«У меня было ощущение, что я работаю слесарем у станка»: хирург из Асбеста провела 900 операций за 2 года

Астхик Григорян — одна из лучших врачей-хирургов Свердловской области — работает в Городской больнице № 1 города Асбеста.

— Астхик Александровна Григорян в совершенстве владеет огромным спектром оперативных вмешательств, — рассказали в Медицинской палате. — Только за последние 2 года она самостоятельно провела более 900 операций.

И, как это и принято, у хирургов — хоть у женщин, хоть у мужчин, она практически всегда занята. Поэтому поговорить нам удалось только в самом конце дня. На часах уже давно больше 10 вечера, мы сидим, разговариваем, смеемся, и обе совершенно не ощущаем разницу не в один десяток лет.

— Я вообще врачом стала, можно сказать, случайно, — говорит Ася Александровна — именно так её называют пациенты и коллеги, и она уже привыкла к своему второму имени. — Мои родители и почти все ближайшие родственники были геологами, и мне самой, наверное, тоже суждено было стать геологом, но я решила, что буду врачом.

Отец Аси Александровны — Александр Михайлович Григорян — ученый с мировым именем. Его авторству принадлежит технология горизонтального бурения нефтяных скважин. Из-за невозможности работы на Родине Александр Михайлович эмигрировал в США и Международным биографическим центром был признан одним из «Тысячи великих американцев».

— Если бы я пошла по стопам отца, может быть, у меня уже была бы своя небольшая вышка, — смеется Ася Александровна, — но я, можно сказать, «выпала». Все мои родственники закончили Московский институт нефти и газа имени Губкина. И я сама там проучилась год! Но поняла, что это совсем не моё, и поступила в медицинский.

— Когда вам стало понятно, что не просто медицина, а хирургия — это точно ваше?

— Вы знаете — с первого курса. Я с таким трепетом заходила в операционную, почти сразу записалась в хирургический кружок. А мы же тогда были очень активные, нам даже оперировать позволяли. Первую самостоятельную операцию я сделала на шестом курсе. Это была аппендэктомия. А до этого ассистировала, дежурила. Мне очень нравилось, как к нам, студентам, относились в бывшей 27-й больнице (сейчас это ЦГКБ № 1). Там была такая сильная школа, такие учителя — я до сих пор их всех помню.

— А как вы оказались в Асбесте?

— У нас же было распределение. Сначала я попала в Рефтинский, отработала там три года. Почти сразу как приехала, получила отличную квартиру. Помню, что главный врач ходил со мной вместе выбирать её. Мы сначала посмотрели одну, а потом он говорит: «Пойдем, у нас ещё лучше есть!» Там я проработала три года, а потом решила, что мне нужно перебираться в больницу побольше, и переехала в Асбест. И вот я здесь с 1987 года.

— Уже почти 30 лет. А в Екатеринбург обратно не звали?

— Если честно — звали, но я не хотела. Точнее, когда была молодой, мне больше нравилось лечить больных. А если бы осталась на кафедре мединститута, то больше занималась бы наукой. Теперь я поняла, насколько это тоже может быть интересно, но тогда я была вся «в больных». Мне очень хотелось поработать самой. И вообще, я не люблю мегаполисы. Здесь я знаю уже, наверное, всех. И в городе знают меня. И у нас своя атмосфера, и нам удалось сохранить многое от старых традиций. Когда вручали премию, организаторы прочитали отзыв одного нашего пациента. Он написал: «Относятся как в советское время».

— А что вам больше нравится в хирургии?

— С самого начала мне больше нравилась полостная хирургия. Это операции на желудке, желчном пузыре, кишечнике, при грыжах. До сих пор люблю эти операции. Диагностические лапароскопии, операции при легких грыжах, небольших новообразованиях тоже делаю, но сложные случаи мне нравятся больше.

— Больные как-то поменялись за 35 лет вашей работы хирургом?

— Да, поменялись. Раньше мы делали больше аппендэктомий, а сейчас каждый день, и даже не по одной, делаем холецистэктомии (по поводу желчекаменной болезни). А ещё с каждым годом видим больше пациентов с бессимптомным камненосительством, а ещё больше, как я подозреваю, тех, у кого эта болезнь ещё не диагностирована. Не знаю, с чем это связано — с экологией или особенностями питания.

