Самоназвания ...

Из Википедии:
Самоназвание. Употребление топонима ?Египет?, при описании династического периода, является условным, так как оно принято историками, позднее, от древнегреческого названия региона и культуры на берегах реки Нил. Сами древние египтяне давали своей стране разные, несколько аллегорические наименования, часто олицетворявшие её плодородие ? Та-кемет, то есть ?Чёрная земля? (имелась в виду плодородная ?чёрная земля? берегов Нила, в противоположность ?красной земле? окружавшей пустыни) или Та-мери, то есть ?Земля мотыги?. ...
(Лично я не видела черную землю в Египте. Пирамиды, кстати, недалеко от Нила стоят. Кругом камни+ песок иных цветов.
С Дамаском подобная история. Жители свой город не Дамаском называют. Вообще ТАКОГО по миру полно.

И вопрос у меня возник:
как же раньше путешественники ходили?

Например, приходите Вы в город А и спашиваете:
-Это город А?
- Нет, это город Б.
И Вы идете дальше- искать город А, т.к. там меха на серебро меняют по выгодному курсу.

Какая-то путаница. И кто тогда решил, что данный город называется А. Кому дело до иных названий чужих городов?
Через 50 лет историки решат назвать город А ( который Б) городом Ч. Все новые переводы будут делать упоминая уже новое название города А- Ч.
Как нам разобраться будет возможно: про какое место на карте речь? :-(

Вот так до сих пор ищут Атлантиду.

22:08
Киркоров уже не ищет.

Язык до Киева доведет..

Если бы жители Киева называли свой город Триполем, то Вам долго бы ходить пришлось. Вплоть до выпадения языка.

[Сообщение изменено пользователем 31.01.2012 23:19]

Ищет. Методом тыка...
А ту Атлантиду уже нашел другой пингвин...

Когда-то меня с лёгкостью можно было загрузить простым вопросом:
"Как у вас дела в катере?"

Вы про пингвиненка? :-)

а вот в 80-ые года были у городов названия -один был Брежнев, другой -Андропов, и автобус ходил Брежнев-Андропов :-D

на лето меня в ссылку отправляли, в деревню к баушке. так вот. в деревне были улицы. у улиц были названия. у каждой улицы - по три -четыре названия. официальное - в стиле "советская-садовая", "старое" название - "гусевка" там к примеру, мордовское название, и еще название-"прозвище". и все названия были в ходу! у меня честно говоря голова кругом шла, когда баушка отправляла в другой конец села к какой нить знакомой за крынкой или чем там еще по хозяйству нужным. а жителям деревни было легко и приятна.

Он уже полноценный пингвин. Готовый нести яйца и греть их суровой зимой... :-)

