Россия требует от Грузии вернуть миротворцам спиртное и сигареты
n
news@e1.ru
Также Россия требует принесения извинений и принятия мер по недопущению подобных провокаций впредь.
Оригинал статьи
Оригинал статьи
Ч
Чечваркин
Эти грузины чем думают
отключить им газ или свет , какие там уних снами деловые отношения ,имбарго обьявить на ввоз вина ,
всеравно кроме россии их вино никто в мире не пьет
отключить им газ или свет , какие там уних снами деловые отношения ,имбарго обьявить на ввоз вина ,
всеравно кроме россии их вино никто в мире не пьет
w
waserman,
Все электросети,газовые станции и трубопроводы в Грузии,принадлежат РАО ЕЭС и Газпрому.выводы делайте сами.
Светлов Р.В.
Друзья и враги России
СЕВЕРНЫЙ КАВКАЗ
Единственным регионом, где русские были вынуждены вести длительные колониальные войны, оказался Северный Кавказ. Используя одно известное сравнение, можно сказать, что для России кавказские горцы стали чем-то вроде североамериканских индейцев для США. Романтическое восхищение свободолюбием этих людей не противоречило тотальной войне против них, особенно проявлявшейся в экспедициях, когда уничтожались аулы со всем населением.
" Кавказский вопрос"стал трагедией в классическом, античном смысле этого слова: Россия не могла не поставить под свой контроль этот регион, в то время как местные племена были совершенно не готовы к образу жизни, который им навязывали северные пришельцы. Отсюда — противостояние, которое могло завершиться лишь полным поражением одного из противников.
Первые контакты Руси с Кавказом начались после падения Хазарского каганата, смертельный удар которому нанес Святослав в 964-966 гг. Сразу же после этого русско-варяжская дружина Святослава совершила поход по северным предгорьям Кавказа, разграбив Семендер, древнюю столицу хазар, и победив "ясов да касого"», т. е. местные племена. Активные отношения с Кавказом продолжались до середины XI в., пока на Тамани существовало Тмутараканское княжество. Однако позже российско-кавказские отношения были прерваны на многие столетия. Половецкие, а затем татарские государства, контролировавшие степную зону Причерноморья и Поволжья, сделали их невозможными.
Лишь в начале XV в. первые русские поселенцы появляются на Тереке, продвигаются вверх по течению и образуют Гребенское (т. е. "живущее на гребне гор") казачье войско. По легенде, это были выходцы из рязанского пограничья, чем-то разгневавшие Ивана III.
Захват при Иване Грозном Казани и Астрахани, казалось, стал прелюдией к проникновению русских на Кавказ. Действительно, женитьба Ивана IV на черкесской княжне, походы в Дагестан при Федоре Иоанновиче и Борисе Годунове (правда, неудачные, стоившие русским 10 000 жизней стрельцов и казаков), указывали на явное желание закрепиться в этом районе.
Впрочем, прелюдия затянулась. И вызвано это было не только наступившим в Московской Руси Смутным временем и его последствиями, но и медленным про¬движением русского населения в эти районы. Персидский поход Петра I стал первой настоящей попыткой закрепиться в Дагестане и Закавказье, однако вскоре русское правительство было вынуждено отказаться от завоеваний, т. к. у него попросту не имелось сил, чтобы их удержать.
Ситуация изменилась в правление Екатерины Великой и Павла I. Для наступления на Кавказ появились необходимые предпосылки.
В Российское подданство запросился грузинский царь Ираклий. Чтобы оказать ему действенную помощь, нужно было держать под своим контролем кавказские перевалы. Грузия была ценным плацдармом для проникновения в Персию, поэтому — правда, после долгих колебаний, лишь в царствование Александра I, —приняли решение о стратегическом продвижении в этот район.
Разгром, а затем присоединение Крымского ханства (см. Татарские государства) резко отодвинул к югу «зону риска» при освоении черноземных степей. Не только долина Дона и низовья Волги стали заселяться русскими, все больше казачьих станиц появлялось на Тереке и (чуть позже) на Кубани.
Чтобы не спугнуть новых жителей степей набегами "закубанских хищников", было необходимо поставить последних под свой контроль.
К этому моменту на Северном Кавказе сложилась крайне сложная и запутанная ситуация. Западную его часть занимали адыгейские племена, больше известные как черкесы. Сюда же, на левый берег Кубани, переселилась часть татар, не желавших принимать российское подданство. Ближе к центру жили кабардинцы, потомки тех же адыгов, захватившие богатые угодья в районе нынешних Нальчика и Пятигорска. Кабардинцы считались лучшими воинами на Кавказе, их кольчужная дворянская конница даже в XIX в. наводила ужас на соседей. Однако еще с 1557 г. часть кабардинцев находилась в вассальной зависимости от России.
К моменту начала русского наступления все эти племена уже давно забыли о христианстве, хотя до сих пор находят развалины христианских храмов IХ-ХШ вв. Господствующей религией стал ислам.
Ближе к середине Кавказского хребта жили остатки аланов, кочевого иранского племени, часть которого когда-то была увлечена Великим переселением народов, добравшись до Испании и Северной Африки, часть же осталась в Предкавказье. После падения власти хазар они создали свое государство, существовавшее до татаро-монгольского нашествия. К началу XIX в. остатки алан, известные нам как осетины, были вытеснены адыгами-кабардинцами в верховья Терека. Большинство осетин сохранили христианство, что делало их естественными союзниками русских. Это играло важную роль, так как на территории Осетии находится Крестовый перевал ("Кавказские ворота"), через который шла важнейшая Военно-Грузинская дорога, с 1799 г. соединяющая Тбилиси с русскими владениями к северу от Кавказа.