Ещё раньше мы делали много резекций желудка при язвенной болезни. Теперь медикаментозная терапия стала лучше, и мало кому из пациентов эта операция бывает нужна. В основном сейчас мы останавливаем кровотечение из язвы эндоскопическими методами.

— Много приходится оперировать? Как обычно проходит ваше дежурство?

— Иногда — спокойно. Иногда — не очень. Иногда больные поступают друг за другом — так, что приходится вызывать из дома дополнительную операционную бригаду. Не так давно у меня на дежурстве с вечера поступили 2 ножевых ранения, сразу с ними — больной с перфоративной язвой желудка. Мы начали оперировать, а скорая привезла ещё больных. Мы вызвали вторую бригаду. В 3 часа ночи поступает мужчина с огнестрельным ранением, мы начинаем операцию сами, часа через 1,5 приезжает сосудистый хирург из Екатеринбурга. Этого пациента мы оперировали с 3 ночи до 11:30 следующего дня и параллельно сделали ещё около десятка операций. В конце дня у меня было ощущение, что я работаю слесарем у станка, а не врачом. Хотя я, конечно, врач, и больных своих люблю. Любых.

— Откуда удается брать силы? На церемонии называли огромное число операций, которые вы делаете сами. Это же сумасшедшая нагрузка, тем более для женщины.

— Я много лет серьезно занималась туризмом — и лыжным, и пешим. По лыжному туризму стала мастером спорта, по пешему — кандидатом в мастера. Про хирургов, конечно, рассказывают разные байки, в том числе и об их отдыхе, но у нас я почти весь наш коллектив привлекла к турпоходам.

— А если говорить об отношении пациентов? Сейчас принято говорить, что пациенты не уважают врачей, а врачи на это отвечают им хамством.

— Вы знаете, я не замечала, чтобы пациенты к нам стали относиться хуже. У нас в отделении не бывает конфликтов. И, как я уже говорила, город у нас маленький. Всех наших бывших больных я встречаю на улице, в магазине, многие здороваются, даже благодарят. А пациенты с негативом были всегда — это не новость. А то, что происходит сейчас… я считаю, что врачи тут и виноваты, и не виноваты. К медицине изменилось отношение и со стороны общества, и со стороны государства. Когда я начинала работать, мы вообще не думали об экономической составляющей нашего труда. Сейчас же у нас огромное количество бумаг, они все время меняются. Врачи после смены сидят и пишут, пишут, пишут… поэтому и к работе у многих отношение изменилось.

— Ася Александровна, а я знаю, что вы не так давно получили второе высшее образование — по психологии. Зачем вам это было нужно?

— Я выучилась на психолога 7 лет назад. Мне это очень помогает и на основной работе, и я консультирую пациентов как психолог, а не только как хирург. Ведь, наверное (смеется), у меня уже не хватит сил стоять у операционного стола, и я тогда стану психологом. Пока оставить хирургию никак не получится.

— А как проявляется любовь больных?

— По-разному. Кто-то благодарит на словах, кто-то пишет. Мне рассказали недавно, что одна моя бывшая пациентка назвала Асей свою дочь — в мою честь. Видимо, я что-то очень хорошее ей сделала. С годами, конечно, уже не всех больных помнишь.

Года три назад нам в приемное отделение привезли мужчину с кишечной непроходимостью. Я спустилась его смотреть, и ко мне подошла его жена и говорит: «Вы меня не помните?» И вы знаете, я её вспомнила. За несколько лет до этого случая я оперировала её сына, тогда ещё совсем молодого человека. Состояние у него было достаточно тяжелое, и болезнь серьезная. Но мальчика мы спасли. И она тогда привела ко мне уже не того мальчика, а совсем взрослого мужчину. Для меня это было самой большой благодарностью, какую я могла представить.

Напомним, ранее E1.RU беседовал с ещё одним лауреатом премии «Профессия — врач», Петром Еговцевым, которого называют «самым летающим доктором» Свердловской области. Он рассказал, как вывозил больных на вертолете из далеких поселков, у которых даже нет названия, как медики Центра медицины катастроф превращают любой транспорт, какой есть под рукой, в реанимационный автомобиль.