман это другое. Полиграф Макензи это просто медицинский прибор. Как детектор лжи его никто никогда не использовал – нет методики. Иногда методика важней приборов. У нашего Витторио Бенусси была методика выявления лжи по дыханию и у Чезаре Ломброзо были зачатки методики по крови. Всё это, по мнению Дойны, будет развиваться и объединяться. В любом случае, важна сама методика. Иногда ложь в «голосе крови» можно услышать даже с помощью стандартной манжеты для измерения давления и стетоскопа. Один американец уже освоил такой метод.
- Дойна называла вам имя этого американца?
- Нет, но она сказала, что он создал также чудо-женщину.
- Это что, машина такая?
- Нет, это не машина. Это именно женщина, обладающая необыкновенными способностями и имеющая особое оружие – «волшебное лассо». Это лассо способно восстанавливать потерянные воспоминания, гипнотизировать людей, и внушать им ментальные команды, которым они должны подчиняться. Кроме того, лассо вынуждает любого человека рассказывать правду. А ещё, закручивая волшебное лассо, чудо-женщина может вызывать вихреобразные ветры, способные быстро перемещать её в пространстве.
- Ну, это описание какого-то вымышленного литературного персонажа, причём списанного явно с самой Дойны, судя по тому магическому антуражу, который она возводит вокруг себя. Видимо она и послужила прототипом.
- Вполне возможно. Тем более, Дойна рассказывала, что она умеет не только гипнотизировать и внушать, но и способна перемещаться с помощью какого-то «ветра перемен», а также «читать людей» по руке. Не исключаю, что этот американский писатель встречался с Дойной и писал свою героиню с неё.
- Знаете Дьёрдь, Дойна просто дурит вам голову. В поле зрения наших служб по понятным причинам попадает вся информация, касающаяся работы над детекторами лжи. О необходимости создания таких приборов говорил ещё Даниэль Дефо в начале 16 века, а он, если вы не в курсе, занимался внутренним шпионажем в Шотландии и выявлял оппозиционеров внутри страны. Мы знаем уж побольше Дойны и, тем более, вас. Да, есть такой американец Уильям Марстон в магистратуре Гарвардского университета. Он действительно изучает связь лжи с кровяным давлением, которое измеряет с помощью манжеты и стетоскопа. Но он учёный и пишет докторскую диссертацию, а не фантастические романы с чудо-женщинами. Там нет даже намёков на чудо-женщину, а контактов с Дойной у него никогда не было. Так что она вам всё выдумала про чудо-женщину, видимо, чтобы вы поверили в её собственные сверх способности. Но остаётся вопрос, откуда Дойна узнала о Марстоне? В Эвиденсбюро остались крысы, через которых идёт утечка?
- Я понятия об этом не имею. И вообще, тот разговор с Дойной о Бенусси и детекторах лжи был коротким. Иных подробностей у меня нет.
- Вы и с Экономо о Бенусси разговаривали?
- Вовсе нет. С какой стати?
- Ну, они ведь земляки. Бенусси родился в Триесте, а Экономо провёл там детство и юность в эти же годы. Они могли быть знакомы. Тем более, один грек, родившийся в Румынии, а второй итальянец – это могло их объединять внутри чужой страны.
- Я не знал, что они земляки. Нет, о Бенусси у фон Экономо разговор не заходил.
- А о ком заходил?
- У вас же там наверняка были «уши». Вы и сами всё знаете.
- Я хочу услышать это от вас, Дьёрдь.

Далее, понимая, что наш разговор с фон Экономо прослушивался, я напряг память, чтобы не упустить ни одной детали. Иначе меня заподозрят в том, что я пытаюсь что-то скрыть. Я рассказал Ронге о «русском гриппе», болезни «нона», и о том, что Экономо предсказывает скорое появление новой пандемии, предвестником которой является сонная болезнь Вены и Парижа, названная им «летаргическим энцефалитом».
Также я рассказал, что Экономо заинтересовался крупными нейронами с очень длинными «хвостами», обнаруженными недавно в мозге человека, и намерен их подробно изучить и описать. Он предполагает, что они могут отвечать за эмоции высокого уровня и здравый ум в глубокой старости, что влияет на продление срока жизни. Он нигде этого не публиковал, а поделился лишь со мной.
В числе людей, которых мы обсуждали с Экономо, я упомянул и Эмиля фон Беринга (в связи с переливанием крови для лечения) и Карла Ландштейнера (в связи с группами крови) и даже Сашу Коловрата (к делу он отношения не имел, но с Экономо мы его обсуждали). После этого вопросы Ронге стали странными и неожиданными.

- Дойна имела связи с Берингом?
- Я этого не знаю.
- Скорее всего, имела, как и с Экономо. Её интересы к долгожительству, омоложению, излечению и получению ради этого чужой крови заставляли её искать соответствующие связи.
- Я ничего об этом не знаю.
- Вы лжёте, Дьёрдь, и у нас есть тому доказательства. Вещественные доказательства, между прочим. Узнаёте эту книгу? Эта книга изъята в ходе обыска в вашей квартире в Пеште. Как видите, здесь есть дарственная надпись автора.
- Ну да, я узнаю эту книгу. Это «Красная звезда», экземпляр подаренный Дойне русским писателем Богдановым. Она давала мне его почитать и, очевидно, я забыл его вернуть. Да, с Богдановым она была знакома, но вы же не спрашивали про это.
- Я спрашивал вас о её контактах с людьми, которые интересуются переливанием крови. Почему вы умолчали о Богданове? Вы читали эту книгу?
- Да, отдельные фрагменты.
- Значит, вы не могли не заметить, что там многое завязано на обмен кровью. Так почему вы не назвали Богданова?
- Мне это не пришло в голову.
- А то, что Богданов революционер, вы знаете?
- Догадываюсь, но с Дойной мы это не обсуждали. Её интересовала только кровь и всё, что с ней связано.
- Видите, что написано на обложке сверху? Это переводится как «Пролетарии всех стран соединяйтесь».
- Ну, это логично, что Дойна водится с революционерами. Такая у неё миссия в России.
- Да, но дарственная подпись имеет дату. Это было задолго до миссии в России. У неё были контакты и с другими революционерами и тоже задолго до того, как нам это понадобилось. Как вы можете это объяснить?
- У меня нет объяснений.
- Логично предположить, что она либо русская революционерка, либо тайная представительница российских спецслужб, следящая за оппозиционерами, а с нами она сотрудничает лишь попутно, как двойной агент. Если она революционерка, то деньги Германии идут на пользу её соратникам. Если же она из русской контрразведки, то финансирование, идущее через неё, и её контакты с нашими спецслужбами лишь увеличивают доверие к ней со стороны революционеров. У них ведь Ленин открыто заявляет, что желает поражения в войне правительству собственной страны.
- Получается, что ей выгодно сотрудничество с нами, на какой бы стороне она не находилась.
- Да, но выгодно ли это нам? В первом случае да, а во втором случае нет. То, что она русская, это уже бесспорно, но важно знать, какую сторону она там занимает. В связи с этим, мне нужна от вас информация о Максиме Горьком.

После этого вопроса я понял, что зря не прочитал эти письма. Я очень многого не знал.
- Я не понимаю, о ком идёт речь.
- Может быть, вы знаете его под настоящим именем Алексей Пешков?
- Ни Горького, ни Пешкова я не знаю. Эти имена и фамилии никогда не упоминались.
- В письмах Дойна утверждает, что относительно безопасным центром связей в Петербурге после революции станет квартира Максима Горького.
- И что? Вы же знаете, что я не читал этих писем.
- Да, но там всё преподносится как само собой разумеющееся, как будто вы в курсе всего.
- Я сомневаюсь в ваших словах. Дайте мне прочитать письма.
- Это исключено. Не всё, что там написано, вам нужно знать. Это вообще никому не нужно знать. Большая удача, что письма попали именно ко мне.
- Как я могу отвечать на вопросы, не зная даже содержания писем?
- А вы попробуйте. Итак, Максим Горький... На острове Капри он жил на вилле Эмиля Беринга и прямо там, в 1909 году, организовал партийную школу революционеров-большевиков, где Богданов читал лекции. И Беринг и Богданов завязаны на кровь и на Дойну, не много ли случайных совпадений? Вы сами ведёте разговоры о Беринге, а у вас в квартире обнаруживается книга Богданова с его личной подписью, при этом в письмах Дойна указывает вам на квартиру Горького в Петербурге, которая будет «очень удобна». И после всего этого вы по-прежнему утверждаете, что ничего не слышали о Максиме Горьком?
- Нет, я ничего о нём не слышал.
- Ну, может быть, вы слышали о других представителях этого большевистского крыла? Лектором в партийной школе на Капри помимо Горького и Богданова являлся также Луначарский, женатый на сестре Богданова, а среди спонсоров, помимо самого Горького были Шаляпин и Андреева, которая, судя по всему, является любовницей Горького. Андреева актриса, так что она могла иметь контакты с Дойной на этой стезе. Деньги на спонсорство она черпала со своего бывшего любовника миллионера Саввы Морозова, а после его странной смерти с его наследства. Шаляпин певец, взлетевший вверх под покровительством другого миллионера - Саввы Мамонтова.
- Из всех перечисленных мне знакома только фамилия Мамонтов, Дойна упоминала эту фамилию, когда рассказывала о кланах «тёмных» в России.
- Какие ещё «тёмные»?
- Это долго объяснять. В представлениях Дойны есть люди и даже группы людей, использующих магические силы. Есть ордена «тёмных магов», а есть ордена «светлых». Между собой они враждуют. Но понятия «тёмные» и «светлые» не связаны с добром и злом, а определяется лишь направлением используемых магических потоков. «Тёмные» используют нисходящие потоки, а «светлые» - восходящие. И те, и другие могут совершать как добрые, так и злые дела, как мы их себе представляем, а добро и зло часто меняются местами. Дойна и сама, якобы пользуется «тёмными ветрами перемен», а использование «светлых» пока не практиковала. Безопасным «топливом», позволяющим использовать «тёмные силы», являются деньги и другие материальные ценности. Иные сделки с тёмными силами возможны, но опасны. Что используется в качестве «топлива» у «светлых», Дойна пока достоверно не знает. Не пользовалась этим.
- Да одинаковое у них у всех «топливо», - усмехнулся Ронге. – Дойна умудряется доить и тех и других.
- Не понимаю, о чём вы.
- Я о большевиках.
- Оберст Ронге, я не знаю, кто такие большевики.
- Все революционеры России, которые придерживаются учения Маркса, входили в РСДРП – Российскую социал-демократическую рабочую партию. Позднее из-за внутренних противоречий она раскололась на большевиков и меньшевиков, а потом стала дробиться и дальше. Большевики наиболее активны в деле революции, поэтому на них мы и ставим, но у них ещё недавно было два крыла: одно, во главе с Богдановым, имело школу на Капри, а второе, во главе с Лениным, школу в пригороде Парижа. А Дойна молодец, изобрела особый язык, чтобы вы лишнего не поняли. Магию вам приплела и «топливо» с «тёмными» и «светлыми», вместо денег и двух большевистских крыльев. Стало быть, богдановцев она называет «тёмными», а ленинцев «светлыми».
- Да нет же! Это вообще не про большевиков!
- Хорошо, пусть это будет не про большевиков. Тогда давайте использовать вашу терминологию. Итак, какие контакты со «светлыми» Дойна поддерживала в Париже. И не со «светлыми» тоже. Почему она вообще так рвалась в Париж со своим театром?
- Я понятия не имею, что она забыла в Париже. Может она искала могилу Фредегонды, а может её манил подземный город мертвецов. Откуда мне знать, это было пятнадцать лет назад.
- Дьёрдь, оккультные пристрастия Дойны меня мало волнуют. Я хочу услышать имена её контактов, их роль и функции. К тому же, в Париже она пропадала с 1902 по 1912, поэтому ваша фраза «прошло пятнадцать лет» не совсем соответствует правде.
- Не, ну я знаю только про 1902 год – это есть в докладах Эвиденцбюро. Потом же она пропала и где-то спала всё это время. Какие могут быть контакты?
- Да не спала она! Не спала! Болталась по Парижу и Европе под чужими именами, шифровалась всячески, но от наших агентов не скрыться. Просто не все доклады можно вот так запросто получить в архиве, тем более вам. Хотя, первые годы она действительно где-то пряталась, или даже спала, если её болезнь подтвердится.
- Зачем вы допрашиваете меня, если сами знаете гораздо больше? Ещё раз повторяю, кроме событий 1902 года, попавших в доступный мне доклад, я больше ничего не знаю. И то, идентичность Дойны и госпожи Донси я устанавливал уже самостоятельно и Дойна это косвенно признала. Из контактов она подтвердила знакомство с Алистером Кроули и Сомрсетом Моэмом. О других контактах я ничего не знаю.

Дальнейший допрос рождал всё новые фамилии и постепенно вышел на башню, корону и молнию.
- С Моэмом всё понятно – мы уже и без вас выяснили, зачем он отправился в Петербург. Сейчас меня интересуют другие контакты Дойны в Париже. Что вы знаете о Борисе Савинкове, Дмитрии Мережковском, Камиле Фламмарионе.
- Ещё раз повторяю, что о жизни Дойны в Париже после 1902 года я ничего не знаю, не говоря уже о её контактах. С Камилем Фламмарионом я, конечно же, знаком, вернее с его произведениями, популяризирующими науки. Его «Популярная астрономия», «Мир до сотворения человека» и «Популярная метеорология» очень увлекли меня в юношеские годы и во многом определили мой жизненный выбор – стать учёным.
- Ваши юношеские увлечения мне не интересны, гораздо важнее связи и планы Дойны. В её вещах мы нашли кое-что, напрямую связанное с Фламмарионом. Вы понимаете о чём идёт речь?
- Нет, не понимаю.
- Я не поверю, что вы, как разведчик, не покопались в вещах той, за которой должны были наблюдать летом 1916 года. Неужели вы не находили ничего необычного в её вещах?
- Нет, ничего необычного я не обнаруживал. Дойна занимается различными оккультными практиками, поэтому среди её вещей множество магических артефактов, баночек и шкатулок с засушенными травами и зельями, карты Таро, а также инструменты для обрядов, в частности, ритуальные ножи.
- Кроме ритуальных ножей мы нашли у неё вилку для мяса. Зачем она ей?
- Она использует её в своих обрядах.
- Да? Очень странно, что расстояние между зубьями этой вилки совпадает с проколами на шеях солдат, убитых в Карпатах накануне вторжения Румынии. Уж не она ли занималась имитацией нападений вампиров?
- Просто совпало. У этих вилок примерно одинаковое расстояние. Аналогичной вилкой мог орудовать кто угодно.
- Ну, хорошо, а крестик? Что делает в её вещах православный нательный крестик? Вас это не смутило?
- Нет, не смутило. С её румынской фамилией это вообще не должно смущать. К тому же она его не носит, так как не набожна, а верит лишь в некие тёмные Силы. Она хранит его как подарок близкого человека, возможно отца. Если вы думаете, что она румынская шпионка, то почему до этого вы никак не реагировали на её фамилию?
- Да потому, что она русская! – вспылил Ронге. - Она русская шпионка, а не румынская!
- Не может этого быть.
- Не притворяйтесь, Дьёрдь, я всё знаю. Позже об этом поговорим, а пока вернёмся к теме. В её вещах была Эйфелева башня, почему вы об этом ничего не говорите?
- Вы про её корону?
- Какую ещё корону? Никакой короны при обыске обнаружено не было. Что собой представляла эта корона?
- Это корона, которую она иногда надевала на своих спектаклях. Видимо, это театральный реквизит. Скорее это даже называется не корона, а тиара, или диадема – я в этом плохо разбираюсь. Она представляет собой полукольцо с четырьмя зубцами, каждый в форме плоской Эйфелевой башни. Сама Эйфелева башня в Париже объёмная четырёхгранная. Вот если её мысленно разрезать по рёбрам, то, как раз, и получатся четыре таких плоских зубца, как на короне Дойны, только у неё они взаимно перекрываются нижними частями. Корона украшена красными камнями, но вряд ли это рубины. Судя по цвету это пироп, разновидность граната цвета человеческой крови. Да и не было у Дойны денег на рубины такого размера. Самые большие четыре камня были вмонтированы на вершинах зубьев. Сама же корона сделана из жёлтого металла, напоминающего золото. Необычным было то, что в определённых обстоятельствах, особенно при солнечном свете, корона сильно нагревалась, испуская очень яркое ослепляющее излучение. Меня, как физика, это очень заинтересовало. Очень жаль, что корона пропала – она представляет большую ценность для научных исследований.
- Вы считаете, что корона радиоактивная?
- Нет. Радиация никак не связана с внешними воздействиями. Она не зависит ни от освещения, ни от нагревания. Здесь нечто иное. Возможно это термическое излучение, связанное с нагревом короны, но чем вызван нагрев непонятно. Может быть, солнечный свет запускает странные реакции внутри короны, которые и приводят к нагреву.
- Где она могла получить эту корону и куда она могла исчезнуть?
- На эти вопросы у меня нет ответов. Пиропы в короне могут быть богемскими – они у нас в империи самые доступные. Может быть, там корону и изготовили. Но богемские гранаты тёмные и напоминают венозную кровь, а на короне они более светлые и прозрачные, как кровь артериальная. Видимо, они огранены тонкими пластинами. Но самое удивительное это металл короны, обладающий такими странными свойствами. Это точно не золото. Я уверен, позолота лишь снаружи.
- Ну, что ж, к «богемской версии» происхождения короны мы ещё вернёмся, пока же взгляните вот на эту Эйфелеву башню, обнаруженную в вещах Дойны.

С этими словами Максимилиан Ронге протянул мне фотографию, на которой запечатлён удар молнии в Эйфелеву башню в 1902 году. Эту фотографию в вещах Дойны я ранее не видел, но она попадалась мне как иллюстрация в книге Камиля Фламмариона «Гром и молния» 1905 года. Наверно поэтому Ронге спрашивал о связях Дойны с Фламмарионом.
Сама фотография хранится в Париже и никуда не пропадала, значит, она существовала как минимум в двух экземплярах, один из которых находился у Дойны. Момент удара молнии очень трудно поймать случайно – нужно заранее знать время и место.

Глава 37. Пробуждение Урании

А теперь немного предыстории…
Это случилось 3 июня 1902 года вечером, в 9 часов 20 минут…
Именно в этот вечер Дойну (тогда её называли госпожой Донси) последний раз видели на богемной вечеринке. Когда сумерки опускались на Париж, а собиравшаяся гроза заволокла небо, стало темно как ночью. В этот момент Дойна выпорхнула на улицу подобно ночному мотыльку и вскоре растворилась во мраке парка.
Через полчаса началась гроза, но Габриэль Лоппе подготовился заранее. Именно он и запечатлел для истории удар молнии в башню, причём до Лоппе ещё никому не удавалась сфотографировать молнию в условиях города.
Нет сомнений, что место и время удара молнии сообщила сама Дойна. Лоппе появлялся на одной из парижских вечеринок двумя днями ранее. Там была Дойна и Алистер Кроули. Был там и Фламмарион.
Многих тогда удивило, с какой стати в компанию молодых людей вдруг затесались престарелый Фламмарион и уже совсем старый Лоппе, но это объяснимо. Лоппе был в первую очередь альпинистом, а уж потом художником. Искусство рисования он освоил практически самостоятельно, когда решил делиться красотами гор с другими людьми. До Габриэля Лоппе ещё ни одного иностранца не принимали в Лондонский клуб альпинистов, поэтому его стремление встретиться с Кроули, вопросов вызывать не должно.
Фламмариона мало волновал Кроули-альпинист, но Кроули-оккультист был ему очень интересен. В это же время Фламмарион собирал материалы для своей книги «Гром и молния», о чём поделился с окружающими.
Все знали одержимость старика Лоппе Эйфелевой башней. Если он не рисовал горы, то он рисовал её. Уже на старости лет он увлёкся фотографией.
Когда Дойне рассказали об интересах этих двух пожилых людей, она невольно устроила провокацию, заявив, что фото сейчас выходит на первый план. Дойна никогда сама не провоцирует споры и конфликты, но их часто раздувают окружающие, цепляясь к словам.
В завязавшемся споре одним из её аргументов стала невозможность рисования молнии с натуры. Изобразить молнию по памяти тоже невозможно, ведь человеческий глаз неспособен разглядеть и запомнить эту короткую вспышку во всех деталях, особенно если удар молнии происходит где-то близко.
Тогда на стороне Габриэля к спору подключился Камиль Фламмарион, который как раз собирал материалы по этой теме. Он справедливо отметил, что сделать фотографию молнии тоже проблематично, так как нужно заранее готовить аппаратуру, а заблаговременно предсказать грозу не так просто. К тому же нужно заранее знать место, куда ударит молния. Тут потребуется устраивать целую «охоту». Фламмарион уже имел труды по метеорологии и прекрасно понимал, о чём говорит. А ещё ведь нужно включить камеру точно в момент удара молнии. Это уж совсем нереально – человеческая реакция на такое неспособна.
В общем, два могучих авторитетных деда, казалось, уже совсем заклевали в споре юную «госпожу Донси». Публика начала откровенно потешаться над глупой красоткой, иронично и ехидно называя её «мудрой госпожой». После обидных усмешек Дойна психанула и решила пойти ва-банк, назначив пари: – «Послезавтра вечером, господин Лоппе, будьте готовы. Ровно в 21:20 в вашу любимую Эйфелеву башню ударит молния. Заранее включите камеру и поставьте длинную выдержку».
Фотография была сделана, а Дойна пропала в этот же вечер при странных обстоятельствах. Один из экземпляров этой фотографии был обнаружен в её вещах при недавнем обыске.

Всё это мне рассказал Максимилиан Ронге, ведь он располагал обширными докладами нашей агентуры в Париже, к которым меня ранее не допускали. Как оказалось, меня вообще использовали вслепую, многое от меня умалчивали или скрывали. По моим запросам из архива Эвиденцбюро мне выдавали лишь ту информацию, которую мне можно было знать и ни капли более. Иногда мне вообще откровенно лгали. Так, например, главной целью слежки в Париже в 1902 году была именно Дойна, а вовсе не Сомерсет Моэм. Агентурную сеть в России тоже не нужно было создавать – она там у нас уже была. Сотрудники и руководители Эвиденцбюро водили меня за нос как слепого котёнка, а Максимилиан Ронге показал себя очень хорошим актёром, вводя меня в заблуждение. А как правдоподобно он изображал своё неведенье причин, почему я попал в службу разведки, а не на фронт. На самом деле он всё прекрасно знал.
Причиной моего попадания в Эвиденцбюро стали вовсе не связи отца, а то, что я, во-первых, физик, во-вторых, увлекаюсь театром (к этому меня приручил Эрвин) и, в-третьих, являюсь выпускником Венского университета. Под все эти параметры подходил и сам Эрвин, так что выбирали между нами двумя. Почему в итоге выбор пал на меня, я не знаю до сих пор. Мне об этом, понятное дело, «не докладывали». Возможно, что и Эрвин работал на службы, но умело скрывал это.
Вам кажется странным, что Ронге открыл карты передо мной тогда, когда меня объявили преступником и предателем? На самом деле, ничего странного. Использование меня вслепую оказалось неэффективным. Более того, это снижало мою бдительность и привело к тому, что чуть ли не при моём участии был организован побег в Россию из нашего плена генерала Корнилова, а вслед за ним в Россию сбежала и сама Дойна. В побеге Дойны подозревали меня, поэтому через меня и пытались выйти на её след, придумав для меня легенду о необходимости организации в России агентурной сети. А я, простак, и клюнул на это.
Но сейчас, после раскрытия схемы бегства генерала Корнилова, стратегия Эвиденцбюро полностью поменялась. Подробности этого вы узнаете позже. А пока же хочу рассказать о Фламмарионе, который так же как я в Трансильвании и как Зощенко в Петербурге, невольно сделал вызов Дойны во Франции в середине прошлого века.

Ещё в пятилетнем возрасте, в 1847 году, маленькому Камилю посчастливилось увидеть затмение Солнца. Для наблюдения за этим удивительным явлением он использовал остроумное приспособление — ведро с водой, отражавшее всю картину происходившего.
Больше всего Фламмариона поражало то, что уже в древности люди умели предсказывать затмения и движение светил на небе. Ему казалось это чудом. С тех пор его мечтой стала Урания, древнегреческая муза астрономии. Сейчас Фламмариона называют "восторженным певцом Урании" и это неспроста. Он не только поклонялся Урании и служил её культу, но и с юности мечтал воплотить её в жизнь в телесной оболочке земной женщины. Вот что позднее напишет он в своём романе «Урания»:
«Мне было семнадцать. Ее звали Уранией. Кто же эта Урания? … Она божественная идея, витающая над земным материализмом. Нет у нее ни соблазнительного тела, ни сердца, ни трепетания, которое передается нам даже на расстоянии, ни теплого дыхания человеческой жизни; и все-таки она существует в каком-то идеальном мире, высшем и всегда чистом. Как бы то ни было, она настолько человечна согласно своему имени, согласно своему образу, что производит на любого юношу впечатлено глубокое и сильное, порождая в его душе неопределенное, неизъяснимое чувство восторга, обожания и даже любви.
… Он предчувствует столкновение с культом, которому скоро будет приносить жертвы, и заранее рисует себе разные образы дивного существа, витающего в атмосфере его грез. Он желает, он жаждет прикоснуться к этому неведомому существу, но еще не осмеливается и, может быть, в своем простодушном восхищении никогда не осмелился бы, если б ему не подоспела благодетельная помощь.»

Далее в романе описывается добрая легенда о том, как юноша силой мысли и фантазии пробудил из небытия таинственную музу Уранию, изображённую в виде статуэтки на каминных часах. Изваяние оживало и в снах приходило к нему, унося во множество неведомых миров пока недоступных человечеству. Что было дальше я не знаю, так как прочёл только начало романа. Друзья говорили, что вторая часть скучна, изобилует давно устаревшими астрономическими подробностями, казусами и спекуляциями, которые просто режут глаз. Так что я в своё время последовал совету друзей и бросил чтение книги. Но самым невероятным является то, что «Урания» написана по мотивам реальных событий. Для этого достаточно познакомиться с биографией Фламмариона.
Бедственное материальное положение семьи заставило Камиля поехать в Париж и начать работать. Он становится учеником гравёра-чеканщика, но не оставляет мысли продолжить обучение. Камиль получает среднетехническое образование в Политехнической ассоциации, одновременно обучается в частной школе живописи, самостоятельно изучает английский, алгебру, геометрию. Он снимает маленькую мансарду и все сэкономленные на питании деньги тратит на книги. В его библиотеке уже к 1858 году насчитывалось 230 томов, а через шесть лет число его книг увеличилось до тысячи. То есть себя, как учёного, он создал сам через самообразование, нечеловеческую работоспособность и тягу к знаниям.
В мае 1858 года жизненный путь Камиля едва не прервался. Крайнее переутомление, нервное и физическое истощение вызвали тяжёлую болезнь и потерю сознания. Но неожиданно именно этот случай стал переломным в его жизни. Навестивший Камиля молодой врач господин Фурнье заинтересовался огромной, в 500 страниц, рукописью, лежавшей возле больного. Это была «Всеобщая космогония», в которой рассматривались вопросы формирования планет, физическая история мира со времён задолго до появления человеческого рода, революционные теории изменения земного шара и научное объяснение происхождения Земли. Много позже, в 1886 году, книга в переработанном виде увидела свет под другим названием — «Мир до появления человека».
Врач, имевший знакомства в учёных кругах, нашёл тогда единственно верное лекарство: он объявил больному, что после выздоровления его готов принять в свой штат в качестве ученика-астронома сам знаменитый Жан Жозеф Леверье, директор Парижской астрономической обсерватории. Дело быстро пошло на поправку, и 24 июня 1858 года после краткого экзамена-собеседования Камиль был принят на должность астронома-вычислителя с весьма значительным для него ежемесячным содержанием в 50 франков. Именно там он и увидел знаменитые каминные часы с изображением Урании.
В Парижской обсерватории Камиль тогда проработал недолго. Похоже, что там произошло именно то, что позднее он описал в романе «Урания» - пробуждение бестелесной Урании, изображённой на каминных часах в кабинете Леверье, и показ ею множества миров.
В 1861 году, в 19 лет, Фламмарион написал сочинение «Множественность обитаемых миров». Рукопись заинтересовала издателя господина Башелье, и он решил её опубликовать. Книга имела огромный успех во Франции, а затем и во всём мире. Она поражала не только глубиной содержания, но и литературными достоинствами — живостью, образностью языка. Дошло до того, что Виктор Гюго написал Камилю личное письмо.
А вот директору Парижской обсерватории господину Леверье это совсем не понравилось. Он посчитал, что Фламмарион не только нарушил субординацию, но и сильно отклонился от астрономии как науки. Он немедленно уволил юношу, решив, что ему не место среди настоящих учёных.

В чём-то господин Леверье был прав. В последующие годы из-под пера Фламмариона выходили не только научные и популяризаторские работы, но и совсем пугающие мистические и оккультные произведения, содержащие описания многочисленных проявлений потустороннего мира и неведомых сил.
Он изучал сеансы спиритизма, медиумов, телепатию, эфирное тело и даже теорию каменной ленты, считавшую, что различные предметы или жилища могут хранить эмоциональную информацию об их бывших хозяевах, что порождает приведений и питает экстрасенсов.
Он написал обо всём этом такие книги как «Неведомое», «Смерть и её тайна», «Таинственные психические силы», «Дома с приведениями». Даже фантастические произведения, популяризирующие астрономию, он умудрялся приправлять оккультными представлениями. Так в его романе «Люмьен» душа умершего учёного могла перемещаться по разным мирам, вспоминая свои прошлые реинкарнации. Возникает такое чувство, что в Люмьене под наукообразным соусом астрономии и астрофизики зашифрована история самой Дойны.

Многие недоумевали, откуда у известного учёного и просветителя такие странные увлечения, но я-то сейчас это знаю. В детстве Фламмариона привлекало не только звёздное небо. Он мог часами рассматривать цветы, собирал загадочные древние окаменелости, пристально следил за развитием и поведением куколок и бабочек.
Бабочки… Вот тогда, в детстве, у него очевидно и произошёл непроизвольный вызов Дойны. Я в этом не сомневаюсь. Но Фламмарион и сам не до конца разгадал тайну Дойны, её погребений и воскрешений, её сна, длящегося столетиями, её превращения в бабочку, её перемещения в небытие с паутины мироздания и возвращение обратно в мир. Он наивно посчитал её представителем неведомой цивилизации людей-бабочек, которую позднее описал в своей «Урании»:
«Это была одинокая луна, освещенная каким-то тусклым солнцем. Перед нами открылась мрачная долина. На деревьях, разбросанных по ее склонам, висели человеческие существа, окутанные в саваны. Они прикреплялись к сучьям волосами и спали глубочайшим сном. То, что я сперва принял за саваны, было тканью, образовавшеюся из их собственных волос, спутавшихся и скатавшихся. Я пришел в изумление, но Урания объяснила мне, что таков их обычный способ погребения и воскрешения.
Да, в этом мире, человеческие существа обладают органической способностью насекомых, которые превращаются в хризалид, чтобы потом превратиться в крылатых мотыльков. Здесь люди живут как бы двойной жизнью – существа, переживающие первую фазу – существа, более грубые и материальные, которые прибегают к смерти, чтобы воскреснуть, испытав самое чудное превращение.
Каждый год в этом мире составляет приблизительно двести земных лет. Две трети года люди живут в низшей стадии, а остальную треть – зиму – проводят в состоянии хризалид. В следующую весну висящие хризалиды начинают чувствовать, как понемногу возвращается жизнь в их преобразившееся тело. Они шевелятся, пробуждаются, оставляют на деревьях свои волосистые оболочки, и в виде чудных крылатых созданий улетают в воздушное пространство, где и живут еще другой век феникса, то есть двести коротких лет нашей планеты.»

Так что Фламмарион не случайно оказался на богемной парижской вечеринке вместе с Дойной в 1902 году. Он был нужен ей. И он не мог ослушаться, ведь когда-то давно Дойна осуществила его юношескую мечту – оживила изображение Урании, превратив её в реальную живую женщину, с которой Камиль Фламмарион на момент моего допроса был ещё вместе. Да, она уже не походила на ту юную Уранию, которую он увидел впервые, но и сам Камиль был уже глубоко стар.
Но не со статуэтки была оживлённая Урания, как в романе Фламмариона, вовсе нет. Статуэтка на часах мала, а черты лица её размыты. На статуэтку могут быть похожи тысячи женщин. Невозможно воплотить эту статуэтку в живой женщине – Фламмарион просто не узнает её. Нет, здесь требуется чёткое портретное сходство.
Да, Фламмарион изначально влюбился в статуэтку. Было это в 1859, если верить в автобиографичность начала его романа «Урания» (на тот момент ему было 17). Ещё в детстве, наблюдая за жизнью бабочек и их разными перевоплощениями, Камиль невольно «сделал вызов» Дойны. Именно тогда, в детстве, он получил от неё обещание исполнить самое заветное желание. Это желание появилось чуть позже, когда ему исполнилось 17 лет.
Откуда я знаю про «вызов» и исполнение мечты Камиля Фламмариона? Да ниоткуда. Просто я провёл параллели с Михаилом Зощенко, о котором в письме мне писала сама Дойна. Думаю, что Фламмарион - тот же случай, но из другой страны и из другого времени. Зачем Дойне менять схему, если она реально работает.
Итак, в детстве Фламмариону явилась «фея бабочек», пообещавшая в будущем исполнение его самой заветной мечты. В благодарность он должен выполнить определённые действия при повторном появлении феи. Всё как с Зощенко. Так что встреча Фламмариона с госпожой Донси была не случайна. Он получил известие от феи бабочек, которое ждал почти полвека. К этому времени он уже состарился и его Урания тоже, но ослушаться он не мог.

Теперь о том, как Дойна исполнила мечту Фламмариона и оживила Уранию – музу астрономии…
Фламмарион увлекался астрономией с детства, поэтому неудивительно, что в юном возрасте он воспылал страстью к статуэтке Урании на каминных часах в кабинете Леверье. Это называется пигмалионизм, который нередко встречается у юношей.
В 10 главе поэмы «Метаморфозы» Овидия Пигмалион был скульптором, уверенным в том, что его единственная настоящая любовь — искусство. Однажды он создал прекрасную статую и влюбился в неё. Скульптор стал относиться к творению как к живому человеку, он дарил своей возлюбленной подарки, одевал в роскошные одежды и украшения. Во время праздника, посвящённого богине Афродите, Пигмалион, уже потерявший надежду встретить кого-либо столь же прекрасного, попросил Афродиту послать ему жену похожую на его творение. Афродита была так растрогана его чувствами, что оживила статую, которая стала женой Пигмалиона. Её имя не упоминается в оригинальном мифе, однако много столетий спустя, Жан-Жак Руссо в своей одноактной пьесе «Пигмалион» нарекает жену скульптора Галатеей.
Дойна не опустилась до того, чтобы копировать действия Афродиты. Она не стала оживлять статуэтку. Она сделала ровно то, о чём просил Пигмалион: «послать ему жену похожую на статую».
Сделать это было непросто. Фламмарион, встретив женщину, должен быть уверен, что это именно она – Урания. Для этого, как я уже говорил, необходимо портретное сходство.
Дойна прекрасно знала, что Камиль, обожающий Уранию, изучал её многочисленные изображения, как в скульптуре, так и в живописи. Наверняка он натыкался и на её живописный образ – картину знаменитого парижского художника Луи Токке.
Обычно Луи Токке писал портреты знатных и влиятельных людей: короля и королеву Франции, принцессу Испании, королеву Дании. Он даже жил 2 года в России по приглашению императрицы Елизаветы Петровны, чтобы написать и её портрет. Там же в России он написал портреты других знатных дам - Екатерины Шуваловой и Анны Строгановой. В связи с этим, совершенно непонятно, что сподвигло его в 1750 году написать портрет несуществующей Урании. Говорят, что Уранию писал не сам Токке, а кто-то из его учеников или подражателей.
Так или иначе, портретный образец был в наличии. Дойне оставалось только предоставить Фламмариону живую женщину, похожую на эту картину. Это не составило труда. Такой женщиной стала Сильвия Петио-Гюго. И ничего, что она была на 6 лет старше Фламмариона. И ничего, что в 1959, когда Фламмарион влюбился в Уранию, Сильвия как раз вышла замуж.
Когда Фламмарион увидел её, он не мог не заметить удивительного сходства внешности Сильвии с портретом Урании 1750 года. А ещё и фамилия Гюго, доставшаяся ей от матери... Она всем заявляла, что состоит в дальнем родстве с самим Виктором Гюго, который ещё недавно лично написал письмо Фламмариону. В общем, «все звёзды сошлись». И не важно, что никакого прямого родства с Виктором Гюго у Сильвии на самом деле не было, а легенда о родстве поддерживалась ей лишь ради личной выгоды. В конце концов, после их многолетнего романа Сильвия вышла замуж за Камиля, дождавшись смерти своего первого мужа.

Об удивительном сходстве Сильвии Петио-Гюго с изображением Урании 1750 года я узнал случайно. Во время допроса Максимилиан Ронге при мне раскрыл папку с делом четы Фламмарионов, чтобы конкретизировать свои вопросы. Там я и заметил фотографию портрета Сильвии в молодости. Это был портрет 1862 года в овальной раме, где Сильвия была невероятно похожа на Уранию с картины, но выглядела лет на пять постарше. А ведь между картиной и портретом Сильвии расстояние во времени более века. На момент написания портрета Сильвии было 26 лет и примерно в те годы, или чуть позже, Камиль Фламмарион с ней и познакомился.
Я, конечно же, ничего не мог ответить на допросе, ведь Дойна вообще не обсуждала со мной Фламмариона. Как оказалось, дело Дойны уже давно обросло целым ворохом таких папок, где была собрана информация по всем значимым людям, контактировавшим с ней. Я ничего этого не знал. Дойна оказалась огромным айсбергом, а я был знаком лишь с его малой верхушкой, торчащей над поверхностью тайны.

