ПРО ФОТО Сергей МАКСИМИШИН, Интервью газете "С-Петербургские ведомости"
B
Brain
про фото
Сергей МАКСИМИШИН, Интервью газете "С.-Петербургские ведомости" / 03.11.2006
Что есть правда в фотографии?
Он один из лучших фотожурналистов в мире. Об этом можно хотя бы по наградам судить - в этом году Сергей Максимишин получил первый приз (и не впервые) на World Press Photo.
Он полагает, что фотожурналист может считать себя профессионально состоявшимся, если его фамилию знают сотня человек. Только эта сотня должна состоять из редакторов авторитетных мировых изданий. Фамилию Maximishin знают редакторы The Times, Time, Newsweek, Parool, Liberation, Washington Post, The Wall Street Jornal, Stern, Buisness Week, Focus, Der Profile, Corriere della Sera, не говоря уже о редакторах российских газет и журналов. Причем известность к Максимишину пришла, на взгляд со стороны, крайне быстро: он, физик по образованию, закончил факультет фотокорреспондентов при Санкт-Петербургском доме журналистов (где сам сейчас преподает) всего восемь лет назад.
- Сергей, в одном интервью вы на детском стишке показывали, что снимают фотожурналисты разного уровня. Дескать, плохой фотограф снимает, как "ехал Ваня на коне", средний добавит: "вел собачку на ремне", а отличный фотограф снимет еще и то, как "старушка в это время мыла фикус на окне"...
- В любой журналистской фотографии должен быть рассказ, а рассказ предполагает многоплановость. И в основе рассказа всегда должен быть конфликт - не бытовой (никто никого не бьет), а конфликт черное - белое, доброе - злое и так далее. Дают же "Оскара" в номинации "Актер второго плана" - так вот, второй план в фотографии, как правило, важнее первого. Та самая старушка, которая мыла фикус, часто важнее Вани на коне.
- В газете-то как раз все больше про Ваню.
- Газетные фотографии радикально отличаются от журнальных. Газетное фото часто не самоценно, оно должно привлечь внимание к тексту. Газеты читают утром в метро, поэтому фотография в них ближе к плакату - броско и понятно. Журнал читают вечером на диване, и фотография там для рассматривания. Мне она интереснее, хотя это не значит, что она лучше газетной. Есть же гении газетной фотографии - тот же Анатолий Мальцев.
- Как вы отреагировали на недавнюю затею запретить снимать "очень важных персон" без их разрешения?
- Меня это, честно говоря, не очень "парит": я не снимаю политиков. Фотография, в которой я себя нашел, - социально-этнографическая... А у обычных людей я и так спрашиваю разрешение. Снимать человека против его воли безнравственно.
- То есть политики и звезды вам просто неинтересны?
- Да. В таких съемках очень мало фотографии и очень много психотерапии: "випы" очень капризны. Последняя ситуация: "Шпигель" мне заказал снимать Анну Нетребко, но менеджеры Нетребко стали мне объяснять, что ее можно снимать только в драгоценностях такой-то фирмы, что я должен согласовать с ними все снятое и так далее... В общем, я отказался.
- Как в разных странах люди реагируют на фотокамеру?
- Самое тяжелое место для съемок в мире - Москва. Она эклектична, картинка рассыпается. И куда бы ни направил камеру, тут же выскакивает охранник. Проще всего снимать в Афганистане. Там другая проблема: один круг по базару сделаешь - уже весь базар перед тобой выстраивается на съемку. В Грузии очень легко снимать - там абсолютная презумпция уважения к человеку. Не потому, что ты крутой фотограф, а потому, что, если ты не сделал гадости, ты уважаемый человек...
В мусульманских странах большие сложности со всякими госструктурами - очень много того, что снимать запрещают. В Ираке за мной ходил один их "гэбэшник", который указывал, что снимать нельзя, но я ему платил 60 долларов в день и снимал что хотел. Правда, у него были свои пунктики: он не разрешал мне снимать ослов - потому что "некрасиво". В общем, не поспоришь.
Северная Корея очень сложная страна, там со мной ходили три сопровождающих, назовем их товарищ Ли-1, товарищ Ли-2 и товарищ Ли-3. У них были четко поделены обязанности: товарищ Ли-1 отвечал за мое физическое тело (чтобы я был сыт, обут, одет, не сбежал); товарищ Ли-2 отвечал за идеологию (что можно снимать, а что нельзя), а товарищ Ли-3 руководил товарищами Ли-1 и Ли-2. И товарищ Ли-3 ко мне обращался только через них в зависимости от сферы интересов. И бессмысленно было предлагать взятку, потому что они боялись друг друга больше, чем меня.