Надежда Дурова - "Русская амазонка. Записки" (Отрывок)
"Пока эскадрон наш выправится, выучится и выхолится так, чтоб можно было его представить с пользою пред лицо неприятеля, Казимирский велит мне и Вышемирскому выполнять все обязанности службы наравне с старыми солдатами. Товарищ мой находит это распоряжение очень неприятным, а я напротив. Унтер-офицер мой, видя, что я всякое поручение исполняю скоро, охотно и с удовольственным видом, мало заботился наблюдать очередь в своих нарядах; но как только надобно было куда послать, сейчас посылает меня.
В один вечер принесли от ротмистра записку, которую надобно было отвезть к одному из взводных начальников, квартировавшему от нас в пяти верстах, в селении Гудишках. Солнце уже закатилось, когда унтер-офицер пришел ко мне на квартиру с этою запискою. "Съезди, Дуров, с этою бумагою к поручику Б-ву; теперь еще не так темно, солнце только что село; не тебе бы очередь, да где того ленивца докличешься. Пожалуйста, поезжай ты".
На этот раз мне что-то не хотелось ехать; однако ж я оседлала Алкида и поехала в раздумье: не слишком ли я уж ревностно берусь за всякое поручение?.. Ведь этим никого не удивишь! Непросвещенный унтер-офицер рад случаю без хлопот и без возражений посылать одну меня, избегая чрез то ссоры с беспокойными головами!.. На беду, весь этот полк из дворян, хотя, не во гнев им, я думаю, что дворянство их легко, как пух; но, несмотря на это, каждый из них не уступит ни на шаг - так они всегда выражаются, - если думают, что ими повелевают пристрастно.
Между тем что я ни думала, но все ехала вперед, и в поле стало совсем темно; дорога, однако ж, была видна, я ехала рысью, чтоб поскорее отделаться от своего поручения, и вот въехала в деревню, подъехала к окну первой избы, постучала в него поводом. "Чего тоби?" - спросил женский голос. "Как называется эта деревня?" - "Деревня? Гудишки". - "А где квартира поручика?" - "Якого поручика?" - "Офицер где стоит?" - "Офицер? здесь нет офицера!" - "Это не те Гудишки, товарищ, - отозвался голос солдата, - есть другие, в версте только отсюда". - "Да куда ж надобно ехать?" - "Да прямо, куда ж больше? здесь одна только улица; выедешь за деревню, так увидишь Гудишки вплоть".
Я поехала, выехала за деревню и точно увидела селение очень близко; но прямо проехать к нему нельзя было: надобно объезжать очень большое болото, поросшее кустарником. Нечего делать, я поехала кругом. Наконец я и опять в селении, опять стучу поводом в слюду окна, опять тот же вопрос: "чого тоби?", и опять на вопрос вопрос: "как зовется деревня?", и опять ответ: "Гудишки"; одним словом, точь-в-точь так, как было в первых Гудишках: "где офицер?.. какой офицер?.. здесь нет офицера!"... Даже Алкид мой выходил из терпения! Здесь тоже стояли солдаты. "Не знаете ли вы, где здесь квартирует уланский поручик Бо-в?" - спрашивала я двух или трех проходящих мимо меня драгун. "Как не знать... Один уланский офицер квартирует версты две отсюда, в Гудишках". - "Опять! да ведь это Гудишки?.." - "Конечно, Гудишки; но здесь стоим мы, драгуны, а уланы дальше". - "Нельзя ли мне дать проводника?" - "Только намекните им об этом, так ни одного мужика не найдете в целой деревне, все до одного спрячутся". - "Ну так хоть расскажи мне, как найти эту деревню, где стоят уланы". - "Да это под боком; как за деревню, так и увидите. Зимой полверсты только дороги, а теперь болота не допускают; кругом будет версты две; но дорога все одна, не заплутаетесь; держитесь только все вправо". Я поехала. За деревнею дорога круто повернула влево; а ведь мне сказано держаться вправо; но вправо нет вовсе дороги... Однако в той стороне отдавался собачий лай, итак, там должна быть деревня; к тому ж и Алкид мой сам собою повернул тотчас направо. Он хотел было галопировать, однако ж я удержала. Кто знает, чем еще кончится и когда кончится такой несчастливый поход.
Более часу ехала я почти наудачу, потому что дорога то появлялась под ногами коня моего, то опять исчезала. Здесь я не могла ввериться безусловно инстинкту Алкида, потому что рисковала попасть в болото, если б дала ему волю идти прямо в ту сторону, где он предчувствовал жилье; итак, при малейшей топкости места я сворачивала в сторону; но, выехав на твердую землю, опять направляла Алкида туда, откуда от часу явственнее слышался лай собак; наконец я вдруг увидела себя близ домов. Все уже спало в этих низеньких, крытых соломою лачужках, огня не видно было ни водном окне. Я проехала далее в середину деревни; но надобно же было начать тем, чем начинала в двух первых деревнях: надобно было спрашивать, что это за деревня? Начался приступ по-прежнему. На стук мой в окно отвечала сперва одна только маленькая собачка испуганным ворчаньем, а после пронзительным лаем с визгом; этот лай и мой стук разбудили наконец все, что было усыплено в мрачной внутренности этого обмазанного короба, в