Наверно во Франции прошлого века было немало женщин от природы похожих на Уранию с картины, но с Камилем Дойна свела именно Сильвию. Это тоже было не случайно.
Зели Розалия Петио, родная сестра Сильвии Петио-Гюго жила в России и была замужем за Михаилом Илларионовичем Мусиным-Пушкиным. Важная ниточка, ведущая в стан врага.
Но и это ещё не всё. Другая из этого рода – Ольга Ивановна Мусина-Пушкина, известная актриса и детская писательница, курировала в России масонскую ложу оккультного ордена мартинистов. Глава и основатель этого ордена Жерар Анкосс по прозвищу Папюс, проживающий в Париже и имеющий связи с Фламмарионом, лично приезжал в Россию в 1901, 1905 и в 1906 годах с лекциями по магии и оккультизму. Это уже вторая нить, ведущая от Фламмариона в Россию к Мусиным-Пушкиным.
Две нити от Фламмариона и обе выходили на представителей рода Мусиных-Пушкиных. Уже после войны я наводил справки и узнал, что это очень древний род, который пошёл от Ратши, выходца из немецкого семиградья (то есть из Трансильвании). Этот Ратша был управляющим в граде Киеве при князе Всеволоде Олеговиче. Было это очень давно, за век до прихода на венгерскую землю половцев и рождения Елизаветы Куманской. Михаил Тимофеевич Пушкин по прозвищу «Муса» является потомком Ратши в десятом колене. Он и дал название роду Мусиных-Пушкиных. От этого Ратши берут начало и множество других русских родов, включая такие известные, как Пушкины и Толстые. Получается, что все они имеют трансильванские корни, а выход Дойны на дальних потомков трансильванского рода становится понятным.

Ольга Мусина-Пушкина активно вербовала людей в тайный орден, превознося при этом некого Низье Антельма Филиппа, соратника Папюса. Она говорила о нём с особым почетом и преклонением, называя его лионским чудотворцем, могущим сообщаться с небом, улетать из тела на несколько дней в надземные сферы, делать чудеса, воскрешать мертвых, словом проделывать все, что проделывал в XVIII веке граф Калиостро, такой же мошенник и шарлатан.
Через Ольгу Ивановну и Филипп и Папюс приобрели известность в высших слоях России и, в конце концов, получили прямые контакты с правителями.

Филипп Низье ещё в 1901 году сблизился с царской четой и предсказал царю Николаю II и его жене Александре Фёдоровне скорое рождение единственного долгожданного наследника, но беременность оказалась ложной. Низье тогда выкрутился, заявив, что рождение мальчика невозможно без канонизации Серафима Саровского, зная, что канонизация этого умершего монаха сопряжена с трудностями и вряд ли возможна. Ради этого, царю пришлось пойти на конфликт со Святейшим синодом. Когда решение о канонизации монаха Николай II уже почти продавил, Филипп Низье спешно покинул Россию, боясь повторного фиаско и разоблачения.
Вероятно, желая восстановить свою репутацию и славу, Низье решился на безумие – пошёл на сделку с реальными тёмными Силами для того чтобы вызвать рождение новой жизни. Царская чета Российской империи получила долгожданного наследника, но для Низье это обернулось катастрофой. Сразу после рождения царевича Алексея в августе 1904 года, дочь Филиппа Низье заболела, и умерла в тот же месяц. Цена предсказания оказалась слишком велика – жизнь за жизнь.
Закон сохранения баланса… Вызывая неестественное появление жизни в одном месте, ты платишь за это жизнью в другом месте. Если никакой весомой материальной оплаты тёмным Силам ты не произвёл, то они забирают «карты той же масти», что ты попросил, а то и вовсе «забирают козырей». Поэтому Дойна всегда предостерегает от сделок с Силами, если у тебя нет на то адекватных материальных средств. Естественно, что у Низье таких средств не было, ведь здоровье, а, тем более жизнь, имеют высший рейтинг стоимости, который не могут покрыть даже королевские состояния.
Игры с тёмными Силами опасны, а расплата ложится не только на того, кто их вызывает, но и на того, кто этими услугами пользуется. Когда Филипп Низье это понял, было уже поздно. После смерти дочери Низье написал Николаю II прощальное письмо, в котором сообщил, что собственные его дни его сочтены, но и Россию тоже ожидают несчастья. Он предсказал наступление революции и гибель всей царской семьи. Через год Низье умер, а предсказанная им революция произошла. Это была революция 1905 года.

Николай II, убедившись, что все предсказания Низье сбываются, попытался предотвратить неизбежное. Низье был уже мёртв, поэтому царь обратился непосредственно к основателю оккультного мистического ордена - Жерару Анкоссу по прозвищу Папюс. Не желая разрушать авторитет своего бывшего соратника, Папюс заявил, что неизбежное предотвратить невозможно, но пообещал поставить магическую защиту на Россию и царскую семью, но действовать эта защита будет лишь до тех пор, пока жив сам Папюс.
Многие посчитали, что эта магическая защита является лишь хитростью для того, чтобы секретные службы России охраняли Папюса как зеницу ока, где бы он ни находился. Возможно, так оно и было задумано, но для этого Россия и её правители как минимум должны существовать. Кто обеспечит защиту Папюсу, если Россия рухнет, а царская семья погибнет? Вот именно… К тому же революция в России была в самом разгаре и всё висело не волоске. Так что Папюс был вынужден пойти на сделку с тёмными Силами, так же, как и его предшественник, Филипп Низье. Он был такой же шарлатан, который мало что может сам, а опасность реального привлечения потусторонних сил осознавал не в полной мере.
То, что Папюс заключил опасную сделку, не вызывает сомнений, ведь после этого революционные процессы в России начали затухать, а к 1907 году и вовсе сошли на нет. Страна семимильными шагами двигалась по пути научно-технического прогресса, индустриализации и просвещения. К 1913 году страна находилась на пике своего развития, стремительно догоняя Европу. Именно в этот момент тёмные Силы потребовали от Папюса расплату за всё то, что они сделали для укрепления России и царской семьи. Повторилось всё то же самое, что было у Низье…
В 1913 году семилетний сын Папюса случайно поранился кухонным ножом и получил заражение крови. Против сепсиса Папюс со всей своей магией был бессилен – его единственный сын угасал. Ночью во сне Папюсу явился умерший Филипп Низье и посоветовал «отдать мальчика». Это было не случайно, ведь Папюс назвал сына Филиппом именно в честь своего соратника. Единственный сын – самое дорогое, что было у Папюса и он не готов был жертвовать им ради расплаты. Выход был только один – аннулировать сделку.

Силы не дают пути назад, а если и дают, то запрашивают гораздо большую цену. Простого отказа от защиты России и царской семьи было уже мало. В обмен на жизнь сына, от Папюса потребовали не только аннулирование «российской сделки», но и его собственную жизнь. Кроме того, отказ Папюса от сделки обрекал мир на страшную войну, в том числе и его Францию, но что были все эти жертвы по сравнению с жизнью его сына.
Это Дойна посоветовала Папюсу отмотать всё назад и спасти сына, предложив свои посреднические услуги в контактах с тёмными Силами. До этого Папюс не верил, что такое вообще возможно, видя печальный опыт своего соратника Филиппа Низье, потерявшего и дочь, и собственную жизнь.
С Жераром Анкосом (Папюсом) Дойна познакомилась через Камиля Фламмариона, их общего знакомого, ещё в Париже, где она под разными именами обитала с 1902 по 1912 год. О том, что Силы потребовали с Папюса расплату, она узнала через переписку, когда уже вернулась в Будапешт. Инструкции она также давала ему через переписку.
Все эти письма попадали в руки Эвиденцбюро, фотографировались, переписывались и далее вновь запечатывались и отправлялись адресату. Всё делалось незаметно, хотя, думаю, что Дойну с этим не проведёшь. Я ведь помню, как она однажды вычислила, что я рылся в её вещах.
В любом случае копии писем сейчас лежали передо мной, а Ронге задавал вопросы по их содержанию. Он-то считал, что всё это тайнопись, эзопов язык, скрывающий в шпионской переписке важные государственные тайны, но я понимал, что это никакая не шифровка, а просто обычный язык мира Дойны и близких ей оккультных кругов. В общем, я ничем не мог помочь Максимилиану Ронге. Ситуация была парадоксальной – получалось что информацию в ходе допроса получал допрашиваемый (то есть я), а не тот, кто расследует дело.

Как я понял из писем, Дойна помогла Папюсу подготовить специальный артефакт, который «передаёт бремя». Папюс надел на шею сыну этот магический талисман, и на третий день мальчик пошёл на поправку. Сделка была расторгнута, защита с России снята, Папюс должен был потерять жизнь, а Европа мир, но бремя Папюса никуда не делось. Теперь по заверениям Дойны Россия должна рухнуть, но на её месте появится новая страна, бремя по защите которой ляжет на спасённого сына Папюса - Филиппа Анкосса.
Сам Папюс должен до своей смерти хранить тайну о передаче бремени. В этом случае Дойна гарантировала его сыну долгую по человеческим меркам жизнь. Но, в конце концов, Филипп Анкосс, как и все смертные, умрёт, а новая Россия лишится защиты. В первую очередь начнут умирать её правители. В эти два года во время болезни и смерти Анкосса в новой России сменится сразу четыре правителя, чего ещё никогда не было в её более чем тысячелетней истории. Трое из них умрут, а последний, четвёртый, будет иметь особую метку. Эта метка защитит его самого, но погубит Россию. Именно он приведёт страну к новому краху и развалу на части.
Папюсу было малоинтересно, что станет с Россией в далёком будущем. Ему достаточно того, что его единственный сын проживёт долгую счастливую жизнь, даже не зная о переданном ему проклятии бремени.

В следующем 1914 году началась великая война, сын Папюса полностью излечился, а сам Папюс, напротив, сразу же подхватил на фронте туберкулёз. В 1916 году эта болезнь свела его в могилу.
Получается, что защиты на «старой» России и на царской семье в 1917 году уже нет, так что Дойна очень своевременно выбрала «время удара». Более того, она сама участвовала в снятии этой защиты в обмен на жизнь сына Папюса. Выходит, она на нашей стороне? Но зачем она использовала Фламмариона, ещё в детстве явившись ему бабочкой, а в юности «оживив» его Уранию? К чему ей эти две нити связи Фламмариона с выходом на разных представителей рода Мусиных-Пушкиных?
Интересно, что обе эти нити прервал туберкулёз. Нить через Папюса на Ольгу Ивановну Мусину-Пушкину прервала смерть Папюса. Нить на Михаила Илларионовича Мусина-Пушкина прервалась почти сразу – после смерти Зели Розалии Петио (его жены) в 1873 году. Она тоже умерла от туберкулёза.

В одном из писем Дойна прямо указала Папюсу, что туберкулёз станет причиной его смерти. Это было уже после того, как он заразился. Но Папюс имел и медицинское образование, поэтому в последующем письме он спрашивал у Дойны, нет ли возможности сделать лекарство, чтобы победить эту проклятую чахотку. Отсылы к тёмным силам его не удовлетворяли – он прекрасно знал, что возбудителем этой болезни являются особые бактерии, а не потусторонние существа. Он был знаком с работами Роберта Коха, открывшего эти бактерии ещё тридцать лет тому назад.
С одной стороны, Папюс верил, что может излечить свою болезнь, так как бактерии туберкулёза материальны и с потусторонними силами не связаны. С другой стороны, в его оккультной душе были сомнения, ведь он знал, что Кох родился в Германии в городке Клаусталь у подножия ведьминой горы Брокен. Здесь в подземный мир ведут множество шахт, а в гору вгрызаются «Глубокая штольня Георга» длинной 26 километров и «штольня Эрнста-Августа», которая ещё более длинная и глубокая. Последняя проходилась ещё при жизни Роберта Коха, причём его отец работал в шахтоуправлении.
Сама же гора Брокен имеет лысую вершину, на которую по старинным германским легендам в одну из ночей слетаются ведьмы на свой шабаш. В эту ночь были потревожены останки Вальпурги, настоятельницы монастыря Хайденхайм, на могиле которой ранее происходили чудесные исцеления. При восстановлении монастыря, её могила была осквернена, а дух Вальпурги, согласно легенде, явился самому епископу. Испугавшись неведомых сил, епископ приказал перенести останки Вальпурги в Айхштет, захоронив их в пустоте одной из скал. Произошло это в ночь с 30 апреля на 1 мая, более тысячи лет назад.
Считается, что осквернение могилы благочестивой Вальпурги открыло границу между нашим миром и миром потусторонним, но всего лишь на одну ночь, которая с тех пор именуется Вальпургиевой. Эта ночь проявляется во всём мире и ведьмы мира не упускают шанса собраться в эту ночь на шабаш, когда тёмные Силы так доступны им для использования.
Лысая вершина горы Брокен триста дней в году покрыта туманом, поэтому как никакая другая удобна для уединения и шабаша ведьм. Её безлюдности способствовало и то, что священнослужители предостерегали людей от посещения вершины из-за частого появления «брокенского призрака», огромного туманного великана с радужной аурой, который скорее является оптическим природным явлением, чем проявлением тёмных Сил.
Традиция германских ведьм собираться на лысой горе Брокен перешла и к славянам. Ведьмы славян так же собираются на ближайшей лысой горе, которая есть в их местности. Впрочем, лысая гора не главное условие. За неимением оной в зоне доступа, для шабаша могут использоваться глухие леса или иные места уединения.

С 1908 года 1 мая отмечается как «день белой ромашки» - так называют день солидарности с больными туберкулёзом. Случайно ли, что он следует сразу же после Вальпургиевой ночи?
Чахотку называют белой смертью, в противоположность чёрной смерти – чуме. Люди издревле верили, что нечистые силы покровительствуют и чахотке, и чуме, а когда Кох обнаружил эти бактерии и установил, что они, подобно вампирам, погибают от солнечных лучей, эта вера только укрепилась. Да что там простые люди, если сам Кох, учёный, демонстрировал в своих высказываниях неоднозначные намёки: «Пока имеются на земле места, куда не проникает луч солнца, чахотка и дальше будет существовать. Солнечные лучи — смерть для бацилл туберкулёза.». Что же сподвигло его на такие высказывания? Неужели его родные места? Сырость, холод и мрак, царившие в штольнях Клаусталя и на туманной вершине Брокена – лучшая обитель для вампиров, боящихся прямых солнечных лучей.
Папюс надеялся, что исцеление возможно, но Дойна лишила его этой надежды, написав ему в письме: «Нет, ни солнечные лучи, ни сухой средиземноморский климат вам не помогут. Вы не дождётесь лекарства. Вам суждено умереть. Лекарство будет, но позже. Его откроют в тот год, когда могила матери трёх сестёр уйдёт под воду – без этого мой обряд будет бессилен. Эта матерь тоже умерла от чахотки. От чахотки умер и открыватель трёх сестёр, писатель, чья фамилия созвучна с русским произношением этой болезни. Могила матери уйдёт под воду и заговорённое лекарство от белой смерти, чахотки, придёт в мир. Это же самое лекарство будет уничтожать и чёрную смерть – чуму. Но сила этого лекарства в наложенной на него магии, которая не вечна. Ему отведён малый срок. По мере ослабления магии, лекарство из панацеи превратится в пустышку. Это всё, что я могу обещать в ближайшие десятилетия, и на что у меня хватит сил».
Кого Дойна называет матерью трёх сестёр и что это за писатель, я, конечно же, не догадывался на тот момент. Для Ронге «тайнопись» Дойны выглядела и вовсе как тёмный лес.

Чем дольше длился допрос, тем больше я получал информации, и тем сильнее росло разочарование Максимилиана Ронге. Он постепенно понимал, что я практически ничего не знаю и абсолютно ни во что не посвящён. Но досада Ронге была вызвана именно моим неведеньем, а не тем, что ему пришлось невольно раскрыть мне всю имеющуюся информацию. Было видно, что данной информацией со мной планировали поделиться в любом случае.
В какой-то момент у меня начала вырисовываться цельная картина. Теперь «паутина мироздания» Дойны приобретала второй смысл. Это была уже не только сеть линий судьбы в пространственно-временном лабиринте, но и густая паутина связей людей и событий. Человек непосвящённый не видит этих нитей, для него все эти судьбы и события выглядят как цветастый бесформенный винегрет, который разваливается на отдельные составляющие. На самом же деле это единый запутанный клубок связей, некоторые из которых доступны взору отдельных проницательных людей. Обозревать же весь клубок связей, думаю, не по силам даже самой Дойне, но она продвинулась в этом дальше всех. Более того, она сама порой наводит эти связи, и некоторые из наведённых связей нам тоже удаётся рассмотреть.
Как я полагаю, выход Дойны на Россию через Фламмариона, его жену «Уранию» (Сильвию Петио) и её сестру был неудачным. Когда Фламмариону после нескольких лет романтических отношений удалось, наконец, жениться на «Урании», в тот же год её сестра в России умерла от чахотки. На пути Дойны встал туберкулёз, разрушив все её планы, и тогда она сделала обряд для создания лекарства от этой болезни.

Сейчас я забегу немного вперёд во времени и расскажу о том, что узнал в 1918 году, находясь в России на квартире Горького. Иначе вы просто запутаетесь.
Как оказалось, Зели Розалия Мусина-Пушкина, урождённая Петио, родная сестра жены Фламмариона, и есть та самая «матерь трёх сестёр», умершая от чахотки. У неё три дочери: Ольга, Маша и Даша, а открыл их писатель Чехов, также умерший от чахотки (его фамилия как раз созвучна русскому произношению этой болезни). Они послужили ему прототипами для пьесы «Три сестры».
Имена старшей Ольги и средней Маши Антон Чехов оставил неизменными, а вот младшенькую, Дашу, переделал в Ирину. Видимо ему неловко было выводить её под настоящим именем, так как он имел с ней контакты и питал к ней определённые чувства. Имя Ирина было выбрано не случайно. В семье Дарью ласково называли Дришенькой, что перекликается с Иришенькой. Поэтому она и превратилась именно в Ирину.
Брат Чехова Михаил вспоминал: «Наша квартира наполнилась молодежью. Интересные барышни - Лика Мизинова, Даша Мусина-Пушкина... постоянно пели и играли, а брат Антон вдохновлялся этими звуками и людьми». В одном из писем Антон Чехов рассказывает, что был на именинах у друга, где Даша «пела цыганские романсы и произвела такой фурор, что у нее целовали руки все великие люди». Ещё из дневника Антона Чехова: "Приезжала Даша Мусина-Пушкина, вдова инженера Глебова, убитого на охоте, она же Цикада. Много пела". Примечательно, что жених Ирины из "Трёх сестёр" барон Тузенбах тоже погиб на дуэли. Так что понятно, откуда "ноги растут".
Кто по поручению Дойны производил обряд над могилой Зели Розалии, я не знаю, и когда её могила уйдёт под воду, я тоже не знаю. Но я выяснил, что захоронена она на кладбище при Богоявленской церкви села Боронишино Мологского уезда.

Другая нить выхода Дойны на Россию была уже второй попыткой, которая оказалась удачной. Начиналась эта нить так же с Фламмариона, а заканчивалась опять на представительнице рода Мусиных-Пушкиных (Ольге Ивановне). Связующим звеном был их общий знакомый Папюс.
Туберкулёз вновь встал на пути Дойны, убив Папюса, но импульс, запущенный через эту нить, успел сделать своё дело. В результате в России был организован оккультный орден мартинистов, связанный с масонскими ложами.
Сам Папюс был близок к масонским ложам, созданным под эгидой «Великого востока Франции» и часто выступал в них с докладами о пользе спиритуализма для масонства. Особенно он симпатизировал «Великой национальной ложе Франции», созданной в 1913 году.
В тот же период, когда Низье и Папюс были активны в России, под эгидой объединения масонских лож «Великий восток Франции» в России создаётся множество собственных масонских лож. В одну из них, «Великий восток народов России», в 1912 году вступил Александр Керенский, а в 1916 году он и вовсе стал её лидером. Сразу после этого в феврале 1917 года в России произошла революция, а Керенский, оставаясь главой масонской ложи, начал активно продвигаться по лестнице власти и это продвижение выглядело как всеобщее помешательство.
Пик популярности Керенского начинается с назначением его военным министром после апрельского кризиса. Газеты именуют Керенского в таких выражениях: «рыцарь революции», «львиное сердце», «первая любовь революции», «народный трибун», «гений русской свободы», «солнце свободы России», «народный вождь», «спаситель Отечества», «пророк и герой революции», «добрый гений русской революции», «первый народный главнокомандующий».

Воздействие Керенского на массы было почти гипнотическим. Об этом говорят и свидетельства очевидцев, которые попадались мне в русских газетах:
«Тернист путь Керенского, но автомобиль его увит розами. Женщины бросают ему ландыши и ветки сирени, другие берут эти цветы из его рук и делят между собою как талисманы и амулеты. <…> Его несут на руках. И я сам видел, как юноша с восторженными глазами молитвенно тянулся к рукаву его платья, чтобы только прикоснуться. Так тянутся к источнику жизни и света!»
И ведь всё это произошло в апреле 1917. Напомню, что в августе 1917 Дойна запросила моё согласие на «переход в мир красных крыс», после чего вернула меня в апрель 1917, но изменила при этом ход истории. Вот слова самой Дойны, которые я приводил вам в главе 25: «… Хочу напомнить, что и вы, Дьёрдь, сделав выбор в сторону «мира красных крыс», начиная с апреля 1917 и по август 1917, проживаете новую линию жизни. Она ещё близка к той первой, но вижу, что отличия вас уже ошеломляют. …».
Да уж, ошеломлён был не только я. Весь мир был ошеломлён неожиданным поворотом истории. Думаю, что по всем этим масонским и оккультным цепочкам Дойна имела некую не прямую связь с Керенским. Более того, она могла быть автором его гипнотических текстов, и не факт, что эти тексты попадали в его голову через бумагу.

Сразу хочу сказать, что и «орден мартинистов» Папюса, и «Великий восток народов России» Керенского на самом деле были промасонскими организациями, которые не признавались масонской ложей «Великий восток Франции». Папюса не признавали настоящим масоном из-за его пристрастия к спиритуализму, а Керенского за политическую активность и, о боже, за принятие в свою ложу женщин!!!
В общем, хоть эти организации и маскировались под масонов, в них обеих чувствовалась рука Дойны, любительницы оккультизма, спиритуализма и защитницы всех представительниц прекрасного пола. Сразу было видно, что именно она и создала эту нить связей.
К июлю 1917 Керенский и вовсе начал управлять всей Россией, став главой временного правительства, и в этом же месяце он назначает нового главнокомандующего – Лавра Корнилова, в бегстве которого из нашего плена обвиняют Дойну (якобы при моём преступном попустительстве). А в августе в Россию бежала и сама Дойна (опять же якобы при моём преступном попустительстве).

И ведь изначально всё работало на наше благо. При активном участии новоявленного псевдомасона Керенского в феврале 1917 в России совершена революция и свергнут царь. На первом же заседании временного правительства комендантом Петрограда назначают Лавра Корнилова, который лично объявляет императрице об аресте царской семьи, делая это нарочито грубо.
Обо всём этом я читал в российских газетах, когда целый месяц искал там публикации о Дойне. Я тогда даже подумал, что наши сами выпустили Корнилова, предварительно завербовав его и инсценировав побег. Он ведь не просто так у нас в плену как сыр в масле катался. Но всё оказалось не так…
Я тогда не обратил внимания на отдельные портреты Корнилова, которые попадались в российской прессе, а зря. Его лицо не случайно казалось мне знакомым. В общем, обвинения против меня действительно имели под собой основу, но об этом позже. Сейчас же о том, почему всё пошло не так…
Как оказалось, Корнилов арестовал царскую семью лишь для того, чтобы взять их под охрану, опасаясь самосуда озверевших народных масс. Его грубость была показной, чтобы не вызвать подозрений.
Уже в конце мая Корнилов отправляется на фронт, где в июне 1917 организует наступление. Ознакомившись с положением на фронте, генерал Корнилов первым поднял вопрос об уничтожении солдатских комитетов и запрещении политической агитации в армии, учитывая, что армия в момент принятия её генералом Корниловым находилась в состоянии полного революционного разложения.
Уже через два дня после начала наступления 25 июня 1917 года войска Корнилова прорывают позиции 3-й австрийской армии Кирхбаха западнее Станиславова. К 26 июня разгромленные войска Кирхбаха бежали, увлекая за собой и подоспевшую им на помощь немецкую дивизию. Наш фронт был прорван на протяжении 30 вёрст, а русские взяли в плен 10 тысяч австрийских солдат и 150 офицеров, захватив также около 100 орудий.
Выход на Ломницу открывал Корнилову пути на долину реки Стрый, и на пути сообщения южной немецкой армии генерала Ботмера. Немецкий генштаб считал положение своего главнокомандующего Восточным фронтом критическим. Лишь контрудар немцев на участке 11-й полевой армии русских спас положение. Теперь уже русским пришлось удерживать фронт, в чём опять преуспел Корнилов.
Результатом всех этих действий было назначение Корнилова в июле 1917 верховным главнокомандующим России. Нам это было совсем не выгодно, ведь до этого на данном посту был Брусилов, шедший на поводу у солдатских комитетов, что вело к разложению российской армии и потере контроля над войсками.
Поняв, что Корнилов и Керенский «на правильной стороне», свергнутый царь Николай II запишет в июле в своём дневнике о Керенском: «Этот человек положительно на своём месте в нынешнюю минуту; чем больше у него власти, тем лучше» (об этом станет известно уже позднее).
Таким образом, Корнилов и Керенский, которые, казалось бы, работают на наше благо, совершая революцию и арестовывая царскую семью, постепенно сменили маски и стали нашими главными врагами.
Так на чьей стороне после всего этого Дойна?

По словам Ронге, в конфискованных у меня письмах Дойны, которые он мне так и не показал, Корнилову и Керенскому отводилась главная роль, но у Ронге была другая «картина мира», сильно отличающаяся от моей. Он считал, что французы через франко-масонские ложи готовили Керенского заранее, ещё до войны, чтобы усилить своё влияние на Россию, но война спутала все их планы. Смута в России во время войны с общим врагом (то есть с нами) французам была совсем не нужна, но маятник революции, который они заранее запустили, благодаря инерции уже качнулся.
Сейчас они сами в срочном порядке тушат этот пожар. К делу уже подключились их союзники англичане, мастера разведки и подковёрных игр. В Петербург на встречу с Керенским выехал разведчик Сомерсет Моэм, который должен стабилизировать Россию (по крайней мере, на время войны), попытавшись сделать из Керенского нового царя. Впрочем, уже сейчас за Керенским в России закрепилось прозвище Александр IV, которое как бы намекает.
Совсем другое дело Лавр Корнилов. По мнению Ронге, Корнилов один из самых опытных разведчиков нашего времени. Он самый опасный противник, так как верен царю и самодержавию даже после его свержения. Он умело маскируется, легко входит в контакты и с британской разведкой и с нашей, играет тысячи ролей как тройной и четверной агент, но является при этом настоящим патриотом России. А, главное, - при нём есть Дойна, его главная соратница и правая рука. Более того, Ронге считает, что Дойна и Лавр чуть ли не родственники или, по крайней мере, земляки – дети Великой степи. Той самой степи, откуда в мир пришла первая в истории человечества пандемия – русский грипп.
Все эти игры в организацию революций Дойна делает лишь для отвода глаз, а на самом деле свой гипнотический дар она использует совсем для других целей.
Одного Максимилиан Ронге не может понять, для чего Дойна прокручивает мошеннические финансовые схемы? Неужели Россия не может организовать менее рискованный легальный бизнес для прикрытия финансирования своей шпионки?
А до этого, оказывается, в наш тыл была заброшена предполагаемая мать Дойны, на которую она похожа как две капли воды. Она называла себя Ритой Донси и тоже занималась мошенничеством. В Вене в 70-е годы прошлого века она умудрилась надуть еврейского юриста, дважды продав ему бессмертие. И ведь спросить было уже не с кого – ответчица сама умерла и была захоронена. Он, конечно же, не поверил этому и добился эксгумации…

[Сообщение изменено пользователем 23.02.2025 23:54]

Глава 38. Бессмертная ничья

Эта история тесно связана с моим назначением на службу в военную разведку. Ронге сам рассказал об этом, понимая, что моё дальнейшее неведенье лишь вредит делу.

- Дьёрдь, генералы Арц фон Штраусенбург и Эрих фон Фалькенхайн сообщали, что у вас была интересная партия с престарелым гражданином в Ньирбаторе, которая якобы предсказала исход ключевого сражения под Херманштадтом и перелом в войне на Карпатах.
- Да, было такое.
- А вы любитель шахмат?
- Не скрою, я люблю шахматы, но сильным игроком не являюсь.
- А Дойна умеет играть в шахматы?
- Умеет.
- Она сильный игрок?
- А это важно?
- Да, важно.
- Лично я с ней не играл, судить не могу.
- Кто научил её играть в шахматы? Её мать?
- Нет. В шахматы она играла со своим отцом.
- И она его выигрывала?
- Вряд ли. По её же признанию, во время игры отец её «не щадил».
- Странно… А про мать в связи с шахматами она не упоминала?
- Нет.
- Вы слышали о таком шахматисте, как Вильгельм Стейниц?
- Ну, естественно! Это же самый первый чемпион мира по шахматам! И я горжусь, что он представитель нашей Австро-Венгерской империи.
- А о Филиппе Мейтнере вы знаете?
- Очень знакомое имя, но не могу припомнить, где я его слышал.
- Бессмертная ничья…
- Ах, да, точно! Он же автор той красивейшей партии, одной из самых ярких в истории шахмат!
- А теперь, Дьёрдь, послушайте, почему именно вас приняли на службу в военную разведку:
В 1897 году в частную московскую психиатрическую клинику был помещён странный пациент, гражданин Соединённых штатов Америки. Его направил туда консул, но персонал московской клиники был далёк от шахмат и не мог знать, кто перед ними. Пациент весьма настойчиво, а потом и агрессивно, утверждал, что он первый чемпион мира, после чего его, как буйно помешанного поместили в отделение, где находились подобные ему Наполеоны и прочие Александры Македонские. Там для его успокоения применяли холодный душ и различные препараты, пока один из молодых сотрудников, умеющих играть в шахматы, не проверил его способности. После того, как выяснилось, что это именно тот самый Стейниц, отношение к пациенту сразу же поменялось. Через месяц он пошел на поправку, был выписан и вернулся в Америку, чьё гражданство он на тот момент уже имел.

Приступы психического помешательства уже давно преследовали Стейница. Ещё в 1876 году ему иногда казалось, что он выделяет электричество, способное бесконтактно двигать фигуры на шахматной доске, а уже перед смертью вынашивал идеи создания беспроводного телефона.
Говорят, что именно с 1876 года Стейниц как будто получил дар предвиденья. Он заранее предугадывал будущую комбинацию противника и мог препятствовать её осуществлению. Стремительные атаки соперников вязли в тягучей позиционной возне Стейница, а красивые жертвы, направленные на достижение предматовых комбинаций, превращались для противников Стейница в бессмысленные потери.
С тех пор красивые романтические шахматы закончились. Из яркой динамичной комбинационной игры со стремительными атаками и красивыми жертвами они превратились в скучную и вязкую позиционную игру, которая уже не дарит таких эмоций, как раньше.
Со смертью Стейница это не закончилось. Поговаривали, что не только Стейниц получил дар предвиденья, но и на сами шахматы отныне наложено проклятье. Стейниц умер, а его позиционные принципы так и продолжают довлеть над шахматной игрой.
Дар предвиденья, полученный Стейницем в 1876 году, перемежался с даром ясновиденья, чем Стейниц активно бравировал. С этого года он начал практиковать сеансы одновременной игры с множеством противников в режиме «слепой игры». Он не видел самих досок и соперников – ему лишь сообщали ход соперника и номер доски, за которой идёт игра. Держать в памяти развитие позиций сразу в нескольких партиях… Люди были готовы поверить скорее в дар ясновиденья, чем в подобную феноменальную память.
Но это всё предрассудки, нас же интересуют только факты.

Настоящее имя Вильгельма Стейница – Вольф. Это редкий случай. Он сменил имя на новое потому, что оно ему больше нравилось, а не для того чтобы скрыть своё еврейское происхождение перед поступлением в политехнический институт Вены. Его однокурсником был Филипп Мейтнер, тоже еврей, будущий автор «бессмертной ничьи». Возможно, Стейниц и заразил Мейтнера шахматами. Сейчас это трудно установить – оба на том свете, да это и не важно.
Ещё неизвестно, что Стейниц любил больше, шахматы или деньги. Будучи студентом, он зарабатывал хорошие деньги на шахматах, делая ставки на самого себя. Здесь важна не красота игры, а её результат. Многие именно этим объясняют скучный позиционный стиль Стейница, напрочь лишённый риска и романтики. Стейниц бросался в атаки на добивание лишь тогда, когда противник уже был обескровлен и измотан в затяжных позиционных сражениях. А ещё Стейниц любил выманивать соперника на рискованную атаку, сковывая и затем уничтожая атакующие фигуры. Никакой романтики и риска. Всё строго по расчёту ради победы и получения денег.
Со временем шахматы начали приносить Стейницу столько денег, что он посчитал бессмысленным дальнейшее обучение в институте. После первого курса он был отчислен за неуспеваемость, а Мейтнер продолжил обучение. Тем не менее, они оставались друзьями, продолжая контактировать на почве шахмат.

Мейтнер ещё в 1878 году давал показания о том, что Рита Донси ранее одурманила Стейница и добром это не закончится. Именно она пообещала Стейницу чемпионство, хотя в те годы даже чемпионатов мира по шахматам ещё не проводилось.
До этого госпожа Донси уже успела обчистить Мейтнера, и он называл её сущим дьяволом, но Стейниц считал, что он настолько мудр и хитёр, что может провести самого «лукавого».
За чемпионство Рита Донси запросила, как обычно, деньги, так как другие способы оплаты услуг тёмных Сил опасны. Стейниц считал Риту аферисткой и не относился серьёзно к её словам, зато своему другу Филиппу Мейтнеру он полностью доверял. Он знал, что если Рите заплатить, то она обязательно обманет, как она это уже провернула с Филиппом.
Рита Донси всячески отговаривала Стейница от «бесплатной» сделки с Силами, но тот уже загорелся чемпионством. «Если Рита обманет, то я ничего не теряю – я же её не плачу», говорил он Филиппу, который настоятельно просил Вильгельма Стейница держаться подальше от госпожи Донси.
В конце концов, Рита согласилась «организовать» Стейницу чемпионство, но предупредила его об опасных последствиях «бесплатной сделки» – после достижения заветной цели Силы сами отберут у него самое дорогое. На это Стейниц, по словам Мейтнера, лишь рассмеялся. Он относился к этому весьма скептически, считая Риту обычной аферисткой.

В 1878 году, когда Рита Донси умерла, Стейниц так и не стал чемпионом мира, да и титула такого по-прежнему не было. И это при том, что неформально Вильгельм Стейниц итак считался сильнейшим шахматистом мира и жил довольно припеваючи.
Это ещё раз доказывало шарлатанскую сущность госпожи Донси, что Стейниц не преминул упомянуть в присутствии Мейтнера. После этого едкого замечания Мейтнер, ранее дважды пострадавший от действий Донси, стал настаивать на эксгумации, считая её смерть инсценировкой, чтобы не расплачиваться по долгам. И он добился этого, ведь он на тот момент юрист, имеющий за плечами практику.

Как вы знаете, в 1886 году Стейниц выигрывает у Цукерторта и становится первым официальным чемпионом мира по шахматам. И это нельзя назвать простой формальностью – на кону стояло всё, и напряжение было неимоверным. Тот же Цукерторт после турнира сильно сдал во всех отношениях и умер через два года в возрасте всего лишь 45 лет. Таким образом, спустя ровно 10 лет обещание покойной госпожи Донси сбылось – Стейниц стал первым в истории чемпионом мира.
Люди, падкие на всякие чудеса, тут же начали раздувать слухи, что вскоре Стейниц должен потерять самое дорогое. Разумеется, об этом знали лишь люди из «ближнего круга» Стейница, и далеко эти слухи не распространялись.
Неизвестно, с чем было связано ухудшение психического здоровья первого чемпиона. Он постоянно попадал в психиатрические клиники, то в Москве, то в Нью-Йрке. Возможно, его психика пошатнулась от странных совпадений, ведь предсказания Донси начали сбываться.
Вскоре после получения чемпионства Стейниц потерял дочь и жену, которая была намного моложе его. Они умерли через два и четыре года после легендарного турнира, но, видимо, не они были для него самым дорогим, так как он женился повторно.
Самым дорогим для Стейница оказались, судя по всему, деньги. Первый чемпион мира погружался в глубокую нищету. Последние годы жизни он мог босиком ходить по двору дома в Америке и часами сидеть в комнате, пытаясь силой мысли вызвать знакомых из Европы. Последний печатный труд Стейница, который так никто и не купил, заканчивался буквально криком души: «С 1895 года я, старик и наполовину калека, вынужден был нещадно эксплуатировать себя для получения средств к существованию. … И это несмотря на то, что я в течение 28 лет был сильнейшим шахматистом мира!». Вскоре после выхода этого издания Стейниц был окончательно помещён в сумасшедший дом, где и провёл свои последние дни.
Но Стейниц нам неинтересен. Нам интересна покойная Рита Донси, поэтому давайте, Дьёрдь, вернёмся к Мейтнеру, который пострадал от неё реально, причём материально.

Согласно показаниям Филиппа Мейтнера, которые он дал в 1878 году, появление Риты Донси в его жизни было неожиданным, и он не помнит самого момента знакомства. Она запомнилась ему как весьма привлекательная и очень необычная девушка, практикующая магические обряды. По его признанию, сам он был далёк от всего этого, но её нестандартная красота, потрясающая эрудированность и необычайно острый ум сделали своё дело. Он настолько увлёкся новой знакомой, что усыпил собственную бдительность, наслаждаясь общением с леди-идеал. Так он называл Риту Донси, подозревая английские, или даже валийские корни её фамилии.
На почве близкого общения Рита узнала о шахматных амбициях Мейтнера и предложила ему шахматное бессмертие. Было это в 1872 году. За короткое время Рита настолько втёрлась в доверие к Филиппу, что он всецело начал доверять леди-идеал.