- А в России какова динамика: легче было снимать лет десять назад или сейчас?
- Десять лет назад было легче... Хотя фотографы всегда делились на тех, кого бьют, и тех, кого не бьют. Есть простой тест: пойти на рынок поснимать. Один вернется с синяками, второму фрукты бесплатно дадут. Классический пример того, кого не бьют, - Игорь Потемкин. Или Сергей Каптилкин, он снимает моду: когда остальные фотографы, как волны, разбиваются о четыре кордона секьюрити, Каптилкин идет по морю аки по суху, и его никто не останавливает.
- Как действуете лично вы, чтобы не быть битым?
- У меня очень редко возникает необходимость попадать туда, куда не пускают. А так есть своя технология. Я знаю, что нет лучше способа расположить к себе человека, чем спросить у него совет. И потом, я никогда не жалею времени "на поговорить".
Только один раз был эксцесс в Ираке: мы с Юрой Козыревым, очень известным фотографом, попали на полуостров Фоу в южном Ираке, где обитает странный народ, "болотные арабы": живут на болотах, ловят рыбу, на рынках у них торгуют женщины. И вот видим на рынке этих женщин, а вокруг них летают, сверкая в контровом свете, миллионы мух - фантастическая картина. Только достали камеры - нас закидали рыбой. И мы убежали.
Но в принципе агрессивность только оттого, что человек не понимает, чего ты хочешь. Когда приходишь на наш рынок, где половина без регистрации, а половина в розыске, и достаешь большую камеру - естественно, будут проблемы. Я на рынке очень долго достаю камеру. Чтобы те, кому надо, успели удалиться. К тому же на рынке всегда есть главный, я подхожу к любому торговцу, говорю: мне снимать надо - с кем я могу это обсудить? Меня ведут к какому-нибудь Муслиму, и я с ним договариваюсь.
- Вы ведь еще из тех немногих фотожурналистов, кто сам пишет тексты к снимкам...
- Я работаю для немецкого агентства, и никто не пошлет, например, в Таджикистан по моим следам корреспондента. Поэтому пишу по стандарту - полторы тысячи слов на английском языке. Это, наверное, плохой текст, но я знаю, что журналист, который будет его обрабатывать, все поймет. А вообще не люблю писать. Это как мыть посуду: умею, но не люблю.
- Фотография теперь крайне доступна, не потеряла ли она из-за этой доступности свое влияние?
- Мне кажется, фотография вообще перестала влиять на общество. Раньше с ежегодной выставки World Press Photo люди выходили в состоянии катарсиса, а сейчас - с мыслями "Ну сколько можно!". Фотографию военную, социальную упрекают в излишней кровавости, акцентированности на горе. Очень много дискуссий идет о поисках нового языка, потому что старый уже не работает...
Помните знаменитую фотографию времен войны во Вьетнаме - с бегущей из горящей деревни голой девочкой? Думаю, этот снимок во многом остановил войну. Сейчас, каких бы ужасов мы ни снимали, ничего не изменится.
Кстати, немногие знают, что то фото кадрированное. Недавно был опубликован полный вариант: справа от бегущей девочки идет американский солдат и улыбается. Полное ощущение, что он гонит детей на фотографа, и это радикально все меняет. И что есть правда в фотографии - большой вопрос. В 2002 году на World Press Photo победила блестящая серия, где "наши" афганцы убивают "не нашего" талиба. Жюри, уверенное, что автора нужно поощрить, тем не менее было убеждено в том, что расстрел устроили для фотографа. Не потому, что он просил, а потому, что он там был. Фотограф - мощный катализатор событий. Или ингибитор. Соответственно, вопрос: что мы снимаем - жизнь или реакцию жизни на себя?..
Бывают вопиющие истории. Например, когда фотожурналист в Руанде находился возле умирающего истощенного мальчика, к которому уже слетались птицы, и ждал, когда мальчик умрет и птицы примутся за дело. Но это патология.
- Интересно, как эти некрасивые закулисные истории становятся известны?
- По-разному. Один очень известный российский фотограф присылает из Чечни фотографии: колонна беженцев попала под бомбы федералов, и два фотожурналиста, ехавшие с колонной, побросали все и стали помогать людям. В агентстве тому фотографу сказали: "С ума сошел?! Если мы выставим эти фото, то у всех будет вопрос: почему фотографы тех изданий помогали, а ты, гад, снимал?".
