21+ Книга на КЛиО (графоманская тема)

Глава 32. Сон Парижа

…аналогичный обтягивающий комбинезон имеет Ирма Веп, только он не из кожи вроде бы.
- Я не знаю никакой Ирмы Веп.
- Ирма Веп это анаграмма от слова «вампир». Она главный персонаж французского сериала «Вампиры».
- Я не видел этого сериала.
- Это понятно. А сериал про Фантомаса видели?
- Первые серии Фантомаса да, видел, но потом началась война и к нам прекратили завозить французские фильмы.
- Всё верно. Так вот, «Фантомаса» и «Вампиров» снимал один и тот же режиссёр – Луи Фейад. «Вампиров» Фейад начал снимать сразу после «Фантомаса», в 1915 году. Весь прошлый и позапрошлый год «Вампиры» пользовались бешеным успехом во Франции. А ещё в этом сериале фигурировала супер-пушка, которая могла бить на расстояние более 100 километров. Наши немецкие коллеги проявили к этому особый интерес, посчитав, что Фейад имеет связи с представителями разведки стран Антанты (либо с французской, либо с британской разведкой). Иначе откуда ему известно о тайных разработках секретного немецкого оружия? Имея такую пушку можно обстреливать Париж. Именно поэтому немецкая и наша разведки взяли Фейада в разработку.
- А какое это отношение имеет к Дойне?
- Сейчас объясню. Связи Фейада с представителями разведок выявлены не были. Скорее всего, Фейаду ничего неизвестно о немецких разработках, а свою супер-пушку он просто выдумал, но кое-что в его биографии вызвало интерес. В Париже Фейад появился в 1902 году после смерти родителей. Там он планировал писать литературные произведения и сценарии. По совпадению, в это же время в Париже гастролировал и театр «Сатурния». Тогда я не придал этому значения, а вот сейчас, после прочтения заметки в российской газете… Обтягивающий комбинезон, крылья…

Далее Ронге рассказал мне о сериале «Вампиры». На самом деле это сериал о парижской банде, использующей вампирский антураж. Названия серий были весьма колоритными: «Красная книга с тайнописью», «Завораживающие глаза», «Исчадие Сатаны», «Кровавая свадьба» и всё в таком духе.
Во второй серии, которая называется «Убийца с кольцом», балерина Марфа Кутилова, которую играет танцовщица Стася Наперковская, выходит на сцену театра в образе летучей мыши. Она в облегающем чёрном комбинезоне с отдельными крыльями, складывающимися в плащ. Во время танца она подбирается к девушке, спящей на лавочке, с целью вампирского укуса. Но до укуса так и не доходит, так как кровососущая летучая мышь умирает прямо на сцене. Дело в том, что до спектакля она поранилась отравленным кольцом, подаренным ей «Великим Вампиром», переодетым в графа Нуармутье.
Итак, Марфа Кутилова, игравшая в театре вампирскую летучую мышь умерла. В следующих сериях фигурирует уже другой персонаж – Ирма Веп.
Ирма — неуловимая многоликая мошенница, способная выдать себя за кого угодно, начиная с горничной и секретарши, и, заканчивая актрисой и светской дивой. Один раз она перевоплотилась даже в мужчину (юного наследника). Посмотрев на сериал другим взглядом, можно подумать, что это вовсе не кино, а спектакль, который поставила сама вампирша, играющая в нем главную роль. Она как будто не играет других женщин, а вселяется в них.
В иерархии банды Ирма Веп - вторая скрипка (формально) после предводителя (и идеолога) шайки по прозвищу Великий Вампир. Её главный и самый запоминающийся наряд: черный обтягивающий костюм. Его Ирма надевает, чтобы лазить по крышам и оставаться незамеченной и неузнаваемой при краже драгоценностей. Ее вечно притягивающий взгляд, с густой черной подводкой, тонкими бровями и бледной кожей превращал Ирму в femme fatale, что в переводе с французского означает «роковая женщина». Эксперты говорят, что Ирма Веп это первое в истории кинематографа воплощение femme fatale.
Играет Ирму Веп актриса театров «Монпарнас», «Гренель» и «Гобелен» Мюзидора,. Её настоящее имя Жанна Рок, а Мюзидора это творческий псевдоним, который в переводе с греческого означает «подарок муз».