В те годы сильнейшим игроком Вены был Карл Гампе из министерства финансов, который уже выиграл два турнира Венского шахматного общества. Он тоже предпочитал крушить своих соперников за чашечкой кофе, будучи завсегдатаем Венских кофеен. Это был очень грозный соперник, создатель двух гамбитов, вошедших в учебники, и разработчик легендарной «венской партии». Рита сообщила Мейтнеру, что пробил его час, если он хочет получить шахматное бессмертие и навсегда войти в историю шахмат.
Мейтнер сомневался в исходе игры против Гампе. Гампе выпало играть белыми, а значит, он опять начнёт играть свою любимую «венскую партию», на которой он собаку съел, но Рита сказала, что это как раз хорошо – играй Мейтнер белыми, Силы тёмных не смогли бы ему помочь.
Уверенность Мейтнеру придал специальный обряд Риты, который она провела на кладбище в ночь накануне. Филипп Мейтнер сам участвовал в этом обряде. При свете свечей, расставленных зеркалах и прочих артефактах, он вместе с Ритой закопал в землю свёрток денежных банкнот рядом с надгробием неизвестного человека как оплату тёмным Силам. Подробности данного обряда спустя 6 лет, в 1878 году, он уже не помнил. Расположение могилы он также не смог показать.
Мейтнер пытался получить инструкции от Риты Донси по ведению предстоящей игры, но она ограничилась лишь общими фразами: «Полагайтесь на интуицию, приносите обильные жертвы, ничего не бойтесь. Берегите только угловые башни. Силы будут сами двигать вашей рукой, главное – не противиться этому и не бояться делать странные безрассудные ходы.».

Как проходила та легендарная партия, вы, Дьёрдь, знаете из шахматных учебников, но я вам напомню подробности, так как они важны для дальнейшего понимания взаимоотношений Донси и Мейтнера.
Игра чёрных казалась безумием. Чёрные фигуры пачками ложились под рубку белого короля, вынуждая его всё дальше и дальше двигаться в сторону позиций чёрной армии.
Уже в самом начале игры, после дюжины ходов, от чёрной армии почти ничего не осталось. Лишь ладьи сиротливо стояли в углах, да две оставшиеся лёгкие фигуры. Чёрная королева умерла в самых первых рядах.
Белая армия, при этом, была цела и свежа, потеряв одного лишь коня. Построение белых было таким же, как и до начала игры – все фигуры стояли на своих местах и не сделали ни единого хода (ну, кроме одного единственного погибшего коня). Другое дело, белый король. Он, увлечённый жадностью и азартом рубки, забежал далеко вперёд, оторвавшись от собственной армии. Ради этого и были все чёрные жертвы. Если вначале самоубийственная игра Мейтнера походила на поддавки и дурачество, то к пятнадцатому ходу неожиданно прояснился «замысел тёмных Сил».
У чёрных осталась последняя фигура – слон. Это если не считать две ладьи по углам, но Рита заклинала не трогать «угловые башни». Тогда Мейтнер сделал шах, подставив под рубку последнего слона. Над белым королём начали сгущаться предматовые тучи, и Карл Гампе это тоже заметил - он не стал рубить последнюю роковую жертву, предпочитая спасться бегством. Слон упорствовал, ставя шахи белому королю и вновь подставляясь ему под бой, но белый король так же упорно не принимал эту жертву. Чехарда шахов и перемещений с места на место превратилась в бесконечность – игра завершилась вечным шахом и позднее вошла в историю под названием «бессмертная ничья».

Оба соперника не были удовлетворены этой партией…
Карла Гампе можно понять – сильнейший шахматист Вены был выставлен в смешном свете. Во время игры он вёл себя как ослик, следующий за морковкой, привязанной перед его носом. Причём эта аналогия была чуть ли не прямой, если отождествить Гампе с белым королём, которого чёрные заманили в свой лагерь морковками в виде жертвенных фигур. Это очень унизительно, когда сильнейший шахматист слепо следует по навязанному ему пути как безвольная кукла.
Дальнейшие разборы партии выявили, что ходы, совершённые соперниками, были не всегда лучшими. Это дало основания Карлу Гампу заявить, что он просто был в тот день не в лучшем расположении духа. Если бы не пара досадных ошибок, он разгромил бы Филиппа Мейтнера в пух и прах, что полностью обесценивало красоту игры Мейтнера.
Мейтнер тоже был недоволен. Он не выиграл! Это была всего лишь ничья! Более того, эта партия, хоть она и отличалась парадоксальной красотой, была известна лишь ограниченному кругу шахматистов. На тот момент эту партию ещё не называли «бессмертной ничьёй» и в книги по шахматам она ещё не входила. Появилась лишь пара восхищённых заметок в шахматных журналах, причём одна из них в английском журнале «Филд», редактором шахматной странички в котором в 1873 году неожиданно стал Стейниц.
В полицию Мейтнер тогда не обращался, пытаясь получить свои деньги назад в частном порядке. Вероятно, он оказывал давление на Риту, желая вернуть свои деньги, и тогда она предложила компромиссный вариант решения конфликта. Это ясно из её письма, которое было приложено к делу в 1878 году (Филипп Мейтнер хранил его все эти годы как вещественное доказательство):

«Здравствуйте, дражайший мой друг Филипп, если вы себя таковым ещё считаете. Получила ваше письмо полное гнева и обвинений в мой адрес. Посыльный принёс его в моё длительное отсутствие, поэтому и ответ от меня столь поздний.
Клянусь, я не заслужила столь низкого к себе отношения. Тон вашего письма неуместен. Ваши обвинения в мой адрес возмутительны, а выражения типа «рыльце в пуху» оскорбительны. Что значит, «рыльце в пуху»? Извольте объясниться! Я вам не лиса из курятника. Опытный юрист и у вас при желании найдёт скелеты в шкафу. Думаете, вы безгрешны?
Если вам так дороги эти деньги, то и не надо было мне их передавать. Если деньги передаются с таким настроем, то ничего хорошего от этого ждать не стоит, ни мне, ни вам. Тогда они только во вред. Тогда и не надо мне их – лучше я вам их обратно верну.
Но я не могу их вам вернуть, тем более сейчас. У меня нет денег, и вы это прекрасно знаете. И вы знаете, что иногда мне просто не на что поесть, не то что заплатить за квартиру. Я знаю, вы наводили справки о моём финансовом благополучии. Тогда зачем это? Зачем этот гнев? Жизнь очень коротка и ценна, а вы растрачиваете её на гнев и ненависть. На пустую ненависть и пустой гнев, от которых вам нет никакой пользы.

Можете гневаться сколько угодно, но деньги от этого у меня не появятся. Я и не прикасалась к вашим деньгам. Вы сами зарыли их на старой могиле, добровольно оплатив услуги тёмных Сил.
Заметьте, лично я не получила с этой суммы ни единого гульдена, хотя была бы рада даже крейцеру. И это при том, что я посредник тёмных Сил, а оплату за свои посреднические услуги от вас я так и не получила. Если будете упорствовать со своими угрозами, я подам на вас встречный иск.
Я вообще не понимаю, зачем вы рыли землю на могиле в прошлый четверг. Что вы там хотели найти? Свёрток своих банкнот? Их там давно уже нет! Силы забрали своё в ту же ночь!
Думаете, я не видела, что вы оставляли особую отметку, когда зарывали деньги во время обряда? Невозможно забрать деньги не нарушив целостность вашей отметки. Да, вы очень изобретательны, надо отдать вам должное, но зачем вы обратились ко мне, если изначально мне не доверяли?
Ну что, убедились? Ваша отметка была цела и не нарушена, она как печать охраняющая тайник от вскрытия. Так что я не могла забрать ваши деньги. Физически не могла. И ни один человек не мог. Их забрал не человек и вообще не живое существо. Кому вы пообещали – тот и забрал. А вы получили взамен то, что просили.

Ах, вы просили совсем не то… Ну это уже ваша беда, что вы не можете ясно сформулировать свою мысль. Вы просили шахматное бессмертие – вы его получили. Да, оно оформится чуть позже, не сейчас. Ваша партия с Гампе получит название «бессмертная ничья» и она войдёт в шахматные учебники. Эту партию будут изучать целые поколения шахматистов, но это всё будет позже. Я не обещала вам, что это случится прямо сейчас и уж тем более я не обещала вам победы над Карлом Гампе. Да вы и сами понимаете, что ваш реальный уровень игры не дотягивает ни до Гампе, ни, тем более, до Стейница. Вы не прибегли бы к моей помощи, если были бы уверены в себе.
А Гампе может сколько угодно оправдываться, рассказывая, что это был не его день, что у него болела голова и поднялось давление. Его помарки во время игры связаны вовсе не с этим, а с влиянием тёмных Сил. Но в одном он прав, если бы не эти помарки, то он разгромил бы вас. Так что на вашем месте я проявляла бы бОльшую благодарность, а вы, вместо этого, обесцениваете всё, что я делаю.
Впрочем, вы не единственный. Многие относятся к моим способностям скептически. Они просто не понимают того, что я им рассказываю в силу временнОй пропасти и отсутствия необходимых знаний. Иные и вовсе принимают меня за сочинительницу забавных сказок, слушая мои рассказы о прошлом и будущем. Я отношусь к этому с пониманием. Я к этому привыкла. К примеру, в Венеции век назад я сблизилась с Карло Гоцци и эту историю вам нужно знать.

Ах, Венеция… В те годы в Италии процветал театр и завязалось соперничество драматургов. В Венеции безраздельно властвовал Карло Гольдони, покоривший публику своими комедиями. К смешному Трюфальдино из Бергамо добавилась ещё и Трактирщица, в забавной форме показывающая хитрые женские игры. Он был мастер комедийного показа глубоких человеческих страстей из реальной жизни.
Это именно я посоветовала никому не известному тогда Карло Гоцци бросить вызов великому Гольдони, пообещав ему содействие тёмных Сил.
До этого я рассказывала Гоцци о своём прошлом, о том, что я последняя из трёх сестёр, дочерей хана Котяна. Единственная из трёх сестёр, которая смогла победить смерть. Он, конечно, не поверил мне, обратив мой правдивый рассказ в свою сумбурную сказку о любви к трём апельсинам, в которой моего отца обозвал «королём антиподов». Видимо настолько далёкой ему представлялась Великая безводная степь, родина моих предков. Он даже это обыграл в своей сказке, заставив моих сестёр умереть от жажды, хотя в реальности такого не было.
Тогда я рассказала ему о своём будущем, решив, что хоть это его убедит. Рассказала ему о грядущих похождениях Корнилова в Персии и Китае. Рассказала о том, как помогу барону Унгерну-Штернбергу жениться на китайской принцессе, победить Китай и освободить Монголию. И какой был результат? Да, никакой… Гоцци смешал мои рассказы о Корнилове и Унгерне в дурацкую сказку о принцессе Турандот, где китайская принцесса странным образом унаследовала некоторые мои черты.
Я тогда общалась не только с Гоцци, но и с его театральными оппонентами – Кьяри и Гольдони. Они тоже слышали мои рассказы, поэтому и в их произведениях так много восточного. Мой рассказ о будущем путешествии в Тифлис с Дьёрдем Ракоци тоже слышали все трое. Я казалась им таинственной незнакомкой, представительницей Востока (из-за моей внешности) и даже Кавказа. Они считали меня также лазутчицей московитов (из-за моей конспирологии). И что только они не насочиняли по этому поводу. Это были и «Прекрасная грузинка» у Гольдони и «Мемуары москвички» у Кьяри, чего от итальянских драматургов никто не ожидал.

Против Карло Гоцци были все, и Кьяри и великий Гольдони и даже его собственный брат писатель Гаспаро Гоцци, но он вышел победителем, а почему? А потому что доверился мне. Потому что посредника лучше меня не найти.
Уже в 1761 году на сцену Венеции вышла «Любовь к трём апельсинам» и Гоцци накрыл ошеломительный успех. Гольдони был подавлен этим и настолько обиделся на публику, что навсегда покинул родную Венецию, уехав в Париж. Гольдони обиделся и на меня, считая, что именно я всех перессорила, устроив междоусобную войну драматургов. Но он держал это в себе, написав «Прекрасную грузинку» лишь перед своей смертью. Там по сюжету один из грузинских князей не смог выплатить ежегодную дань Персии в виде 100 красивых женщин. Он посылает одну единственную девушку - сестру Тамару. Но девушка оказалась неземной красоты, и в нее влюбляются все, включая самого царя. Начинается междоусобная война, в которой могут погибнуть все…
А Пьетро Кьяри после общения со мной написал роман «Прекрасная паломница или Мемуары москвички, написанные ею же и изданные аббатом Пьетро Киари.». Верите, нет, но я не читала этот роман и даже не догадываюсь о его содержимом, хотя название у него говорящее. Мне некогда это всё отслеживать. Всё это не важно. Всё это не имеет никакого значения. Всё это лишь пыль на просторах вечности. И вы с вашими шахматами – такая же пыль. Если бы не мой сложный замысел по перемещению на паутине мироздания, я бы исчезла из вашей жизни уже давно. Но вы мне нужны. Я не хочу тратить драгоценную точку вызова Фламмариона впустую. Да, да, это тот самый Фламмарион, не удивляйтесь.

Надеюсь, на примере Гоцци вы поняли, что со мной полезно иметь дело. Итак, я предлагаю вам взаимовыгодное сотрудничество. Что получу я – вас не касается. Вы же, помимо «бессмертной ничьи», получите ещё одно бессмертие, гораздо более значимое.
Я знаю, что пару лет назад вы, как и многие, были восхищены периодической таблицей химических элементов, только что представленной Менделеевым. Вы видели, сколько в этой таблице пустых мест? Всё это не открытые химические элементы, но их обязательно откроют. Хотите получить собственный фамильный химический элемент? Это будет «мейтнерий». Пока что в таблице Менделеева нет ни одного фамильного элемента, хотите такой? Вы войдёте в историю не только шахмат, но и химии, физики и кое-чего ещё … даже не знаю, как это объяснить…
Это немало. Многие за такое готовы продать душу, но ваша душа останется неприкосновенна. Для вас всё это будет почти даром, так как всё это нужно не только вам, но и мне самой. От вас я попрошу лишь небольшую сумму в счёт оплаты моей квартиры на год вперёд, и то не сейчас, а лишь через 5 лет, в 1878 году, когда всё начнёт сбываться. Как вам такие заманчивые условия сделки?
Итак, если вы хотите войти в историю шахмат, химии, физики, астрономии и много чего ещё, если хотите заполучить собственный фамильный химический элемент «мейтнерий», то после прочтения моего письма произнесите следующее заклятье:

В силу бездны и стихий, духа и материй
Я готов приобрести элемент «мейтнерий»
Дочь свою благословлю стать моей опорой
Озаренье привлеку с потайных просторов
Поручаю все дела деве приходящей
Из степей и прошлых лет на века смотрящей

Произнеся заклятье, вы дадите своё согласие. С этого момента всё закрутится и в 1878 году у вас родится дочь. Это убедит вас, что я не мошенница. Только после этого нужно будет передать мне банкноты в размере годовой оплаты за проживание в центре Вены. Можете даже сами выбрать квартиру, только не совсем уж негодную.
Но это не всё. Как вы поняли из заклятья, приобретение славы придёт к вам через дочь. Для этого я должна поставить ей «метку звёздного озарения». Это очень сильная и опасная метка, какие пока не научились ставить даже маги Пешта. Я тоже буду делать это впервые. Я обладаю «тайной Урании», которую должна передать вашей дочери. Для этого нужно построить временной мост, назвав вашу дочь моим первым именем, каким нарекли меня в Венгрии прошлых веков. Знайте же, я Елизавета Куманская, дочь хана Котяна и королева Венгрии. Вы должны будете назвать дочь Лизой, что обеспечит зеркальную передачу «тайны Урании» и установит «метку звёздного озарения» на вашу дочь.
Я гарантирую вам результат, но я не могу дать гарантий самой себе. Я ещё никогда этого не делала. Возможно, вместе с «тайной Урании» ваша Лиза заберёт и мою текущую жизнь, так что ничему не удивляйтесь.
Итак, решение за вами…
Но заклинаю вас, если я умру, не трогайте мою могилу. Это принесёт сумасшествие и смерть всем тем, кто вскроет гроб, а вы останетесь живы и будете жить со всем этим. Проклятье обрушится и на людей и на технику, и даже её изобретатели познают тьму…»

- Дьтёрдь, я вижу, письмо Риты Донси очень вас впечатлило? Вы сидите с таким выражением лица, будто что-то хотите сказать, или даже возразить.
- Да! Именно! Я хочу возразить! Это письмо писала не Рита Донси!
- Правда? И кто же его писал?
- Его писала сама Дойна!
- С чего вы это взяли? Увидели знакомый подчерк? Тогда я вас разочарую – у матери и дочери абсолютно одинаковые подчерка. Даже эксперты не видят отличий. Письма матери и дочери мы отличаем только по косвенным признакам. Главным образом, по датировке. Для этого изучаем, какие чернила были использованы, какая бумага…
- А у этого письма какая датировка?
- С этим письмом не всё так просто. Не буду вдаваться в подробности, но точную датировку установить не удалось. Тем не менее, письмо фигурирует в деле Мейтнера 1878 года и включено в опись, наряду с другими документами. Есть акт передачи этого письма от Мейтнера в полицейское управление. Что вас так смутило?
- Там в письме упоминается Корнилов. Это тот самый Корнилов? Сколько же лет ему было в 1873?
- А с чего вы взяли, что это именно тот Корнилов? Вы что-то о нём знаете?
- Нет. Ничего.
- Вот именно. Так можно было бы и на вас, подумать, увидев в письме упоминание о Дьёрде, но, слава богу, у вас другая фамилия.
- В том то и дело, что по семейной легенде мы ведём свой род от Ракоци. Дойна знает об этом. Это имеет для неё большее значение, чем моя текущая фамилия. Более того, ещё в 1916 году, сразу после разгрома Румынии, Дойна обещала мне поездку на Кавказ, в Тифлис и на грузинское побережье. Вслед за германской армией. Так что это про меня. Это именно Дойна писала.
- Забавно слышать это. Дьёрдь, вы видели, где Тифлис, а где линия фронта? Это невозможно! Мы годами топчемся на одной черте, а там тысяча миль вглубь России.
- Я это понимаю. Но, тем не менее, такой разговор имел место быть. Любые рассказы Дойны вообще нужно делить надвое – она любит иногда приврать. Та же фьяба «Любовь к трём апельсинам» была написана Гоцци вовсе не после общения с ней. Это ещё у Базиле есть подобная сказка про три лимона с заколдованными девушками, из которых выживает лишь одна. Я понимаю, что сказки, про её появление в прошлые века – полный бред, но она могла бы врать более правдоподобно. Придумала бы, что общалась с Базиле в 15 веке, - тогда бы хоть противоречий не было.
- Хорошо, раскрою карты… Вы правы, Дьёрдь, – мы тоже считаем, что письмо написано Дойной. Да, это именно тот Корнилов. Мы установили это по фактам его биографии. Но в 1873 он был ещё младенцем. Барона Унгерн-Штернберга мы тоже отыскали. Он родился недалеко от Вены, в Граце, в 1885 году, но вскоре его семья уехала. Его родители путешествовали и были здесь проездом. Благодаря этому нам и удалось найти его следы. В любом случае, в 1873 году Унгерн-Штернберг ещё не родился. Писать о Корнилове, и Унгерне Рита Донси никак не могла, если только она реально не ясновидящая, способная знать будущее.
- Вы исключаете такой вариант?
- Конечно, исключаю. Я не был бы главой разведки, если бы полагался на предрассудки и мистификации.
- То есть, письмо написано в наши дни и именно Дойной?
- Да, именно так.
- Как же она отправила письмо в прошлое? Оно ведь есть в описи документов дела.
- В описи было реальное письмо Риты Донси, но его содержимое мы не знаем. Вероятно, Дойна выкрала письмо своей матери и заменила его собственным письмом до того, как мы запросили материалы из полицейского управления. Проделать это непросто. Получается, что у Дойны есть очень влиятельные покровители в наших государственных структурах. Обычный человек с улицы не имеет доступа к материалам дел.
- Но зачем ей эта подмена?
- Это я хотел бы у вас узнать. Мне кажется, что таким способом она пытается убедить нас в сверхъестественных способностях своей матери. В том, что та была способна видеть будущее. Либо и вовсе намекает, что она и её мать – одно лицо, одна бессмертная сущность.
- А если письмо подменила не Дойна, а некто иной? Хотя, упоминание о Тифлисе и Дьёрде Ракоци…
- Не только это, Дьёрдь, не только это. Дойна хорошо изучила родословную барона фон Унгерн-Штернберга, которой он так кичится. Мы думали, что это конспиративная легенда, но нет, родословная настоящая. Предки барона происходят из рода трансильванских немцев Штернбергов, то есть это подданные Венгрии. В 1211 году отряд из 500 всадников и многих пехотинцев во главе с Иоганном фон Штернбергом ушёл из Трансильвании и прибыл в Ливонский орден. Иоганн стал вассалом рижского архиепископа, пожаловавшего ему земельные наделы. Поскольку Иоганн был выходцем из королевства Венгрия, частью которой является Трансильвания, то в ордене он получил прозвище Ганс фон Унгерн, что дословно означает - Ганс венгерский. Но род не собирался отказываться от своей исходной фамилии. Так появилась двойная фамилия Унгерн-Штернберг. Дойна везде рассказывает, что она Елизавета Куманская, которая жила как раз в те годы и теоретически могла взаимодействовать с переехавшими в Ливонию Штернбергами. А может кто-то из их рода оставался в самой Трансильвании при жизни Елизаветы. Для Дойны это очень выгодная легенда с точки зрения создания мистического ореола.
- То есть, барон Унгерн-Штернберг важен для Дойны?
- Да, его зовут Роман фон Унгерн-Штернберг. Он подданный России и считает, что его род произошёл из онемеченных гуннов. Он возомнил себя чуть ли не потомком Аттилы. У них там, похоже, целое братство степняков. Корнилов, Семёнов, Унгерн и сама Дойна, как их агент, внедрённый к нам. Причём это уже династия, так как началось всё с её матери Риты Донси, настоящее имя которой нам неизвестно.
- А китайская принцесса?
- Ну что вы, Дьёрдь, нет никакой принцессы. Унгерн был в Манчжурии в конце русско-японской войны. Позднее он был и в Монголии, где начались выступления за независимость от Китая, но не было никаких китайских принцесс, а тем более побед над китайской армией. Монголия, как вы знаете, пока что входит в состав Китая и никакого её освобождения не произошло.
- Но я так и не понял, почему меня вдруг взяли на службу в военную разведку.
- Дослушайте мой рассказ до конца, тогда и поймёте:

Итак, письмо в деле Мейтнера является подменным. Это очевидно, так как письмо содержит точный прогноз будущих событий, а это невозможно. Дойна подменила письмо своей матери, включив в него уже произошедшие события.
В реальности Мейтнер, по его же показаниям, порвал все контакты с Ритой Донси, посчитав её мошенницей. Возврата денег он больше не требовал – понял, что взять с неё нечего.
Всё изменилось в 1878 году, когда у Мейтнера на самом деле родилась дочь. Он вновь поверил Рите и отыскал её (вероятно в оригинальном письме предсказание рождения дочери в 1878 году всё же имелось). Ну а дальше всё как описано в подменном письме – дочь он назвал Лизой, а за Риту внёс оплату на годовое проживание в дорогой квартире в центре Вены. Сразу после этого Рита умерла.
Мейтнер после смерти Риты решил расторгнуть договор с арендодателем и вернуть деньги. В крайнем случае, он готов был сам использовать эту квартиру, пока не истёк срок аренды. Он ведь подстраховался и оформил договор на себя. Каково же было его удивление, когда оказалось, что квартира принадлежит совершенно другому человеку. Рита с подельником внесли оплату за месяц, а далее этот подельник выступил в роли владельца квартиры, разыграв спектакль перед Мейтнером и содрав с него плату за год проживания.
В этот же месяц Рита Донси умерла, а её подельник организовал похороны по самому низшему разряду, заявив, что у квартирантки не оказалось родственников, а тратить большие деньги на похороны незнакомой ему женщины он не собирается. Да и вообще, он хоронит её за свой счёт лишь потому, что желает как можно быстрее освободить свою квартиру от её тела.
Разумеется, Мейтнер узнал об этом лишь тогда, когда на центральном кладбище Вены появилась скромная могила Риты Донси, а от её подельника и след простыл. Он тут же обратился в полицию с требованием эксгумации, ведь любому человеку очевидно, что здесь мошенническая схема. От полиции он требовал объявить Риту Донси в розыск, но получил отказ.
Отказ был мотивирован тем, что договорные отношения у Мейтнера были с неизвестным гражданином, а вовсе не с Ритой Донси. Она в этой ситуации могла быть вообще не при чём – никто ведь не доказал, что она была в сговоре. Более того, у полиции были основания полагать, что госпожа Донси сама стала жертвой этого афериста. Он мог убить её после того, как она узнала о махинациях с квартирой, когда месяц оплаченной аренды подходил к концу.

Неизвестный аферист был объявлен в розыск, но имя его в договоре оказалось вымышленным. В те годы «бертильоновское фото» ещё только начало внедряться, так что узнать преступника по имеющейся картотеке было невозможно – фотографий там практически не было. Внятно описать, а тем более нарисовать преступника Мейтнер был не в состоянии – он слишком плохо его запомнил. Шансы на поимку в таких условиях были равны нулю.
Мейтнер не сдавался. Он убеждал полицию, что искать нужно именно Риту Донси, тем более что её могли чётко описать и он, и многие другие люди. К тому же, имелось множество её портретов хорошего качества и даже её фото – она ведь постоянно крутилась в обществе. Внешность госпожи Донси была необычная, её не перепутаешь ни с кем, и спрятаться у неё вряд ли получится. Поймав Донси легко установить и её подельника, но полиция относилась к этому скептически - для них Донси умерла и уже месяц как лежит на кладбище.
Но Мейтнер был юристом, и это помогло ему. Он обосновал, что смерть госпожи Донси может носить криминальный характер, а потому требуется эксгумация. Если окажется, что смерть была насильственной, то дело следует переквалифицировать в убийство. Расчёт Филиппа Мейтнера был прост – полиция вскрывает пустую могилу и объявляет Риту Донси в розыск как соучастницу преступления. Но Мейтнер просчитался, могила была не пуста.

Как я вам уже сказал, Риту Донси похоронили на центральном кладбище. Это и понятно, ведь оно было самым дешёвым в городе. Название «центральное» звучало как издёвка. Оно и сейчас на самой окраине, а в те годы и вовсе было практически загородным. Никто не хотел там хоронить – не престижно это было. Зато, в ту пору отдельную могилу на центральном кладбище могли себе позволить даже бедняки. Сейчас это стоит невероятных денег.
Найти могилу Риты Донси не составило труда - кладбище открылось лишь три года назад и могил там было мало. Мейтнеру повезло - Риту отказывались хоронить на католической и протестантской части кладбища, но каким-то чудом это удалось сделать на территории еврейских захоронений. Теперь ему пригодилась не только его профессия юриста, но и его национальность. Он сумел убедить соотечественников, что Рита никогда не была иудейкой, поэтому они не противились эксгумации. Вообще получить в те годы одобрение на эксгумацию у представителей церкви было гораздо труднее, чем у полиции.
На эксгумации присутствовал сам Мэйтнер, представитель полиции, нанятый работник кладбища и кучер с телегой для вывоза тела. Вернее, телега стояла чуть вдалеке, на проезжей дорожке, поэтому кучер ничего не видел.

После того как могилу раскопали, Мейтнер попросил открыть крышку гроба. Далее показания разнятся…
Согласно показаниям Мейтнера, увидев Риту в гробу, он испытал глубокое разочарование и сильнейшую депрессию. Он был уверен, что Рита жива. Её смерть стала для него ударом. Уж лучше бы она оказалась ловкой мошенницей, чем такое. Убедившись в смерти Риты, он побрёл в сторону кладбищенских ворот, полностью подавленный и потерявший интерес к тому, что происходило на месте эксгумации. Больше он ничего не видел.

Показания могильщика тоже приобщены к делу, но они вызывают большие сомнения. Этот местный выпивоха после вскрытия могилы Риты вообще не просыхал. На трезвую голову он начал видеть призраков. Тёмные тени духов преследовали его повсюду, призывая в мир иной. Поэтому он начал пить ещё больше, ибо только бутылка стирала из его сознания страшные видения.
Вскоре он был изгнан с кладбища в связи с утерей трудоспособности. Ещё некоторое время этого сумасшедшего видели скитающегося по Вене, но потом он исчез. Говорят, что в тот же день его выловили в излучине Дуная недалеко от рыбацкой деревни, где прибивает всех утопленников. Там же, на «кладбище безымянных», его и похоронили среди ещё 473 таких же бедолаг.
А ведь когда то, ещё до работы на кладбище, он был то ли профессором словесности, то ли лингвистом. Всё перечеркнул зелёный змий. И, тем не менее, вот его показания (начало пропускайте - там формальности, читайте вот отсюда):

«В то утро на кладбище не было людей. Это безлюдье угнетало.
Когда мы подошли к могиле, я сразу почувствовал Её. Мне казалось, что могила дышит. Там под землёй была жизнь, я это ощущал своей кожей, но жизнь странная, от которой веет холодом.
Я копал землю и обливался холодным липким потом, от которого меня лишь знобило. Из соседних кустов, из-за деревьев, из-под высокой травы слышался шёпот. Весь лес ныл: «Не буди её… Не буди её…». Тысячи глаз смотрели на меня и умоляли остановиться.
Крышка гроба от удара лопаты отозвалась странным гулом, как будто ударили в огромный колокол. Потом ещё долго стоял звон. Звенело не в ушах. Сам воздух вокруг звенел. Казалось, что вибрируют небеса, готовые рухнуть на землю.
Из-за звона я никого вокруг не слышал. У полицейского и господина юриста шевелились губы – они что-то говорили мне, но я ничего не мог разобрать. Они делали жесты руками, видя, что я их не понимаю, но я не умею читать по губам и не разбираю язык жестов. Нет, я не слышал команды господина юриста. Я вообще не понимал, чего он хочет.
Боковым зрением я видел, как из окружающей чащи ко мне приближаются олени, косули и кабаны. По густой траве крадутся мыши и одичавшие кошки. Земля вокруг меня стала прозрачной, и я увидел, как сквозь норы ко мне пробираются кроты, а черви извиваясь ползут прямо к могиле. И все они, вся эта живность, даже маленькие примитивные личинки затянули свою заунывную песню, заковавшую мою голову в тиски печали: «Ты разбудил её… Ты разбудил её… Теперь уж спасай… Теперь уж спасай…».
Из-под земли доносился плач. Я отчётливо слышал слова и обрывки фраз. Она звала меня. Она умоляла снять печать. Она обещала воды вечности, очищающую пучину Дуная, избавление и покой. Главное - победить смерть.
Земля под гробом начала сиять даже в свете дня. Мне казалось, что плач исходит не из гроба, а из недр под ним. Сам гроб казался мне пустым, и мне не страшно было открывать его. И я его открыл…
Всё. Больше никаких показаний я давать не буду.»

- Дьёрдь, вы когда-либо видели Риту Донси?
- Нет.
- А нервы у вас крепкие? Вы готовы увидеть её прямо сейчас?

Глава 39. Лучистая смерть

С этими словами Максимилиан Ронге протянул мне фотографию.
От увиденного меня обожгло. Сердце бешено заколотилось, а грудную клетку словно парализовало. Я не мог дышать больше минуты. С фотографии на меня смотрела Дойна и она плакала чёрными слезами!
В белых одеждах она лежала в гробу, который за один край приподнял из могилы некий гражданин. У него были видны только кисти рук и часть туловища. Вероятно, это был тот самый могильщик. Гроб при этом был под углом примерно 45 градусов относительно земли. Вероятно, он приподнял его так для удобства фотографирования.
- Ну что, Дьёрдь, узнали её?
- Узнал. Это Дойна Иреску.
- А вот и нет. Это её мать, известная нам под именем Рита Донси. Правда, похожа? Вы не первый, их все путают. И даже подчерки у них одинаковые, как я вам уже говорил. Не смотрите, что фото на современной бумаге - оно сделано с негатива 1878 года. Стеклянная фотопластинка хранится в деле Мейтнера, но мы лишний раз не достаём её из-за хрупкости.
- Что у неё с глазами? Чёрные слёзы…
- Я предполагаю, что это потекла тушь для ресниц.
- Откуда тушь для ресниц в 1878 году?
- Была уже, мы наводили справки. Её продавал Юджин Риммел, но это была крайне редкая штука. Никто практически не знал, что есть такой вид косметики. Она была доступна лишь единицам. Вот и полицейский в своём рапорте пишет про «чёрные слёзы».
- Но почему её глаза открыты?
- Этого я не знаю. В рапорте полицейского тоже какой-то сумбур. У него, кстати, произошёл нервный срыв после этого события. Буквально через неделю после подачи рапорта он впал в депрессивное состояние на грани потери разума, а позже и вовсе покончил с собой. Всё-таки на полицейские должности нужно набирать людей с более устойчивой психикой. Может быть, когда-нибудь к этому и придём. Пока же имеем вот такой рапорт. Здесь тоже читайте не сначала, а вот с этого места:

«…
При выезде на кладбище была обнаружена могила Риты Донси. Свежих следов нарушения почвенного покрова не выявлено, так как земля над могилой и вокруг завалена свежей опадающей листвой. По этой причине установить реальную дату захоронения не представляется возможным.
Сразу же после вскрытия гроба господин Мейтнер поспешил удалиться в неизвестном направлении и больше не месте эксгумации не появлялся.
Состояние гроба хорошее, на трупе отсутствуют следы гниения и вторичных изменений. Трупной зелени нет. Трупные пятна так же отсутствуют. Нет признаков трупного окоченения.
Кожа бледная, обескровленная. Следов пудры на коже лица нет – цвет естественный, но на лице наличествует нечто подобное театральному гриму. На губы нанесена помада ярко красного цвета, вероятно, такая же, как у Сары Бернар. Глаза выделены четко выраженной подводкой в египетском стиле. Ресницы неестественной формы и длины, вероятно покрытые каким-то чёрным составом.
Отсутствие трупного окоченения говорит о том, что смерть наступила более чем 3 – 9 суток тому назад, что входит в противоречие с отсутствием трупных пятен и трупной зелени. Мой опыт криминалиста недостаточен, поэтому я растерялся и не смог в тот момент объяснить данные противоречия. На практике я с таким никогда не сталкивался.
Признаки жизни у тела не обнаружены. Пульс не прощупывается, кожа холодная, зрачки на свет не реагируют, дыхание проверялось поднесением к носу холодного зеркальца – запотевание отсутствовало, болевая реакция на укол булавкой отсутствовала.
Визуальные признаки насильственной смерти на лице, шее и кистях рук трупа не просматриваются. Остальные части тела закрыты одеждой, представляющей собой саван в виде нарядного белого платья с длинными рукавами. Провести полный осмотр трупа на кладбище не представляется возможным. Снятие одежд прямо на кладбище грозило грандиозным скандалом с непредсказуемыми последствиями. Тем более, вдалеке уже появились посетители, которые могли стать невольными свидетелями.
Согласно первичному осмотру, сохранность трупа слишком хорошая. Захоронение должно быть свежим, а никак не месячной давности. Либо, следует рассмотреть версию, что захоронение прижизненное – женщину похоронили ещё живой. Возможно, она находилась в летаргическом сне и её приняли за мёртвую, а умерла она уже после погребения. Отсутствие трупного окоченения говорит о том, что смерть наступаила не более чем за два часа до эксгумации, либо и вовсе в процессе раскопки могилы, но непонятно, как осуществлялись процессы дыхания всё это время.
Труп было решено перевезти в анатомический театр для более детальных исследований причин смерти, но перед этим провести фотографирование прямо на месте.
Фотографирование трупа проведено с помощью портретного объектива Перцваля с расстояния более двух метров, так как поле зрения данного объектива ограничено тридцатью градусами, а по краям изображения возникают искажения. Выдержка выставлена менее минуты. Для фотографирования использован штатив, а гроб был приподнят могильщиком с одного края.
Ещё до фотографирования неожиданно пошёл дождь, от чего черный состав, нанесённый на ресницы трупа, начал стекать по лицу, образуя эффект «чёрных слёз». Край выкопанной могилы намок и оказался скользким. По этой причине могильщик не удержал гроб и тот соскользнул нижним краем обратно в могилу, ударившись о её дно. Вероятно, из-за резкого толчка у трупа произошло непроизвольное раскрытие глаз. В этом состоянии и произведено фотографирование.
После фотографирования я отправился за кучером, чтобы он подогнал телегу ближе к могиле для облегчения погрузки гроба.
Ещё в процессе фотографирования я заметил, что зрачки трупа имеют странную форму. Мне показалось, что они стали щелевыми, как у кошки, но я счёл это видение результатом собственного волнения. В момент, когда гроб соскользнул и ударился нижним краем о дно могилы, а у трупа неожиданно открылись глаза, я испытал сильнейший шок и долго не мог прийти в себя. Мне даже показалось, что указательный палец на левой руке трупа пришёл в движение, что только усилило моё шоковое состояние. В какой-то момент у меня начало темнеть в глазах, и я едва не лишился сознания. Усилием воли я завершил процесс фотографирования и поспешил удалиться от могилы, так как оставаться рядом было невыносимо.
Изначально, когда я исследовал реакцию зрачков на свет, их форма была стандартной. Тем не менее, я просил могильщика не закрывать гроб, пока я хожу за кучером. По возвращении я хотел ещё раз осмотреть зрачки, а также повторно проверить болевую реакцию. Необходимо было ещё раз убедиться, что женщина мертва.
Вернувшись к могиле с телегой, мы застали странную картину. Гроб отсутствовал, а могила была засыпана. У могильщика была истерика. Он постоянно повторял непонятные фразы о том, что зло вернулось на Землю. Также он говорил про «дочь тьмы», которую нужно вернуть обратно в Ад.
Повторно выкапывать гроб он отказался. Передать мне лопату он также отказался и вёл себя крайне агрессивно. Говорил какие-то глупости о том, что «сияющую деву» нельзя выпускать в парки и леса Вены, так как она утащит его на дно Дуная. После он и вовсе убежал вместе с лопатой и скрылся в ближайшем лесу. Больше я его не видел.
Я пытался раскопать могилу руками, но это было мне не под силу. Дождь уже настолько пропитал глинистую землю, что она превратилась в склизкую жижу, просачивающуюся между пальцами. Грунт, который мне удавалось вычерпать и отбросить на край могилы, тут же размывался дождевыми потоками и стекал обратно. Через полчаса бесплодных мучений я оставил это бесполезное занятие.
Даже если женщина была ещё жива, то теперь она уже точно задохнулась. Липкая жижа запечатала грунт так, что сделала невозможным приток воздуха к гробу. Мы убили Риту Донси…
Сейчас я нахожусь на грани полного истощения моих душевных сил. Я потерял сон и теперь меня преследуют видения. Мне везде мерещится Рита Донси. Врачи говорят, что мне нужен отдых, так как длительное отсутствие сна опасно, и оно уже провоцирует зрительные и слуховые галлюцинации.
Прошу предоставить мне отпуск. Я должен срочно покинуть Вену, забыть всё то, что произошло, восстановить свои силы и психику.»