Вообще за последние два года профессиональное коммьюнити лихорадит - один скандал за другим. Сначала в Ираке фотограф "Лос-Анджелес Таймс" (снимать для которой, как петь в "Ла Скала") совместил снимки в "Фотошопе" и так спешил, что на фото слева и справа получился один и тот же иракец. Потом "Нью-Йорк Tаймс Мэгэзин" послал фотографа в канун годовщины 11 сентября в мусульманские кварталы Нью-Йорка, и тот, увидев мальчика, который играл пластмассовым пистолетом, попросил его прицелиться в огромный билборд "Мальборо". А мимо проходили два молодца из Ассошиэйтед Пресс и тихо сняли весь процесс уговоров...
- Кто в фотографическом мире сейчас, так сказать, в авангарде?
- Законодатели моды в фотографии сейчас датчане. Концентрация победителей конкурса World Press Photo на душу населения там раз в десять выше, чем у американцев.
- А можно описать словами, как датчане снимают?
- Нет. Я своим студентам говорю, что хорошая фотография та, которую невозможно описать словами. Любое искусство стремится стать похожим на музыку, потому что музыка — единственное из искусств, которое действует не через голову, а внутривенно. И фотография тем лучше, чем меньше в ней литературы и больше музыки. Фотография сейчас ждет свой "Черный квадрат", который когда-то поставил точку на предметной живописи. Возможно, ломография - "черный квадрат" фотографии.
- Язык российской фотографии тоже не описать?
- Один человек из жюри World Press Photo мне сказал: я русскую фотографию узнаю безошибочно - она слишком правильная. Она идеально выстроена, но это неинтересно: нет ощущения легкости, мимолетности. И русские фотографии, как сказал тот человек, часто "пахнут потом". Видно, что фотограф ждал, мучился, что далось тяжело.
- Вы знаете конъюнктуру, знаете, что продается, а что нет. Но вы ведь можете ошибиться, недооценить какой-то снимок, положить его в стол...
- А что такое хорошая карточка? Та, которая продается? Та, которая тебе нравится? Та, которая имеет отношение к искусству? С точки зрения эстетики - да. Очень часто бывает, что смотришь старые пленки и думаешь: где были мои глаза, там откровенно более сильные кадры! Но конъюнктуру понять довольно легко. И фотограф ведь не столько дирижер, сколько первая скрипка. Он работает по заказам. Не надо для "Шпигеля" работать, как для "Штерна". И вообще, если ты профессионал, ты должен делать так, как тебе заказывают.
- Вы вообще говорите: нет, ребята, за этот заказ не возьмусь?
- Ну вот, как уже говорил, отказался снимать звезду. Но я знаю, что второй раз я "Шпигелю" не откажу. За каждым фотографом стоит длинная очередь тех, кто поднимет брошенное знамя. Это дико конкурентная среда.
- Фотоконкурсы, наверное, не столько для самоутверждения, сколько для того, чтобы тебя редакторы изданий знали?
- Да, фотограф, как собачка: чем больше медалек, тем дороже щенки.
- Как обстоят дела в Петербурге с фотожурналистикой?
- Петербург превратился в столицу фотографии. Во-первых, по количеству фотографических событий интересных и важных он сильно превосходит Москву. Во-вторых, новых имен существенно больше, чем в Москве. Во многом это заслуга Павла Ивановича Маркина - половина фотографической питерской жизни держится на нем.
Но в Питере негде печататься, здесь почти нет журналов. Мой продукт - серия фотографий на одну тему, и себестоимость этого продукта настолько высока, что здешние журналы не потянут. В Москве такие журналы уже есть, но там другая беда (вообще-то всероссийская): невозможно опубликовать социальные фото.
- Потому что "ну сколько можно!"?
- Нет. Потому что главная проблема российских журналов - абсолютная диктатура рекламодателя. Никто не даст рекламу своих поганых часов или колготок рядом с фотографией больного, убогого. Разве что в гламурных журналах появляются социальные темы.
- В гламурных?! Вот уж странно...
- "Мари Клэр" или "Вог" на Западе печатают очень жесткие статьи - два года назад на World Press Photo победила история о самосожжении женщины в Афганистане, снятая для "Мари Клэр". Когда этот журнал появился в России, я для них делал несколько социальных историй, но сейчас таких тем не заказывают.