Максимилиан Ронге увидел много общего между Ирмой Веп и Дойной Иреску.
Во-первых, внешность - густой макияж и бледная кожа.
Во-вторых, появление – умирает балерина в костюме летучей мыши и появляется Ирма, у которой есть похожий облегающий костюм. Причём наблюдается вешнее сходство Ирмы с умершей балериной, точно так же, как и Дойна очень похожа на госпожу Донси, первую хозяйку театра «Сатурния», которая бесследно пропала в Париже именно в 1902 году и многими считается убитой.
В-третьих, ловкость, с которой Ирма и Дойна лазают по крышам, правда Ирме, в отличие от Дойны не мешал массивный плащ. К тому же, Мюзидора смогла сама демонстрировать все эти трюки на крыше лишь потому, что ранее занималась акробатикой. А Дойна? Ронге недоумевал, почему Дойна заранее не сбросила свой плащ, перед тем как вылезти на крышу гимназии Фашори. Я-то знал почему, но объяснить это Ронге не мог по понятным причинам. Слава богу, он не спрашивал меня о путях, которыми Дойна попала в Москву.
Ронге сделал вывод, что режиссёр и сценарист Луи Фейад был знаком с Дойной. Он познакомился с ней в 1902 году сразу по приезду в Париж. А может они и до этого были заочно знакомы (по тайной переписке, либо через друзей), что побудило их обоих одновременно приехать в Париж в 1902 году. Она и послужила в итоге прототипом для его Ирмы Веп.
Ирма Веп светская львица, актриса, певица и завсегдатай богемных клубов, а чем Донси занималась в Париже? - именно этим. Разумеется, Ронге не сомневался, что госпожа Донси и госпожа Фалькенхайм (она же Дойна Иреску) это одно лицо. При этом, он скептически относился к рассказам актрис из первого состава «Сатурнии» о вечной молодости хозяйки театра, считая их преувеличенными: «Их не пощадили тяготы повседневного быта, а она вела аристократический образ жизни, следила за здоровьем, не перегружала себя ничем в период с 1902 по 1912, плюс умение пользоваться макияжем. Возможно, в 1902 году Дойна была очень юна, но густой агрессивный раскрас делал её визуально намного взрослее. Да и вообще непонятно где она была все эти десять лет. Возможно она находилась в тепличных условиях».

Максимилиан выразил сомнения по поводу верности Дойны. Опираясь на образ Ирмы Веп, он предположил, что Дойна такая же мошенница, либо и вовсе двойной агент, завербованный одной из будущих стран Антанты ещё в 1902 году в Париже. Он спросил, доверяю ли я ей, учитывая все эти странности и пробелы в её биографии. Я ответил, что сомнения у меня тоже есть, но пока она нас не подводила.
Тут я напомнил о странном поведении румынской армии под Херманштадтом, которая неожиданно остановила своё победоносное наступление. Я убедил Ронге, что это именно Дойна дезинформировала румын, что город якобы является ловушкой. Это позволило выиграть время, перебросить на этот фронт 9-ю германскую армию и, в конце концов, выиграть сражение. Ведь миф о «Королеве темноты» это лишь сказка для толпы, за которой скрывалась серьёзная агентурная работа. Да, я умею иногда придумывать красивые и правдоподобные легенды – Ронге мне поверил.
«Других серьёзных агентов в России у нас всё равно нет» – добавил я, на что Максимилиан весьма странно ехидно улыбнулся. При этом я заметил, что он пытался сдержать свою улыбку. Эта улыбка главы разведки очень насторожила меня тогда.