Странности произошли и в судьбе изобретателя объектива, который был использован на съёмках во время эксгумации. Великий профессор Йозеф Перцваль полностью отошёл от дел. Он ещё за год до этого события прекратил вести лекции, а после эксгумации и вовсе превратился в отшельника. Основоположник оптической геометрии, спаситель Буды и Пешта от наводнений, изобретатель объектива и театрального бинокля, акустик, ранее устраивавший споры с самим Доплером, вдруг потерял интерес ко всему.
А ещё, прожив в Вене более полувека, он всегда заявлял, что является венгром, хотя в юности, проживая в Пеште, с трудом говорил на венгерском, так как это был не его родной язык.
После 1878 года он как будто полностью ушёл из жизни, хотя физически продолжал жить. Он умер только в 1891 году в полной нищете и забвении, попав на то же кладбище, где эксгумировали Риту.
Некоторые сотрудники Эвиденцбюро поверили тогда в проклятие Риты Донси:
«…Но заклинаю вас, если я умру, не трогайте мою могилу. Это принесёт сумасшествие и смерть всем тем, кто вскроет гроб, а вы останетесь живы и будете жить со всем этим. Проклятье обрушится и на людей и на технику, и даже её изобретатели познают тьму…»
Вот эти последние слова о том, что изобретатели техники, использованной при эксгумации, «познают тьму» произвели на некоторых сотрудников большое впечатление уже позже, когда Перцваль умер. Сообщалось, что незадолго до смерти он произнёс странную фразу: «Я победил свет и крепко держу его в руках, потому что в мире всё окружено тьмой».

Как видите Дьёрдь, все предсказания Риты Донси сбылись почти буквально. Возможно ли такое? Ну, конечно же, нет! Это просто невозможно! Остаётся одно – все эти «предсказания» сделаны задним числом. Письмо Риты Донси подменено и эту подмену могла осуществить только её дочь Дойна. Она знала, что произошло после эксгумации, и выдала это за предсказания покойной матери, включив всё это в «пророчества» подменного письма. Зачем она это сделала – непонятно.
Когда Дойна осуществила эту подмену, неизвестно, но точно уже после 1891 года, когда умер профессор Перцваль, произнёсший перед смертью странную фразу про тьму (что тоже вошло в подменное письмо).

Но вернёмся к событиям 1878 года, когда полицейский тщетно пытался откопать повторно погребённую Риту и ему это не удалось…
Как вы понимаете, Дьёрдь, решение о повторной эксгумации было бы тут же отклонено церковными властями, так что полиция даже и запросов таких не делала. К тому же, Мейтнер утратил к этому всякий интерес. Более того, он просил закрыть дело, сказав, что более не имеет ни к кому претензий. Так дело Мейтнера было положено в долгий ящик. Оно там бы и лежало, если бы Рита Донси вдруг не «воскресла» много лет спустя.
В 1901 у Мейтнера произошёл конфликт с дочерью, с той самой Лизой, рождение которой якобы предсказала Рита Донси. Лиза неожиданно заявила родителям, что собирается поступать в Венский университет, да ещё и на физику.
Родители Лизы были шокированы этим решением, так как занятие женщин наукой, а тем более физикой, в те годы не приветствовалось. Как вы знаете, до 1897 года женщин вообще не принимали в Венский университет, как и во многие другие университеты мира.

Филипп Мейтнер и до этого наблюдал странности в поведении дочери. У неё была тяга к «опасным экспериментам». Ещё в детстве Лиза проверяла «небеса на прочность» «играя с огнём». Бабушка-иудейка запретила ей вышивать по субботам, но не смогла объяснить ребёнку, почему нельзя этого делать. Сказала просто, что небеса могут рухнуть на землю. Это только подстегнуло Лизу, которая почувствовала в своих руках громадную разрушительную силу. Но, в то же время, она уже в детстве осознавала ответственность, поэтому осторожно воткнув иглу в вышивку, сразу же посмотрела на небо – не началась ли катастрофа.
Это рассказывал в полиции сам Филипп. Он уверял, что его дочь находится под чужим влиянием, что ей внушили, будто в её руках находится чудовищная сила. Однажды она сообщила отцу, что неизвестная уличная девочка открыла ей «тайну Урании» и теперь она носительница опасных знаний. В чём суть этой тайны ребёнок объяснить не смог, а уличную девочку больше никто не видел.
Тогда Мейтнер не придал этому значения, но в 1901 году на гастроли в Вену из Пешта приехал театр «Сатурния», и Филипп стал невольным свидетелем разговора Лизы с примадонной и владелицей этого театра. Они общались как старые знакомые, что уже удивило Мейтнера. Но давайте обо всем по порядку…
Мейтнер узнал, что Лиза идёт на спектакль и планировал встретить её вечером после окончания. Он немного опоздал - все уже разошлись, но Филипп услышал голос дочери за кулисами. Он расслышал, как второй голос, тоже до боли знакомый ему, убеждает Лизу не слушать отца и вопреки всему поступать в университет, причём именно на физику. А ещё голос сказал, что в час смертельной опасности спасти Лизу поможет «семейный брильянт». Взбешённый Мейтнер заглянул за сцену и обомлел. Обладательница второго голоса была ему хорошо знакома – это Рита Донси!

Разумеется, Мейтнер был человеком разумным. Он собственными глазами видел Риту Донси в гробу. В любом случае сейчас Рита была бы уже довольно старой - это никак не могла быть она. Но тут краем глаза он заметил афишу, где было написано «театр Сатурния госпожи Донси». И тогда он решил, что это её дочь. Фамилия та же, возраст подходит, походит на мать, как две капли воды – даже голос такой же.
В общем, в полицию он пришёл с заявлением, что семейство Донси продолжает преследовать его и его семью. Мотивом он указал корысть – якобы дочь Риты уже начала выманивать у Лизы семейные драгоценности. Правда, по уверению Мейтнера, никаких «семейных брильянтов» у них нет, так что дочь Риты, вероятно, действует вслепую «прощупывая почву».
Полиция отнеслась к его словам с пониманием, тем более, что этот чёртов полуподпольный театр был у властей Вены как кость в горле. Полиция стремилась найти на новоявленную Донси компромат, взять её с поличным, любым способом арестовать её, вынудив театр покинуть Вену. Конечно, театр можно было вышвырнуть под любым другим предлогом, но это могло вызвать недовольство части публики, что нежелательно для властей. Гораздо выгоднее доказать, что владелица театра – преступница, причём сделать это по-честному, чтобы ни у кого не возникло сомнений в её вине. Чтобы не было общественного резонанса и волнений.
В общем, за госпожой Донси в Вене была установлена полицейская слежка. Спустя несколько месяцев накопленные результаты слежки удивили и насторожили полицейское управление, после чего дело было решено передать в Эвиденцбюро. Это и понятно, ведь деятельность госпожи Донси выходила далеко за рамки мошенничества.

По непонятной причине новоявленная госпожа Донси интересовалась всем тем, что связано с излучением. Было установлено, что она искала контакта с учёными и раньше, а уж после поступления Лизы в университет это перешло все разумные границы.
Наставниками Лизы в университете стали и Людвиг Больцман и Франц Экснер, а госпожа Донси не только повсюду следовала за Лизой, но и начала входить в контакты с видными университетскими физиками, в том числе и с Больцманом. Особую настойчивость она проявляла в стремлении наладить контакты с Экснером, который занимался, в том числе, вопросами радиоактивности. А ещё он взаимодействовал с Вильгельмом Рентгеном по вопросам излучения. Не правда ли, странно всё это для театральной актрисы?

Ладно бы только физики… Очень плотные контакты у неё были и со звездой мировой геологии Эдуардом Зюссом, а также с его сыном.
Зюсс в то время руководил кафедрой геологии Венского университета, но в 1901 году, после начала слежки Эвиденцбюро за новоявленной Ритой Донси, он неожиданно решил покинуть университет, как бы уходя из поля зрения. По странному совпадению, в этом же 1901 году он становится почётным членом Санкт-Петербуржской академии наук. Как мы выяснили позже, он был одной из ключевых фигур в деле «лучистой смерти».
Дьёрдь, вы же слышали о работах Зюсса, принесших ему мировую славу? Это ведь он утверждал, что несколько континентов ранее были единым материком – Гондваной, который позднее раскололся. К этому его подтолкнуло совпадение контуров береговых линий и одинаковые горные породы и ископаемые остатки на разных континентах по обе стороны от предполагаемой линии разлома. Он же описал огромный океан Тетис, омывавший Гондвану. Кроме того, именно он придумал континент Евразия, видя, что нет никаких оснований разделять Европу и Азию. Он же ввёл и термин «биосфера» для описания оболочки земли, где геологическими процессами правит живая материя, представленная растениями и животными.

Но вообще, копать под Зюсса было крайне трудно. Это был очень влиятельный человек с большими связями. Он долгие годы был членом Рейхсрата – парламента австрийской части империи. Он же и президент Венской академии наук. Хотя, надо сказать, что и работа Эвиденцбюро в те годы была отвратительной – прозевали такую «крупную рыбу».
Эдуард Зюсс, оказывается, родился в Лондоне, а позже они переехали в Богемию, на родину его матери, еврейки по национальности, и лишь потом в Вену. В Вене Зюсс жил уже очень давно, с 1845 года, поэтому наверно и не рылись в его далёком прошлом. Тут не только Лондон должен был насторожить, но и Богемия.
Уже позже стало ясно, что Богемия в деле «лучистой смерти» занимает ключевое место, а тогда, в 1901, ничего не было понятно. Была лишь информация, что новоявленная Рита Донси уже давно «обрабатывала» Эдуарда Зюсса странными байками о том, что Богемия является главным источником «лучистой смерти».
Она «обрабатывала» не только отца, но и сына тоже. Франца Зюсса она убедила в необходимости заняться исследованием богемских «молдавитов». Если вы не знаете, «молдавиты» это драгоценные зелёные стёкла, разбросанные по лесам Богемии, а также, в меньшем количестве, в лесах соседних земель Моравии, Австрии и Германии. Все и до этого знали, что эти стёкла не человеческой природы. Это вам не какие-то осколки битых бутылок. Но всё-таки это стёкла, и откуда они появились на землях нашей Империи никому неизвестно. По утверждению Дойны, это осколки зелёной звезды, упавшей здесь в доисторические времена. И вы знаете, Франц Зюсс ухватился за эту безумную сказку про упавшую звезду и начал доказывать, что молдавиты образовались от удара метеорита.
В общем, когда вы предположили, что в утерянной короне Дойны вставлены богемские гранаты, я нисколько не удивился. Точно так же я не удивился, когда вы рассказали, что зубцы её короны выполнены в форме граней Эйфелевой башни. Это именно Дойна связала Богемию и Францию незримым мостом, запустив на грешную землю «лучистую смерть».

Когда дело передали в Эвиденсбюро, новоявленная госпожа Донси как будто почувствовала опасность, по сути, сбежав из страны. Преподносилось это как незапланированные гастроли театра «Сатурния» в Париже. У Эвиденсбюдо возникли подозрения, что госпожа Донси является либо французской, либо британской шпионкой.
После её контактов в Париже с Кроули и Моэмом мы сделали вывод, что работает она всё-таки на Британию, занимаясь научным шпионажем. Она ведь не только у нас секреты выведывала, но и у Франции. Вам мы передали лишь малую часть информации, лишь один эпизод, связанный с гастролями, а ведь она перебралась в Париж ещё до того, как начались гастроли театра. Она выехала в Париж раньше, когда труппа ещё находилась в Вене.
Театр «Сатурния» прибыл в Париж лишь в мае. Новоявленная госпожа Донси исчезла в Париже 3 июня 1902 года, в момент удара молнии в Эйфелеву башню, а появилась она там задолго до этого, ещё в апреле этого же года. Донси выехала в Париж заранее не только из-за слежки агентов Эвиденцбюро, но и ради встречи. Угадайте, с кем она там встречалась.
Ладно, не буду томить, в апреле 1902 в Париж приезжал Дмитрий Менделеев из России. Тот самый. В подменном письме, как вы помните, фигурировала его периодическая таблица элементов. С ним и встречалась госпожа Донси. Агенты передавали, что Донси рекомендовала Менделееву забрать с собой в Россию «лучистую смерть», но во Франции ему на тот момент этого не удалось сделать – «лучистой смерти» было ещё очень мало и ему её просто не дали.
Но зато нашему агенту удалось подслушать диалог Менделеева и Дойны. Агент владел стенографией и имел знания русского языка. Благодаря этому, диалог удалось записать почти дословно. Вот он:

- Дмитрий Иванович, позвольте украсть у вас осколок вашего драгоценного времени.
- Кто вы, юное создание? Признаться, я удивлен, услышать здесь русскую речь. Да и по отчеству меня тут никто не называет. Вы русская?
- Нет, я не русская. Я Рита Донси. У нас с вами была переписка несколько лет назад, но, к сожалению, она прервалась. Мы можем здесь где-нибудь уединиться от посторонних ушей?
… (примечание: далее часть диалога отсутствует, так как агент не сразу смог найти позицию для прослушки)…
- Я не верю, что вы из Венгрии. Ваша речь идеальна, а акцент отсутствует. Вы знаете русские правила обращения и речевые обороты. Как такое возможно?
- Нет, ещё раз заверяю вас, что я не русская, но я жила в России в прошлые годы и кое-чему научилась.
- В прошлые годы? Да сколько же вам лет?! Вы ведь так юны! Я не верю, что вы та самая Рита – это ведь было довольно давно. Я имею в виду переписку.
- Моя молодость обманчива. Можете не сомневаться, я та самая Рита Донси.
- Уж не лучистая ли смерть сохраняет вашу молодость? (примечание: сказано с усмешкой)
- Да нет же! И это не смешно. Это похоже на массовое помешательство. Уверяю вас, «лучистая смерть» не может восстановить молодость. Лучше скажите, удалось ли найти «верблюжью шею»?
- Вы знаете, почему прервалась переписка?
- Знаю. Вы приняли меня за сумасшедшую.
- Именно так. А что я мог ещё подумать? Вы написали, что «на юге Великой степи есть высокие горы, со всех сторон окружающие чудную долину. На краю долины верблюжья шея, а в ней пещера с лучистой смертью…». Знаете, у русских есть множество сказок с выражением: «Пойди туда — не знаю куда, найди то — не знаю что». В общем, после этого бреда я и прервал переписку.
- Так вы пошли туда? Вы нашли «верблюжью шею»?
- Нет, это был не я, но лучистая смерть действительно была найдена. Это была посылка из Туркестана. В 1899 году от Среднеазиатской железной дороги была отведена ветка через Ферганскую долину. При строительстве дороги в ее окрестностях попутно велись геологоразведочные работы, где посменно работали геологи. В прошлом году в Санкт-Петербург оттуда была доставлена медная руда, содержащая уран. Её достали из пещеры в хребте Туя-Муюн, название которого как раз и переводится как «верблюжья шея». Вот тогда я и вспомнил о «лучистой смерти» и «тайне Урании».
- Да, «тайна Урании»… Сейчас она известна только мне, но скоро о ней узнают все. Это очень опасная тайна. Когда я увидела уран в самом конце вашей таблицы – я сразу решила написать вам. Вы правы, уран – это венец и прародитель всего.
- Но как вы узнали о месторождении урана в районе Ферганской долины?
- Я дочь Великой степи и знаю всю историю своего народа и народов окружавших его. Предания об этой пещере известны с древних времён, а китайцы даже пробили там шахту для добычи меди. Они ведь не знали, в чём истинное богатство Туя-Муюна.
- Да, удивительно, но шахта там тоже есть. К сожалению, пока на Туя-Муюне всё «заморозилось», и как получать радий из этой руды совершенно непонятно. А радий сейчас действительно неимоверно дорог. Чтобы купить один грамм радия, я должен заплатить пять тысяч золотых рублей.
- Значение радия сильно преувеличено, а уран, напротив, недооценён. Но радий полезен для понимания «тайны Урании», поэтому неплохо бы и в России начать изучать «лучистую смерть». Купите пробирку у супругов Кюри – у них уже есть, я знаю. К тому же, им сейчас очень нужны деньги!
- Они не продадут. У них слишком мало. Радий я куплю в Брауншвейге у профессора Гизеля. Есть информация, что скоро он сможет начать производство радия в промышленных масштабах.
- Нет! Не делайте этого! Купите у Кюри – я постараюсь уговорить их.
- А какая разница, где покупать? Германский радий более чистый. У Гизеля какая то особая методика его получения.
- А вы купите у Кюри!
- Но почему?
- Так надо. Не спрашивайте. Просто верьте. Вы не поверили мне тогда про «верблюжью шею», так поверьте хотя бы сейчас!

Чем закончился этот диалог, мы не знаем – нашего агента «спугнули» и он прекратил прослушку. Известно лишь то, что Менделеев позднее купил бромид радия у Фридриха Гизеля, а не у Кюри, как настаивала новоявленная госпожа Донси.
Я вот всё время называю её «новоявленной госпожой Донси», но мы-то с вами понимаем, что на самом деле, начиная с 1901 года, это была никакая не Рита Донси, а уже её дочь – Дойна. Всё-таки прошло более четверти века, и Рита Донси должна была бы состариться, даже если предположить, что она выжила после погребения.
Почему дочь? Да потому, что Дойна Иреску невероятно похожа на Риту Донси, обладает идентичным подчерком, а со слов Мейтнера ещё и идентичным голосом. К тому же ведь не просто так в 1901 – 1902 годах Дойна Иреску выдавала себя в именно за Риту Донси. Значит, она знала о существовании в 19 веке некой Риты Донси и знала о сходстве с ней. А откуда она могла это знать? Ну, только если она её дочь.
Да, мы рассматривали версию, что иностранные разведки могли завербовать совершенно постороннюю женщину, очень похожую на Риту. Она могла научиться писать подчерком Риты, имея образцы её писем, но как она может имитировать интонации и голос Риты? Образцов голоса ведь нет. В 1878 году звук ещё не умели записывать без искажений. А, главное, зачем им делать «копию» Риты Донси? В этом нет абсолютно никакого смысла, наоборот, только лишний раз привлекается внимание.
Нет, это однозначно её дочь. Более того, я сейчас вас шокирую, но в 1903 году Эвиденцбюро проводило повторную эксгумацию. Зачем это делали? Для того чтобы уже на 100% убедиться, что Дойна – дочь Риты. Если Рита лежит в гробу, значит, уж точно никто не мог передать «образец голоса» посторонней женщине. Только дочь могла в детстве слышать голос и интонации матери. Только дочери мог по наследству передаться её тембр. Мейтнер ведь уверял нас, что голоса неотличимы.

Вскрытие могилы всех озадачило. Всё было тщательно задокументировано. Первое что сделали эксперты – оценили сохранность могилы, ведь с 1878 года до момента повторной эксгумации прошло ровно четверть века.
Эксперты-ботаники описали корни небольшого дерева, которое выросло рядом с могилой. За могилой никто не ухаживал, поэтому корни беспрепятственно проросли сквозь землю. Возраст корней, по оценке экспертов, более двадцати лет. По всей видимости, с момента прошлой эксгумации могилу никто никогда не беспокоил. Раскопать могилу не повредив корни просто невозможно. Чтобы добраться до гроба пришлось перерубать их. Корни довольно мощные и они полностью опутали могилу.
Во время повторной эксгумации перекопали всю могилу, буквально просеивая землю – не было найдено ничего! Были зафиксированы лишь почти сгнившие древесные остатки от гроба и ни единой косточки.
Вот что заставило могильщика сходить с ума в 1878 году – выкопанная Рита просто встала и ушла. Полицейский, который проводил эксгумацию, вероятно, терзался тем, что они закопали обратно в землю ещё живую женщину, пребывающую в состоянии летаргического сна, совершив тем самым её убийство. Если бы он знал, что Рита осталась жива, то не дошёл бы до депрессии и самоубийства. Он ведь решил, что могильщик в его отсутствие вновь предал её земле.

Неизвестно, жива ли сейчас Рита Донси, или нет. Возможно, она просто отошла от дел и живёт где-то в глухом уголке, доживая свои последние годы. Возможно, она умерла где-то в парках вокруг Вены уже после выхода из летаргического сна, так как организм не выдержал нагрузок. В этом случае её кости уже давно растащили лесные звери и бродячие собаки, так что спустя сорок лет следов нам уже не найти.
За период с 1901 года, пока Эвиденцбюро наблюдало за Дойной, у неё никогда не было контактов ни с одной пожилой женщиной, похожей на её мать. Но то, что Рита мать Дойны, это уже сомнений не вызывает. Помимо внешнего сходства и голоса их объединяет общая болезнь, которая, видимо, досталась Дойне от матери по наследству. Как мы знаем, Дойна тоже склонна к погружению в глубокий сон похожий на смерть. Вот и сейчас в России с ней произошло то же самое.
Мы даже не знаем, была ли Рита иностранной шпионкой – никаких свидетельств тому нет. Возможно, она была обычной аферисткой и мошенницей, не представляющей серьёзной опасности для нашего государства. Другое дело её дочь Дойна, которая, пойдя по стопам матери, умудрилась вдобавок связаться ещё и с иностранными разведками. Причём не факт, что на них она работает добросовестно, а не решает собственные меркантильные задачи в ущерб работе. Ей на всех плевать – она заботится только о себе и своих интересах, но мы пытаемся направлять её в нужное нам русло.

Итак, давайте договоримся, что новоявленную в 1901 году Риту Донси далее мы будем называть исключительно Дойной, так как это и есть Дойна – дочь Риты.
В Париже в апреле 1902 года Дойна посещала публичные лекции Антуана Анри Беккереля. В это же время лабораторию Беккереля, расположенную во флигеле в ботаническом саду Парижа, посещал и Менделеев.
Дойну интересовал радий, элемент, полученный за три года до этого. С латыни его название переводится как «лучистый», но Дойна называла его «лучистой смертью». Именно она имела наглость заявить Беккерелю, что элемент, который тот называл удивительным, несёт смерть всему живому.
До этого Беккерель уже пугал слушателей лекций, показывая изображение креста, засвеченного на фотопластинке. Это была демонстрация следов излучения урана, невидимых лучей, открытых им пять лет назад. Теперь вот радий… Беккерель рассказывал о нём на своих лекциях, но именно Дойна предостерегла Беккереля от того, чтобы он приносил эту «лучистую смерть» для публичной демонстрации.
Профессор поступил назло. Он специально попросил у своих коллег, супругов Кюри, пробирку с хлоридом радия и принёс её для показа слушателям на следующую лекцию прямо в нагрудном кармане. Потом, как вы знаете, у него была язва на коже в том месте, где располагался карман с пробиркой.
О странном ожоге и язве Беккерель немедленно рассказал Пьеру Кюри и тот решил поставить эксперимент на себе. Он примотал пробирку с радием к предплечью и носил её так более длительное время. Язва на руке у него оставалась до самой смерти.

Все эти расследования помогли Эвиденцбюро раскрыть схему Дойны по налаживанию моста «лучистой смерти» между Парижем и Веной. Жаль, что это было раскрыто лишь задним числом.
Стало понятно, почему она настаивала на покупке радия именно у супругов Кюри. После открытия радия она постоянно поддерживала с ними контакты. Видя их энтузиазм, она наладила схему почти кустарного получения радия, не имея на то никаких средств. И всё это благодаря связям. Так драгоценный радий начал утекать из Австро-Венгрии во Францию.
Первой идеей загорелась Мария Склодовская Кюри. Её стремление, получить как можно больше радия, доходило до фанатизма. Позже этим фанатизмом заразился и Пьер Кюри. На фанатизме всё и держалось. Отсутствие финансирования заставило супругов Кюри всё делать самостоятельно, собственными руками, без привлечения рабочих. Но одного фанатизма мало, для получения радия требовалось помещение и сырье.
Никто не захотел выделять Кюри помещения для их работ и тогда, по совету Дойны, Пьер попросил заброшенный сарай во дворе университета. Директор университета был очень удивлён, ведь в сарае был земляной пол, дырявая крыша, отсутствие вентиляции и отопления, а главное – раньше там препарировали трупы. Пьер даже и не знал, что этот сарай использовался медицинским факультетом, но всё равно согласился использовать это помещение. Не исключаю, что это Дойна убедила супругов в том, что тени покойников лишь помогут в получении «лучистой смерти».

Основная хитрость Дойны заключалась в обмане нашего правительства. Контакты с Эдуардом Зюссом были нужны ей не просто так. Она вообще ничего просто так не делает.
Свой первый радий супруги Кюри получили из настурана, добываемого у нас в Богемии, который еще называют урановой смолкой. Это, можно сказать, стратегическое сырье и символ Богемии. Из этой смолки извлекают уран, который идёт на изготовление легендарного богемского стекла. По этой причине настуран очень дорогой и никто не даст вывозить его во Францию даже за деньги, и уж тем более, даром. Но у Кюри совсем нет денег.
Я не знаю, кто придумал эту хитрую схему обмана. Вероятно, это плод совместного «творчества» супругов Кюри и Дойны. Они догадались, что «лучистая смерть» может находиться в «хвостах», а не только в исходной руде. Эти «хвосты» никому не были нужны и считались отходами. Этими «хвостами» были завалены окрестные сосновые леса, и никто не знал, куда их девать. Если бы мы тогда знали, что богемские «хвосты» (пустая руда после извлечения урана) - источник драгоценного радия. Но мы этого не знали, чем и воспользовалась вся эта компания.
Дойна надоумила супругов Кюри написать письмо Эдуарду Зюссу, который, будучи председателем Венской академии наук и членом Рейхсрата, имел большие связи. Именно он курировал фабрики по извлечению урана для богемского стекла. Дальше в дело вступала сама Дойна, имевшая контакты с Зюссом и оказывавшая на него и его сына огромное влияние.
Зюсс сумел убедить наше правительство, что вывоз отходов стекольных фабрик – великое благо для Австро-Венгрии. Ещё в 1898 году было перехвачено письмо, в котором Зюсс обещал супругам Кюри 100 килограмм отходов, но этого оказалось мало. В итоге к началу 1902 года власти Австро-Венгрии, благодаря лоббированию Зюсса, абсолютно бесплатно отправили во Францию целую тонну «лучистых хвостов».
Кюри оплачивали лишь перевозку, но даже на это у них не хватало денег. Видимо, поэтому Дойна настаивала на покупку Менделеевым радия именно у Кюри – сразу бы появились деньги. Интересно, как Дойна собиралась уговорить на продажу самих Кюри – они вряд ли согласились бы расстаться со своей лучистой драгоценностью.

Активный вывоз хвостов во Францию показал, что хвосты это не просто отходы. С этого момента наши власти стали отправлять их исключительно за деньги, хоть и по весьма умеренной цене. Ценность «лучистых хвостов» тогда не осознавалась. Просто было желание избавиться от этих отходов, да ещё и заработать немного, пока их ещё хоть кто-то берёт.
Тут уже Зюсс был бессилен. У него не было никаких аргументов, почему мы должны даром отправлять во Францию крупные партии, если на «хвосты» вдруг возник такой спрос. Это поставило «лучистый мост» между Веной и Парижем на грань закрытия. У Кюри не было денег, у Дойны не было денег, а возможности Зюсса по бесплатной отправке сырья были исчерпаны.
И тогда Дойна решила пойти ва-банк – она привлекла к делу мировой сионизм, который вышел из Пешта и расцвёл буйным цветом. Но об этом позже. Пока же 1902 год, Дойна в Париже, а супруги Кюри продолжают свою «радиевую гонку»…
Этот сарай, бывшая покойницкая, начал приобретать дурную славу среди парижан. Иногда по ночам из сарая исходило странное холодное свечение. Сейчас это легко объяснить, ведь излучение радия в миллионы раз сильнее уранового. Оно настолько сильное, что оставляет ожоги на коже, превращает бумагу в прах, а бриллианты, поднесённые к препаратам радия, ещё долго потом светятся во тьме. Сейчас это всё объяснимо, а тогда люди боялись. Но некоторые вещи удивляют даже и сейчас.
В одну из ночей дверь сарая распахнулась и оттуда в темноту шагнула «сияющая дева». Это до смерти напугало нескольких очевидцев. Темноволосая женщина была облачена в белые одежды, и от неё исходил странный холодный свет. Люди знали, что в сарае дотемна задерживается Мария Склодовская Кюри, но это была не она.

[Сообщение изменено пользователем 06.05.2025 09:30]

Глава 40. Охота на Ротшильдов

Конечно, сейчас понятно, что Эвиденцбюро действовало из рук вон плохо в пресечении дела «лучистой смерти». Я бы совершенно иначе организовал работу. Но я поступил на службу в Эвиденцбюро лишь в 1907 году, и то в качестве ученика. И вот сейчас мне разгребать всё это.
И вы думаете, что мне интересна «лучистая смерть»? Вовсе нет. Но я сейчас веду дело «Великой степи», связанное с государственной изменой высшего уровня, а вы, Дьёрдь, в этом деле один из главных подозреваемых. Но я-то знаю, что вы лишь слепая пешка, одновременно используемая и нами и Дойной.
Дойна – вот главная королева интриг! Она рассказывала вам о «паутине мироздания»? Всё это ерунда! Дойна сама как паук. Это она сплела паутину «лучистой смерти» и теперь плетёт паутину «Великой степи». Остаётся один вопрос: «Зачем?!».
Чтобы предсказать дальнейшие действия Дойны в деле «Великой степи», мы должны понять, как она проворачивает грандиозные аферы на примере дела «лучистой смерти». Только зная её методы, мы сможем контролировать её действия и вести её в нужном нам направлении.

Знаете, как Дойна смогла наладить отправку сырья из Австро-Венгрии во Францию в промышленных масштабах, когда наши власти уже назначили цену?
Да, цена была небольшая, но для получения значимого количества радия потребовалось переработать аж десять тонн урановых «хвостов». Тут уже сумма не малая вырисовывается, а у Дойны, как вы знаете, не было денег.
Открою вам секрет, покупку десяти тонн «хвостов» полностью оплатил миллионер барон Эдмон Ротшильд. Как вы думаете, Дьёрдь, может ли любой человек, вот так запросто, склонить банковского воротилу к финансированию сомнительных научных экспериментов?
Да, барон Ротшильд никогда не проявлял особого интереса к банковскому делу своей семьи и предпочитал тратить огромные деньги на покупку произведений искусства, или, в крайнем случае, на покупку древних замков, но в финансировании научной деятельности он до этого момента замечен не был. Как же удалось его убедить? История эта долгая и восходит, вероятно, ещё к Рите Донси, матери Дойны. Но давайте обо всём по порядку…

Дьёрдь, вы помните, что Дойну недавно обвиняли в убийстве своего арендодателя, старика Герцля, которому она задолжала крупную сумму? Она снимала его коморку в Буде, но сам он проживал на другом берегу Дуная – в Пеште, в еврейском квартале. У нас есть уверенность, что он состоит в родстве с семейством Герцлей, о котором далее пойдёт речь.
Да, именно в родстве, он не однофамилец. Дело в том, что ранее это семейство носило фамилию Лёбль, а потом, после переезда в Богемию, они изменили её на Герцль. Обе фамилии переводятся одинаково – «маленькое сердце», только в первом случае с иврита, а во втором с идиша (то есть, на немецкий манер). В Пеште они появились уже под фамилией Герцль. Так вот, старика Герцля некоторые его старые знакомые тоже иногда называли Лёблем. Это следует из материалов допросов после его убийства. То есть, он явно их родственник, возможно дальний.
Старик Герцль сдавал Дойне помещение явно по знакомству и по заниженной цене, а знакомство с этим семейством идёт, вероятно, ещё от её матери, Риты Донси.

Из всего семейства Герцлей нам наиболее интересен Тивадар. Не удивляйтесь его венгерскому имени, он родился в Пеште, и вся юность его прошла в Венгрии. В 1878 году, в год смерти Риты Донси, его семья неожиданно переехала в Вену. Тивадару на тот момент было 18 лет, и после переезда он стал именоваться на немецкий манер - Теодором. В Эвиденцбюро на него накоплено множество материалов, ведь он является основателем мирового сионизма, поэтому за его деятельностью пристально следили.
Изменение имени на Теодор не случайно. В молодости Герцль был ярым германофилом, который считал немцев лучшим культурным народом в Центральной Европе. Он разделял немецкий идеал Bildung, согласно которому чтение великих литературных произведений Гёте и Шекспира могло позволить человеку оценить прекрасное в жизни и, таким образом, стать нравственно лучше (теория Bildung приравнивала красоту к добру). Герцль считал, что благодаря Bildung венгерские евреи, такие как он сам, смогут избавиться от «позорных еврейских черт», вызванных многовековым обнищанием и угнетением, и стать цивилизованными жителями Центральной Европы, настоящим Kulturvolk по немецкому образцу.
Ещё в гимназии в Пеште Тивадар увлёкся литературой, поэзией и театром. Он даже писал рецензии на книги и спектакли в одной из местных газет. Однажды он был оскорблён, когда услышал от учителя гимназии объяснения что иудеи тоже язычники. Возможно, это послужило толчком к переходу Герцля в германофильство с идеями ассимиляции евреев в «прогрессивную германскую нацию».
Уже после переезда в Вену и поступления в Венский университет, Герцль стал членом немецкого националистического братства Burschenschaft, даже несмотря на то, что там присутствовали антисемитские настроения. Казалось, ничто не свернёт Герцля с тропы германофильства, но такое событие произошло…

Как вы понимаете, Дьёрдь, Теодор Герцль заинтересовал наши службы лишь тогда, когда приобрёл известность, став основателем и лидером мирового сионизма. События из его молодости на тот момент остались в прошлом и были мало кому известны. Тем не менее, Эвиденцбюро проделало значительную работу, изучив биографию Герцля, вплоть до самых, казалось бы, малозначимых событий.
Да, в его биографии осталось немало белых пятен, но был зафиксирован один его контакт, проливающий свет на очень многое. Один из тайных свидетелей (сейчас его уже нет в живых) сообщил, что пребывая в Вене, Герцль имел контакты с одной дамой, проводящей сеансы спиритизма, занимающейся гаданием и предсказанием будущего. По описанию свидетеля, внешность этой дамы была схожа с внешностью Риты Донси, которая на тот момент была уже мертва. Это ещё раз даёт мне основания полагать, что после захоронения Донси пребывала в состоянии летаргического сна, и выбралась из могилы во время первой эксгумации.
Как она могла выжить под землёй в течение почти месяца, я не знаю, но всё говорит именно об этом. Более того, неожиданный переезд семейства Герцлей из Пешта в Вену именно в 1878 году, сразу после эксгумации Риты Донси, уже не кажется столь странным. Очевидно, Донси была знакома с этим семейством. Вероятно, ранее она сама проживала в Пеште, поэтому неудивительно, что в диалоге с Менделеевым она говорила, что родом из Венгрии. Также неудивительно, что её дочь, Дойна Иреску, уже в наши дни снимала помещения в Буде у одного из представителей семейства Герцлей. Всё это старые связи матери.

Рита Донси провела с Теодором Герцлем некий обряд похожий на гипноз, который полностью изменил его жизнь и взгляды.
Что же такого раскрыла Рита на своём оккультном сеансе? По словам свидетеля, Теодор Герцль после сеанса пребывал в крайне подавленном состоянии. Казалось, что весь мир в его сознании перевернулся.
Данный тайный свидетель ранее был приятелем Теодора Герцля, даже наверно его другом, с которым тот мог делиться своими переживаниями. На момент его допроса Герцля уже не было в живых, поэтому свидетель делился воспоминаниями без каких либо угрызений совести, так как, во-первых, его друг был уже мёртв, а, во-вторых, ничего зазорного в том оккультном происшествии он не видел.
Итак, как рассказал своему другу Герцль, загадочная дама, знакомая его родителей, раскрыла ему страшную тайну. Она дала предсказание будущего Европы. В том предсказании всё было аллегоричным. Там фигурировал мир «красных крыс», потом «мир чёрных крысоловов», всё было туманно и неоднозначно. Лишь один момент Рита обрисовала ему чётко и во всех красках. Она с точностью до деталей описала картину великой трагедии еврейского народа, которая якобы должна разыграться в Европе в будущем.
Как вы знаете, Дьёрдь, многие евреи сейчас встали на путь ассимиляции, отказались от собственной культуры и религии, практически слились с массой, стали почти неотличимы от основного населения. Всё это давало Теодору Герцлю надежду, что многочисленные гонения на представителей еврейского народа в странах Европы остались в прошлом, ведь ассимиляция устранила причины для ненависти. И особые надежды при этом он возлагал на Германию. Предсказание Риты обратило все его надежды в прах…
В предсказаниях Риты Германия будущего превратится в сущий ад с фабриками смерти, а евреи будут подлежать полному уничтожению. Никого не будет волновать, что ты полностью ассимилирован в общество, привержен той же культуре и религии. Есть одно различие, которое ты никогда не сможешь устранить – биологическое. Ты всегда будешь отличаться по форме носа, мочек ушей и характеру залысин, а если отличие в глаза не бросается, то измерят пропорции твоего черепа. В конце концов, если ты и вовсе неотличим, то найдут твоих родителей, бабушек и дедушек, в происхождении которых сомнений нет. Никто не спрячется от чёрного колеса смерти.