Из общественно-политических журналов, наверное, только русский "Ньюсуик", у которого очень много денег и который плевать хотел на рекламу, может себе позволить такие темы.
- А за границей дают рекламу часов рядом с фото инвалида?
- Запросто. Там рынок устоялся, и рекламодатель понимает, что журнал должен быть еще и интересным. Но вы можете себе представить в России журнал типа "Штерна"? У нас из общественно-политических журналов самый массовый "Итоги" (кажется, 60 тысяч тираж). А у "Штерна" тираж 2,5 миллиона.
У нас живут журналы для развлечения. А общественно-политические - нет. Я сначала думал, что это какая-то политика, а потом понял, что людям просто такие издания не нужны.
...Я в Питере давно не снимаю еще и потому, что уже очень трудно найти здесь свежие интересные сюжеты. Интересная история дорогого стоит, в российской фотожурналистике и просто журналистике сейчас абсолютный кризис тем: за 1990-е все сняли беспризорников, тюрьму, Большой и Малый академические театры, балет, православие и т. д. Я ведь могу запросто и за бесплатно снимать, если история мне интересна.
- Сергей, вы, наверное, без фотоаппарата из дома не выходите...
- Да ну, что, я с ума сошел!
- А вдруг хороший кадр упустите?
- Для меня отдельный кадр - это такая штука, которую и выкинуть жалко и девать некуда. Я работаю с большими темами. Еду, допустим, в Бурятию, сижу там долго, снимаю шаманов.
- И ни разу не было такого: поехали в командировку, а вернулись ни с чем?
- Как это ни с чем?.. Ну вот сейчас я ездил на Камчатку для Geo - это была худшая командировка в моей жизни. Все, что могло пойти не так, пошло не так: сваливались с вездехода; ловили по тундре оленеводов - не поймали... Но в конце концов нашли сюжет.
- Бытовой вопрос: почему одни люди фотогеничны, а другие нет?
- Ну... Точно так же, как бывают люди красивые и не красивые... А вы никогда не задумывались, почему у людей на старых фотографиях лица как-то красивее, благороднее? Я долго думал над этим и, кажется, нашел ответ. Старая фотография - это фотография длинных выдержек: полсекунды, секунда. За это время мимолетные мимические движения лица сглаживаются, усредняются. А сейчас фото очень коротких выдержек: за тысячные доли секунды мимика не успевает усредниться. Я пробовал снимать портреты на выдержке одна секунда - получается очень похоже на старую фотографию. И лица не менее благородные.
Подготовила Анастасия ДОЛГОШЕВА
Copyright (C) 2000 Издательский дом "С.-Петербургские ведомости"
Сергей МАКСИМИШИН, Интервью газете "С.-Петербургские ведомости" / 03.11.2006
Что есть правда в фотографии?
Он один из лучших фотожурналистов в мире. Об этом можно хотя бы по наградам судить - в этом году Сергей Максимишин получил первый приз (и не впервые) на World Press Photo.
Он полагает, что фотожурналист может считать себя профессионально состоявшимся, если его фамилию знают сотня человек. Только эта сотня должна состоять из редакторов авторитетных мировых изданий. Фамилию Maximishin знают редакторы The Times, Time, Newsweek, Parool, Liberation, Washington Post, The Wall Street Jornal, Stern, Buisness Week, Focus, Der Profile, Corriere della Sera, не говоря уже о редакторах российских газет и журналов. Причем известность к Максимишину пришла, на взгляд со стороны, крайне быстро: он, физик по образованию, закончил факультет фотокорреспондентов при Санкт-Петербургском доме журналистов (где сам сейчас преподает) всего восемь лет назад.
- Сергей, в одном интервью вы на детском стишке показывали, что снимают фотожурналисты разного уровня. Дескать, плохой фотограф снимает, как "ехал Ваня на коне", средний добавит: "вел собачку на ремне", а отличный фотограф снимет еще и то, как "старушка в это время мыла фикус на окне"...
- В любой журналистской фотографии должен быть рассказ, а рассказ предполагает многоплановость. И в основе рассказа всегда должен быть конфликт - не бытовой (никто никого не бьет), а конфликт черное - белое, доброе - злое и так далее. Дают же "Оскара" в номинации "Актер второго плана" - так вот, второй план в фотографии, как правило, важнее первого. Та самая старушка, которая мыла фикус, часто важнее Вани на коне.
- В газете-то как раз все больше про Ваню.