Версия Ронге о том, что Дойна послужила прототипом для Ирмы Веп, так как была знакома с Луи Фейадом, выглядела очень правдоподобно. Его опасения по поводу связей Дойны с разведками стран Антанты я тоже разделял. Например, в её письме меня смутило то, что Михаила Зощенко должны вывезти в Париж, причём благодаря протекторату некоей француженки. Почему в Париж? Почему француженка? Это что, французская агентурная сеть? Но у французов уж точно нет интереса совершать революцию в России! Похоже, что Дойна дурит всех, и французов в том числе. Она наслаждается собственным спектаклем, играя ради самой игры.
А ещё у меня пробежал холодок, когда Ронге рассказывал мне про 3 серию «Вампиров», в которой впервые появилась Ирма Веп. В этой серии она должна была выкрасть «красную книгу с тайнописью». Я тут же вспомнил, как юная девица выкрала мою рукопись в Трансильвании, после чего Дойна появилась в моей жизни, как будто вызванная древними заклинаниями. Эти заклинания начертаны тем, кто водил тогда моим пером.

Но рассказ Ронге о французских киношных «вампирах» был лишь прелюдией к более серьёзному разговору о той самой эпидемии сна. В то время как Франция следила в кинотеатрах за жизнью банды Ирмы Веп, эпидемия сна уже охватила Париж. Данные об эпидемии в Париже регулярно поступали к нам в Эвиденцбюро, а Ронге посвятил меня в некоторые подробности этой напасти.
События развивались так… К концу 1915 года Германия решила, что сил для наступления широким фронтом у неё больше нет. Начальник генерального штаба, Эрих фон Фалькенхайн, прекрасно представлял себе последствия двух лет войны для Франции. Она была самым слабым противником для Рейха, потеряв около 3 миллионов солдат в окопной войне, и находилась на грани национального нервного срыва. Казалось, это был переломный момент, и добить слабого противника одним решительным ударом было делом чести. Также он понимал, что если решительной победы не случится, то поражение Германии будет вопросом времени.
Для удара был выбран Верден. Это было сердце обороны Франции, город-крепость. За ним проходили линии снабжения для остальных районов. Французы верили в него, как в несокрушимую твердыню, а его форт Дюомон и был таковым. Отсюда даже забрали часть орудий для подготовки наступления на Сомме - настолько французы в нем были уверенны. И именно поэтому германцы выбрали его для своей решающей атаки, тем более, что Верденский выступ был очень удобен для нападения.
Фалькенхайн был уверен, что французы не оставят свой символ обороны и начнут перебрасывать силы в этот город - крепость, а немецкая артиллерия с окрестных высот будет перемалывать французские дивизии, оказавшиеся в мешке полуокружения. Так он хотел истощить силы французов, но истощение оказалось обоюдным.
Битва при Вердене продлилась 10 месяцев и унесла около миллиона жизней с обеих сторон. Так появилось зловещее словосочетание «Верденская мясорубка». Земля вокруг была перепахана вместе с трупами взрывами сорока миллионов артиллерийских снарядов и выжжена первыми в истории серийными боевыми огнемётами.
Огромное количество болезней и инфекций обрушилось на медицинский персонал по обе линии фронта, причём ранения - не самые большие проблемы. Тиф, холера, грипп, воспаления лёгких, гангрены - обыденная реальность. Но эта война получила имя Мировой не просто так – вместе с колониальными войсками она принесла в Старый Свет неизвестные доселе патогены из всех уголков Земли. Война собрала людей со всего мира, столкнула их друг с другом, омыла кровью, перетасовав колоду вирусов и бактерий по всему Земному шару. Невероятное истощение и голод, множество психиатрических симптомов, переполненные клиники абсолютно всех специализаций за линией фронта - всё смешалось. И только смерть правила своим мрачным балом.
По невероятному стечению обстоятельств в этом кровавом хаосе выживают несколько десятков человек со странными симптомами. Им удаётся пережить отправку с фронта и военно-полевые госпитали, откуда их, не имея возможности чем-то помочь, направляют в глубь стран. Париж и Вена. У двух непримиримых противников пациенты с одними и те же симптомами.
И в Париже, и в Вене эпидемия сна, но в прессу эту информацию не пропускают, она доступна лишь разведкам. Никто не хочет пугать народные массы. Люди и так не жаждут попасть на фронт, а зная, что с фронта пришла страшная болезнь, тем более не захотят. Да, пациентов пока немного. Десятки, первые сотни, это только зарегистрированные, но что будет, если об этом узнает население? Никто ведь не будет смотреть на количество - все ужаснутся от страшных последствий сонной болезни. Что стало с людьми, превратившимися в полуживые статуи, иногда издающие жуткие нечеловеческие крики? А может их души испытывают нечеловеческие муки в Аду, а на Земле осталась лишь полуживая оболочка в виде статуй, в которые душа иногда возвращается из преисподней, чтобы кричать, взывая о помощи?! Лучше умереть, чем такое! Это будет пострашнее смерти от пули или осколка. Никто не захочет ехать на фронт, где сонная смерть легко может завладеть вами!
А ещё хуже, что эпидемия сна перекинулась с солдат на гражданское население. Эту информацию тем более нужно скрывать, иначе в тылу начнётся паника и хаос.
Французский врач Жан Рене Крюше, доктор медицины, занимавшийся до войны исследованиями тиковых расстройств, укачиванием и состоянием перегрузок, которые испытывают лётчики, интересовался проблемами мозга. Когда в бесконечном потоке раненых к нему попал первый необычный пациент, в первую очередь он подумал, что это последствия применения иприта или нового оружия рейха. Но затем последовали новые пациенты. Ещё и ещё. Один за другим. Это уже была эпидемия. Эпидемия странной сонной болезни с ужасающими последствиями для пациентов. В Вене эту болезнь стали называть болезнью Экономо, а в Париже болезнью Крюше, но это была одна и та же зараза, пришедшая в тыл с «Верденской мясорубки», где был её первоисточник. Экономо и Крюше находились по разные стороны фронта, поэтому не знали об исследованиях друг друга. Об этом стало известно только разведкам (по крайней мере Австро-Венгерской).