котором литвин живет и называет своим домом. "А кто там?.. чого тоби?" - "Какая это деревня?" - "Гудишки". Я несколько времени оставалась безмолвна; мне что-то уже страшно было спросить: где квартира офицера? и я решилась прежде узнать, кто стоит здесь - конница или пехота, итак, я начала опять спрашивать: "А кто квартирует у вас?.." - "Коннопольцы". - "Ах, слава богу! наконец я нашла, что искала. У кого стоит офицер? Укажи мне!" - "Здесь нет офицера". - "Как?.." - "Чого тоби?" - "Нет офицера?" - "Да нет же; офицер в другом селе". - "Далеко отсюда?" - "Четыре версты". - "От часу не легче! А как [называется] то село, где офицер?" - "Гудишки". - "Боже мой! не заколдована ль я!.. Что за проклятые Гудишки обступили меня кругом!.. Будет ли им конец!.." - это я только думала... Наконец опять стала спрашивать: "Много уже прошло ночи?" - "А бог знает! думаю, что уж будет за полночь."
Что тут делать?.. Из Гудишек не выпутаешься!.. Дороги не видно, а теперь ехать четыре версты!.. Не ехать нельзя!.. Проводника не дадут!.. Поеду опять наудачу. "Куда же мне ехать из деревни?" На этот вопрос я не получила ответа. Пока я думала и передумывала, что делать, крестьянин заснул. Снова стучу, снова лай и визг, и снова: "чого тоби", но уже с досадою и бранью: "от се якийсь бис наскочыв!.." - "Как проехать в те Гудишки, где офицер?..." - "Прямо, все прямо! никуда не сворачивать!" Ну хорошо, это, по крайности, безопасно; теперь уже не заплутаюсь, прямо ехать немудрено!.. Алкид шел нехотя; ему, верно, казалось очень странно, почему я ни в одной деревне не остановилась ни на минуту, не вставала с него и почему он этой ночи не может никуда отвезть меня!..
Я продолжала ехать все прямо и думала уже, что как по шнуру докачусь наконец к месту своего назначения. Теперь я не видела надобности тащиться шагом, дотронулась легонько ногами к бокам Алкида; он поднялся в галоп и после двух скачков стал, как вкопанный... Передо мною был забор вышиною вровень с головою коня моего и тянулся вправо и влево на такое пространство, о котором я не могла иметь никакого соображения, потому что было темно, и я видела только то, что было передо мною!.. Прошу теперь верить чему-нибудь! Что могло быть определительнее этих слов: "прямо, все прямо, никуда не сворачивая!"... Но как же не свернуть, когда прямо забор такой вышины, которую нельзя перескочить! Как тут не свернуть!.. Я поворотила направо и проехала вдоль забора. Я все ехала, забор все тянулся. Наскуча видеть его неотступно с левой стороны, я оборотила лошадь, проскакала в галоп до того места, от которого повернула вправо, посмотрела через забор, нет ли там дороги; но, не видя ничего, решилась ехать влево до тех пор, пока проеду эту досадную загороду. Она, однако ж, не кончилась, но повернулась круто вправо, туда же повернула и я, рассудя, что благоразумнее держаться чего-нибудь солидного, нежели плутать наудачу в поле.
Мне казалось, что я проехала верст около двух все близ забора, по крайности я так думала, бесполезно стараясь вслушаться, не лает ли где собака. Все было тихо!.. Теплая и прекрасная весенняя ночь была темна, земля сыра, и снег не во всех местах еще сошел. Несмотря на темноту, я могла заметить, что в стороне этой было много болот и что они местами поросли мелким кустарником. Эти соображения заставили меня наблюдать большую осторожность и держаться своего забора как такого путеводителя, с которым я не рисковала утонуть в болоте; но вот забор опять круто поворачивает вправо!.. Вплоть к углу его подошла дорога; но куда и откуда?.. На эти вопросы отвечать некому. Однако ж если я все буду поворачивать направо, то, разумеется, объеду кругом забор и не подвинусь ни на шаг ближе к селению; итак, надобно ехать дорогою. Не может быть, чтоб она была через болото! Разве это зимняя!.. Надобно бы рассмотреть. Я встала с Алкида, наклонилась к земле и рассматривала дорогу: на ней видны были недавние следы колес и копыт конских, я опять села на седло, но Алкид, казалось, был недоволен этим: он не трогался с места и оборотил круто свою голову ко мне.. Я тотчас встала опять и повела его в поводу; он пошел, наклоняя морду до земли и стараясь захватить траву, которая только что начала показываться. Бедный конь устал и проголодался!
Наконец нетерпение кончить скорее странный и неприятный вояж свой взяло верх над желанием дать отдых Алкиду; я села на него и, не спуская глаз с дороги, поехала рысью. Скоро я услышала глухой лай собаки!.. Даже Алкид мой обрадовался при этом сигнале близкого окончания нашего ночного плутания, он вздрогнул и пошел в галоп; я не удерживала. Чрез полчаса что-то зачернелось вдали. как будто густая темная туча лежала на земле.