- Газетные фотографии радикально отличаются от журнальных. Газетное фото часто не самоценно, оно должно привлечь внимание к тексту. Газеты читают утром в метро, поэтому фотография в них ближе к плакату - броско и понятно. Журнал читают вечером на диване, и фотография там для рассматривания. Мне она интереснее, хотя это не значит, что она лучше газетной. Есть же гении газетной фотографии - тот же Анатолий Мальцев.
- Как вы отреагировали на недавнюю затею запретить снимать "очень важных персон" без их разрешения?
- Меня это, честно говоря, не очень "парит": я не снимаю политиков. Фотография, в которой я себя нашел, - социально-этнографическая... А у обычных людей я и так спрашиваю разрешение. Снимать человека против его воли безнравственно.
- То есть политики и звезды вам просто неинтересны?
- Да. В таких съемках очень мало фотографии и очень много психотерапии: "випы" очень капризны. Последняя ситуация: "Шпигель" мне заказал снимать Анну Нетребко, но менеджеры Нетребко стали мне объяснять, что ее можно снимать только в драгоценностях такой-то фирмы, что я должен согласовать с ними все снятое и так далее... В общем, я отказался.
- Как в разных странах люди реагируют на фотокамеру?
- Самое тяжелое место для съемок в мире - Москва. Она эклектична, картинка рассыпается. И куда бы ни направил камеру, тут же выскакивает охранник. Проще всего снимать в Афганистане. Там другая проблема: один круг по базару сделаешь - уже весь базар перед тобой выстраивается на съемку. В Грузии очень легко снимать - там абсолютная презумпция уважения к человеку. Не потому, что ты крутой фотограф, а потому, что, если ты не сделал гадости, ты уважаемый человек...
В мусульманских странах большие сложности со всякими госструктурами - очень много того, что снимать запрещают. В Ираке за мной ходил один их "гэбэшник", который указывал, что снимать нельзя, но я ему платил 60 долларов в день и снимал что хотел. Правда, у него были свои пунктики: он не разрешал мне снимать ослов - потому что "некрасиво". В общем, не поспоришь.
Северная Корея очень сложная страна, там со мной ходили три сопровождающих, назовем их товарищ Ли-1, товарищ Ли-2 и товарищ Ли-3. У них были четко поделены обязанности: товарищ Ли-1 отвечал за мое физическое тело (чтобы я был сыт, обут, одет, не сбежал); товарищ Ли-2 отвечал за идеологию (что можно снимать, а что нельзя), а товарищ Ли-3 руководил товарищами Ли-1 и Ли-2. И товарищ Ли-3 ко мне обращался только через них в зависимости от сферы интересов. И бессмысленно было предлагать взятку, потому что они боялись друг друга больше, чем меня.
- А в России какова динамика: легче было снимать лет десять назад или сейчас?
- Десять лет назад было легче... Хотя фотографы всегда делились на тех, кого бьют, и тех, кого не бьют. Есть простой тест: пойти на рынок поснимать. Один вернется с синяками, второму фрукты бесплатно дадут. Классический пример того, кого не бьют, - Игорь Потемкин. Или Сергей Каптилкин, он снимает моду: когда остальные фотографы, как волны, разбиваются о четыре кордона секьюрити, Каптилкин идет по морю аки по суху, и его никто не останавливает.
- Как действуете лично вы, чтобы не быть битым?
- У меня очень редко возникает необходимость попадать туда, куда не пускают. А так есть своя технология. Я знаю, что нет лучше способа расположить к себе человека, чем спросить у него совет. И потом, я никогда не жалею времени "на поговорить".
Только один раз был эксцесс в Ираке: мы с Юрой Козыревым, очень известным фотографом, попали на полуостров Фоу в южном Ираке, где обитает странный народ, "болотные арабы": живут на болотах, ловят рыбу, на рынках у них торгуют женщины. И вот видим на рынке этих женщин, а вокруг них летают, сверкая в контровом свете, миллионы мух - фантастическая картина. Только достали камеры - нас закидали рыбой. И мы убежали.
Но в принципе агрессивность только оттого, что человек не понимает, чего ты хочешь. Когда приходишь на наш рынок, где половина без регистрации, а половина в розыске, и достаешь большую камеру - естественно, будут проблемы. Я на рынке очень долго достаю камеру. Чтобы те, кому надо, успели удалиться. К тому же на рынке всегда есть главный, я подхожу к любому торговцу, говорю: мне снимать надо - с кем я могу это обсудить? Меня ведут к какому-нибудь Муслиму, и я с ним договариваюсь.