Я схватывал информацию на лету, формируя собственный образ сонной болезни. Насколько я понял, это болезнь заразная, а значит должна иметь вирусную, или бактериальную причину. Заражаются не все, а лишь единицы. Остальные либо успешно противостоят болезни (таких видимо большинство), либо просто являются носителями. Носитель это хуже всего – сам не болеет, а других заражает.
Непонятно, кто же стал первопричиной заражения? Кто принёс этот вирус под Верден? Это был заболевший, или просто носитель?
После знакомства с Дойной моё больное воображение всегда направляло мысли в одну сторону. Они неслись вдоль нитей к центру смысловой паутины, где всегда располагалась Дойна. Не стали исключением и мои размышления о сонной болезни.
Теперь я понял, где пропадала Дойна с 1902 по 1912 год. Она уснула как госпожа Донси, а проснулась как Дойна Фалькенхайм. Она спала! Потому и не постарела. Говорят, что люди, пребывающие в летаргическом сне, не подвержены старению. Правда потом годы постепенно берут своё, как повествуют те же свидетельства, но, видимо у Дойны случай особый.
Что погрузило Дойну в летаргический сон? Часто причиной летаргического сна является травма, нередко психическая. Погрузить человека в летаргический сон может сильное потрясение. Если верить, что книга «Маг» Сомерсета Моэма является иносказательным повествованием о реальных парижских событиях 1902 года, то всё встаёт на места. Алистер Кроули, занимавшийся практиками сатанизма, каким-то образом сумел соблазнить Дойну (госпожу Донси), после чего тайно уехал с ней в Британию. Изначально Дойна испытывала к нему отвращение, но, видимо, магия и тайные обряды, которые применил Кроули, сделали своё дело.
Зачем Кроули понадобилась именно Дойна? Очевидно он чувствовал, что в ней течёт множество жизней и заключена древняя энергия. Именно поэтому он решил использовать её в своём жутком обряде сотворения новой жизни (по версии Моэма), либо в обряде, преследующем иные цели.
Думаю, Моэм не знал всего того, что произошло на самом деле. В его романе Маргарет Донси (то есть Дойна) погибла, а на самом же деле Дойна испытала сильнейший стресс, оказавшись в роли жертвы, и уснула. После погружения в летаргический сон, она стала непригодна для жертвоприношения и Кроули решил сохранить её до лучших времён, дождавшись её пробуждения. Возможно, он хранил её в своём поместье на берегу озера Лох-Несс, обеспечив соответствующий уход, а возможно и где-то в другом месте. Как она пробудилась и покинула логово своего похитителя, мне неизвестно.
Такова была моя первоначальная версия, но я нашёл в ней противоречия. Вряд ли Дойна так хорошо относилась бы к Алику (как она его называла), если бы он пытался принести её в жертву, а потом ещё и «мариновал» десять лет по подвалам. Принесение в жертву - это просто плод воображения Моэма. Таким образом он пытался объяснить её исчезновение (самому себе, прежде всего). Дойна действительно могла сбежать с Кроули в Британию чтобы не платить огромные долги за проданные билеты на несостоявшиеся спектакли театра «Сатурния» в Париже. После этого, где-то там, в Лондоне, она погрузилась в летаргический сон, осознав потерю своего главного детища – театра «Сатурния», а Кроули охранял её сон.
Но и вторая версия меня тоже не удовлетворила, так как она никак не объясняла повторное засыпание в Москве. Да, у Дойны было потрясение, когда она сорвалась с башни собора Петра и Павла, а меховые крылья хоть и позволяли планировать, но оказались недостаточны для мягкого приземления. Но ведь заснула она не в этот момент, а спустя недели, когда уже восстановилась и освоилась. К тому же она медленно теряла силы, погружаясь в сонное состояние постепенно, демонстрируя симптомы болезни Экономо, а никак не внезапный летаргический сон на почве стресса.
Отсюда возникла третья версия. У меня не осталось сомнений, что Дойна поражена тем самым летаргическим энцефалитом, который обнаружил Константин фон Экономо в Вене и независимо от него Жан Рене Крюше в Париже. Более того, Дойна и есть тот самый первичный источник заразы.