После того, как венгерский дворянин Имре Фестетикс произнёс слово «генетика» и сформулировал законы наследования у разводимых им овец, а Георг Мендель развил эту теорию после опытов по скрещиванию гороха, уже никто не сомневается, что есть нечто, что всегда передаётся по наследству. Причём это нечто может «спать» у потомков и никак не проявляться внешне, но оно обязательно проявится в следующих поколениях. Второй закон Имре Фестерикса гласит: «Черты, унаследованные от бабушек и дедушек, которые отличаются от черт их непосредственных потомков, могут проявиться в последующих поколениях».
В предсказании будущего евреев Германии это нечто, наследуемое биологически, играло ключевую роль. Ты можешь иметь ту же культуру, веру и даже внешний вид как у немца, но если твои предки дали тебе «грязную кровь», то эта «грязная кровь» обязательно проявится в твоих потомках. Нельзя допускать даже малейшего смешения с евреями, ибо их кровь распространится по всем ветвям наследников, вызывая в конечном итоге порчу нации.
Все ведь видят, насколько часто встречаются среди европейских евреев, ашкеназов, следы вырождения, как много среди них больных разными страшными болезнями, передающимися по наследству, как много среди них людей с психическими отклонениями и больных шизофренией. Разве можно допускать таких к скрещиванию с другими, более чистыми нациями? Вывод кажется вполне логичным.
Но, с другой стороны, Имре Фестерикс рассматривал не только овец, кур, коров и лошадей, но и род человеческий. Он посетил самые глухие венгерские деревни, куда редко забредали люди со стороны, и обнаружил там дегенеративные психические и физические характеристики у множества людей, связанные с вырождением рода. И причиной этого вырождения была глухость и изолированность данных деревень. Так может и у наших европейских евреев та же причина вырождения? Может все эти болезни тела и духа ашкеназов связаны с их изолированностью? Может как раз ассимиляция в другие нации прекратит все эти недуги? Может Герцль был прав, когда выступал за ассимиляцию евреев в германскую нацию?
Почему именно в германскую тоже понятно. Евреи ашкеназы ведь именно с Германии и начали свой путь в Европу. Ведь Ашкеназ это семитское название средневековой Германии. Евреи поселились на берегах Рейна ещё в незапамятные времена, когда здесь проходила граница Римской империи с территориями германских племён. В те времена Римская империя уже успела поглотить Иудею, а евреи получили возможность преодолевать огромные расстояния, не пересекая границ государства. Селясь на германских землях, евреи переняли германский язык, сформировав собственный жаргон – идиш. Так в какую культуру легче ассимилироваться евреям, если не в германскую?

Ход мыслей юного Теодора Герцля ясен и понятен. Ассимиляция евреев в германскую нацию выглядит очень логично. Вернее, выглядела логично, пока Рита Донси не показала ему будущее Германии.
Да, да, со слов тайного свидетеля, будущее было именно показано Герцлю. Он рассказывал своему другу (тому, который позднее стал нашим тайным свидетелем), что Рита в ходе специальных ритуалов ввела его в особое состояние, в котором он сам смог отключиться от мира настоящего и переместиться в будущее на полвека вперёд. Якобы он видел всё собственными глазами, слышал собственными ушами и даже осязал и чувствовал запахи. Он там мог путешествовать между странами. Там были те же здания в Вене и даже сохранились некоторые старые деревья в Пеште, которые он помнил с детства, но наша Империя в его гипнотическом сне рассыпалась на куски. Но более всего в этом «сне будущего» его поразила Германия.
То, что он увидел в призрачной Германии будущего, ужаснуло его. Там с ним произошло нечто такое, от чего он проснулся в холодном поту и ещё долго не мог прийти в себя. Он вернулся в нашу реальность, а рядом с ним с закрытыми глазами неподвижно, будто замороженная, сидела Рита Донси в окружении дыма свечей. Теодору казалось, что она покинула собственное тело и витает где-то рядом, абсолютно невидимая. Чуть позже Рита вышла из состояния оцепенения и поинтересовалась у Теодора, хотел ли бы он вновь попасть в тот мир. Он категорически отказался.

Неизвестно, что за состояние было у Теодора Герцля во время странных видений будущего. Скорее всего, Рита погрузила его в гипнотический сон, внушая затем различные, выгодные ей, образы будущего.
Я предполагаю также, что сами свечи, используемые в обряде, тоже имели важное значение, особенно «головная свеча», как окрестил её Герцль. Теодор очень подробно описал эти свечи своему другу, подчёркивая при этом странный запах, исходящий от них при горении.
«Головная свеча», по описанию Герцля имела необычную форму. Она со всех сторон была окутана фрагментами листьев, стеблей и соцветий различных сушёных трав. Но больше всего его поразила маленькая чёрная змейка, изгибами опоясывающая свечу с одной из сторон. Казалось, что она заползла на свечу и застыла на ней. Это была самая настоящая змея, а не её имитация.
После зажжения этой свечи Герцль поинтересовался, что она собой представляет. Рита сказала, что это особая свеча-конус для очистки сознания – артефакт, созданный по традициям ведьминского ремесла. По её словам, основой в ней служит пчелиный воск, а силу ей придаёт специальный сбор трав, в числе которых полынь, шалфей, зверобой и множество других секретных растительных ингредиентов. Змея на свече тоже настоящая. Это этично добытый змеиный выползок, усиливающий связь с природой и собственной глубинной мудростью. Но главное в обряде даже не сама свеча, а заговор, который Рита будет читать во время её горения.
Я предполагаю, что свеча содержала особые травы, клонящие ко сну и одновременно усиливающие эмоции. Возможно, в ней было нечто наркотическое, некие травы, вызывающие при горении галлюцинации. Но главным, несомненно, был заговор, тут Рита Донси не врала. Пока Теодор спал, одурманенный дымом и бормотанием Риты, она закладывала в его голову нужные ей страшилки про будущее.

Дьёрдь, вы думаете, что Рита заложила в голову Герцлю случайную картину мира будущего? Нет, она заложила именно то, что ей было нужно.
Сам Герцль понимал, что это лишь травяной дурман, а все ужасы будущего нарисовало его собственное воображение. Да, он был просвещённый и не верил во всякие чудеса, мистику и перемещения во времени. Он решил, что травяная свеча-конус реально очистила его сознание от наносных заблуждений, а работа собственного разума в состоянии гипноза привела к правильным мыслям и выводам. Именно так он описал своему другу эффект он гипнотического сеанса Риты Донси и кардинальное изменение собственных взглядов. Ну что ж, приём не нов - внуши «клиенту», что к этим умозаключениям он якобы пришёл сам, и он будет следовать твоей линии, как своей собственной.
Репрессивная машина Германии в видениях Герцля была весьма логична. Она имела фундаментальную теоретическую базу и чёткое обоснование. Да, она была крайне ужасна и несправедлива, а народ был оболванен лживой человеконенавистнической пропагандой, но Герцль видел, что к этому всё и должно прийти. Он узрел все эти механизмы оболванивания людей и управления толпой и понял, что именно такое будущее нас и ждёт. По его словам это будущее просто неизбежно, по крайней мере, в отношении евреев. Видимо Рита Донси умела не только внушать нужные мысли во время сеансов, но и облекала их в очень правдоподобные логичные формы и конструкции, так что потом их уже трудно было убрать из головы – они становились навязчивыми.
Конкретно у Герцля главной навязчивой идеей после обряда у Риты стала идея спасения евреев от неминуемой гибели. Он тут же вышел из немецкого националистического братства и полностью отмёл все свои старые мысли об ассимиляции евреев в европейские нации.

Расчёт Риты Донси был прост. Как я полагаю, она уже выросла как аферистка, и мелкое мошенничество перестало удовлетворять её амбиции. Она решила выйти на принципиально новый уровень, получив доступ к деньгам совершенно иного масштаба.
Играть в игры с государствами она побаивалась, а где ещё можно найти большие деньги, кроме государственной казны? Правильно, у частных банкиров…
Самая могущественная банковская империя как тогда, так и сейчас принадлежит семейству Ротшильдов. Вот к этой империи и решила «присосаться» Рита Донси.

Семья Ротшильдов вышла из Франкфурта и распространилась по всей Европе. Известны влиятельные ветви семьи Ротшильдов в Лондоне, Париже, Вене, Франкфурте и Неаполе.
Их успеху способствовал новый тип банковского дела, изобретённый ими. Как было раньше? Раньше придворные банкиры финансировали королевские дома. Это было выгодно, но банкиры могли потерять всё при смене власти или изменении настроения монарха. Сегодня ты богаче короля, а завтра неожиданная экспроприация. Ротшильды придумали принципиально иную схему.
Новый тип международного банка, созданный Ротшильдами, был неуязвим для местных нападок. Их активы были вложены в финансовые инструменты, которые распространялись по всему миру в виде акций, облигаций и долговых обязательств. Можно отобрать замок или сундук с золотыми луидорами, но какой смысл отбирать долговые расписки или облигации? В обязательствах написано, кто кому должен, а в облигациях указано кто и когда должен гасить. Это богатство никак не может сменить собственника, в отличие от замков и монет. Превратить эти глупые бумажки в реальные ценности может лишь тот, кто в них вписан, а для остальных они никакой ценности не представляют. Поэтому нет никакого смысла их отбирать.
Изменения, внесённые Ротшильдами, позволили им защитить свою собственность от насилия на местах. Отныне их реальное богатство было вне досягаемости толпы и почти вне досягаемости жадных монархов. Всё это сочеталось с кристальной честностью Ротшидьдов в плане исполнения обязательств, что добавило к их неуязвимости доверие клиентов, приведя к разрастанию великой финансовой паутины.

Как вы знаете, Дьёрдь, семейство Ротшильдов полностью относится к еврейскому роду. Это очень закрытая династия, где даже браки порой заключаются между родственниками, чтобы не распылять богатство семьи. Пытаться наладить глубокие связи с этой семьёй было крайне сложно даже евреям, а уж для мадьярки Риты эта задача была и вовсе за гранью реальности. Тем не менее, она решила пойти ва-банк.
Рита Донси взяла прицел на Ротшильдов уже тогда, когда познакомилась с шахматистами Мейтнером и Стейницем. Она сделала это не только потому, что они были евреями, но и потому, что они оба имели контакты с семейством Ротшильдов, причём вовсе не по еврейской линии, а по линии шахмат.
Наиболее ярким представителем семейства Ротшильдов в Вене являлся барон Альберт фон Ротшильд, который увлекался шахматами и регулярно посещал легендарное Венское шахматное кафе. В 1872 году он возглавил Венскую шахматную ассоциацию, а уже в 1873 организовал в Вене грандиозный шахматный турнир, где участвовали, в том числе Стейниц и Мейтнер, с которыми Альберт фон Ротшильд ранее неоднократно встречался в шахматном кафе.
Теперь вы понимаете, Дьёрдь, почему Рита Донси так неожиданно появилась в судьбе Мейтнера и Стейница именно в 1872 году? Да, да, она увидела, что Ротшильд возглавил шахматную ассоциацию, и смекнула, как она сможет внедриться в его близкий круг.
Эту игру Рита Донси вела несколько лет, но она не увенчалась успехом. Альберт Ротшильд был сказочно богат, а после женитьбы в 1876 году на своей троюродной сестре, стал ещё богаче. Они с супругой (бывшей сестрой) за четыре года умудрились построить в Вене роскошный дворец. Альберт активно спонсировал художников и музыкантов еврейского происхождения, но Рита не только ничего не получила, но и, судя по всему, даже не смогла войти с ним в контакт.

Рита переоценила свои силы, но не отказалась от своих планов. Она решила исчезнуть и начать игру заново, но уже в другом направлении и под другим именем. Именно поэтому она инсценировала собственную смерть в 1878 году и сделала это настолько правдоподобно, что комар носу не подточит. Я лишь одного не могу понять, зачем нужен был такой риск. Ведь она реально была на волосок от смерти и никакие её природные способности впадать в анабиоз с последующим «воскрешением» не спасли бы её, если бы что-то в могиле пошло не так.
1878 год в качестве поворотного момента был выбран Ритой не случайно. В феврале 1878 года в Пеште от тифа умирает Паулина, тётя Тивадара Герцля, и всё семейство пребывает в угнетённом состоянии. И это не только скорьбь от утраты, но и боязнь подхватить ту же заразу. Вот тут и «нарисовалась» их давняя знакомая Рита Донси, которая ранее тоже проживала в Пеште и имела давние связи с этой семьёй.
Вероятно, она уговорила Герцлей переехать в Вену, как в более благополучное место, где юный Тивадар мог бы получить достойное юридическое образование, о чём мечтали его родители. Наверно она ещё и обещала похлопотать о том, чтобы зачисление Тивадара в университет на юридический факультет прошло гладко. Ещё бы, ведь она знакома с Филиппом Мейтнером, выпускником этого факультета, который уже ведёт собственную практику. Да и сама она за эти годы общения с Мейтнером уже успела наладить связи с университетскими преподавателями. Достоверных данных у нас об этом нет, это всего лишь моя версия, но согласитесь, Дьёдь, эта версия весьма правдоподобна.
Когда Герцли уже переехали в Вену, а Тивадар поступил в университет (сменив имя на Теодор), пришла пора закончить старую игру и исчезнуть, чтобы старые связи не мешали новой игре. И тогда Рита «умирает» и появляется уже под другим именем, начиная опекать Теодора Герцля. Её новое имя нам неизвестно и наверняка она изменила внешность и переехала в другой район Вены. Сталкиваться вновь с Мейтнером ей было совсем ни к чему. Кстати, ещё неизвестно под каким именем Герцли знали Риту по Пешту. Вполне возможно, что ранее в Пеште она жила под другим именем. В этом случае в общении с Герцлями она могла вернуться к своему старому «венгерскому» имени, под которым они её и знали.

Рита по-прежнему делала ставку на Ротшильдов, но теперь в зоне её внимания был уже не Альберт фон Ротшильд, замок которого был тут рядом, в Вене, буквально за углом, а довольно далёкий Эдмон де Ротшильд, проживающий в Париже. Тоже, кстати, барон.
Эдмон по зову крови тоже помогал евреям, но, в отличие от Альберта, он помогал не только художникам и музыкантам, но и простым малоимущим. Видимо Рита решила, что этого представителя банковской семьи легче будет раскрутить на деньги.

Рита способствовала переезду Герцлей в Вену в 1878 году, но юного Теодора она «взяла в оборот» не сразу. Прошло три года, а вера Теодора в ассимиляцию евреев в германскую культуру оставалась незыблемой. Он восхищался Вагнером, а в 1881 году и вовсе вступил в немецкое националистическое братство (о чём я уже упоминал). Рита не оказывала на него никакого влияния и наверно даже не встречалась с ним в эти годы.
Всё изменилось в 1882 году, когда барон Эдмон де Ротшильд вдруг начал помогать малоимущим угнетённым евреям Российской империи переселяться в Палестину.
Дело в том, что после раздела Польши в России оказалось множество евреев. Благодаря этому, Россия стала самой еврейской страной мира. Согласно переписи 1870 года 54% всех евреев мира проживали в России. Опасаясь миграции евреев во внутренние регионы, царь ввёл черту оседлости, которую евреи не могли пересекать. В результате концентрация евреев в юго-западных и западных окраинных регионах России стала очень большой, что привело к конфликтам и погромам.
Наиболее масштабные еврейские погромы той поры разразились в 1881 году и продолжались три года, что послужило толчком к эмиграции евреев из России. Большая часть уехала в Соединённые штаты Америки, некоторые уезжали в страны Европы, некоторые в Аргентину, но были и те, кто направились на ближний восток.
В 1882 году группа еврейской молодёжи из Харькова решила начать переселение в Палестину. Позднее центром этого движения и его перевалочной базой стала Одесса. Попав в Палестину, эти переселенцы оказались в пустыне без воды и без навыков ведения сельского хозяйства. Окружающее их арабское население, несмотря на их семитское родство, не выказывало дружелюбия. Эти семитские «братья» относились к евреям ничем не лучше, чем народы, населяющие Россию.
В общем, переселенцы в Палестине оказались в гораздо худших условиях, чем были в России. Именно им, наиболее обездоленным, и решил помочь барон Эдмон де Ротшильд по зову крови. В первую очередь он начал выкупать земли для размещения переселенцев, пригласил специалистов, которые пробурили скважины для поиска воды и специалистов по ведению сельского хозяйства. Задача была хотя бы просто прокормить тех, кто переехал на эти земли.

Эдмон Ротшильд старался скрывать свою помощь еврейским переселенцам, но Рита Донси каким-то образом об этом узнала, решив приложиться к этому денежному потоку хитроумным образом через знакомое с ней семейство Герцлей.
Уже через год, в 1883, она провела свой гипнотический обряд с Теодором Герцлем, полностью промыв ему мозги и внушив, что евреев в Европе ожидает неминуемая гибель. В этом же году Герцль выходит из немецкого националистического братства. Вернее, члены братства сами его исключают из-за его резко поменявшихся взглядов.
Зачем Рита промыла мозги Герцлю догадаться нетрудно. Теперь он бросится спасать евреев путём их переселения, что повышает шансы его приобщения к системе финансирования Ротшильда переселенческой деятельности.
Но не всё так просто – это долгий путь. Как известно, Эдмон Ротшильд лично контролировал все финансовые потоки. Этим он ничем не отличался от других представителей своей банковской семьи. Более того, еврейские переселенцы даже начали называть его тираном за его жесткость в вопросе контроля денег. Глупо ожидать, что придёт человек со стороны (я имею в виду Теодора Герцля), которому Ротшильд доверит управлять финансированием поселений, даже если этот человек трижды еврей.

Рита готова была выжидать и готовиться, как затаившаяся кошка, наблюдающая за птицами из засады. Но теперь Эдмон Ротшильд уже казался ей «журавлём в небе», до которого в Париже не дотянуться, а «синицей в руках» вновь начал восприниматься свой местный Альберт Ротшильд. Почему я так решил? Да потому, что после окончания университета Герцль начал юридическую практику, но быстро забросил её. Я думаю, что это Рита убедила Герцля в бесперспективности юриспруденции для еврея, но она явно кривила душой, так как у того же еврея Мейтнера юридическая практика шла вполне себе неплохо.
Ради чего же Рита отговорила Теодора от работы юристом? Зная, что ещё в Пеште юный Тивадар публиковал рецензии на книги и спектакли в одной из местных газет, Рита убедила его, что у него в этом талант. Новоиспеченный доктор юриспруденции занялся достаточно успешной литературной деятельностью. В Вене он написал много рассказов, фельетонов и пьес. Пьесы Герцля ставили на сценах австрийских театров и других театральных сценах Европы. Возможно в те годы и юная Дойна, дочь Риты, прониклась страстью к театру на почве контактов матери с успешным импозантным драматургом.
Я думаю, что Рита делала ставку на то, что Герцль сможет получить финансовую поддержку он Альберта фон Ротшильда, который спонсировал людей искусства еврейского происхождения, но видимо и этого не произошло. Рита Донси опять потерпела фиаско. Тем не менее, деньги к Теодору Герцлю пришли, и довольно большие.
В 1889 году Теодор женился, на Юлии Нашауэр, но это был странный брак. Его избранница страдала психическим расстройством и в конечном итоге провела последние годы в психиатрической лечебнице, где и умерла в 1907 году. Тем не менее, эта женитьба принесла Герцлю солидное приданое в 75 тысяч гульденов, весьма значительные по тем временам деньги. Всё это наталкивает на некоторые мысли. Я, правда, не знаю, под чьей опекой в это время находился Герцль. Не исключаю, что к этому времени Рита была уже стара и отошла от дел (либо и вовсе умерла), после чего «бразды правления» перешли к Дойне. В любом случае, все последующие действия Герцля уже явно направлялись рукой Дойны Иреску.

Дойна превзошла свою мать и в хитрости игры и в масштабах проворачиваемых дел. Она уже вышла на государственный уровень, взаимодействуя с разными секретными разведками и прикладываясь к казне государств. Но начала она опять же с Ротшильдов, продолжая дело матери.
Видя, как просчиталась мать с Альбертом, Дойна решила вновь попытать счастья с Эдмоном. Иначе как объяснить, что Теодор Герцль вдруг переквалифицировался в журналиста и уехал в Париж в качестве корреспондента одной из Венских либеральных газет.
Талантливому литератору и драматургу наверно не составит труда стать журналистом, но зачем? Точного ответа на этот вопрос у меня нет. Дойна настолько изощрённая, что разгадать её планы мне пока не под силу. Я могу лишь догадываться. Ну, во-первых, в Париже Герцль мог попытаться войти в контакт с Эдмоном Ротшильдом, понятно для каких целей. Во-вторых, он уже тогда мог начать налаживать контакты с разными людьми в Париже (с теми же супругами Кюри) в деле «лучистой смерти».
«Охота на Ротшильдов» и «лучистая смерть» странным образом переплелись между собой, запутавшись во множестве нитей и связей. Дойна ведь так любит плести сложные сети по образцу выдуманной ей же паутины мироздания.

В Париже Герцль ещё раз столкнулся с проявлениями антисемитизма, когда вспыхнуло «дело Дрейфуса». Он слышал на улицах выкрики «смерть евреям предателям» и тому подобное, что ещё раз напомнило ему о там страшном сне будущего, в который много лет назад погружала его Рита Донси. Но просто переселение евреев из одной страны в другую ради их спасения уже не выглядело панацеей. В новой стране пребывания на них опять начинались гонения и всё повторялось.
Я думаю, что это Дойна придумала для Герцля простой, но крайне утопический рецепт – у евреев должно быть собственное государство, где население должно состоять из евреев. Только это является гарантией их спасения от гонений. Я не знаю, погружала ли Дойна Герцля в гипнотический сон, как когда-то её мать, но результат был на лицо. Она внушила ему эту безумную идею и с тех пор он с ней везде носился. Он написал и издал книгу «Еврейское государство». Он организовал «Сионистский конгресс», где был избран президентом «Всемирной сионисткой организации».
Принятая на сионистском конгрессе программа стала основой для переговоров Герцля с еврейскими бизнесменами-финансистами, руководителями разных государств и влиятельными политическими и общественными деятелями. Это было именно то, что было нужно Дойне. Старый проект её матери, начатый с гипнотического обряда над Теодором Герцлем, наконец-то «выстрелил»!
Наверное, Дойна думала, что Ротшильды и прочие еврейские финансисты раскошелятся ради реализации этой красивой идеи, особенно если Герцль наладит хорошие отношения с сильными мира сего и предприятие не будет казаться столь рискованным. Но она просчиталась. Неудачи матери преследовали и её, а Ротшильды ускользали как скользкие пескари между пальцев. И это при том, что всё приданое жены Герцль пустил на создание в Вене сионисткой газеты «Ди Вельт» и организацию Сионистских конгрессов. То есть, даже «синица» ускользнула из рук, а «журавля» так и не удалось поймать.

Поначалу Герцль рассчитывал на то, что еврейские банкиры дадут ему деньги. Он стучался в двери главы австрийской ветви дома Ротшильдов Альберта, но эти двери остались закрытыми. Он обратился к английским Ротшильдам – братьям Натаниэлю, Лео и Альфреду – и снова натолкнулся на вежливый отказ. Они не выделили и фунта на Палестину. Наконец, он обращался во Францию к Эдмонду Ротшильду, который вроде был должен понимать его лучше, чем кто-либо другой. Герцль написал Эдмону 65-ти страничное послание, но Эдмонд отшатнулся от Герцля, как от прокаженного.
Мотивы всех этих отказов понятны: поддержка идеи создания еврейского государства нанесет колоссальный удар по репутации Ротшильдов у европейских властей, а уж для Эдмонда, про которого и так в правительственных кругах Франции ходят нехорошие слухи, она вообще могла оказаться просто гибельной. Но Герцлю нет до этого никакого дела. «Коллекция идиотов! Как только с ними люди дела делают!» – пишет он в перехваченном нами письме, высказывая свое разочарование Ротшильдами.

Но Дойна не была бы Дойной, если бы не умела плести универсальные паутины двойного и тройного назначения. Узлы её паутин – влиятельные либо богатые люди. Иногда в качестве узлов она выбирает малоприметных людей, в которых она смогла разглядеть высокий потенциал, а она, как вы знаете, очень проницательна. Потом эти малозаметные люди обязательно «выстреливают». Связи между людьми являются нитями её паутины. Она сама помогает их налаживать, а потом пользуется этой системой.
Её паутина очень прочна и упруга. Неожиданное выпадение одного или двух узлов не приводит к разрушению её системы, так как она продолжает оказывать своё влияние через соседние дублирующие узлы и нити. Она научилась быстро залечивать бреши в своей сети, сохраняя её целостность. Она как паук сидит на своей паутине и следит в какую её часть приходит очередной удар мелкой мушки или крупной бабочки, а потом дёргает именно за те ниточки, которые легче всего помогают оплести жертву.
С 1907 года, с момента моего прихода на службу в Эвиденцбюро я постоянно сталкиваюсь с материалами, связанными с Дойной. Я научился видеть незримые нити, ведущие к ней. После разоблачения мной русской сети прямо внутри Эвиденцбюро многие называют меня гением разведки, но я за все эти годы так и не смог распутать колдовскую паутину Дойны, а она буквально смеётся надо мной. Столь достойного соперника я ещё никогда не встречал, тем более среди женщин. А главное, я не понимаю, зачем она всё это делает. Я не понимаю её целей. Их множество и они расползаются в разные стороны, как змеи из клубка. Но ведь должна быть какая-то единая конечная цель, главная цель, ради которой она твсё это делает. И эта цель точно не деньги.

Итак, когда выход Герцля на еврейских банкиров не увенчался успехом, она начала использовать этот узел паутины для иных целей, не тех сугубо денежных, которые когда-то ставила её мать. У Дойны появились новые направления, пока нам до конца непонятные. Это и «дело лучистой смерти», связанное с радиоактивными явлениями и «дело Великой степи», напрямую связанное с организацией революции в России. Скорее всего это два независимых дела, но продвигала она их посредством одной и той же паутины людей и связей.
Да, Эдмон Ротшильд не дал огромные деньги на организацию государства Израиль, но зато он дал гораздо меньшую сумму на покупку урановых «хвостов» в Австро-Венгрии и переправку их во Францию. Вряд ли об этом просил сам Герцль (ему до этого не было никакого дела), но, вероятно, он помог Дойне выйти на Ротшильда напрямую. Далее ей уже не составило труда убедить Эдмона профинансировать научные исследования, которые на самом деле оказались очень перспективными и реабилитировали Эдмона Ротшильда в глазах французского правительства. А это дорогого стоит. Воодушевлённый после этого случая он продолжил финансирование учёных, чего раньше никогда не делал.
Дойна выжимала из возможностей Теодора Герцля всё без остатка. Конечно же, она направила его и в Россию, что явно связано с «делом Великой степи».

- Дьёрдь, вы слышали от Дойны о Кишинёве, Сергее Витте и Вячеславе Плеве?
- Да, Сергея Витте Дойна упоминала как одного из ярких представителей «тёмных» в России. Она также рассказывала о гастролях театра «Сатурния» в Кишинёве.
- Опять вы несёте эту чушь про «тёмных» и «светлых». Ну, хоть вы не повторяйте за ней эти бредни. А про гастроли в Кишинёве она что конкретно говорила? В каком году были эти гастроли?
- Год гастролей в Кишинёве она не упоминала. Особой конкретики тоже не было, только сплошные загадки. Какой-то «посланец из будущего» отпускал там нелепые шутки типа: «Дойну курят, Дойну пьют и на Дойну понесут», рассказывал о кладбище под названием «Дойна» и упрекал Дойну в том, что она несёт смерть.
- Да уж, толку от этой информации немного. Дойна — это вроде как румынское имя? Что оно означает?
- Да, румынское. Оно распространено и в Валахии, и в Молдавии. В Молдавии особенно. Дойна, кстати, владеет румынским, но из-за сильного акцента румынские военные в Карпатах приняли её за молдаванку. А вообще дойна — это вид песен в тех краях. Это грустные песни. Исполнители дойны выражают свои чувства меланхолии, тоски, скорби, сожаления, одиночества, отчуждения, разлуки… Но не только молдаване и валахи поют дойну. Дойну поют ещё и евреи-ашкеназы, коих в тех краях тоже немало.
- Да, Дьёрдь, вижу вы неплохо подготовились.
- Нет, оберст Ронге, я не готовился. Я изучал всё, что может быть связано с Дойной и даже с её именем. Я был ослеплён любовью к ней и изучал её как божество.
- Это очень плохо, Дьёрдь. Голова разведчика должна быть холодной. Скажите, а сейчас вы также влюблены в Дойну?
- Нет, чувства ослабели после долгой разлуки. Я по-прежнему люблю её, но сейчас уже не теряю голову так, как это было раньше.
- А где гарантия, что в Перербурге вы вновь не вспыхнете к ней страстью, после того как разбудите её ото сна?
- Такой гарантии нет.
- Да. Я понимаю. Но и выбора у нас другого нет. В Петербург должны ехать именно вы, Дьёрдь.
- Так она действительно погружена в сон? Об этом было что-то в тех письмах, которые вы у меня выкрали?
- Да. Было. Она предполагала, что может погрузиться в сон. И да, для её пробуждения необходима кровь. Московская газетёнка писала правду. Это не просто слухи.
- Какая кровь? Где я её возьму?
- Этот вопрос будете решать уже на месте. И прекратите думать, что Дойна валашка или молдаванка. В ней нет ничего румынского кроме имени. Русская она. Из степных народов России.
- Но вы же сами говорили, что её мать Рита Донси - мадьярка из Пешта.
- Мать мадьярка, а отец из русских восточных степей. Потому Дойна и работала, в том числе на Россию. Поэтому мы и сейчас ей до конца не доверяем.
- А вы смогли вычислить её отца? Её румынская фамилия Иреску не настоящая?
- Нет. Не смогли. Мы не знаем, кто он. Но он точно из России. Об этом говорит всё.
- Послушайте, Дойна называла мне даже имя отца – Алин. Имя тоже румынское.
- Алин? Вы сказали Алин? Очень странно. У нас в Трансильвании есть один такой Алин Иреску. В Трансильвании он очень влиятельный человек, между прочим. И государственная должность у него весьма серьёзная. Но он кристально чист и ни в чём не замечен. Когда несколько лет назад прозвучала фамилия Иреску мы сразу удивились совпадению, а теперь ещё и имя… Похоже, что Дойна знает о его существовании и использует это в своей шпионской легенде.
- Многие говорят, что Дойна имеет покровительство на верху. Не может ли это покровительство исходить от Алина Иреску?
- Нет. Это исключено. Возможно, она и козыряет таким фиктивным родством в трудных ситуациях, но и в этом я сомневаюсь – на этом легко «спалиться».

Так, ладно, Дьёрдь, давайте прекратим обсуждать версии родства Дойны. Это пустая трата времени. Лучше вернёмся к Кишинёву…
Вы говорите, что она была там с театром на гастролях? Так вот знайте, по нашим данным театр «Сатурния» никогда не выезжал на гастроли в Кишинёв. Дойна вам солгала, но доля правды в её словах всё же есть. Судя по всему, она туда выезжала сама, без театра, причём тайно, и было это в 1903 году, когда первый театр «Сатурния» был уже расформирован после исчезновения Дойны в Париже. Отсюда и её знание именно молдавского диалекта румынского языка, что сразу было замечено румынским патрулём в Карпатах.
Вы знаете, что произошло в Кишинёве в 1903 году? Это называется Кишинёвская бойня.
Началось всё с того, что в соседних Дубоссарах исчез, а потом был найден убитым мальчик, а местная газета раздула слухи, что труп подростка был обескровлен. Якобы его кровь была использована местными евреями в своих тёмных ритуалах. Одновременно с этим неизвестно кто начал раздувать слухи, что якобы царь издал секретный указ, разрешающий грабить и избивать евреев в течение трёх дней после Пасхи. Многие поверили в этот абсурд о секретном указе и начали разносить его по всей округе.
Вскоре в окна еврейских домов в Кишинёве полетели камни, а несколько еврейских лавок в городе были разграблены. Власти в первый день растерялись и не смогли пресечь акты насилия и вандализма. Пассивность властей ещё больше подогревала слухи о секретном указе царя. Эти слухи подействовали, в том числе и на еврейскую общину, поэтому на следующий день часть евреев решили начать самооборону. Они собрались толпой более сотни человек около нового базара, вооруженные кольями, а некоторые из них даже ружьями, револьверами и бутылками с серной кислотой, которую готовы были плескать на лица погромщиков.
Кто собрал толпу вооружённых евреев неизвестно, но всё это только обострило и усугубило ситуацию. Складывалось ощущение, что одна и та же сила попеременно подталкивает к конфликту то одну, то другую сторону, подобно тому, как дети раскачивают качели, попеременно толкая их то в одну, то в другую сторону.
Погромщики многочисленными группами по 15-20 человек, состоящими в основном из чернорабочих, разбрелись по всему городу. Впереди громил бежали местные мальчишки, вооружённые камнями и палками, которые выбивали стёкла. Некоторые евреи, вооружённые револьверами, попытались оказать отпор, но выстрелы были бесцельными и неумелыми. Роковым стал выстрел, коим был убит один из мальчишек, после чего толпы громил окончательно озверели, чиня насилия и убийства над всеми попадавшимися им евреями.
Всего за два дня в Кишинёве был разгромлен каждый третий дом. Это были те дома, где жили евреи. В ходе погромов были убиты более сорока человек, сотни людей были покалечены, тысячи потеряли кров и лишились имущества.
Лишь к исходу второго дня власти смогли мобилизоваться и провести массовые аресты погромщиков с последующей отправкой многих из них на каторгу, но было уже поздно.
Такого потрясения местные евреи не знали со времён восстания Богдана Хмельницкого, когда восставшие казаки полностью истребляли всё еврейское население на освобождённых территориях. Восставшим казакам помогали отряды крымских татар, и многие евреи даже предпочитали попасть в плен к татарам, чтобы быть угнанными в Османскую империю рабами, но сохранить себе жизнь. Да, по сравнению со зверствами творимыми казаками Богдана Хмельницкого, Кишинёвская бойня смотрится довольно безобидно, но учтите, что это было несколько веков назад. Во времена Хмельницкого здесь ещё царили нравы позднего средневековья, а Кишинёвская резня случилась уже в двадцатом веке, в эпоху прогресса, просвещения и отказа от варварского насилия, поэтому и воспринимается всё это более остро.
Кишинёв стал настоящим шоком, причём шоком рукотворным. Надо ли говорить, кто воспользовался плодами этой бойни? Да, плодами воспользовалась Дойна. Она, скорее всего, это и организовала всё это, дав первоначальный толчок. Так что не удивительно, что в Кишинёве кто-то назвал её «несущей смерть».

- Оберст Ронге, я протестую! Дойна не могда этого сделать! Она против насилия и зверств. Внешне она может демонстрировать что угодно, но мне удавалось иногда прикасаться к её истинной сущности, и там нет места лютой злобе.
- Да, но как вы объясните её приезд в Кишинёв прямо перед бойней?
- Возможно, это случайное совпадение. Возможно у неё был совсем другой план, но потом ситуация вышла из-под контроля. Я назову вам ещё десяток разных «возможно», но даю голову на отсечение – Дойна не могла замышлять массовые убийства и погромы. Это исключено. Да, она могла воспользоваться последствиями случившегося, но это не равносильно тому, что вы ей приписываете. Я видел её эмоции. Эпитет «несущая смерть» она воспринимает как оговор и несправедливость. Я видел её переживания по этому поводу.
- Дьёрь, вы так рьяно её защищаете. Она у вас прямо ангел во плоти. Не идеализируйте Дойну – это вредит делу. Уверяю вас, она очень хитрая, расчётливая, а иногда и жестокая. Впрочем, оставим наши споры, я ещё должен рассказать вам как Дойна воспользовалась плодами Кишинёвской резни.

Как вы понимаете, после случившегося многие евреи в Российской империи ещё сильнее начали склоняться к эмиграции. Вот вам самая благодатная почва для сионизма. Теперь Герцль, предводитель мирового сионизма, получает прямую дорогу в Россию. Никто же не знает, что Герцль всего лишь пешка в руках Дойны, но эта та пешка, которая дошла до последней восьмой линии и теперь готова превратиться в любую фигуру.
Не подумайте, что действия Герцля шли под диктовку Дойны. Нет, он считал, что является абсолютно самостоятельной фигурой и все свои решения он принимает сам. Дойна направляла его невидимой рукой, а узкие рельсы судьбы, на которые она его поставила, казались ему собственным продуманным выбором.
Я не случайно прибег к аналогии с шахматами. Похоже, Дойна рассматривает шахматы как упрощённый макет реальной жизни со всеми её интригами, противостояниями, хитростями, войнами, ловушками, жертвами и политическими играми. Возможно, что шахматы – часть её оккультных практик. Ведьмы втыкают иголки в куклу, изображающую человека, чтобы оказать на него воздействие, а Дойна, вероятно, разыгрывает шахматные партии, пытаясь оказать влияние на комбинации противостояний в реальной жизни. Шахматные партии и бессмертие – вот всё, что её интересует. Не случайно все шахматные партии, связанные с ней или с её матерью, носят название «бессмертных».
Мы с вами уже вспоминали «бессмертную ничью» Гампе-Мейтнера, когда чёрные умышленно принесли огромные жертвы, но белым так и не удалось их выиграть. А незадолго до этого была ещё и «бессмертная партия» Андерсена-Кизерицкого. В этой «бессмертной партии» всё было наоборот – к огромным жертвам прибегли белые. Они пожертвовали все свои тяжёлые фигуры, но сумели при этом одержать красивую победу.
К чему я вдруг вспомнил о «бессмертной партии»? Всё очень просто – летом 1903 года после Кишинёвского погрома Герцль направляется в Россию и вот что он пишет в своём дневнике:
«От самой границы, где наш багаж самым тщательным образом досмотрели, мчимся по безлюдным и унылым местам, как будто уже попали в приполярную тундру. Товарищам по движению ничего не сообщили о моей поездке. Но кое-какие сведения, вероятно, все-таки просочились, и люди встречали меня в Варшаве и Вильне. Дела у них так плохи, что я в своей малости кажусь им чуть ли не мессией. Каценельсон, мой добрый спутник, всю дорогу пичкает меня нравоучительными рассказами. В поездке мы разыграли на карманных шахматах «бессмертную партию» Андерсен—Кизерицкий. И я сказал Каценельсону, что и собственную партию собираюсь провести хорошо. «Проведите ее так, чтобы она стала бессмертной», — заметил он. «Разумеется, — ответил я, — вот только ни ладей, ни ферзя жертвовать я не стану».
В этой дневниковой записи все полно глубоких и многослойных подтекстов. Непонятно, правда, почему пейзаж северо-западной России напомнил Герцлю приполярную тундру, которую он никогда не видел.
Герцль на словах отказался от серьёзных жертв, но для Дойны игра вабанк в порядке вещей. Не удивительно, что Герцль сразу же стал запрашивать аудиенции русского царя. Николай II отказал ему в этом и тогда Герцль запросил аудиенцию повторно, но и во второй раз чуда не произошло. Пришлось ставить цели помельче, и довольствоваться встречами с министром внутренних дел Вячеславом Плеве и министром финансов Сергеем Витте. Они были антиподами. Если Плеве был консерватором, олицетворял стабильность и успешно громил террористов из «Народной воли», то Витте воплощал прогресс, продвигал строительство железных дорог и обеспечивал российскую валюту золотом. Будучи политическими соперниками, они неплохо дополняли друг друга.
Переговоры Герцля с Плеве были более продуктивными. Плеве даже подготовил письмо по результатам переговоров, которое лично одобрил царь Николай II. В письме говорилось, что русское правительство отнесётся к сионизму благожелательно, если тот приведёт к «уменьшению еврейского населения в России» за счёт его оттока в Палестину, где планировалось создать еврейское государство.
Витте, напротив, отнёсся к Герцлю неблагожелательно, хотя до этого его считали другом евреев. Витте был груб и резок в разговоре. Он заявил, что «6 миллионов евреев на 136-миллионное население России дали 50% русских революционных деятелей». Однако в конце беседы Витте смягчил тон и признал, что евреям в России живётся тяжело. Любопытно, но уже через неделю после встречи с Герцлем нагрубивший Витте неожиданно потерял пост министра финансов и был переведён на почётную номинальную должность. Фактически это была отставка.