- Вы ведь еще из тех немногих фотожурналистов, кто сам пишет тексты к снимкам...
- Я работаю для немецкого агентства, и никто не пошлет, например, в Таджикистан по моим следам корреспондента. Поэтому пишу по стандарту - полторы тысячи слов на английском языке. Это, наверное, плохой текст, но я знаю, что журналист, который будет его обрабатывать, все поймет. А вообще не люблю писать. Это как мыть посуду: умею, но не люблю.
- Фотография теперь крайне доступна, не потеряла ли она из-за этой доступности свое влияние?
- Мне кажется, фотография вообще перестала влиять на общество. Раньше с ежегодной выставки World Press Photo люди выходили в состоянии катарсиса, а сейчас - с мыслями "Ну сколько можно!". Фотографию военную, социальную упрекают в излишней кровавости, акцентированности на горе. Очень много дискуссий идет о поисках нового языка, потому что старый уже не работает...
Помните знаменитую фотографию времен войны во Вьетнаме - с бегущей из горящей деревни голой девочкой? Думаю, этот снимок во многом остановил войну. Сейчас, каких бы ужасов мы ни снимали, ничего не изменится.
Кстати, немногие знают, что то фото кадрированное. Недавно был опубликован полный вариант: справа от бегущей девочки идет американский солдат и улыбается. Полное ощущение, что он гонит детей на фотографа, и это радикально все меняет. И что есть правда в фотографии - большой вопрос. В 2002 году на World Press Photo победила блестящая серия, где "наши" афганцы убивают "не нашего" талиба. Жюри, уверенное, что автора нужно поощрить, тем не менее было убеждено в том, что расстрел устроили для фотографа. Не потому, что он просил, а потому, что он там был. Фотограф - мощный катализатор событий. Или ингибитор. Соответственно, вопрос: что мы снимаем - жизнь или реакцию жизни на себя?..
Бывают вопиющие истории. Например, когда фотожурналист в Руанде находился возле умирающего истощенного мальчика, к которому уже слетались птицы, и ждал, когда мальчик умрет и птицы примутся за дело. Но это патология.
- Интересно, как эти некрасивые закулисные истории становятся известны?
- По-разному. Один очень известный российский фотограф присылает из Чечни фотографии: колонна беженцев попала под бомбы федералов, и два фотожурналиста, ехавшие с колонной, побросали все и стали помогать людям. В агентстве тому фотографу сказали: "С ума сошел?! Если мы выставим эти фото, то у всех будет вопрос: почему фотографы тех изданий помогали, а ты, гад, снимал?".
Вообще за последние два года профессиональное коммьюнити лихорадит - один скандал за другим. Сначала в Ираке фотограф "Лос-Анджелес Таймс" (снимать для которой, как петь в "Ла Скала") совместил снимки в "Фотошопе" и так спешил, что на фото слева и справа получился один и тот же иракец. Потом "Нью-Йорк Tаймс Мэгэзин" послал фотографа в канун годовщины 11 сентября в мусульманские кварталы Нью-Йорка, и тот, увидев мальчика, который играл пластмассовым пистолетом, попросил его прицелиться в огромный билборд "Мальборо". А мимо проходили два молодца из Ассошиэйтед Пресс и тихо сняли весь процесс уговоров...
- Кто в фотографическом мире сейчас, так сказать, в авангарде?
- Законодатели моды в фотографии сейчас датчане. Концентрация победителей конкурса World Press Photo на душу населения там раз в десять выше, чем у американцев.
- А можно описать словами, как датчане снимают?
- Нет. Я своим студентам говорю, что хорошая фотография та, которую невозможно описать словами. Любое искусство стремится стать похожим на музыку, потому что музыка — единственное из искусств, которое действует не через голову, а внутривенно. И фотография тем лучше, чем меньше в ней литературы и больше музыки. Фотография сейчас ждет свой "Черный квадрат", который когда-то поставил точку на предметной живописи. Возможно, ломография - "черный квадрат" фотографии.
- Язык российской фотографии тоже не описать?
- Один человек из жюри World Press Photo мне сказал: я русскую фотографию узнаю безошибочно - она слишком правильная. Она идеально выстроена, но это неинтересно: нет ощущения легкости, мимолетности. И русские фотографии, как сказал тот человек, часто "пахнут потом". Видно, что фотограф ждал, мучился, что далось тяжело.
- Вы знаете конъюнктуру, знаете, что продается, а что нет. Но вы ведь можете ошибиться, недооценить какой-то снимок, положить его в стол...