Но как зараза могла попасть под Верден?
Операцией под Верденом лично руководил генерал Фальненхайн, который, вероятно является носителем, а заразился он от своей дочери, Эрики!
Дойна имеет память Эрики, что она уже неоднократно доказывала, предсказывая исходы военных операций. Так что я верю, что она вселялась в неё в будущем. Но не могла же сонная болезнь Дойны передаться Эрике при вселении в её тело – это антинаучно. Тем более, вселилась она в неё в будущем. Не может же болезнь развиваться вспять по времени – это тем более антинаучно. Хотя, о какой, к чёрту, науке я рассуждаю в свете целой череды самых невероятных и необъяснимых магических событий….
Но всё же давайте отбросим версию с Эрикой и начнём рассуждать логически. Вена и Париж – города где много наследила Дойна. Там она вполне могла заразить некоторых людей. Болезнь может на время затаиться, а потом выплеснуться наружу после каких-либо потрясений (например, во время войны).
Наверняка сонная болезнь ходит также по Буде и по Пешту, но там не нашлось такого же толкового врача и такой же серьёзной клиники. В Британии следы тоже должны быть, если Кроули и правда увёз туда Дойну из Парижа. А ещё следы сонной болезни должны быть в прошлых веках, если Дойна не врёт про свои прошлые жизни.
Про следы эпидемий сонной болезни в прошлом я расспрошу Константина фон Экономо – наверняка он собирал исторические данные, если занимается этой проблемой. Но такие же следы можно найти и в народном эпосе, который хранит самые древние тайны, передававшиеся чаще в устной форме, когда письменность ещё не имела широкого распространения. К счастью, сохранились и единичные письменные документы. Спасибо также писателям-сказочникам, которые записали многие народные сказки, сохранив их для современности.
Я попытался вспомнить, в каких легендах и сказках есть намёки на эпидемию сна в прошлом. Я вспоминал только те, где упоминался длительный сон… Сон похожий на смерть… Ещё в университетские годы мы с Эрвином интересовались всем этим, так что картины древних сказаний и исторические документы тут же, как по мановению волшебной палочки, всплыли из моей памяти, в считанные секунды нарисовав полную картину со всеми подробностями. Это удивительно, ведь у меня довольно посредственная память. А ещё удивительно, что в сказках разных народов в разные века удаётся вспомнить лишь один сюжет про сон, похожий на смерть – это истории о спящей красавице!