_____________________________________________________
_____________________________________________________
_____________________________________________________

Дорогие читатели, приношу свои извинения за столь долгую паузу. Так уж сложились обстоятельства.
Впредь постараюсь выкладывать главы каждый месяц.
Тем более, мне нужно торопиться. Не исключаю, что скоро доступ к источникам информации может быть утрачен. :-(
Кстати, поскольку текст романа стал уже очень длинным и громоздким, я решил разбить его на отдельные части (помимо глав) с собственными названиями.

Зануда, прости, я все не осилил, очки разбил, да и глаза не в фокусе. 😞

Ps Дам мудрый и ценный совет, весь текст сохрани в один текстовый документ, потом частями скармливай ИИ, пусть голосом читает (голос сам выберешь) , ну а потом ютуб, буста, так многие делают.
Живых чтецов мало, а компьютер за озвучку денег не берёт, а так приятно в наушниках послушать твою повесть.

Pss Решил проблемы с органами?

Глава 41. Ведьма заметает следы

Итак, Дьёрь, теперь вы понимаете принципы игры Дойны.
Вы не представляете, каких усилий стоило нам это расследование, ведь Дойна мастерски заметает следы, причём делает она это весьма изощрённо. Она уничтожает не только документы, но и свидетелей, так что она далеко не святоша. Нет, она никого сама не убивала и не нанимала убийц. Всё выглядело как суицид, либо смерть по неосторожности.
Устранять свидетелей в деле «лучистой смерти» она начала в 1906 году, когда нанесла одновременный удар по обоим концам незримого уранового моста Вена-Париж. В Париже это был Пьер Кюри, а в Вене Людвиг Больцман, с которым она контактировала, внедряясь в университетскую среду Вены и получая контакты с куратором «урановых хвостов» Эдуардом Зюссом. При этом сам Зюсс не пострадал, как и Мария Кюри-Склодовская. Вероятно, они использовались вслепую, поэтому не знали некоторых тайн. Точную причину такой избирательности Дойны мы наверно никогда не узнаем.

Первой жертвой стал Пьер Кюри. Комбинация Дойны была очень сложной и хитроумной.
В те годы в русском посольстве в Париже служил некий Сергей Александрович Юрьевич, который вдруг, ни с того ни с сего, решил создать во Франции группу исследований психологических феноменов, которой он дал громкое название «Институт общей психологии». Это очень странно, ведь Юрьевич закончил Александровский лицей в Петербурге, а позже Институт политических исследований в Париже. Параллельно с дипломатической работой он от скуки увлёкся ваянием и даже брал уроки в мастерской у Огюста Родена.
Чего это вдруг дипломата, любителя скульпторы, потянуло на психологию? Я могу ошибаться, но думаю, что он был подставным лицом, «свадебным генералом», как говорят в России, или potiche, как говорят во Франции. Он нужен был лишь как ширма, за которой скрывались истинные организаторы. Но ему явно нравилась эта роль, либо он просто не осознавал, что является лишь номинальным руководителем.
Почему был выбран именно Сергей Юрьевич? Мы предполагаем, что у Дойны были связи с русским посольством, что не удивительно, учитывая её корни. Как то в одной из приватных бесед, отрывки которой удалось подслушать нашему агенту, Дойна признавалась, что её отец относится к народу, ранее населявшему степи на территории Российской империи. Более того, у неё были две старших сестры, которые давным-давно умерли, как и её отец. По этим обрывкам беседы нам не удалось установить ни её отца, ни, тем более, её сестёр, но факт остаётся фактом. В Париже она вполне могла искать контакты с российским посольством. Там она и вышла на Сергея Юрьевича. Он стал одним из узлов её паутины связей, так почему бы не использовать этого разностороннего увлекающегося человека для организации «Института общей психологии».
Дьёрдь, вы знаете, чем на самом деле занималась эта группа под вывеской института психологии? Они изучали спиритизм, телекинез и медиумов. Это сфера интересов Фламмариона, о котором мы уже говорили. Предположу, что именно Фламмарион определял направления исследований, подбирал людей в исследовательскую группу, приглашал на сеансы медиумов.
Но и сам Фламмарион был марионеткой в руках Дойны. Он полностью полагался не неё после того как она выиграла у него спор и точно предсказала время удара молнии в Эйфелеву башню в 1902 году.

Пьер Кюри был избран членом «Института общей психологии» 24 мая 1904 года. Мария Кюри имела привычку сопровождать своего мужа Пьера на заседаниях института, хоть и не была официально там оформлена.
Помимо Кюри в этой группе состояли психологи, физики, биологи, физиологи, первоклассные профессора французских университетов. Все они пытались подвести научную базу под эффекты спиритизма и телекинеза, превратив оккультизм в науку, отобрав хлеб у колдунов и ведьм.

Первая трудность, с которой пришлось столкнуться группе, заключалась в том, чтобы найти медиумов, доступных для изучения, давших на это своё согласие. Только в 1905 году был, наконец найден предмет изучения - Эвсапия Палладино, медиум из Неаполя. Вы наверняка слышали о ней. Да, после поездки в Америку в 1910 году её способности резко пошли на убыль, и сейчас она отошла от дел, но когда-то её имя громыхало на весь Старый и Новый свет.

Появление Эвсапии Палладино окутано легендами. Некая сеньора Дамиани, жена влиятельного итальянского дипломата, посещала спиритический сеанс в Лондоне, где вызвали дух известного карибского пирата Генри Моргана, разграбившего Маракайбо, Портобело и Панаму, а позднее ставшего губернатором Ямайки.
В конце жизни этот грозный пират спился и потерял человеческий облик, получив ожирение и цирроз печени. Ходят слухи, что в роме он топил безысходность, зная кару за свои зверства в Маракайбо. Его пираты пять недель прочёсывали леса в округе в поисках людей бежавших из города, а пойманных подвергали нечеловеческим пыткам, выведывая, где те укрыли свои накопления. Причём многие люди, бежавшие из Маракайбо, не имели никаких богатств, а потому они умирали в страшных муках, так как никаких тайников раскрыть пиратам они в принципе не могли.
Всё изменилось после нападения пиратов на Панаму. Во время разграбления города Морган жил в губернаторском дворце и, конечно же, не лишал себя женского общества. Никто не осмеливался отказать свирепому пирату, а многие женщины и вовсе считали за честь провести ночь с этим чудовищем. Но одна из самых красивых женщин Панамы (имени её никто не называет), которую он держал пленницей во дворце, его отвергла. Ни обещания, ни угрозы на неё не действовали, а он не решался взять её силой.
По тем временам дерзость пленницы и робость пирата казались чем-то невероятным. Как эта темноволосая красавица сумела обуздать исчадие ада? Говорят, что она совершила некоторые чудеса, после которых он не смог ей не верить. Далее она раскрыла его будущее как кару за преступления в Маракайбо. После этого жизнь Моргана разделилась на «до» и «после». Теперь он знал, что ему и его пиратам никогда не обрести покой в наказание за зверства и невинно загубленные души.
Морган отпустил загадочную испанку на свободу и даже выделил ей охрану, чтобы она добралась до дома, и ни один волос не упал с её головы. Такого от зверя из Уэльса никто ожидать не мог.
Предсказание таинственной испанской красавицы угнетало Моргана всю оставшуюся жизнь, даже если он кутил и демонстрировал показную весёлость. Алкоголь и обжорство, в конце концов, сожгли его изнутри, и он умер, но не это было наказанием.
Как известно в 1692 году, через четыре года после смерти капитана Моргана произошло землетрясение. Огромные волны обрушились на косу Палисадос, где располагался Порт-Ройал – старая столица Ямайки и одновременно обитель карибских пиратов. Город был практически смыт, а большая часть его жителей погибла. В гигантской волне исчез и дворец, где жил знаменитый пират, и его могила, а его тело так и не обрело покоя. Одновременно море смыло и всё городское кладбище, где покоились многие пираты, участвовавшие в налёте на Маракайбо. Теперь все они не живые и не мёртвые. Единственная их мечта – обрести покой.

Вот такое объяснение обычно дают медиумы, которые вызывают дух капитана Моргана. Его душа подвергнута страшному проклятью и не упокоена, а потому вызывать его дух легко в любой части света. Оставим все эти объяснения на совести оккультизмов. Нас интересуют только факты и дело - дело «лучистой смерти».

Итак, на том спиритическом сеансе в Лондоне дух капитана Моргана, сам себя почему-то называющий Джоном Кингом, обратился к сеньоре Дамиани с просьбой отыскать реинкарнацию его дочери, которая сейчас проживает в Неаполе. При этом дух Моргана продиктовал точный адрес.
В 1872 году сеньор Дамиани (её муж, известный дипломат) отправился по этому адресу и действительно обнаружил там девочку-инвалида, обладающую невероятными способностями. Это и была Эвсапия Палладино.

Отсутствие матери, бедность, плохое воспитание отца – это всё, что известно о детстве Эвсапии. В 12-летнем возрасте она осталась круглой сиротой. Новым домом девочки стал цирк - ее подобрал бродячий фокусник. Палладино развлекала толпу хождением по канату.
Одно из представлений стало для Эвсапии фатальным, она упала с большой высоты и травмировала голову. Подумав, что девочка не выживет, циркач определил ее в приют при монастыре. Эвсапия выжила, но осталась инвалидом. Некоторые исследователи предполагают, что именно травма пробудила в Палладино магические способности.
Вскоре Эвсапию взяли в приёмную семью в качестве няни. Постоянные мигрени не давали девушке нормально выполнять свои обязанности, поэтому ее планировали вернуть обратно в монастырь. Но Палладино нашла выход.
Хозяева увлекались спиритизмом, регулярно устраивали дома сеансы. Эвсапия попросилась участвовать в одном из сеансов, во время которого продемонстрировала свои способности: двигались стулья и стол, постукивала посуда, раздувались занавески. Это произвело большое впечатление на присутствующих, а Эвсапия изобразила испуг и удивление. Когда хозяева предложили ей участвовать в последующих сеансах, она сразу согласилась. Разговоры о возвращении в монастырь, естественно, прекратились.

Откуда дух мертвого пирата мог знать улицу и номер дома, где жила Эвсапия? Это легко объяснить. Как вы понимаете, Дьёрдь, тот спиритический сеанс в Лондоне был организован специально для того, чтобы семья Дамиани нашла Эвсапию, а организатором этой мистификации выступала итальянская мафия. С помощью Палладино мафиози выманивали у богатой публики деньги и дорогие украшения, а через семью влиятельного дипломата эта девушка смогла выйти на более высокий уровень, где гуляли уже совсем другие деньги. Расчёт мафии был точен и выверен.
Когда слава Эвсапии Палладино распространилась на всю Европу, её феноменом заинтересовались учёные. Как ни странно, мафия не препятствовала этим исследованиям, рассчитывая, что после положительного вердикта учёных, публика тем более не будет сомневаться в способностях Эвсапии.
Но почему мафия была уверена, что вердикт учёных будет положительным? Во-первых, первые годы Эвсапия жила в бродячем цирке под покровительством фокусника иллюзиониста. Там она освоила все его приёмы обмана и секреты иллюзий, что иногда позволяло провести даже учёных. Во-вторых, если кто-то не верил в правдивость сеансов, он либо бесследно исчезал, либо быстро менял свою точку зрения. Мафия работала четко.
А вот в Соединённых штатах Америки влияние итальянской мафии оказалось не столь значимым. Именно поэтому во время поездки в Новый свет в действиях Эвсапии было выявлено максимальное количество случаев жульничества, а великий Гудини и вовсе открыто называл Палладино шарлатанкой. После этого её карьера медиума постепенно пошла под откос.

Никто не знал о том, что Палладино является «дойной коровой» мафии, да и сейчас мало кто об этом догадывается, а Дойна знала уже тогда.
Я восхищаюсь изобретательностью Дойны. Если нужно кого-то убить, то люди иногда обращаются к мафии. Мафия поможет найти наёмного убийцу, но потребуется много денег, либо и вовсе потом придётся работать на мафию всю оставшуюся жизнь. Но Дойна не обычный человек, а потому и действовала она совершенно нестандартным образом. Это и понятно. Во-первых, в те годы у неё не было таких денег, а, во-вторых, никто не должен знать заказчика (то есть её).
Дойна подстроила всё так, чтобы мафия убила человека совершенно бесплатно, причём по собственной инициативе. Да, схема Дойны была сложной, но важен конечный результат.
Пьер Кюри был принципиален и ничего не боялся, на это и был расчёт Дойны. Через Фламмариона и Юрьевича она способствовала созданию во Франции группы исследователей паранормальных явлений (так называемый «Институт общей психологии»), куда и заманила Пьера Кюри.
Заманить Кюри было не трудно, учитывая его научное любопытство. Учёный надеялся отыскать в спиритизме источник неведомой энергии, которая раскроет тайну радиоактивности. Он рассматривал спиритические сеансы как научные опыты и старался фиксировать данные, составляя подробные отчёты о каждом наблюдении.

Сеансы с Палладино, на которых присутствовал Пьер Кюри с Марией, были организованы в период с июня 1905 г. по апрель 1906 г. Ученый активно участвовал в сеансах, например, предлагал инструменты, которые будут использоваться (такие как анемометр), чтобы проверить, реальны ли явления, производимые Палладино.
Присутствуя на сессиях, Пьер Кюри не раз делал отчеты об экспериментах. В то же время он описал свои затруднения при изучении феноменов, производимых Палладино, в некоторых частных письмах, которые он ежемесячно отправлял своему другу и уважаемому коллеге Жоржу Гуи.
После многочисленных опытов, в письме от 14 апреля 1906 года, Пьер Кюри изложил Гуи свою точку зрения на Эвсапию Палладино: несмотря на трудности, которые представляли эксперименты, он убедился, что сила, создаваемая медиумом, может быть изучена, как и любое другое физическое или химическое явление, наблюдаемое в его лаборатории. Пьер пригласил своего друга участвовать в сеансах, так как был уверен, что психические явления должны быть тщательно исследованы для прогресса физических наук. Одним из явлений, наиболее поразивших ученого, было, вероятно, поднятие в воздух небольшого столика, когда Евсапия была со связанными запястьями и ногами, и она находилась под бдительным контролем присутствующих.
Как мы понимаем, почти все письма и отчёты Кюри проходили через руки мафии, ведь им не нужна утечка информации, дискредитирующей великого медиума, владеющего телекинезом, коим считалась Эвсапия. В последнем письме Кюри предлагал методики опытов, которые при реализации могли разоблачить Палладино. Видимо это стало последней каплей, после чего мафия решила отстранить Пьера Кюри от исследований. Но напрямую отказать ему было невозможно, так как отказ от проведения опытов был бы сразу расценен как признак мошенничества. Очевидно, что итальянская мафия попыталась договориться с Кюри, но этого не вышло из-за его принципиальности и неподкупности. У мафии остался только один выход – именно тот, к которому подводила Дойна.

Это будет одно из последних писем, которые ученый написал перед трагической смертью в возрасте 47 лет, вызванной наездом на него телеги, запряженной лошадьми, на оживленной улице Парижа 19 апреля 1906 года. Колесо телеги наехало ему прямо на голову, раздавив её. Между письмом и смертью прошло пять дней – это именно тот срок, который мафия отвела на переговоры. Это событие до сих пор считается несчастным случаем. Никто не подозревает никакую мафию, а, тем более, никому не известную Дойну.
Смерть Пьера стала тяжелым ударом для Марии. В то время, когда ей было 39 лет, у нее было две дочери, и она была в самом разгаре своих исследований радиоактивности. Боль Мари при известии о смерти ее любимого мужа и партнера по исследованиям была огромной. После похорон ей ещё и пришлось избавиться от окровавленной рваной одежды Пьера, испачканной сгустками крови и мозговым веществом, которую она бросала в огонь.
Всё это оставило тяжёлый след на её психике, который на время парализовал критическое мышление. Иначе как объяснить, что Мария Кюри-Склодовская продолжила спиритические сеансы с Эвсапией Палладино, но уже в частном порядке. Вероятно, она пыталась вызвать дух погибшего мужа. Есть информация, что не всю его одежду она сожгла. Часть одежды того рокового дня была использована ей для спиритических сеансов, только теперь уже ни о какой науке не могло идти и речи. Этот исход мафию полностью устроил, ведь в таком состоянии Мария Кюри не стремилась к разоблачению Эвсапии, а наоборот, полностью доверилась ей.
Мария Кюри попросила С. Юрьевича провести приватный сеанс в частном порядке в собственном доме Юрьевича, и Марию сопровождали Жак Кюри (брат Пьера), Шарль Рише и Жюль Куртье.
Мария продолжала посещать сеансы с Эвсапией Палладино и в следующем году, но уже в официальных рамках «Института общей психологии». В отчете 43 сессии с Евсапией, где имя Марии Кюри не раз появляется в стенограммах 1907 года.

Устранив Кюри, Дойна сразу же переключилась на Больцмана, стоявшего на другом конце «уранового моста Вена-Париж». Кюри погиб в апреле 1906, а уже в мае этого же года Больцмана вдруг поразила тяжелейшая форма неврастении, как следует из письма декана. С чего бы вдруг?
Да, у Больцмана была очень неустойчивая психика, и он то погружался в депрессию, то взмывал вверх на крыльях эйфории.
Лекции он читал в маниакальном экстазе. Иногда на его лекции не моги попасть все желающие – была давка. Услышав об этом, сам император Австро-Венгрии пригласил Больцмана к себе на приватную аудиенцию. Но при этом Больцман периодически испытывал панический ужас перед выходом к аудитории. В его голове как будто жили сразу два человека-антагониста, которые менялись местами, вызывая резкие перепады настроения.
Это был настоящий психологический маятник, который итак качался с огромной амплитудой. Стоило его немного подтолкнуть, и он сойдёт со своей оси и разрушится. Этим, очевидно, и воспользовалась Дойна.
Больцман пребывал тогда на пике славы. Он только что вернулся из поездки по Соединённым штатам Америки, где читал лекции. Там он встречался с миллионершей Фиби Херст, которая финансировала университеты, и чей сын уже тогда становился медиамагнатом. Там Больцман любовался природой и городами. Там он отрывался в заведениях питания. Это даже не пришлось нам расследовать, ведь Больцман сам описал свою поездку в лёгком юмористическом рассказе: "Путешествие одного немецкого профессора в Эльдорадо". Вот одна из цитат оттуда:
"В ресторане Северо-Западного вокзала я попробовал вполне пристойную жареную свинину, капусту с картошкой и выпил несколько стаканов пива. Моя память на числа, которая в других областях вполне удовлетворительна, всегда подводит меня, когда я считаю кружки пива".
Это была высшая точка его славы при жизни и высшая точка счастья. Самый лучший момент, чтобы столкнуть его с этой вершины в пропасть, когда падение будет максимально болезненным и приведёт к непоправимому. Это и сделала Дойна. Неизвестно, что такое она наговорила Больцману, что он впал в депрессию в мае 1906 года. Это была тяжёлая депрессия, которая не имела никаких видимых причин. Кончилось это тем, что в сентябре 1906 Больцман повесился.
У нас нет никаких улик против Дойны, что это именно она довела его до самоубийства. Слежка за Больцманом не велась, так что у нас нет даже зафиксированных контактов Дойны с ним в 1906 году. Но я уверен на все сто процентов, что это именно её рук дело.

Думаю, что Больцман был чем-то большим в игре Дойны. Тут дело не только в урановом мосте Вена-Париж. Нам остаётся лишь догадываться. Но он был точно очень важной фигурой.
Во-первых, он ввёл в физику теорию вероятностей и объяснил все измеряемые параметры материи, такие как температура, или давление, всего лишь хаотическим движением атомов. Мало кто верил в атомы в те времена, но многие законы физики легко можно было объяснить движением частиц. Сейчас учёные всё больше склоняются к существованию атомов, а тогда Больцман подвергался постоянным нападкам и осмеянию со стороны профессоров физики и философии.

Более того, до Больцмана в физике ещё никогда не было индикаторов времени. Законы механики Ньютона действуют так, что не важно, в каком направлении течёт время. Если снять кино с движением планет в солнечной системе, то никто из зрителей не заметит подвоха, если мотать плёнку задом наперёд. В механике Ньютона направление времени не имеет никакого значения – оно может идти и вспять (законы этого не запрещают).
Другое дело молекулярно-кинетическая теория газов. Там всё зиждется на статистике и теории вероятностей. Система в основном движется от наименее вероятных состояний к более вероятным. Если мы увидим в кино, как в сосуде чистая вода самопроизвольно смешивается с раствором медного купороса, приобретая однородный голубой цвет, значит, нам показывают правильное кино. Если же, наоборот, из однородного голубого раствора отделяется медный купорос и чистая вода, занимающие разные части сосуда, значит, нас надувают. Значит, плёнку мотают в обратном направлении.
В этих новых законах Больцмана, основанных на атомах и теории вероятностей, есть чёткая «стрела времени». Время в этих законах не может идти вспять. Оно всегда движется в сторону увеличения беспорядка и энтропии. Оно всегда движется в сторону смерти. В сторону «тепловой смерти» Вселенной, которую предсказывает второй закон термодинамики. И смерть эта неизбежна, если некое чудо не повернёт время вспять.
Впрочем, вы, Дьёрдь, знаете всё это лучше меня. Ведь физик это вы, а я всего лишь глава разведки Австро-Венгерской империи, нахватавшийся обрывочной информации о физических законах в силу служебной необходимости.

Теперь вы понимаете, почему к этому делу мы привлекли именно вас, Дьёрдь?
Вы – физик, вам эти тонкости более понятны. Вы поступили в Венский университет сразу после смерти Больцмана и хорошо ориентируетесь в развитии обстановки после его смерти. Вы наблюдали взаимодействия и связи между учеными в университете и их влияние на учеников. Я уверен, что многие важные игры Дойны связаны с глубинными физическими законами, которые проще понять вам, физикам, а не нам, разведчикам. Ну и к тому же, вы с Эрвином любители театра, которым не трудно было выйти на контакт с театром «Сатурния», логовом этой «степной ведьмы».
Да, в вашей группе есть и другие ученики, но вы с Эрвином наиболее талантливые и понимающие в физике. Вы – лучшие ученики из этого потока. Почему мы выбрали вас, Дьёрдь, а не Эрвина, я, пожалуй, утаю.

Физика имеет большое значение во всех этих делах. Вот вы говорили о паутине мироздания Дойны, изображающей мир. Нити между узлами этой паутины являются потоками времени, где можно двигаться лишь в одном направлении – в сторону смерти. Двигаться по этим нитям против потока времени невозможно. Всё то же самое, как в «стрелах времени» Больцмана.
Или возьмите Лизу Мейтнер, дочь шахматиста. Вы удивитесь, но мы её допросили. Это был тайный допрос, на котором она раскрыла нам «тайну Урании», в которую ещё в детстве её посвятила неизвестная уличная девочка. Мы были очень разочарованы, когда узнали, в чём заключается эта «тайна».
В общем, Лиза убедила нас, что нет никакой «тайны», а уличная девочка всего лишь пошутила, рассказав ей старую индийскую легенду (как Лиза узнала позже, когда выросла). На эту шутку девочку подтолкнула шахматная доска, которая в тот момент была в руках у Лизы.
Вы, Дьёрдь, наверно тоже слышали эту легенду.
Легенда о зёрнах и шахматной доске рассказывает о древнеиндийском мудреце Сиссе бен Дахире, создателе шахмат. Он представил своё изобретение правителю Индии, которому понравилась интеллектуальная игра. Правитель предложил мудрецу самому выбрать награду.
Бен Дахир попросил пшеничные зёрна: за первую клетку шахматной доски — одно, за вторую — два, за третью — четыре и так далее, удваивая количество зёрен с каждой клеткой.
Правитель Индии согласился и приказал казначею выдать мудрецу необходимое количество зерна. Однако через неделю казначей пришёл к государю с неутешительными новостями: расплатиться с мудрецом невозможно, ведь необходимое количество зерна превышает весь урожай пшеницы, собранный за всю историю человечества.
Неизвестная уличная девочка сказала Лизе, что это и есть «тайна Урании», таящая чудовищную силу.
Лиза была ученицей Больцмана, который везде продвигал реальное существование атомов. Она призналась нам, что иногда размышляет на тему этой шахматной легенды, выданной в детстве неизвестной девочкой за «тайну Урании». А что если зёрнышки заменить атомами? Например, атомами урана, коль уж тайна относится к Урании. А ещё должен быть взрывной рост количества в геометрической прогрессии. Так может быть чудовищная сила и связана со взрывным ростом? Вот такие у Лизы были размышления, которыми она с нами поделилась. Сама она воспринимает эти размышления лишь как забавную игру разума, которая ни к чему не привела.

А вы знаете, Дьёрдь, что у Пьера Кюри осталась дочь Ирен? А у Больцмана осталась любимая ученица Лиза.
Знаете, чем сейчас занимаются Ирен Кюри и Лиза Мейтнер? Они просвечивают кости солдат. И та и другая. Делают рентгенограммы раненым по обе линии фронта. Осколки разрушенного «уранового моста» Вена-Париж, Лиза и Ирен, делают одно и то же дело, только по разные стороны линии фронта.
Вот такие дела…

Дойна очень нужна нам, но она и очень опасна. Она ведь не только Кюри и Больцмана устранила, но ещё и мне угрожает. Дойна каким-то образом узнала, что я раскрыл некоторые звенья её игры в деле «лучистой смерти» и теперь требует, чтобы я уничтожил всю информацию.
- Скажите, Дьёрдь, вы ведь специально сделали так, чтобы письма Дойны были перехвачены Эвиденцбюро?
- Нет, конечно, зачем мне это нужно? Да вы и сами видели, насколько тщательно я запрятал эти письма в гостиничном номере.
- Тогда как вы объясните уверенность Дойны, что письма обязательно попадут ко мне? Может, вы с ней договорились и всё подстроили?
- Господин Ронге, я вообще не понимаю, о чём идёт речь. Я берёг эти письма как зеницу ока. Почему вы решили, что Дойна знала о том, что письма попадут в ваши руки?
- Всё очень просто – я читал эти письма. Письмо номер 2 ваше, а письмо номер 3 обращено ко мне. Именно поэтому я и не даю его вам в руки. Я не хочу, чтобы вы читали то, что она пишет мне. Отсюда и возникает моя уверенность, что это письмо вы с ней специально подбросили мне, пусть и весьма странным изощрённым способом. Правда со вторым письмом, адресованным вам, видимо, произошла накладка, но я не дам вам прочесть даже его. Всё что нужно из этого письма я расскажу вам сам.
- Господин Ронге, я клянусь, я ничего не знал о содержимом писем, и никаких договорённостей с Дойной у меня не было.
- Значит, она одна всё спланировала и точно рассчитала. Письмо номер 3 это настоящий вызов. В нём она сообщает такую информацию, в том числе обо мне, которую никто не знает, и знать не может. Как она это всё нарыла?
- Я не знаю. По её словам, она использует различные магические практики, в ходе которых ей открывается разная информация из прошлого и будущего, но я в это не верю.
- Я тоже в это не верю, и, тем не менее, её осведомлённость меня пугает. Более того, она чуть ли не шантажирует меня этой информацией. Нет, не напрямую, не грубо, не примитивно. Она делает мне предложения, от которых мне очень трудно отказаться. И делает она это очень аккуратно – убеждением. Это именно она убедила меня обойтись с вами мягко и, более того, выпустить вас из тюрьмы и отправить в Россию. Думаете, чего я с вами цацкаюсь, Дьёрдь, да ещё и лично? Да я бы сгноил вас, если бы не она.
- Она что, в этом письме давала вам инструкции, оберст Ронге?
- Ну, не совсем так. Это не инструкции. В этом письме она нарисовала мне картину событий и показала оптимальные пути действий для достижения моих целей. Мне приходится следовать по этим путям как по рельсам, потому что после её предсказаний они и мне кажутся оптимальными. Да, пока наши с ней интересы совпадают, но я найду способ вырваться из колеи, если что-то пойдёт не так. Дойна ещё не знает, с кем она связалась. Я – Максимилиан Ронге, и этим всё сказано! Пугать меня бесполезно.
- Она что, в этом письме вас ещё и пугала?
- Пыталась пугать, но со мной такие номера не проходят. И она ведь неплохо меня знает, как оказалось. Видимо она тонкий психолог. Она знает, что меня переполняет желание поделиться с миром ходом и результатами великолепных операций, которые провернуло Эвиденцбюро при моём руководстве. Красота и азарт работы контрразведчиков, игра разума, хитрые ловушки… Я обожаю свою работу, и этим мне хочется поделиться, но я глава разведки – я вынужден молчать. Дойна всё это откуда-то знает, хотя я этим ни с кем не делился. В своём письме она предсказывает, что, отойдя от дел, я стану писателем и напишу целые книги о тех тайных операциях, которые уже утратили гриф секретности. По этой причине она заклинала меня уничтожить все важные архивы Эвиденцбюро, когда подвернётся удобный момент, особенно те, где упоминается она и связанные с ней события.
- Дойна решила полностью удалить свой след в истории?
- Да, она очень этого хочет. Она так жаждет уничтожить архивы Эвиденцбюро, что теряет самообладание даже в письме, срываясь с сомнительных аргументов на прямое запугивание. Она уверяет, что мне гораздо легче будет писать мои увлекательные книги, если я смогу в них немного приврать. А приврать я смогу, если никто не сможет проверить информацию из книг, поэтому и нужно уничтожить архивы. Более того, в письме она пугает меня «фабриками смерти», теми самыми, которые в гипнотическом сне внушались Герцлю матерью Дойны. Якобы там не только евреев будут уничтожать. Она предсказыват, что я попаду на «фабрику смерти» в Дахау, но она сможет меня спасти при условии, что архивы Эвиденцбюро будут уничтожены. Бред! Дьёрдь, вы знаете маленький городок Дахау вблизи Мюнхена около болот? Ну, какая там «фабрика смерти»? Там каждый десятый – художник, пишущий эти самые болота.
- Да уж, оберрст Ронге, то, что вы рассказали, очень удивило меня. Но, может быть, вы покажете хотя бы второе письмо Дойны, адресованное лично мне?
- Нет. Я итак слишком разоткровенничался с вами. Позже я дам вам конкретные инструкции перед отправкой в Россию. Практически я поделился с вами всеми данными, которыми мы располагаем. Теперь вы не слепая пешка, а самостоятельная фигура. В России мы вряд ли сможем поддерживать с вами связь, поэтому вам придётся принимать решения в зависимости от складывающейся ситуации и с опорой на имеющийся багаж информации. В России вы будете помогать Дойне с организацией революции, которая нам сейчас очень нужна, но будьте осторожны – Дойна коварна. Я ей не до конца доверяю. Её ставка на Корнилова логична, но здесь может быть обман.
- То есть, все обвинения в государственной измене с меня сняты?
- Вовсе нет. По делу о бегстве из нашего плена генерала Корнилова завтра вас допросит следователь Мозер. Говорите только правду. После допроса вас отправят в камеру, но не волнуйтесь – позже я организую вам фиктивный побег. А дальше – Россия.

Как много букв. Вас только ИИ может читать.
А Чехов маленькие рассказчики писал.
Смысл произведения в 1-2 фразах у него заключался.
«А у меня, барин, тово… сын на этой неделе помер».

Дарю фразу-люди как машины(ИИ). :-D
Винтики у Чаплина( 100 лет назад)есть фильм тоже отчасти об этом.

[Сообщение изменено пользователем 02.08.2025 19:59]

Да и пишет такое наверное ИИ. :-D

Глава 42. Степь отчаяния

Допрос, проводимый Максимилианом Ронге, длился всего два дня, но мне он показался вечностью. Это был и не допрос по сути, а беседа, в которой информацию получал в основном я. Ронге буквально насыщал меня знаниями. За этот день я узнал о Дойне больше, чем за год с лишним моей работы. Это и неудивительно, ведь Ронге копает под Дойну уже несколько лет и у него в помощниках весь аппарат имперской разведки. Конечно же, он более осведомлён, даже несмотря на то, что сам он с ней прямых контактов не имел, в отличие от меня.
Ронге намерен переиграть Дойну и использовать её в своих целях на благо Империи. Именно переиграть. Он мог бы просто арестовать её, заставляя делать то, что ему нужно, но он этого не делает. Ронге мудр. Он понимает, что от Дойны «закованной в кандалы» толку мало. Это ведь для меня Дойна – бабочка, способная вырваться из плоскости липкой паутины мироздания благодаря порывам «ветра перемен», а Ронге видит её совсем иным созданием. Для него Дойна - это страшный паук, плетущий сети важных связей. Если этого паука отловить и посадить в банку, то он будет абсолютно бесполезен и беспомощен. Нет, Ронге желает иметь Дойну на свободе, но направлять её на плетение паутин туда, где наши недруги летают как мухи. Её паутина должна убивать вражеских мух, а не наших.

Всю ночь я лежал в камере и не мог уснуть. Я не верил, что Дойна может быть такой кровожадной. Она не могла специально подставить Пьера Кюри под удар итальянской мафии, и к смерти Больцмана она тоже непричастна. Больцмана погубил психический недуг, который к старости только прогрессировал, а Дойна тут совершенно не при чём. И уж тем более она не могла организовать жуткую резню в Кишинёве. Я допускаю, что она могла способствовать беспорядкам ради достижения каких-то своих целей, но ситуация вышла из-под контроля и привела к трагедии. Дойна этого не хотела. Она не специально. Это была её трагическая ошибка, но не злой умысел. Я же видел, какая боль пронзала её при воспоминаниях о Кишинёве! Она явно испытывает чувство вины и даже не может скрыть этого, несмотря на все её способности.
Максимилиан Ронге слишком уж демонизирует Дойну и приписывает ей все смертные грехи. Вы не представляете, как я её люблю. Она – богиня. Она – идеал. Она не может быть чудовищем!

Утром меня даже не пришлось будить – я и так не спал всю ночь.
Допрос по делу генерала Корнилова, который проводил следователь Мозер, был уже настоящим. Тут-то я и столкнулся со «степью отчаяния», которую олицетворял генерал Корнилов.
В самом начале допроса была организована очная ставка. В комнату завели меня, а напротив посадили человека маленького роста, спросив, не знаю ли я его. Я ответил отрицательно. Тогда аналогичный вопрос был задан этому человеку, и он меня тоже не признал.
Как я узнал позже, это был Франтишек Мрняк, который помог генералу Корнилову бежать из нашего плена. О нём трубили все газеты осенью 1916 года, но я думал, что его расстреляли. По крайней мере, таково было решение суда. Но вот прошёл год, а Мрняк живой и здоровый сидит передо мной.

На тот момент я уже знал из газет, что случай Корнилова уникальный. Никогда ещё раньше генералы не бежали из плена во время этой великой войны. Это было нечто из ряда вон выходящее.
Так же моё недоумение вызывали необычно мягкие условия содержания Корнилова в нашем плену. Газеты об этом, конечно же, ничего не писали. Об этом я узнал во время очной ставки с Мрняком, когда проводился наш одновременный допрос.
Первоначально Корнилов был помещен в замок Нейгенбах, близ Вены, а затем перевезен в Венгрию, в замок Локенхаус в селении Лека. К его услугам были отдельная комната, медицинское обслуживание, личный денщик. Владелец замка, князь Эстерхази, позволил знатному пленнику пользоваться своей домашней библиотекой. Кроме того, у Корнилова был доступ к свежей прессе. Кормили пленного генерала вовсе не объедками, как пленных русских рядовых. У него даже были собственные деньги, и он мог делать на них покупки.
Более того, в замке Корнилова посещал палатин Венгрии эрцгерцог Иосиф Август Австрийский (и не только он). Общались они почти по-дружески.
Вряд ли стоит искать здесь заговор. Скорее это был жест уважения военных талантов Корнилова. О дерзких и смелых методах Корнилова тогда были наслышаны многие, а Иосиф Август в то время командовал австро-венгерскими войсками в Галиции. Там же, в Галиции, с начала войны воевал и Корнилов, командуя своей дивизией, прозванной «стальной». Наверняка Иосифу Августу было интересно встретиться со своим бывшим противником.

В действиях дивизии Корнилова смелость граничила с безрассудностью. Казалось, он всё делает для того, чтобы попасть в венгерский плен. Еще вначале войны, осенью 1914 года, когда наши разбитые в Галиции войска пятились назад, а русская армия приближалась к Карпатам, Корнилов совершил свою первую дерзкую вылазку. В ночном бою при Такошанах он разбил наши превосходящие части, взял более тысячи пленных, включая самого генерала Рафта, командующего этой частью нашего фронта. Свою роль сыграл эффект неожиданности. В результате наша оборона на перевалах Карпат была прорвана «стальной» дивизией Корнилова.
Но Корнилову этого оказалось мало. Нарушив приказ своего командования, он приказал дивизии перевалить через хребет и, спустившись с гор, выйти на Венгерскую равнину, практически в наш тыл. Это могло бы обернуться для нас бедой, но что может сделать единственная прорвавшаяся через горы русская дивизия? Остальная армия Брусилова в 2014 году не решалась переходить Карпаты, как будто по хребтам была прочерчена заколдованная линия, и лишь Корнилов был способен на это.
Результат авантюры Корнилова был закономерен. Его «стальная» дивизия так далеко оторвалась от остальной российской армии, что тут же попала в окружение. После этого Корнилов отдал приказ пробиваться через Карпаты обратно к своим. С боями, неся тяжелые потери, «стальная» дивизия всё-таки смогла вырваться из кольца окружения, найдя лазейки в Карпатских горах.
После такого самоуправства, Брусилов, командующий армией, хотел отдать Корнилова под трибунал. Тот чудом избежал наказания, но на этом не успокоился. Весной следующего года его дивизия вновь прорвала нашу эшелонированную оборону, взяв хорошо укреплённую высоту Зборо в Карпатах. Дорога русской армии на равнины Венгрии вновь оказалась открыта.
Хорошо, что в 1915 сил у армии Брусилова было мало и ей пришлось отступать. Теперь «стальная» дивизия Корнилова в одиночку удерживала Дуклинский перевал, не давая нам преследовать отступающие русские части. Есть сведения, что Корнилов вновь ослушался приказа командования, отказываясь покинуть рубеж обороны. В результате его «стальная» дивизия опять оказалась окружена и была разбита. В этот раз Корнилову с остатками войск уже не удалось прорваться через Карпаты. Он был пойман в горах и попал в наш плен.
В 1916 году, когда произошёл Брусиловский прорыв, русские опять не решились перейти через линию Карпат. Зато хребты вновь благополучно преодолел Корнилов, но уже в обратную сторону, бежав из нашего плена на участке румынского вторжения в Трансильванию. Через пару месяцев там же, в Трансильвании, оказался и палатин Венгрии эрцгерцог Иосиф Август, вместе со своими подразделениями.
В общей сложности, с армией и в одиночку, Корнилов преодолевал Карпаты четыре раза (два раза сюда и два раза обратно). Он много воевал здесь и наверняка хорошо изучил особенности наших гор.