- А что такое хорошая карточка? Та, которая продается? Та, которая тебе нравится? Та, которая имеет отношение к искусству? С точки зрения эстетики - да. Очень часто бывает, что смотришь старые пленки и думаешь: где были мои глаза, там откровенно более сильные кадры! Но конъюнктуру понять довольно легко. И фотограф ведь не столько дирижер, сколько первая скрипка. Он работает по заказам. Не надо для "Шпигеля" работать, как для "Штерна". И вообще, если ты профессионал, ты должен делать так, как тебе заказывают.
- Вы вообще говорите: нет, ребята, за этот заказ не возьмусь?
- Ну вот, как уже говорил, отказался снимать звезду. Но я знаю, что второй раз я "Шпигелю" не откажу. За каждым фотографом стоит длинная очередь тех, кто поднимет брошенное знамя. Это дико конкурентная среда.
- Фотоконкурсы, наверное, не столько для самоутверждения, сколько для того, чтобы тебя редакторы изданий знали?
- Да, фотограф, как собачка: чем больше медалек, тем дороже щенки.
- Как обстоят дела в Петербурге с фотожурналистикой?
- Петербург превратился в столицу фотографии. Во-первых, по количеству фотографических событий интересных и важных он сильно превосходит Москву. Во-вторых, новых имен существенно больше, чем в Москве. Во многом это заслуга Павла Ивановича Маркина - половина фотографической питерской жизни держится на нем.
Но в Питере негде печататься, здесь почти нет журналов. Мой продукт - серия фотографий на одну тему, и себестоимость этого продукта настолько высока, что здешние журналы не потянут. В Москве такие журналы уже есть, но там другая беда (вообще-то всероссийская): невозможно опубликовать социальные фото.
- Потому что "ну сколько можно!"?
- Нет. Потому что главная проблема российских журналов - абсолютная диктатура рекламодателя. Никто не даст рекламу своих поганых часов или колготок рядом с фотографией больного, убогого. Разве что в гламурных журналах появляются социальные темы.
- В гламурных?! Вот уж странно...
- "Мари Клэр" или "Вог" на Западе печатают очень жесткие статьи - два года назад на World Press Photo победила история о самосожжении женщины в Афганистане, снятая для "Мари Клэр". Когда этот журнал появился в России, я для них делал несколько социальных историй, но сейчас таких тем не заказывают.
Из общественно-политических журналов, наверное, только русский "Ньюсуик", у которого очень много денег и который плевать хотел на рекламу, может себе позволить такие темы.
- А за границей дают рекламу часов рядом с фото инвалида?
- Запросто. Там рынок устоялся, и рекламодатель понимает, что журнал должен быть еще и интересным. Но вы можете себе представить в России журнал типа "Штерна"? У нас из общественно-политических журналов самый массовый "Итоги" (кажется, 60 тысяч тираж). А у "Штерна" тираж 2,5 миллиона.
У нас живут журналы для развлечения. А общественно-политические - нет. Я сначала думал, что это какая-то политика, а потом понял, что людям просто такие издания не нужны.
...Я в Питере давно не снимаю еще и потому, что уже очень трудно найти здесь свежие интересные сюжеты. Интересная история дорогого стоит, в российской фотожурналистике и просто журналистике сейчас абсолютный кризис тем: за 1990-е все сняли беспризорников, тюрьму, Большой и Малый академические театры, балет, православие и т. д. Я ведь могу запросто и за бесплатно снимать, если история мне интересна.
- Сергей, вы, наверное, без фотоаппарата из дома не выходите...
- Да ну, что, я с ума сошел!
- А вдруг хороший кадр упустите?
- Для меня отдельный кадр - это такая штука, которую и выкинуть жалко и девать некуда. Я работаю с большими темами. Еду, допустим, в Бурятию, сижу там долго, снимаю шаманов.
- И ни разу не было такого: поехали в командировку, а вернулись ни с чем?
- Как это ни с чем?.. Ну вот сейчас я ездил на Камчатку для Geo - это была худшая командировка в моей жизни. Все, что могло пойти не так, пошло не так: сваливались с вездехода; ловили по тундре оленеводов - не поймали... Но в конце концов нашли сюжет.
- Бытовой вопрос: почему одни люди фотогеничны, а другие нет?