Близясь с каждою минутою более к черной массе, я увидела ее наконец обратившуюся сперва в лес, потом в стоги сена, а наконец в ряды домов, похожих на раздавленную черепаху, маленьких, почерневших, с оборванными соломенными крышами. "Худая стоянка лучше доброго похода!" - пословица всех старых солдат сейчас пришла мне на мысль, как только я почувствовала, что вид этих закоптелых развалин обрадовал меня не меньше, как и моего Алкида. В деревне все было погружено в глубокое усыпление, даже собаки лаяли нехотя, изредка и каким-то сонным голосом. Туго сплетенный конец ременного повода опять стучит в слюду окна, и я уже ожидала обычного и неизбежного чого тоби?, однако ж на этот раз меня спросили по-польски: "Kto taki?..."(Кто такой?.. (польск.). Я отвечала: "Коннополец". - "A kolego!.. jak sie masz? coz to na kresach?.."(А, коллега!.. как себя чувствуешь? ты на кресах?.. (польск.)) - "Нет, не на кресах; так вздумалось Батовскому послать; на глаза попался!.. Скажи, пожалуйста, где квартира поручика?" - "Какого поручика?" - "Ну, вашего, Бо-ва". - "Он квартирует не здесь!" - "Да это настоящее заколдованье!.. Недостает только, чтоб это село было Гудишки и чтоб офицер был не здесь, а около версты отсюда в Гудишках!" - "Да так точно и есть, - отвечал улан, - это село называется Гудишки; в версте отсюда другое, тоже Гудишки; и там квартирует Бо-в. Когда ты так хорошо это знаешь, на что ж расспрашиваешь?"
Голова у меня шла кругом!.. Уж не сделалось ли какое преобразование в эту ночь во всем, что было построено на шаре земном!.. Кто мне поручится, что к рассвету я не увижу всю поверхность нашего полушария, усеянную Гудишками, и ничем более, как Гудишками! Что это значит?.. Не из земли ль они возникли в эту ночь? Алкид бил копытом в землю и оборачивал голову ко мне то направо, то налево. Ах, бедный конь! бедный конь!.. А ведь еще надобно ехать!.. "Ты точно уверен, товарищ, что не более версты до квартиры Бо-ва?" - "Я думаю, и версты не будет; это тотчас за селом, как выедешь".
Я погладила моего Алкида. Нечего делать, мой добрый конь, уж эту версту проедем, а там и на покой. Я поехала рысью и точно увидела что-то чернеющееся недалеко от села. В полной уверенности, что это наконец квартира офицера, к которому записка, я поехала самою большею рысью и приехала к густому лесу... Я встала с лошади, решась идти пешком всю дорогу, сколько ее еще подготовит мне насмешливый случай. Мне чуть не до слез было жаль моего Алкида!..
Я вступила в темный лес; дорога шла широкая и многоезженая, заплутаться нельзя!.. Алкид беспрестанно наклонял голову, искал травы; но тут ее не было. Между тем начало светать; я увидела, что лес очень редок и невелик. При выходе из него дорога разделялась надвое и пошла в разные стороны. При помощи рассвета можно было усмотреть впереди две деревни; я пошла наудачу направо, в полчаса дошла до ней и в первой избе имела удовольствие еще раз услышать, что деревня эта - Гудишки; но что офицер квартирует не здесь, а с полверсты отсюда, в других Гудишках!.. Очень рада! но пусть проклятие ляжет на все Гудишки, сколько у вас их есть, а я далее не поеду!.. Я отвела моего Алкида в корчму, расседлала, подостлала ему соломы, положила сена, накормила хлебом с солью, укрыла своей шинелью; чрез четверть часа напоила водою, смешанною с овсяною мукою, и, оставя его под надзором жидовского работника; понесла записку пешком в деревню к Бо-ву, потому что она точно была не более полуверсты от места, где я оставила отдыхать мою лошадь.
"Почему это глупец Батовский не прислал этой записки вчера? - спрашивал меня Бо-в, проворно вскакивая с постели (он только что проснулся). - Здесь написано, чтоб я прибыл в эскадронную квартиру с моим взводом в четыре часа утра!.. Когда получена у вас эта записка?" - "Вчера вечером и тотчас отправлена к вам. Тут никто не виноват, кроме странного случая: я всю ночь ездил из Гудишек в Гудишки!" - "Тут никто не виноват, кроме дурака твоего унтер-офицера!.. Разве он не мог дать тебе проводника?.." Между тем Бо-в поспешно одевался и приказал седлать лошадей. Попрося у него позволения удалиться, я пошла скорыми шагами обратно в деревню, где оставался мой Алкид. Он спал очень покойно на своей соломенной постели.
Возвращаясь на квартиру, я имела удовольствие окинуть глазом все двенадцать Гудишек, рассеянных кругом не более как на двадцати верстах расстоянием, и благодарила судьбу, что она не заставила меня объехать их всех и не дозволила услышать прежде о проклятом паже Гудишке. При всей смелости, данной мне природою, гробовый Гудишек мерещился бы мне на каждом шагу. "Я думал, что ты утонул в болоте и с Алкидом", - сказал мне Батовский, когда я приехала на свои квартиры. "Да ведь только этого и недоставало". - "А что?" - "Да так! Вы протурили меня без проводника, вечером, в село Гудишки... Как бы вы думали, сколько их здесь?.." - "Кого?" - "Гудишек". - "Не знаю! Я думаю, одни только". - "Их ровно двенадцать, и я был под видимою защитою неба, потому что проехал только в пять из них, а остальные увидел уже сегодня утром, проезжая мимо"."