Но вернёмся к очной ставке…
Далее следователь начал одновременный допрос меня и Мрняка для выявления «противоречий в показаниях». Не понимаю, зачем это было нужно, если мы с Мрняком никогда не встречались и абсолютно не знаем друг друга.
Вопросы он задавал попеременно. Начал с Мрняка.
- Франц, как вы попали в лагерь-госпиталь для военнопленных?
- Но я всё это рассказывал, и не раз.
- Я знаю. Но сейчас очная ставка, поэтому придётся рассказать всё ещё раз. К тому же, это нужно для стенограммы. Итак, в подробностях, кто вы, откуда, как попали на фронт и в лагерь Кёсег. Может быть, вспомните что-нибудь новое – это облегчит вашу участь.
- Я Франтишек Мрняк. Чех. Родился в 1889 году в окрестностях Брно. В юности выучился на сапожника. 1 октября 1910 года был призван в армию и служил в 12-том австрийском пехотном полку. В 1911 году был переведен на нестроевую службу и выполнял обязанности армейского сапожника. С началом великой войны попал на фронт и был ранен. После лечения вернулся на фронт, но в 1915 году для долечивания попал в военный госпиталь в Кёсеге. Был оставлен в госпитале помощником аптекаря. В мои обязанности входило разносить лекарства офицерам.
- У вас есть родственники?
- Жены и детей нет. Дома остались отец и мать.
- Как вы вышли на контакт с Лавром Корниловым?
- Случайно. После прибытия генерала в госпиталь, я принес ему прописанный доктором Гутковским веронал.
- Что вы можете рассказать о Гутковском? Он участвовал в подготовке побега?
- Да, участвовал. О нём я знаю мало. Это пленный русский врач. Был оставлен в госпитале для работы по профессии.
- Для чего Корнилову был выписан веронал? Вы знаете, что это за вещество.
- Да, знаю. Это психотропное вещество. Погружает пациента в глубокий сон.
- Для чего же потребовалось погружать Корнилова в глубокий сон?
- У Корнилова наблюдалось нарушение сна, и, на фоне этого, учащённое сердцебиение и крайняя степень истощения. Ему нужен был сон для восстановления сил.
- В чём причина нарушения сна у Корнилова?
- В тот момент я ещё не знал о причинах. Позднее Корнилов рассказал мне об этом.
- И что же рассказал вам Корнилов?
- Он рассказал, что ранее содержался в замке Нейгенбах, а затем был перевезен в замок Локенхаус. Условия содержания там были очень хорошие… (далее Мрняк описал условия содержания Корнилова, которые я, с его слов, уже озвучивал вам выше по тексту)
- А причём тут веронал, бессонница и всё прочее? Зачем вы усыпляли Корнилова?
- Так я и хотел вам это рассказать, но вы меня перебили.
- Хорошо, продолжайте.
- Условия содержания в замке были хорошими, но бежать оттуда было трудно, а Корнилов всегда вынашивал планы бегства на родину. Он настоящий патриот России. Однажды от других пленных он узнал, что есть лагерь для раненных офицеров-военнопленных, фактически – госпиталь, в селении Кёсег. Режим в Кёсеге менее строгий, чем в обычных лагерях, и организовать побег оттуда легче. Тогда Корнилов принял решение попасть в Кёсег любой ценой. Он прекратил принимать пищу и начал пить очень крепкий чай, который русские называют чифирем. Отсюда его истощение, бессонница, учащённое сердцебиение. Состояние Корнилова действительно стало угрожающим, поэтому его и перевели в Кёсег на лечение. Именно поэтому доктор Гутковский и прописал ему веронал.
- Доктор знал, что Корнилов симулирует свою болезнь путём употребления крепкого чая?
- Изначально он этого не знал, но потом Корнилов сообщил ему об этом, когда понял, что Гутковский готов помочь ему с побегом.
- Но вы всё равно продолжали давать ему веронал?
- Естественно, чтобы никто ничего не заподозрил. Но Корнилов не принимал веронал. Его сон нормализовался естественным путём, так как он перестал пить чифирь.
- Крепкий чай действительно вызывает такие эффекты?
- Я не знаю. Корнилов уверяет, что да.
- Сам-то он откуда узнал такой рецепт?
- Он говорил, что в Сибири некоторые народы заваривают чай, который называют чигирским или монгольским. Для этого, из-за дефицита натурального чая, они берут растение Бадан. Я не знаю, что это за растение, у нас оно не растёт. Чай из него получается очень чёрный, терпкий и весьма бодрящий. Заваривать чигирский чай местные научили и каторжан, которых русский царь ссылал в Сибирь. Те арестанты, которым посчастливилось вернуться с каторги домой, пытались воспроизвести чудесный сибирский напиток, но Бадан в центральной России не растёт, поэтому они экспериментировали с крепко заваренным чаем. Конечно получилось совсем не то, но бодрящий эффект был достигнут, поэтому очень крепкий чай стали называть чифирем (по аналогии с чигирским чаем).
- Я вижу, Корнилов много вам рассказал.
- Да, время для общения у нас было.
- Почему вы помогли ему бежать?
- Так сложилось.
- Расскажите об этом подробнее.
- Когда я приходил к Корнилову с лекарствами, он давал мне на чай одну крону. Я понял, что у него есть деньги. Однажды он спросил, не нуждаюсь ли я в финансовой помощи. Два раза он одалживал мне по 10 крон, но потом вдруг неожиданно попросил вернуть долг.
- И вы не смогли найти деньги?
- Нет, не смог. Мне нужно было время, чтобы найти деньги. Я их уже потратил. Но Корнилов сказал, что он может простить долг, более того — заплатить 20 тысяч крон и устроить помощником фармацевта с хорошим жалованием, если помогу ему бежать в Россию. Деньги также будут выплачены в России.
- Для чего ему потребовалось бежать в Россию, рискуя жизнью, если в плену ему ничто не угрожало, а условия содержания были превосходными?
- Я уже говорил, что он истинный патриот России, поэтому рвался обратно на фронт. К тому же он говорил, что там у него остались двое маленьких детей, которые очень ждут своего папу.
- Почему вы, Франц, согласились ему помочь? Вы же понимаете, что это предательство? Корнилов купил вас за 20 тысяч крон, но вы отдаёте себе отчёт, что вы никогда бы не увидели этих денег? Неужели вы настолько глупы?
- Дело не только в деньгах. Получу я их, или нет, - это не так и важно. Мне важнее было просто сбежать в Россию вместе с Корниловым. Я понимал, что скоро опять могу попасть на фронт, а перспектива умереть за Австро-Венгерскую империю меня совсем не радовала, ведь я чех, славянин.
- Ну, сам то Корнилов на славянина совсем не похож, впрочем, об этом поговорим позже. Расскажите об организации побега.
- На деньги Корнилова я добыл револьвер, австрийскую солдатскую военную форму, рабочую одежду, 2 отпускных свидетельства на 10 дней (для себя на имя Йозефа Немета и для Корнилова на имя Иштвана Латковича) с нужными печатями, сардины, хлеб, сыр, коньяк, карту, электрический фонарик, компас.
- Куда были сделаны увольнительные?
- В Карансебеш — железнодорожную станцию, ближайшую к румынской границе.
- Раскройте подробности самого побега.
- Доктор Гутковский добился у лагерного начальства отмены ежедневной проверки помещения, где лежал «больной» генерал Корнилов. Это было очень важно, поскольку дало возможность в определенный день подменить Корнилова другим человеком, а именно – Дмитрием Цесарским, его денщиком. Около 12 часов 11 августа 1916 года дня Корнилов, переодетый в одежду Цесарского, через окно туалета выпрыгнул во двор и благополучно добрался до госпитальной аптеки. Я сбрил Корнилову бороду и усы, перекрасил волосы и брови, на левой щеке выжег «родинку». Далее мы, переодевшись в военную форму, без труда покинули территорию госпиталя и пешком добрались до станции. Предъявив свои документы, мы сели в поезд, шедший на юг. В Дьоре мы пересели в поезд «Вена – Будапешт» и, доехав до Будапешта, заночевали там на вокзале, в солдатском бараке для проезжающих войск. Утром следующего дня …
- Стоп, Франц, прервитесь на этом месте. Сейчас будет самое интересное. Переключимся на Дьёрдя.

Следователь Мозер сделал некоторую паузу, прохаживаясь из угла в угол, как будто что-то вспоминая. Потом он, наконец, обратился ко мне.
- Итак, Дьёрдь, в августе 1916 года вы отправились на гастроли с театром Сатурния. Я прекрасно знаю о вашей миссии. Вы должны были присматривать за Дойной Иреску, так как она подозревалась в работе на иностранные разведки и в связях с румынскими диверсантами, маскировавшимися под вампиров. Об этом можете не рассказывать. Мне сейчас важна хронология. Вы можете вспомнить дату, когда театр Сатурния отправился из Будапешта на гастроли?
- Не берусь утверждать наверняка, но, по-моему, это была середина августа 1916 года. Числа 12-14 примерно. Я точно не помню. Мне нужно заглянуть в мои дневники, там даты указаны.
- Мы изъяли ваши дневники со съёмной квартиры в Пеште и изучили записи. Странно, но на гастроли театр выехал именно 12 августа. Почему театр не мог выехать раньше? Ведь Дойну выпустили на свободу задолго до выезда, сразу после того, как с неё сняли обвинения в убийстве арендодателя Герцля.
- Она утверждала, что у неё не хватает денег на организацию гастролей, так как незадолго до убийства она, якобы рассчиталась с Герцлем, полностью выплатив ему долг.
- Вы уверены, что она отдала ему деньги?
- Нет, не уверен. Вполне возможно, что деньги остались у Дойны и ничего она не отдала. Но она всё равно демонстрировала отсутствие финансов. В противном случае, её вновь могли бы заподозрить в убийстве Герцля и лжесвидетельстве.
- Но ведь вы достали для неё деньги на организацию гастролей. Это было за несколько дней до выезда. Почему вы не поехали сразу? Обычно театру Сатурния требовалось гораздо меньше времени, чтобы собраться и поехать, были бы деньги. Вам не кажется это странным, Дьёрдь? А может быть, вы ждали появления Корнилова в Будапеште, чтобы после побега отправиться в путь с ним? Дата ведь совпадает – 12 августа.
- А причём тут Корнилов? Никакого Корнилова с нами не было. Дойна сказала, что потребуется время на подготовку. Я даже успел за эти дни съездить в Вену, чтобы навести справки в Эвиденцбюро по поводу Шейвы, странной знакомой Дойны, которая родом из России и которую я подозревал в связях с русской разведкой.
- А саму Дойну в связях с русской разведкой вы не подозревали? А ничего, что у неё совершенно не венгерская внешность и даже не румынская, как можно было бы подумать исходя из её фамилии? Она же азиатка! Ну, или метиска. В России множество таких народов в Сибири, Поволжье и степях Средней Азии, а у нас людей с такой внешностью практически нет. Разрез глаз, скулы… Вас это не смущало? Она же явно имела российское происхождение.
- Но она же родилась здесь. Её мать, Рита Донси, имела такую же внешность. Есть свидетельства.
- Пусть так, значит, её мать имела российское происхождение и связи с Россией, которые были переданы дочери.
- Дойна объясняла свою внешность куманским происхождением. Семь веков назад куманы пришли к нам из восточных степей, как раз от русских. Русские называли их половцами.
- Дьёрдь, вы идиот? Вы видели куманов с азиатской внешностью? Они же полностью растворились среди мадьяр и ничем от них не отличаются. Да и вы, Дьёрдь, совсем не похожи на древних гуннов, пришедших с Аттилой на равнины Венгрии из тех же степей ещё во времена древнего Рима. Странные вы, мадьяры. Считаете себя потомками гуннов, хотя внешне мало отличаетесь от соседних южнославянских народов, или от нас, немцев. За полторы тысячи лет гунны просто растворились в местном населении, как и половцы. Азиатская внешность уже должна была насторожить.
- Наверно да, вы правы.
- Взгляните на эти портреты, срисованные с фотографий. Как видите, у данного мужчины тоже присутствуют монголоидные черты лица. Вы узнаёте этого человека?
- Конечно, узнаю. Это Лавр Корнилов.
- Расскажите, где и когда вы с ним контактировали.
- Нигде и никогда!
- Тогда как вы его узнали?
- Я прекрасно знаю, как выглядит Корнилов. Месяц назад я изучал российскую прессу, пытаясь найти следы исчезнувшей в России Дойны Иреску. Там я неоднократно натыкался на портреты Лавра Корнилова. Это и не мудрено, ведь он сейчас Верховный главнокомандующий Российской империи. Его портреты попадались и в наших газетах.
- Ну, то есть, лично вы с ним не знакомы?
- Конечно, нет!
- Дьёрдь, вы знаете, что дача ложных показаний только усугубляет вашу вину?
- Знаю, но никаких контактов с Корниловым у меня не было и быть не могло.
- Ну, хорошо, я ожидал этого. Именно поэтому на допрос я принёс рисованные портреты, а не фото. Рисунок легко можно подредактировать, чем мы сейчас и займёмся. Итак, стираем всю растительность на лице, особенно вот эти усы, подкрашиваем волосы и брови… Ну вот, получился совсем другой человек. Теперь вы его узнаёте?
- Невероятно! Да, теперь я его узнаю. Это один из рабочих Дойны. Он следил за телегами и лошадьми во время гастролей по Трансильвании. А я-то думаю, почему лицо Корнилова в газетах показалось мне таким знакомым… Вот на кого он похож!
- Не похож, а это он и есть. Я рад, Дьёрдь, что вы согласились сотрудничать со следствием и честно рассказали, что Корнилов присутствовал среди сотрудников театра Сатурния.
- Но я не знал, что это Корнилов!
- Я верю вам. Возможно, обвинения в государственной измене будут с вас сняты, так как вы не отдавали себе отчёт, кто рядом с вами. Но для этого вы должны сообщить нам всё, что знаете, ничего не утаивая.
- Конечно, я постараюсь вспомнить всё.
- Вы контактировали с этим работником, который являлся загримированным Корниловым?
- Нет. Никогда.
- Но вы его почему-то запомнили. Вы помните всех работников театра Сатурния?
- Нет, я не помню почти никого. Они были мне мало интересны. Но именно этого я запомнил. У него была необычная азиатская внешность и маленький рост, он был совершенно не похож на остальных. Держался обособленно, был молчалив.
- Как Корнилов общался с другими работниками? На каком языке?
- Он почти не общался, только изредка по делу. Всегда только на немецком языке, поэтому круг его общения был ограничен. Мало кто среди работников театра говорит на немецком.
- Он контактировал с актрисами и музыкантшами?
- Нет, не замечал такого. Только с Дойной изредка.
- На каком языке он общался с Дойной?
- Ну уж точно не на русском, если вы на это намекаете.
- Нет конечно, они же не глупцы. Я имел в виду какой-нибудь незнакомый вам язык типа калмыцкого, китайского или монгольского. Корнилов владеет одиннадцатью языками, две трети из которых азиатские, а Дойна, судя по вашим докладам и нашим оперативным данным, тоже полиглот.
- Нет, с Дойной они общались исключительно на немецком, по крайней мере в присутствии других людей.
- Корнилов родился в Усть-Каменогорске Семипалатинской области. Это среднеазиатские владения Российской империи, хотя и относятся к Западно-Сибирскому генерал-губернаторству. Вы представляете, что это за местность?
- Да, я слышал про эту местность от Константина фон Экономо. Это район Кулундинских степей между Семипалатинском и Барнаулом. Четверть века назад там был падёж скота, после которого оттуда пошла первая в истории мира пандемия – «русский грипп», вызвавший эпидемию сонной болезни «нонна».
- Нам известно, что Дойна страдает от аналогичной сонной болезни, похожей на смерть. Да и её мать тоже от неё страдала. Грипп поражает многих, почти всех, но последствия в виде сонной болезни получают лишь сотни людей из миллионов. Предрасположенность к сонной болезни мало у кого есть. В роду Риты и Дойны эта, предрасположенность, очевидно, наследственная.
- Может и так, а может Рита и Дойна являются постоянными носителями этого вируса и сами периодически впадают в летаргический сон. Остальных людей они заражают лишь тогда, когда в мире бушуют мощная эпидемия, вроде гриппа, а организмы окружающих людей ослаблены. Вирус гриппа лишь открывает ворота в тело человека для совсем другого вируса, который и вызывает сонную болезнь.
- Ну, Рита уже никого не заражает, она давно умерла. Осталась только её дочь. Так может, мать Дойны, называвшая себя Ритой Донси, сама из тех же краёв, что и Корнилов? Может там, в Кулундинских степях, она и подцепила эту болезнь? А потом эту болезнь унаследовала её дочь Дойна. У них с Корниловым могут быть земляческие связи. У Корнилова мать является алтайской калмычкой – так русские называют одну из ветвей кочевого народа - огузов, распространённого по всей Великой степи от Монголии до Поволжья. Может и у Дойны в жилах тоже течёт кровь огузов? Она вам рассказывала о своём происхождении?
- Да, она говорила, что является дочерью Великой степи, но её предками являются, не огузы, а половцы. Но это всё легенда, часть сценического образа. Якобы она никто иной, как реинкарнация Елизаветы Куманской, королевы Венгрии, которая до замужества была половецкой княжной. К реальности это не имеет никакого отношения.
- А вам не кажется, Дьёрдь, что, сочиняя свою легенду, Дойна раскрыла часть правды о себе. Её мать, Рита Донси, действительно дочь степей… Кулундинских, как и Корнилов. Они земляки, если вообще не родственники.
- Я не знаю. Вполне может быть.
- Ну, хорошо. Сейчас по крайней мере становится понятно, почему Дойна помогла Корнилову и работает на Россию. А ещё неизвестно, кто является отцом Дойны.
- Насколько я знаю, Дойна работает на нас, а Корнилов может понадобиться ей для совершения революции в России.
- Какой вы наивный, Дьёрдь, она обвела вас вокруг пальца. В прошлом году она организовала побег Корнилова, а в этом году сбежала уже и сама, как только мы её раскусили. Ещё и деньги германские благодаря ей утекли безвозвратно, якобы на революцию. И всё это через вас, Дьёрдь, что уже вызывает подозрения. Вы либо искусный шпион, либо просто глупец. Ну и мы конечно тоже «хороши» - всё проморгали. Ладно, продолжим… Когда Корнилов покинул театр?
- Я помню, что 3 сентября утром, когда мы с театром въехали в Херманштадт, Корнилов ещё был с нами, но потом он исчез. Днём он уже отсутствовал. До этого 2 сентября румыны обстреливали город и даже заходили в него, но в день нашего приезда обстрелы вдруг прекратились, а румыны неожиданно вышли из пригородов Херманштадта. Всех тогда это очень удивило. Народ в городе решил, что румыны испугались «королеву темноты» в лице Дойны.
- Могло ли это всё быть инсценировкой для удобного и безопасного бегства Корнилова? Он мог покинуть Херманштадт вместе с покидающими город передовыми диверсионными группами румынских солдат?
- Я допускаю такую возможность.
- В Румынии Корнилов появился 4 сентября, правда немного в другом месте. Это и понятно. Румыны не хотели «засветить» участок его реального перехода границы, чтобы не подставить под удар русского агента – я имею в виду Дойну.
- Да, это логично.
- Дьёрдь, вы осознаёте, что совершили преступление, пусть и невольно? Вы раскаиваетесь в том, что участвовали в побеге Корнилова?
- Да, я осознаю, но вины моей в этом нет. Я ничего не знал и даже не догадывался.

- Теперь вопрос к вам, Франц. Как вы расстались с Корниловым в Будапеште? При каких обстоятельствах? А ещё взгляните на эту фотографию - встречался ли он в Будапеште с этой женщиной.
- Нет, ни с какими женщинами он не встречался.
- Но вы знаете эту женщину?
- Нет. Никогда не видел.
- Фотографий Дойны Иреску у нас нет, поэтому я показал вам фото Риты Донси, её матери. Говорят, что они почти неотличимы. Так вы точно её не узнаёте?
- Первый раз вижу. Никаких контактов ни у Корнилова, ни у меня, ни с кем не было. В Будапеште были лишь случайные вынужденные контакты с солдатами в бараке, где мы заночевали. Мы старались вообще ни с кем не разговаривать, чтобы не выдать себя. Там в бараке ещё были австрийские медсёстры, которые почему-то приняли Корнилова за трансильванского немца. Вероятно, из-за его акцента – он отвечал им на немецком.
- Что там, вообще, делали медсёстры? Они не показались вам подозрительными.
- Ничего особенного. Стандартный обход казарм для выявления больных. Вы же знаете, тиф и всё прочее… Ничего подозрительного в их поведении не было.
- Хорошо, теперь расскажите, как вы расстались с Корниловым.
- Утром на электрическом трамвае мы доехали до Восточного вокзала в Пеште. Далее без пересадки доехали до Карансебеша близ Румынской границы, там вышли, углубились в лес и переоделись в рабочую одежду. В Карансебеш мы прибыли около 6 часов вечера 12 августа. Нас ни разу не остановили, ни разу не проверили документы.
- Стоп. Франц, мы уже установили, что из Будапешта Корнилов выехал с театром Сатурния под видом технического работника, обслуживающего повозки и лошадей. Это следует из показаний Дьёрдя, которые мы, вместе с вами, сейчас услышали. Как Корнилов мог отправиться с вами в Карансебеш, если он уехал с театром в сторону Трансильвании? Он что, по-вашему, раздвоился?
- Я не знаю, как так получилось. Возможно, Дьёрдь даёт ложные показания. Возможно, тот рабочий просто похож на Корнилова.
- Хорошо, давайте ещё раз послушаем вашу версию. Вы намеревались перейти Карпаты и оказаться в Румынии?
- Да.
- Расскажите подробности вашего маршрута.
- К румынской границе мы пошли по компасу и карте. Вел генерал. До 3-х часов утра 13 августа шли через гору и долину, затем опять углубились в лес. В одном и том же направлении (на восток) шли еще 2 дня (14 и 15 августа). К 9 часам вечера 15 августа мы заняли наблюдательную позицию на горе. Внизу мигали фонарики. Генерал сказал, что это фонарики румынской пограничной стражи. Мы решили переночевать, так как спуститься по заросшему склону горы посреди ночи было затруднительно. Без освещения это невозможно, а свет нашего фонарика могли заметить уже наши пограничники. Днём переход границы более безопасен.
- Что было дальше?
- В эту ночь мы беседовали с генералом до 11 вечера… Хотя генерал говорил по-русски, а я — по-чешски, мы хорошо понимали друг друга. Неожиданно генерал поведал, что у него есть родственники в Будапеште, а в Праге — некий свояк-профессор, который работает на русскую разведку.
- Какая же фамилия у этого профессора из Праги.
- Он не сказал.
- А среди его Будапештской родни не звучали имена Дойны Иреску, или Риты Донси?
- Нет, он вообще никаких имён не называл.
- Продолжайте…
- Одно дело помочь бежать из плена, а другое — соучастие в шпионаже. Я подумал, что генерал имеет при себе важные документы, переданные ему родственниками-шпионами, и очень испугался за себя и за своих родителей. Когда генерал уснул, я не смыкал глаз всю ночь, обдумывая положение. Утром мне удалось убедить генерала, что мы шли в неверном направлении.
- Зачем?
- Узнав о возможном шпионаже, я решил обмануть Корнилова, чтобы не допустить его переход через границу. До вечера 16 августа мы шли на юг, отдаляясь от Румынии. К вечеру 16 августа мы вышли на гору вблизи мадьярской деревни Борлова. Утром я пошёл в деревню якобы за провизией, но на самом деле я шёл сдавать Корнилова властям.
- В деревенской лавке вас арестовали жандармы. При вас обнаружены револьвер и фонарик. Откуда они у вас?
- Я попросил их у генерала.
- И он вам их отдал?
- Да.
- Но это же бред! Генерал ни за что не отдал бы вам единственное оружие. А фонарик? Зачем вам утром фонарик, когда уже светло? Почему вы не оставили фонарик и оружие у генерала? По логике, оружие, фонарик и всё прочее необходимо для перемещения по лесам Карпат, в том числе и в ночное время. Всё это должно было остаться у генерала, так как могло понадобиться ему в случае вашего ареста, когда ему пришлось бы скрываться в одиночку. Вам в деревенской лавке днём всё это уж точно было не нужно и, наоборот, вызывало подозрения. Я не видел, чтобы солдаты нашей армии в увольнительной разгуливали с револьверами, электрическими фонариками и компасом. Весь ваш рассказ против логики. Признайтесь уже, что никакого генерала Корнилова с вами не было – вы расстались с ним в Будапеште.
- Генерал был со мной. После ареста я показал жандармам место на горе, где мы с ним расстались.
- Наши солдаты прочесали там весь лес на несколько километров, но не обнаружили ни самого Корнилова, ни каких следов его пребывания. Он не мог так быстро уйти или просочиться сквозь наше оцепление. Это исключено. Вы намеренно навели нас на ложный след чтобы скрыть истинный маршрут бегства генерала.
- Я говорю правду.
- Я вам не верю. Вы очень неумны, Франц. Вы даже не можете придумать правдоподобную версию. Неужели Дойна не дала вам подробных инструкций о том, что нужно говорить после ареста?
- Я не знаю никакую Дойну. Я говорю правду.
- Вы говорите чушь! Как вы могли убедить генерала в том, что идёте не в том направлении? Это невозможно! Даже любой юный скаут без труда выйдет в Румынию из Карансебеша на третьи сутки, идя строго на восток, а здесь опытный генерал. Причём Корнилов не просто генерал. Он организатор длительных географических и разведывательных экспедиций в различных частях света. Он легко перейдёт Карпаты с завязанными глазами без компаса и карты даже посреди ночи. Так что я не верю ни единому вашему слову! Научитесь врать правдоподобно.
- Я не вру. Насколько я знаю, газеты в России писали то же самое, что я вам говорю.
- Это ни о чём не говорит. Мы по своим каналам узнали содержание письма Корнилова своей сестре Анне. Он пишет, что газеты красочно описали его приключения, но большая часть этих статей – вымысел, и обещает при первой возможности рассказать, как все произошло на самом деле. Вероятно, эту версию для российских газет подготовила та же, что и завербовала вас – Дойна. Поэтому и версии одинаковые, чтобы подозрений не возникло. По этой же причине и сам Корнилов не запускает в газеты опровержения – его эта версия вполне устраивает, ведь он сам участвовал в её создании вместе с Дойной.
- Думайте, что хотите. Я рассказал вам правду.
- Это не может быть правдой. Вы расстались с Корниловым якобы 17 августа у деревни Борлова, а в Румынии Корнилов появился только 4 сентября. Где он болтался почти три недели, если путь от Борлова до границы занимает не более пары-тройки дней? Между прочим, именно в это время Румыния начала вторжение в нашу Трансильванию и именно в это время из театра Сатурния исчез рабочий, так похожий на Корнилова. Как раз в Трансильвании. Как раз за пару дней до его появления в Румынии. Так что я склонен верить версии Дьёрдя – по ней всё сходится.

В этот момент появился Максимилиан Ронге, который, как оказалось, сидел всё это время за ширмой и всё слышал. Он приказал увести Франтишека Мрняка, а следователю Мозеру сказал, что продолжит допрос уже сам.
Когда Мозер удалился, и мы остались с Ронге наедине, никакого допроса больше не было. Всем итак всё было ясно.
К этому моменту я уже понял, что генерал Корнилов бежал в Румынию под прикрытием гастролей театра Сатурния, а Дойна была одним из главных организаторов побега. Она точно знала, когда румыны вторгнутся в Трансильванию и привела театр в Херманштадт, прямо на линию фронта.
Не знаю, была ли у Дойны договорённость с румынами, или они на самом деле испугались «королеву темноты», но в день побега румыны неожиданно остановили наступление, так и не взяв город, который уже фактически был у них в руках. Этой неразберихой и воспользовался Корнилов, уйдя вместе с румынами.
Вряд ли румыны были в сговоре с Дойной. Отдавать инициативу на фронте противнику ради спасения русского генерала из плена… Очень сомнительная жертва. Румынам это точно было не выгодно. К тому же, они топтались под Херманштадтом ещё много дней, после того как Корнилов бежал, а Дойна продолжала выступления театра в осаждённом Херманштадте. Зачем всё это? Ну явно не ради Корнилова, который к тому времени уже добрался до России. Всё-таки я верю, что Дойна обеспечивала магический барьер на пути румынской армии, пока генерал Фальненхайн не подтянет германские части и не разгромит румын на перевале «Красная башня».
Так что побег Корнилова во время «стояния под Херманштадтом» был лишь одной из задач Дойны, причём не самой главной. В отличие от Ронге, я уверен, что не Дойна работает на Корнилова, а как раз наоборот. После побега из плена генерал Корнилов всего за несколько месяцев резко поднялся от командира небольшой дивизии, пусть и «стальной», до Верховного главнокомандующего всей армией Российской империи. Как вообще возможен такой невероятный взлёт военной карьеры? Я думаю, что без Дойны здесь не обошлось. Это благодаря её магическим обрядам Корнилов получил такой мощный импульс, но и взамен Дойна потребует от него некоторые жертвы. Наверняка это опять была сделка… Сделка с тёмными Силами.
Являются ли Дойна и Корнилов земляками или дальними родственниками? Не знаю. Эта версия Эвиденцбюро опирается на обычные человеческие представления о мире, где мать Дойны вполне могла быть родом из Кулундинских степей, где приходилась Корнилову какой-то дальней родственницей. Я же уверен, что Рита Донси и Дойна Иреску суть одно лицо, а вовсе не мать и дочь. Я не знаю, как она может жить так долго, не старея. Более того, она пережила множество иных реинкарнаций в разные эпохи в телах разных женщин, а исходной точкой её пути была жизнь венгерской королевы Елизаветы Куманской, настоящее половецкое имя которой история не сохранила.
С миссией Франца Мрняка тоже всё ясно. Он расстался с Корниловым в Будапеште, а в Карансебеш поехал уже один. Там он специально привлёк к себе внимание жандармов в деревенской лавке. Его задачей было убедить всех, что Корнилов именно здесь, ждёт его в лесу. Чтобы Корнилова искали именно здесь, а не там, где он действительно должен был перейти границу, причём гораздо позже и под прикрытием боевых действий. Но почему Мрняк не признался в этом потом, когда Корнилов уже был в безопасности? Почему он до сих пор это отрицает, даже под угрозой расстрела? А я знаю, почему. Гнева ведьмы Мрняк боится гораздо больше, чем пули или виселицы, поэтому и продолжает лгать. При этом Мрняка до сих пор не расстреляли, хотя приговор уже вынесен. Вероятно, Дойна пообещала ему защиту от смерти при условии, что он будет молчать.

Максимилиан рассказал некоторые подробности из биографии Лавра Корнилова и дал инструкции по поводу поездки в Россию, предстоящей мне.
Я был очень удивлён. От Ронге я узнал, что Лавр Корнилов не только военачальник, но, прежде всего опытный военный разведчик, шпион высшего уровня, способный проникать везде, маскируясь под местных жителей и втираясь в доверие. Так переодевшись туркменом, он провёл рекогносцировку британской крепости Дейдади в Афганистане. Совершил ряд длительных разведывательных экспедиций в Восточном Туркестане (Кашгарии), Афганистане и Персии, во время которых изучал край, одновременно налаживая агентурную сеть. Стоит ли удивляться, что Корнилов знает 11 языков, в основном азиатских.
Корнилов оказался неуязвимым и безрассудным не только в боях, но и в своих экспедициях. Больше всего поражает его семимесячный переход через пустыню Дашти-Наумед, название которой переводится с фарси как «Степь отчаяния». Это название было дано не случайно. Все путешественники, пытавшиеся прежде изучить этот опасный район, погибали от нестерпимой жары, голода и жажды, поэтому британские исследователи обходили „Степь отчаяния“ стороной. На всех картах «Степь отчаяния» была обозначена белой областью, как полностью неисследованные земли. Степь отчаяния убивала всех и покорилась лишь Корнилову, как будто он был заговорённый и имел защиту от любой погибели.
По результатам разведывательных экспедиций Лавр Корнилов написал книгу «Кашгария, или Восточный Туркестан». Понятно, что в книгу вошли в основном общие и географические сведения, а не секретная информация, добытая Корниловым и, тем более, не сведения о созданной им агентурной сети. Тем не менее, британцы, следившие за передвижениями русских в этом «спорном» районе, скопировали из книги Корнилова планы городов и укреплений Восточного Туркестана и поместили их в свой «Военный отчёт по Кашгарии» 1907 года. Саму книгу Корнилова они тоже перевели на английский, издав её в штабе индо-британской армии.
Все последние десятилетия между Россией и Британией ведётся «Большая игра» за господство над Центральной Азией, а Лавр Корнилов один из важнейших её участников. Это противостояние длится уже век, а название «Большая игра» вошло в широкое употребление совсем недавно, после выхода в 1901 году романа Редьярда Киплинга «Ким». Там по сюжету в Индии юный английский разведчик направляется с миссией в Гималаи, чтобы войти в доверие к русским агентам, заполучив у них секретные материалы.
По иронии судьбы в 1903 - 1904 года Лавр Корнилов находился в Индии официально с целью «изучения языков и нравов народов Белуджистана», а фактически — для анализа состояния британских колониальных войск. Там он наблюдал за британскими военнослужащими и даже контактировал с британскими офицерами.

Карьера разведчика у Корнилова прервалась лишь на один год, когда произошла русско-японская война. Там он впервые показал себя как грамотный, но при этом крайне рискованный и смелый полководец. Особенно это проявилось во время отступления русской армии от Мукдена, когда бригада Корнилова прикрывала отход основных сил русских. Он стоял на рубеже обороны до последнего, пока не попал в полное окружение, откуда удалось вырваться лишь благодаря смелой штыковой атаке. Причём бригада Корнилова вышла в полном боевом порядке с ранеными и знамёнами.
А дальше опять работа на военную разведку. В этот раз Корнилова направили в Китай, где аналогичную «Большую игру» Россия вела против Японии. Но Японией там явно всё не ограничивалось. Внимание русских быстро переключилось на сам Китай, демонстрирующий рост мощи и влияния. Корнилов изучал военные манёвры Китая в Маньчжурии, работу китайского телеграфа и полиции, а также организацию охраны императорского дворца. В ходе налаживания агентурной сети Корнилов встречался с китайскими чиновниками и предпринимателями.
Особый интерес вызывают контакты Корнилова с молодым никому неизвестным китайским офицером Чан Кайши, на которого он, очевидно, сделал очень большую ставку. После контактов с Корниловым Чаш Кайши выучил японский язык и отправился на военную службу в Японию. Поначалу в нашей разведке думали, что Корнилов завербовал Чан Кайши и направил его в Японию в качестве русского шпиона, но всё оказалось гораздо сложнее. Чан Кайши позднее включился в борьбу за власть в Китае, мотаясь при этом между Китаем и Японией, а параллельно он изучал немецкий язык чтобы зачем-то перебраться в Германию. Последнее особенно настораживало наши спецслужбы.
Корнилов, видимо, координировал работу всей российской агентуры в Китае. В частности, в Ташкенте, столице русского Туркестана, он лично готовил особо секретную экспедицию барона Густава Маннергейма через весь Китай, подбирая для него снаряжение и сопровождающих казаков. При себе у барона Маннергейма был фотоаппарат «Кодак» и множество стеклянных пластин и реактивов. Маннергейм сделал более тысячи фотографий составил планы китайских гарнизонных городов, изучил развитие железных дорог, горного дела и способов борьбы с употреблением опиума. А в конечной точке маршрута, в Пекине, Маннергейма опять ждал Корнилов, который помогал ему систематизировать материалы.
Это была настоящая разведывательная миссия, которая одной только разведкой не ограничивалась. Маннергейм привёз китайские зарисовки сотен персонажей разных религий, а также огромное множество тысячелетних манускриптов, найденных в песках Турфана. Но самым необычным была его встреча со степной царицей Курманжан-датка, которую чаще называли «Королевой Юга» и «Алтайской царицей». Когда-то воины «Королевы Юга» противостояли армии «Белого Царя», вторгшегося в Кокандское ханство и другие земли Алтае-Памирского региона. Сорок лет тому назад царица степей потерпела поражение, и теперь сама служит «белому царю» (так местные называют русского самодержца). После её поражения генерал Скобелев, командовавший русскими войсками, велел доставить пленённую «королеву юга» в штаб, но увидев её и поговорив с ней, попросил, чтобы она называла его сыном. Вероятно, это была самая первая правительница в исламском мире, где женщины в принципе не могут занимать такое положение. Невероятно, как ей это удалось. Во время экспедиции Маннергейма «королеве юга» было уже без малого сто лет, но на его фотографии она, как ни странно, гордо сидит на коне.