- Ну... Точно так же, как бывают люди красивые и не красивые... А вы никогда не задумывались, почему у людей на старых фотографиях лица как-то красивее, благороднее? Я долго думал над этим и, кажется, нашел ответ. Старая фотография - это фотография длинных выдержек: полсекунды, секунда. За это время мимолетные мимические движения лица сглаживаются, усредняются. А сейчас фото очень коротких выдержек: за тысячные доли секунды мимика не успевает усредниться. Я пробовал снимать портреты на выдержке одна секунда - получается очень похоже на старую фотографию. И лица не менее благородные.
Подготовила Анастасия ДОЛГОШЕВА
Copyright (C) 2000 Издательский дом "С.-Петербургские ведомости"
B
Brain
Мне очнь понравилась эта статья про фото и журналы, так как для меня эти темы очень близки.
А ваше мнение?
А ваше мнение?
B
Beta_version
а я прочитал, думаю тем, кто действительно связан с издательством весьма интересно, а мне бы увидеть ту фотографию с бегущей из горящей деревни девочкой, затронуло...
C
CKKPSS™
а я прочитал, думаю тем, кто действительно связан с издательством весьма интересно, а мне бы увидеть ту фотографию с бегущей из горящей деревни девочкой, затронуло...
набери в гугле "girl napalm vietnam"
t
temadiary
http://images.google.ru/images?sourceid=navclient&...,GGLG:2006-20,GGLG:ru&q=girl%20napalm%20vietnam&oe=UTF-8&sa=N&tab=wi
Бывают вопиющие истории. Например, когда фотожурналист в Руанде находился возле умирающего истощенного мальчика, к которому уже слетались птицы, и ждал, когда мальчик умрет и птицы примутся за дело. Но это патология.
Эта фотка недавно мелькала на форуме. Помнится, многие восхитились... :-(
B
Beta_version
Жуть!!!
а для меня вот эта мысль оказалась очень значимой -
Нет. Я своим студентам говорю, что хорошая фотография та, которую невозможно описать словами. Любое искусство стремится стать похожим на музыку, потому что музыка — единственное из искусств, которое действует не через голову, а внутривенно. И фотография тем лучше, чем меньше в ней литературы и больше музыки. Фотография сейчас ждет свой "Черный квадрат", который когда-то поставил точку на предметной живописи. Возможно, ломография - "черный квадрат" фотографии.
спасибо большое за интервью..
Нет. Я своим студентам говорю, что хорошая фотография та, которую невозможно описать словами. Любое искусство стремится стать похожим на музыку, потому что музыка — единственное из искусств, которое действует не через голову, а внутривенно. И фотография тем лучше, чем меньше в ней литературы и больше музыки. Фотография сейчас ждет свой "Черный квадрат", который когда-то поставил точку на предметной живописи. Возможно, ломография - "черный квадрат" фотографии.
спасибо большое за интервью..
Д
Денис aka Krishna
Пожалуй, Максимишин из тех фотографов, которых не только интересно смотреть, но и интересно слушать (читать). Компонетны - редкие, но их сочетание встречается еще реже. Наверное, это называется "мудрость". :-)
Спасибо разместившему.
Спасибо разместившему.
Фотография сейчас ждет свой "Черный квадрат", который когда-то поставил точку на предметной живописи. Возможно, ломография - "черный квадрат" фотографии.
Лично мне не нравятся ни черный квадрат, ни ломография, хоть некоторых с них и прет...
T
Total
Спасибо. Поучительная статья, заставляет по-новому оценить некоторые вещи.
Д
Денис aka Krishna
Кстати, фото Максимишина, если кто еще не видел:
http://www.maximishin.com/gallery.php?cat_id=8&act...
тоже, знаете ли, "заставляют по-новому оценить некоторые вещи".
[Сообщение изменено пользователем 18.11.2006 23:14]
http://www.maximishin.com/gallery.php?cat_id=8&act...
тоже, знаете ли, "заставляют по-новому оценить некоторые вещи".
[Сообщение изменено пользователем 18.11.2006 23:14]
его сайт в связке с worldpressphoto.com надо смотреть.
вот это получается.... э-ф-ф-е-к-т! можно прибавить http://pulitzer.org/ и http://www.magnumphotos.com/
:-)
вот это получается.... э-ф-ф-е-к-т! можно прибавить http://pulitzer.org/ и http://www.magnumphotos.com/
:-)
D
Denis K_
Кроме всего прочего, Максимишин очень умный человек.
Это импонирует крайне.
Это импонирует крайне.
Авторизуйтесь, чтобы принять участие в дискуссии.