В нашем плену Корнилов тоже времени зря не терял. Он занимался совершенствованием своего немецкого языка, а также изучал особенности армии Австро-Венгрии. Странно, но этом деле, похожем на шпионаж, наше командование пошло ему навстречу. В обучение Корнилову был выделен солдат – бывший учитель немецкого языка, а также офицер-австриец, который рассказывал русскому генералу о состоянии нашей армии. Всё это тоже требует отдельного расследования. Как так-то?
Хотя, чему я удивляюсь? Я сам слепо верил в паутину мироздания, ветер перемен и в то, что Дойна - это реинкарнация Елизаветы Куманской, способная перемещаться во времени и пространстве, используя тела «носительниц». Да я и сейчас в это верю, но теперь, после информации Ронге о биографии Корнилова и его окружения у меня начинают возникать сомнения. Перед глазами стоит Великая степь и её дети – степная царица, Лавр Корнилов и сама Дойна, дочь этой степи. Даже председатель нынешнего правительства России, Александр Керенский, как оказалось, детство и юность провёл в Ташкенте, в сердце русского Туркестана. Мое воображение рисовало уже не паутину мироздания, а совсем иную паутину – паутину агентур и тайных разведок. Эта паутина вышла из Великой степи, окутала Россию, Центральную Азию, Китай и теперь окутывает Европу. А я – никто. Я превратился в маленький узелок этой огромной сети, оплетающей своими липкими нитями мою любимую Венгрию. А Дойна теперь уже представлялась мне не великим чудом, а всего лишь русским агентом, пусть и весьма талантливым. Она точно такая же дочь русских степей, как и Корнилов, и точно такая же шпионка. Моё душевное состояние постепенно становилось угнетённым, а Великая степь превращалась для меня в «степь отчаяния».

Но Ронге рассказал мне ещё кое-что интересное. Оказывается, физикой интересовалась не только Дойна, но и Лавр Корнилов. Ещё будучи кадетом, он зачем-то перевёл учебник физики на монгольский язык. Нет, я не случайно оказался в этом водовороте событий. Мои познания в области физики, полученные в университете, зачем-то должны им пригодиться.
Пока же я готовился к выезду в Россию.
Максимилиан Ронге всё же согласился показать мне письмо Дойны под номером два, адресованное мне, но лишь тот его фрагмент, который касается моей миссии в России. Там был полный бред, который Ронге поначалу принял за особую шифровку, которую я должен был расшифровать. Он требовал от меня сделать перевод этого текста на обычный язык. Спрашивал, что означает «трупная кровь», «ледяной саркофаг», «гробница потомка степей», но я сам ничего не понимал.
Инструкция была дана на тот случай, если Дойну в Москве одолеет смертельная болезнь, что и произошло в реальности. Там говорилось, что я должен направиться в Петроград и встретиться с Михаилом Зощенко, который благодаря своему высокому посту способен оказать мне содействие. При его помощи в районе гробницы я должен отыскать ледяной саркофаг, который способен перемещаться. Потом я должен вызвать владыку трупной крови и принести мёртвую жертву, чтобы пробудить ото сна королеву темноты. На этом моя миссия будет выполнена. Всю остальную работу проведёт дочь степей, а я буду лишь помогать ей.
В общих чертах и я и Ронге всё понимали. Надо найти Дойну и дать ей лечение, после чего, с помощью её агентурной сети можно будет запустить механизмы революции в России. В результате Россия станет неспособна вести войну и подпишет капитуляцию. Непонятны были подробности действий, которые я должен предпринять. Инструкция больше походила на страшную сказку для детей, чем на реальное руководство.
К тому же мы рисковали, не зная до конца, кто есть Дойна на самом деле. Либо она русская шпионка, соратница Корнилова, либо она работает лишь на себя любимую, служа тому, кому ей выгодно. Только во втором случае мы можем использовать её и её связи, сделав её нашим ситуативным союзником.
Я рвался в Россию, изнемогая от нетерпения, ведь если я опоздаю, Дойна может умереть.

Глава 43. Погребальная корона

Для скорейшей отправки в Россию, Максимилиан Ронге инсценировал мой побег. У нас не было времени ждать, пока меня оправдают и выпустят с соблюдением всех законных процедур.
Уже когда я считался сбежавшим, Ронге давал мне последние напутствия и выдал некоторый реквизит.

Напутствия больше походили на поток пессимизма. Он рассказал, что начиналось всё хорошо, а сейчас всё плохо…
Массовое издание в России подрывных газет и листков на германские деньги сделало своё дело. Особенно эффективным это оказалось на фронте среди солдат и матросов, и это легко объяснить. Лишь около трети населения России были грамотными, но зато на фронте 70-80% новобранцев уже умели читать. Всё дело в том, что в 1907 году появился законопроект «О введении всеобщего начального обучения в Российской империи». Он хоть и не был принят, но практически под него в следующем 1908 году вышел закон «Об отпуске 6 900 000 рублей на нужды начального образования». В России и до этого наблюдался постоянный рост количества различных школ, финансируемых из разных источников, а после принятия закона ситуация с образованием улучшилась в разы. В результате к началу войны Россия была в целом безграмотной страной, но с практически поголовно грамотным молодым населением, которое и призывалось на фронт.

Ронге во всех подробностях описал, как в июле этого года большевики организовали многотысячное восстание в Петрограде, опираясь на вооружённых матросов из соседнего Кронштадта (да, в России тоже есть город с таким названием), а также на солдат пулемётного полка, расквартированного в столице. Массовкой выступали рабочие и их семьи, а также большое количество дезертиров и уголовных элементов, в том числе освобождённых из тюрем самими восставшими.
Поначалу мирный протест, удалось быстро перевести в кровопролитные столкновения, после того как вооружённые матросы были обстреляны с крыш во время прохода по Литейному проспекту. Они открыли в ответ беспорядочную стрельбу во все стороны, и город погрузился в стычки, перестрелки, погромы частных квартир и грабежи магазинов. Почва для революции была сформирована, именно для той революции, которую мы готовили с помощью большевиков.
Вроде бы, большевики делали всё как надо. Даже к обстрелу демонстрантов с крыш, как оказалось, причастны не только правые экстремисты, но и некоторые пулемётные расчёты самих большевиков, расставленные на крышах домов под предлогом защиты демонстрантов от казаков. Эти пулемёты по факту косили как казаков, так и демонстрантов, а делалось это в провокационных целях, чтобы пролилась кровь, и наступило ожесточение с обеих сторон. Эти стрелки на крышах были подобны искрам, от которых должно было разгореться пламя. Всё в соответствии с лозунгами большевиков.

Но всё пошло не так. И даже непонятно, где большевики умудрились совершить ошибку. Возможно, они переборщили с массовкой, что привело к анархии и потере управления над революционной массой. А удачная революция это, прежде всего строгий контроль. Революцию всегда совершает абсолютное меньшинство, которое агрессивно, вооружено и контролируемо, а вовсе не разношёрстные толпы недовольных.
Факт остаётся фактом – июльская большевистская революция 1917 года, несмотря на всю её массовость, была довольно легко и успешно подавлена временным правительством во главе с Керенским. Вооружённые группы, поддерживающие большевиков, были разгромлены или сдали оружие, а практически всё руководство большевиков арестовано.
В тюрьму попало около 800 большевиков, но кроме них попали и другие участники волнений, включая и сочувствовавшего большевикам Троцкого (настоящая фамилия Бронштейн). Ленину и Зиновьеву (настоящее имя Овсей-Гершен Радомысльский) чудом удалось бежать, и теперь по слухам они прячутся где-то в лесном шалаше.

Мы потратили огромные деньги на этих революционеров, и всё это в одночасье превратилось в труху.
После неудачной июльской революции большевистское движение не только оказалось разгромлено, но и потеряло поддержку в массах. Народ активно искал и выдавал большевиков властям, считая их германскими агентами, устроившими свой мятеж именно в разгар контрнаступления Германии и Австро-Венгрии. К тому же в руки русских попали документы и свидетельства того, что мы финансировали большевиков.
А ведь они не были нашими агентами. Ради своих безумных идей они готовы были брать деньги у кого угодно. Они никому не служили. Они служили только своей идее.
Да, мы их финансировали. Мы видели, что их идеи разрушительны для той страны, в которой они хотят их реализовать. Нам нет никакой нужды в агентах-большевиках. Нам нужно лишь, чтобы они уничтожили Россию, реализуя свои безумные планы. В этом смысле да, они косвенно работали на нас.
Это понимали и наши враги – русские, англичане, французы, вся эта ненавистная Антанта. Они всячески мешали нашим планам. Например, Троцкий был интернирован британскими властями в канадском городе Галифакс: обвинение заключалось в получении революционером «немецких денег» с целью свержения Временного правительства. Причём, Троцкий оказал сопротивление в ходе ареста, кричал и кусался, поэтому одному из английских офицеров пришлось хватать Троцкого за длинную шевелюру.
Мало того, что большевики были разгромлены в июле, так случилась ещё одна напасть. По данным нашей разведки писатель Сомерсет Моэм является тайным британским агентом. В августе 1917 он прибыл в Петроград, чтобы окончательно помешать большевикам, чудом уцелевшим после июльского провала, устроить новую революцию. В иное время англичане не возражали бы против революции, но сейчас им крайне невыгодно, чтобы Россия вышла из войны.

Ронге раскрыл мне некоторые детали письма Дойны. Во-первых, к июльской революции она никакого отношения не имеет, а сама революция потерпела неудачу лишь потому, что «звёзды не сошлись». А сойтись звёзды должны якобы к началу ноября (по русскому календарю это будет конец октября).
А что толку, что «звёзды сойдутся»? Ситуация с революцией в России оказалась плачевной для нас. Силы, которые должны были совершить революцию, разгромлены, а революционеры сидят по тюрьмам. Как мы должны совершать революцию в таких условиях, когда она в принципе невозможна по объективным причинам?
В общем, Ронге поручил мне разбудить Дойну, и пускай она стимулирует свою революцию так, как может, любыми способами. От этого сейчас зависит всё!
А разбудить Дойну должна корона... Погребальная корона… Это и есть тот «реквизит», который я должен перевезти в Россию.

Разговор о короне начался очень странно…
- Дьёрдь, что вы знаете о древних европейских коронах, сохранившихся до наших дней?
- Практически ничего. Я мало интересовался этим вопросом.
- И даже о коронах родной Венгрии вы ничего не знаете?
- Ну, почему же. У нас в Венгрии есть корона святого Иштвана, увенчанная покосившимся крестом. Ей уже почти тысяча лет. Она двойная. Нижняя часть, диадема, была подарена византийским императором королю Гезе I, а верхняя часть составлена из реликвий вскрытой гробницы короля Иштвана I. С той поры ей коронуются все короли Венгрии, и она имеет конституционный статус.
- А вы знаете, Дьёрдь, что эта корона уже 11 раз покидала пределы страны? Обычно её спасали от войн и нашествий. Во времена нашествия монголов король Бела IV вывозил её в Хорватию, а при вторжении Наполеона её прятали в Карпатах, в Мукачевском замке. Её неоднократно теряли и находили (в том числе в болоте), иногда её и вовсе банально выкрадывали. Думаете, почему крест не ней покосился? Корона не входила в ларец, предназначенный для кражи, и крест просто погнули крышкой.
- Да, я обо всём этом слышал, причём кое-что от самой Дойны, которая считает себя реинкарнацией Елизаветы Куманской, ведь в разные годы эта корона побывала на голове и её мужа Иштвана V и её сына Ласло IV.
- Да, корона святого Иштвана упоминается в письме Дойны. Более того, Дойна утверждает, что нижняя часть короны более древняя, чем считалось до этого. Якобы византийской диадеме уже полторы тысячи лет, и она имеет армянское происхождение. Есть у неё мысли и по поводу верхней части короны. Дойна считает, что покосившийся крест следует поправить, ведь всё в мире имеет свое символическое значение. Покосившийся крест символизирует упадок великой Венгрии и неизбежное её превращение в маленькую никчёмную страну, не имеющую никакого влияния в мире. Кстати, вы знаете, что после провала венгерской революции в 1848 году, Лайош Кошут похитил корону святого Иштвана и вскоре бежал из Венгрии?
- Я слышал об этом, но не знаю подробностей.
- После кражи короны святого Иштвана лидер венгерских революционеров как будто получил второе дыхание и невероятное везение. Когда Кошут высадился в Британии, там началось помешательство. Пресса описывала атмосферу на улицах Лондона в восторженных выражениях: «Казалось, что это день коронации королей», «Трафальгарская площадь была „черна от людей“, а памятник Нельсону был заполнен „до рифлёного стержня“». Во время турне его восторженно принимали по всей Британии, а в Бирмингеме собралась многотысячная толпа, чтобы увидеть, как Кошут проезжает под триумфальными арками, воздвигнутыми в честь его визита. Конгресс США встречал Кошута как «гостя нации», а в Нью-Йорке, его встретили так, как раньше встречали только Вашингтона и Лафайета. Непосредственно перед Рождеством 1851 года в Нью-Йорке началась «мания Кошута», которая отразилась на праздничных подарках. Каждый новогодний подарок, так или иначе, был связан с Кошутом и Венгрией. В ресторанах подавали венгерский гуляш, в моду вошли галстуки «Кошут», трубки «Кошут», зонты «Кошут», ремни и пряжки «Кошут», кошельки «Кошут», пиджаки «Кошут», а также тесьма для одежды и кисточки «Кошут». На Бродвее была вывешена картина, на которой был изображён Кошут в окружении венгерского и американского флагов, а внизу была подпись: «Кошут - венгерский Вашингтон».
- Господин Ронге, я не понимаю, к чему вы всё это клоните. Если вы намекаете, что я должен вывезти в Россию корону святого Иштвана, то этому не бывать, даже если об этом просила сама Дойна! Я не позволю вывезти венгерскую историческую реликвию в Россию. Обычно эту корону вывозили из Венгрии, спасая от врагов, а вы предлагаете добровольно переправить корону во вражеский стан. Дойна вас обманула. Она хочет заполучить бесценную реликвию, чтобы просто продать её за баснословные деньги. А вам, как австрийцу, плевать на венгерские ценности!
- Полегче, Дьёрдь, полегче… Не заводитесь. Никто не собирается вывозить корону святого Иштвана. Вы же знаете, что Кошут не вывозил корону из Венгрии. Он зарыл её в Трансильвании, в деревянном ящике в ивовом лесу недалеко от Оршовы. Любопытно, но примерно в этом районе был пойман Мрняк, устроивший побег Корнилова, и примерно здесь же, на реке Темеш, венгерская армия нанесла решающее поражение половцам восемь веков назад. А корона святого Иштвана никуда не делась. В 1853 году её нашли в Трансильвании и благополучно откопали, а «кошутовская лихорадка» за границей быстро пошла на спад. Предводитель венгерских дворян, отец венгерской демократии (как Кошута называли в США) напрасно рассчитывал, что заграница поможет. Он так и не вернулся в Венгрию.
- То есть, вы не предлагаете вывезти в Россию корону святого Иштвана?
- Нет, конечно!
- Тогда зачем весь этот экскурс в историю похищений короны и её возвращений?
- Это для того, чтобы вы не боялись вывезти корону, но не эту, не святого Иштвана. Просьба Дойны касалась совсем другой короны - погребальной.
- Погребальной?!
- Да, погребальной. Я немного изучил этот вопрос. Оказалось, что до наших дней дожило лишь четыре десятка средневековых европейских корон, из них 9 венгерских. Признаться, я был удивлён, что почти каждая четвёртая древняя европейская корона связана с Венгрией. Видимо, в средние века Венгрия и впрямь бала могущественна. Для сравнения, в той же Руси сохранилось лишь две средневековых короны: «шапка Мономаха» и «Казанская шапка».
- И какую же корону из этих девяти запросила Дойна?
- Вот эту:


С этими словами Ронге вынул из ящика стола странный предмет, состоящий из восьми пластин, соединённых между собой шарнирами, похожими на дверные петли. Ещё никогда в жизни я не видел подобных складных корон.
К каждой из восьми пластин сверху был прикреплён «флёр де лис», как на гербах французских королей, а стержнями каждого из шарниров являлись веточки трёх листьев виноградной лозы.
Кроме того, к центру каждой пластины были прикреплены цветки с шестью лепестками и крупными камнями по центру. Они держались на грубых заклёпках, и такими же заклёпками к короне были прикреплены многочисленные драгоценные камни в оправах и жемчуг.
Камни не производили никакого впечатления, так как были просто отполированы. Ни о какой огранке в те древние времена не могло быть и речи. Да и сама корона была сделана грубовато. Гнутые пластины, грубые заклёпки, уродливые шарниры, как петли от двери сарая.
Эта корона очень удивила меня, породив кучу вопросов, которые я тут же задал Максимилиану Ронге:
- Что это?
- Это корона. Разве вы сами этого не видите?
- Вижу, но что с ней? Почему она складная? Это что, походная корона? И ведь она довольно лёгкая, как не из золота.
- Всё верно, это серебряная корона. Снаружи позолота. При погребении царских особ часто использовали такую вот бутафорию с целью экономии. Да, да, это не походная корона, а погребальная. Одна из четырёх венгерских погребальных корон, сохранившихся до наших дней.
- Они что, все складные и на шарнирах?
- Нет, только эта. Вообще среди всех корон средневековья она такая единственная. И не спрашивайте, Дьёрь, почему так. У меня нет ответа.
- Кому же она принадлежала?

Тут Ронге прочитал мне небольшую лекцию об этой короне с легендами и экскурсом в историю. Я перескажу её своими словами, добавив много того, о чём узнал позже.
Началось всё во время монгольского вторжения.
Когда монголы Батыя вторглись в Венгрию и разбили армию короля Белы IV, всей королевской семье пришлось бежать в Хорватию. Король Бела вместе с королевой Марией, малолетним принцем Иштваном и помолвленной с ним малолетней половецкой княжной, наречённой при крещении Эржебет, укрылись в замке Клис на острове Трау. С ними была и корона святого Иштвана (но не о ней сейчас речь).
Там, на острове у короля и королевы родилась дочь, которую назвали Маргаритой, или по-венгерски Маргит. Тоска по родине заставила короля и королеву дать клятву – если Бог поможет освободить Венгрию от монголов, то они отдадут дочь ему во служение. Бог услышал молитвы королевской четы и уже через год монголы неожиданно без боя покинули Венгрию.
Вернувшись в Буду, король начал раздавать земли своим сторонникам, при условии, что они будут строить крепости, защищающие от новых набегов. На междуречье Тисы и Дуная он пригласил жить куманов (половцев из клана княжны Эржебет, которые ранее тоже бежали из Венгрии, спасаясь от монголов). Куманы должны были стать первым барьером против набегов на Венгрию с востока.
За 4 года король Бела восстановил и укрепил Венгрию, но о своём обещании Богу предпочёл забыть. Маргит росла красивой и здоровой девочкой, поэтому Бела и Мария не хотели отдавать её в монахини. Но клятва Богу не проходит бесследно. Рита сама начала проявлять интерес к монашеству, примерять монашескую одежду, общаться с сёстрами, вникать в уклад их жизни.
Видя, что против воли Бога не пойдёшь, король с королевой решили исполнить свой обет. Прямо здесь, на Дунае, между Будой и Пештом на острове Заячьем они заложили монастырь. Когда стройка была завершена, Маргит было уже десять лет. В этом возрасте она переступила за ворота монашеской обители и живой оттуда уже не вышла.
В монастыре она выполняла самую тяжёлую и грязную работу, носила вериги и обувь с гвоздями. В её головные уборы так же были вставлены гвозди, которые впивались ей в голову. А ещё по слухам у неё был дар исцеления и даже воскрешения из мёртвых.
Неизвестно, чем было подорвано здоровье Риты, суровой монашеской жизнью, полной лишений и аскетизма, уходом за неизлечимыми больными, стекающимися в монастырь со всей Венгрии, или какими-либо другими причинами, но на смертном одре она была молода и прекрасна. Ещё бы, ведь она умерла в 27 лет от роду. Отпевавший её епископ, заметив, насколько она прекрасна по смерти, сказал плачущим: «Не скорбите по этой принцессе, потому что, похоже, её воскресение уже началось».

Маргит похоронили в этом же монастыре в гробнице из красного мрамора, а её брат Иштван приложил много усилий для её канонизации. Именно поэтому Иштвана V позднее похоронили в этом же монастыре рядом с сестрой среди могил монахинь. С тех пор Заячий остров часто называют островом Маргит.
Для канонизации Риты требовались доказательства. Были собраны свидетельства о семидесяти четырёх чудесах, заключавшихся в исцелениях больных и воскрешениях мертвых. Последнее особенно удивило меня. Если Маргит умела воскрешать мёртвых, то она вполне могла бы воскресить и себя? А что, если среди воскрешённых ею мёртвых была и Эржебет, приходящаяся ей невесткой? То есть, Елизавета Куманская вполне могла получить бессмертие из рук святой Маргит.
Сама же Маргит всё же покинула место своего добровольного заточения, но странным образом. Спустя ровно три века после вторжения монголов, Венгрию захватили турки. Монахини бежали с Заячьего острова, спасаясь от поругания. С собой они забрали и свою святую Маргит, которую выкопали из могилы. В каком она была состоянии, спустя три века пребывания там, неизвестно.

Теперь я понимаю, почему ранее Дойна пряталась за вымышленным именем Маргариты Донси. Она хорошо знала историю о том, как принцессу Маргариту похоронили совсем молодой и как епископ воскликнул, что её воскресенье уже началось. Так же можно вспомнить и то, что позднее монахини извлекли Маргит из могилы и увезли в неизвестном направлении, спасая от турецкого поругания. Похожую историю Дойна инсценировала, проживая в прошлом веке под именем Маргариты. Рита Донси так же неожиданно умерла молодой, а потом исчезла во время эксгумации, вероятно воскреснув.
Да уж, любит Дойна разыгрывать истории из далёкого прошлого предков. Хотя, почему предков? Если Дойна жила в прошлом веке под именем Риты Донси, и продолжает оставаться такой же молодой, то, что мешает признать, что она и есть Елизавета Куманская, познавшая рецепт вечной жизни и молодости? Если она не старится век, значит и семь веков для неё не помеха. Значит, святая Маргит приходится ей золовкой и эту историю с погребением молодой Маргариты она видела воочию.
Или вы предлагаете мне принять, что Рита Донси была матерью Дойны Иреску?

Но вернёмся к нашей короне…
Заячий остров долго стоял в запустении. Лишь в 1838 году за его благоустройство взялись более основательно. В этом году произошло великое ледяное наводнение, когда остров чуть не ушёл под воду. Огромные глыбы льда при движении изрыли берега и поверхность острова, обнажив местами древние гробницы, скелеты и артефакты. В одном из таких мест и была обнаружена складная погребальная корона, которую я держу в своих руках.
Могилу обнаружил помощник садовника, но, когда он попытался приоткрыть плиту, ему зажало руки. Беднягу удалось освободить из каменного плена, а его любопытство окупилось с лихвой.
Корона находилась в гробнице из песчаника. Ясно, что это не мраморная гробница Магрит. К тому же Магрит вывезли оттуда ещё при турках, да и не должно быть у святой монахини символа королевской власти при погребении. По этой причине многие решили, что это погребальная корона её брата Иштвана V, хотя рядом должны были быть осколки красного мрамора, раз он был похоронен рядом с сестрой, а их там не было.
Откуда песчаник? Да и место не совпадает с участком захоронения Маргит, Иштвана и монахинь. И, самое главное, диаметр короны всего 17 сантиметров. Этот размер мал даже для женщин и ни на одного нормального мужчину эта корона уж точно не налезет. Отсюда появилась гипотеза, что погребальная корона принадлежит жене Иштвана V, королеве Эржебет, которую вполне могли похоронить неподалёку от мужа. Никто ведь не знает, когда умерла Эржебет и где она похоронена. А ведь это та самая Елизавета Куманская, половецкая княжна, дочь хана Котяна. Именно на этом основании Дойна в письме потребовала от Ронге погребальную корону, ведь она считает себя реинкарнацией половецкой княжны.

Интересно ещё и то, что Эржебет Куманская была неверна Иштвану. Она закрутила роман с Иохимом Гуткеледом. Это представитель того самого рода Гуткеледов, от которого по легенде после победы над драконом откололся род Баториев, известный нам благодаря «кровавой графине» - Эржебет Батори.
Разъярённый Иштван V даже осадил замок Гуткеледа, но внезапно умер у его стен от загадочной болезни. Уж не ведьма ли её навела?

И вот теперь погребальная корона Елизаветы Куманской, королевы Венгрии, у меня в руках. Ещё недавно она лежала в музее в Будапеште, но Ронге и агенты всемогущего Эвиденцбюро смогли выкрасть её под предлогом реставрации. Теперь я должен доставить эту корону в Россию, чтобы надеть её на голову спящей Дойны.
Помимо короны Ронге выдал мне бутылёк с особым бальзамом, который он собственноручно приготовил по рецепту Дойны, описанному в письме. Неужели это та самая «вода венгерской королевы», рецепт которой как раз и принадлежит Елизавете Куманской? И бальзам и «вода королевы» готовятся на спирту. Этим бальзамом нужно смазать корону, чтобы усилить магический эффект.
В письме Дойна просит искать её в северной гробнице, где она должна пробудиться из крови и изо льда. Почему нельзя было написать прямо, без всех этих загадок?
Сам Ронге не верит в магию и в эти странные обряды. Он предполагает, что извозчик Василий Сидоров хранит тело Дойны в холоде и тени, чтобы исключить его разложение. Возможно это склеп на кладбище, куда не проникают губительные солнечные лучи. Ну не в лёд же он её вморозил! Да и нет льда в это время года даже в Петербурге. Лёд это просто аллегория.
А кровь? Наверно имеется в виду донорская кровь, которая должна вернуть Дойну к жизни.
А бальзам? Рецепт бальзама Ронге мне не открывает, но говорит, что там есть травы, обладающие стимулирующим и даже наркотическим воздействием. Возможно, они должны служить анестезией после пробуждения Дойны, либо стимулировать работу мозга, воздействуя через органы обоняния.
Сама корона тут явно лишняя. В материальном плане от неё никакого толку. Зачем ей эта реликвия? Но Ронге отчаялся. После разгрома в России июльской революции 1917 года и массового ареста большевиков он уже не верит в успех дела. Если не будет большевистской революции, то Россия продолжит войну, а это означает скорый разгром Германии и Австро-Венгрии. В Германии уже наступил голод, а наша империя и вовсе погибнет, рассыпавшись на части, так что до погребальной короны Елизаветы Куманской никому уже не будет никакого дела. Если же случится чудо и корона подействует, то пучина революции погубит Россию, дав нам шанс на победу. В этом случае наш триумф затмит любые жертвы и про корону тоже мало кто вспомнит. Победителей не судят, даже если они выкрали историческую реликвию. Так что от кражи короны Ронге ничего не теряет ни при каком исходе.
Да, Ронге не верит в чудеса и магию, но Дойна в письме сумела убедить его, что магия и чудеса помогают даже тем, кто в них не верит. Конечно, он воспринимает всё это с иронией, но другого выбора у него нет. Корона стала его последней спасительной соломинкой. Я же поклялся, что обязательно верну корону в Венгрию, чего бы мне это не стоило. Вот пробужу Дойну и верну.

Я не буду долго описывать свой маршрут в Россию, скажу лишь, что направлялся по стопам русских революционеров, вернее даже еврейских революционеров, если учитывать их преобладающую национальность. Вначале на поезде в Германию до станции Засниц, а затем на пароходе в Швецию.
В Стокгольме мне сделали шведские документы, с которыми я мог бы спокойно прибыть в Россию. Труднее всего было найти театрального сослуживца Эльны Гистедт, который хоть немного говорил бы по-русски и согласился сопровождать меня. В конце концов, нашли такого из числа актёров, заплатив ему хороший гонорар. Лишних вопросов он не задавал.
На границе мне пришлось прикинуться глухонемым, так как по-шведски я не говорил и не понимал, а мой русский был с венгерским акцентом, который наверняка отличается от акцента русскоговорящих шведов. Знающие люди могли бы заподозрить неладное, услышав мой странный, явно не шведский, акцент. Лучше не рисковать.
Финскую границу пересекли без особых происшествий. Вопросов у пограничных служб не возникло. При досмотре корону нашли, но мой попутчик сумел убедить пограничников, что это всего лишь театральный реквизит. Они поверили, что корона железная в позолоте, а камни – стекляшки. Разве может нормальный человек воспринять, что вот эта невзрачная складная безделушка на шарнирах от дверных петель может быть древней короной усопшей королевы?
Далее по русской территории уже спокойно добрались до Петрограда, сделав промежуточную остановку в Гельсингфорсе.
Сопровождающий актёр отыскал в Петрограде театр, где в данный момент играла Эльна, и представил меня ей как хорошего знакомого Дойны. Он сообщил ей, что я мадьяр, прибывший в Петроград тайно по поручению Дойны, поэтому на людях изображаю себя глухонемым из-за сильного венгерского акцента. Нам пришлось общаться с ней по-русски, когда никого не было рядом. Выполнив свою миссию, сопровождающий меня актёр уехал обратно в Швецию.

Я рассказал Эльне, что Дойна сейчас находится здесь, в Петрограде, но точное её местонахождение неизвестно. Более того, она не в сознании и поражена страшным недугом. Её нужно спасать, иначе она умрёт, но вначале её нужно найти.
Эльна тоже не задавала лишних вопросов. Она уже привыкла, что вокруг Дойны всегда остаётся тайна, которую не помогут прояснить никакие расспросы. На вопросы «зачем?» и «почему?» внятного ответа от Дойны почти никогда не будет. Будет лишь инструкция, что и как делать.

В Петербугре меня поразила Нева. Она разрезает город на две части так же, как Дунай отделяет Буду от Пешта. И здесь на реке тоже есть остров. Только наш остров Маргит, бывший Заячий, больше похож на парк, так как все древние строения давно разрушены, а у русских на острове стоит крепость, которую они называют Петропавловской. Внутри крепости возвышается башня собора с высоченным шпилем. И нет ни одной постройки в России выше этого шпиля.
Эльна успела влюбиться в Россию, несмотря на то, что её предки воевали здесь, поэтому она интересовалась достопримечательностями и историей. От неё я узнал много интересного, удивительного и просто невероятного. Я с удовольствием поделюсь с вами этой информацией.
Эльна сходу поразила меня названием острова в сердце Петербурга. Остров на Неве, оказывается, тоже Заячий! Всё как у нас! Мало того, великолепный собор на острове с самой высокой башней в России есть не что иное, как императорская усыпальница. Выходит, что не только у нас в Венгрии на Заячьем острове хоронили королей и королев, но и на Заячьем острове в России тоже. Удивительно, сколько параллелей! Неужели все они случайны?
Но у нас, в Венгрии, лишь одна столица, а в России их сейчас де-факто две – северная (Петербург) и южная (Москва). Хотя, наша столица тоже состоит из двух половинок, Буды и Пешта.

Первой усыпальницей русских царей был Архангельский собор в Москве, построенный Михаилом Хоробритом, правнуком хана Котяна. Наш хан, оказывается и в России успел «наследить». Изначально собор был деревянный, но через век по приказу князя Ивана Калиты на его месте возвели каменную церковь. Эта каменная церковь и стала усыпальницей княжеского рода, а Иван Калита её первым обитателем. К началу 16 века храм оказался переполнен гробницами умерших, поэтому по приказу Ивана III его разобрали и начали строить новый, временно поместив мертвецов в соседнюю церковь.
После царя Петра I в России появилась северная столица, а с ней и северная гробница. С той поры всех представителей царского рода хоронят именно здесь, на Заячьем острове, в соборе с высоченной башней.

Итак, я узнал, где расположена «северная гробница». Наверняка именно о ней шла речь в странных стихах Дойны. Далее пришла пора действовать.
Как я уже писал выше, в Петрограде мы могли рассчитывать на помощь коменданта петроградского почтамта и телеграфа Михаила Зощенко. Эльну он уже знал, ведь ещё недавно он получал через неё инструкции от «феи бабочек», как занять столь важный пост.
Зощенко всецело доверялся «фее бабочек», то есть Дойне, ведь он уже несколько раз убедился в своей неуязвимости при любых внешних угрозах. Эту неуязвимость и полную уверенность в себе дала именно она. Да и лёгкость, с которой он стал комендантом почт и телеграфа, впечатлила его не меньше, хоть он и не понимал, для чего это делается. По крайней мере, до сих пор всё, что обещала ему «фея бабочек» исполнялось, так что он был уверен, что и главная его мечта – стать известным писателем, тоже сбудется. Главное, выполнять все инструкции феи и делать всё, что она просит, ведь пока она не просила чего-то аморального, незаконного, предательского или мерзкого. В сущности, кроме просьбы стать комендантом, она пока ничего и не просила.
Мы без труда попали на приём к Зощенко, просто дождавшись его на входе. Он сразу узнал Эльну и пригласил нас к себе в кабинет. Диалог вела Эльна, ведь я ещё плохо владел разговорным русским.
- Михаил, дело безотлагательное, «фея бабочек» в опасности. Требуется ваша помощь.
- Как такое возможно? Она ведь всемогущая и способна творить чудеса. Она полностью оградила от опасностей меня, так почему она не может защитить себя? Это очень странно. Я уже начинаю сомневаться, уж не мошенники ли вы, каким-то образом, узнавшие мою детскую тайну о «фее бабочек»?
- Нет, мы не мошенники. Думаю, пришло время представиться и кое-что вам открыть. Я Эльна Гистедт, шведская актриса. Играю здесь в оперетте «Сильва». Приехала по личному приглашению Феона Алексея Николаевича.
- О, да, я слежу за творчеством Феоны и даже мечтаю написать либретто для оперетты. Вы ведь меня с ним познакомите?
- С удовольствием, но только не сейчас, когда каждая минута на счету.
- Неужели ситуация столь угрожающая?
- Да. Всё очень серьёзно.
- Конечно же, я вам помогу. Но, кто вас спутник?
- Это Дьёрь, он из Венгрии. По понятным причинам он находится здесь нелегально. Только прошу вас, не подумайте, что речь идёт о предательстве. Война разделила народы, но не убила человеческие отношения. Буду честна с вами, ваша «фея бабочек» тоже из Венгрии и она женщина, а не бабочка. Женщина необычная, невероятная и обладающая магическими, почти сверхъестественными способностями. Да, вам она явилась в образе бабочки, она так умеет, но всё же она женщина, которая, как и все, может страдать и болеть. И да, она может многое, но она не всемогущая. Её зовут Дойна. Помогите нам, она умирает.
- Я не верю своим ушам. Какая Дойна? Какая Венгрия? Моя фея бабочек это ангел с небес, это неосязаемая материя высших миров, а вы призываете спасать какую-то неизвестную мне мадьярку. Я ничего не понимаю!
- Михаил, постойте, не прогоняйте нас! Я сказала вам правду. Да, правда, она такая. Это не призрачные мечты. В правде много прозаичного. Но это правда! А высшие миры вы обязательно обнаружите в Дойне, только помогите нам её спасти!
- Почему я должен вам верить?
- Вы верите, что я шведская актриса?
- Вполне допускаю это, учитывая ваш акцент. Я даже слышал, что Феона ставил «Сильву» и приглашал актрису из Швеции на главную роль.
- Ну вот! Это я и есть! Эльна Гистедт! А музыку оперетты «Сильва» написал Имре Кальман, родившийся в Венгрии на берегу озера Балатон. А Дойна тоже актриса, как и я, только венгерская. Мы подруги, но общались в основном по переписке. Да вот же, посмотрите афишу её театра «Сатурния». У неё даже на афишах бабочки! – с этими словами Эльна протянула Михаилу афишу, а тот от удивления чуть не потерял дар речи.
- Это же она! Фея бабочек! Я думал, что это плод моего воображения, женский образ, случайно привидевшийся мне, когда я смотрел на мотылька, севшего на мозаику в моём детстве. Но это именно она! Этот образ с детства не выходит из моей памяти.
- Вот видите!
- Да, но причём здесь какая-то Дойна? На афише нет такого имени. Театр госпожи Фалькенхайм. А кто же на афише?
- На афише и есть Дойна, она же и владелица театра «госпожа Фалькенхайм». Это её сценический образ. Вы сможете увидеть её живой, а не только на плакате. Она здесь, в Петрограде, но погружена в болезненный сон и ничего не чувствует. Почти как мёртвая. За сохранностью её тела следит Василий Сидоров, извозчик из Москвы, а спасти её может лишь кровь донора.
- А где она сейчас?
- Мы не знаем. Василий должен был перевезти её в какую-то «северную гробницу», но мы не понимаем, что это такое. Возможно, это Петропавловский собор на Заячьем острове.
- Сомнительно. Гарнизон Петропавловской крепости вряд ли пропустит на остров извозчика с женским телом. Дисциплина, конечно, упала, но не до такой же степени.
- Тогда где ещё может быть эта, как называемая «северная гробница»? Может это какое-то знаковое кладбище, где есть склепы? Склеп мог бы подойти для хранения тела в холоде и темноте. Эту гробницу Дойна называет еще и «гробницей потомка степей». Может быть, в Петрограде есть захоронение известного человека, имеющего в родословной степняков? А ещё в письме говорилось о некоем «ледяном саркофаге», способном перемещаться.
- Всё очень туманно и ничего непонятно. Что это за письмо такое?
- Перед посещением Москвы Дойна оставила зашифрованное письмо-инструкцию для подстраховки. Она чувствовала, что может случиться беда. Этот недуг, сонная болезнь, он ведь у неё с юности. А ещё в письме говориться о том, что нужно вызвать "владыку трупной крови» и принести «мёртвую жертву». Вероятно, имеется в виду опытный врач, который уже проводил переливание крови, причём кровь предлагается взять у трупа, так как мало кто из людей согласится отдать собственную кровь. Да и количество крови должно быть столь большим, что ни один человек не сможет дать столько крови, не умерев при этом. Мы с Дьёрдем именно так расшифровали эти фразы письма. Возможно, что наша интерпретация не совсем верна.
- Но как я могу помочь? Я ведь бесконечно далёк от этого. Я не знаком с докторами, переливающими кровь.
- По информации Дьёрдя вопросами крови занимался бывший начальник петроградской милиции Вадим Юревич. Сейчас он исполняет обязанности начальника Главного военно-санитарного управления русской армии вместо Бурденко. Он ведь доктор, учёный. Учитывая ваш высокий пост, вам ничего не стоит связаться с ним, а уж мы узнаем у него, кто из местных врачей специализируется на переливании трупной крови.
- Да, конечно, я помогу вам встретиться с Юревичем. А что касается «гробницы потомка степей», то сдаётся мне, что вы совершенно не там ищите. Нашу северную столицу на берегах Невы основал царь Пётр I Великий, который воевал со шведами, уж простите меня Эльна. И место заложения города, в связи с этим, тоже не случайно, а весьма символично. Именно здесь, на берегах Невы, в 1240 году великий князь Александр Ярославич впервые разбил шведов. С этой битвы князя стали называть Александром Невским. После основания города Пётр I приказал выкопать останки Александра Невского и привезти их сюда, в город на Неве, туда, где семь веков тому назад произошла эта битва. Так вот, князь Александр Ярославич, в какой-то мере, является потомком степей, ведь его бабка - половецкая княжна Мария Котяновна, дочь известного хана Котяна Сутоевича.