Далее к востоку располагались вайнахские племена— ингуши и чеченцы, в то время самые отсталые народности на Кавказе. Здесь не было дворянства и господствовала сложная для понимания русских тейповая организация общества. Наконец, на восточных отрогах Кавказа находился Дагестан, населенный множеством племен и разделенный на многие государства.
В принципе, на Кавказе сохранялось состояние непрекращающейся войны всех против всех. Борьбу за контроль над здешними племенами вели Персия и Турция, и для них междоусобица была выгоднее любой попытки объединения.
Постоянная война с соседями, с вторгающимися из-за Кубани и Терека татарами, неразвитость экономики в большинстве районов Кавказа привели к созданию образа жизни, никак не желавшего укладываться в рамки, предложенные русскими.
Кавказец того времени — человек, который живет в сложном переплетении клановых, межплеменных, религиозных счетов. Почти с рождения он воспитывается как воин — специфически кавказский воин.
Поскольку земля родит плохо — за исключением предгорий, находящихся под контролем кабардинцев, татар, русских, — грабеж становится общепринятым и освященным обычаем способом существования. Совершеннолетие наступает вместе с убийством кровника из враждебного клана и с первой отарой овец, пригнанной домой. Появление русских поселений вдоль линии Кубани и Терека давало еще больший стимул для подобного образа жизни. Русские источники недаром называют своих кавказских противников "хищниками". Даже кабардинские уздени и дагестанские ханы не всегда могли обуздать своих подданных, а что уж говорить о черкесах и вайнахах.
Война с Россией была предрешена, можно лишь фантазировать на тему условий, при которых она завершилась бы быстрее и с меньшим числом жертв с обеих сторон. Иногда в качестве примера приводят поведение англичан во время завоевания ими Индии. Однако при этом забывают о совершенно особом характере индийской цивилизации, не похожей на кавказскую. «Индийскую модель» русские успешно применят во второй половине XIX в. при захвате Средней Азии. Кстати, англичанам самим пришлось вести нечто вроде Кавказской войны с пуштунскими племенами Афганистана. И именно там, в Афганистане, этом среднеазиатском аналоге Кавказа, был положен предел британской экспансии.
Кавказская война длилась с 1801 г., когда центральная Грузия окончательно была присоединена к России, и завершилась в 1864 г. подавлением сопротивления убыхов — последнего черкесского племени, не подчинявшегося российской короне. Это была очень тяжелая, изматывающая война, война без линии фронта. Войска были вынуждены действовать на территории народов, где каждый из жителей являлся потенциальным партизаном.
В разное время против русских поднимались даже кабардинцы и осетины — народы, казалось бы, уже давно присягнувшие русскому правительству. Угроза привычному образу жизни оказалась так велика, что горцы объединялись под властью имамов, проповедовавших священную войну против неверных до победного конца.
Здесь, на Кавказе, русским офицерам и солдатам приходилось сражаться совсем по другим правилам, чем во время походов против Наполеона. Кавказская война постепенно выковывала тип колониального бойца, своего рода "русского конкистадора", понимавшего, что в предгорьях Кавказа кончается не только Европа, но и цивилизованные правила поведения.
Вырубка лесов, показательные уничтожения аулов, устраиваемые регулярными отрядами царской армии, лихие налеты "наших" хищников — донских и терских казаков, насильственное переселение племен на равнины, голод в горах, который сознательно вызывали русские, многократные исходы черкесов и абхазов в Турцию, длинные линии укреплений, окружавшие проблемные районы, — все это в конечном счете перетянуло чашу весов на сторону России. Персия оказалась слишком слаба, чтобы помогать своим единоверцам на Кавказе. Многие персидские министры вообще смотрели на происходящее с долей ехидства: успехи русских означали неудачи природного врага Персии — Турции.
Турция также не оказала действенной поддержки повстанцам. В течение XIX в. Россия и Турция четырежды находились в состоянии войны. Тем не менее ни разу кавказские племена не смогли хоть как-то повлиять на конечный результат этих войн и не добились ничего даже в 1856 г., после поражения русских под Севастополем. Англичане и французы, не упускавшие случая вставить России палки в колеса, ограничивались присылкой бойких агитаторов и репортеров.
Регулярная русская армия, по официальным данным, потеряла на Кавказе в 1801-1864 гг. около 25 000 человек. Степень преуменьшения в данном случае установить трудно. Наверняка погибло не меньшее число казаков, грузин, татар и калмыков, сражавшихся вместе с русской армией. Нелегко установить число «кавказских пленников», жертв среди русских поселенцев, а также умерших от эпидемий. Если быть реалистами, то завоевание Кавказа обошлось России наверняка не менее чем в 100 000 жизней. Разделив их на количество лет, мы получим не такую уж и большую цифру (да простят меня за применение арифметики к оценке человеческой жизни), следовательно, для России эта война оказалась вполне "подъемным" делом. Напряжение, которое вызвали военные действия на Кавказе, было скорее психологическим: свободолюбивые горцы слишком долго сопротивлялись современной армии, отношения с Закавказьем находились под постоянным ударом, а западные газеты не упускали случая, чтобы припомнить России кавказские зверства.
Что касается последнего, то России было чем ответить: расстрелы сипаев англичанами или жестокости французов в Алжире показывали, что у цивилизованных учителей жизни личико тоже в пушку.
Зато победа в Кавказской войне дала России очень многое — от новых сельскохозяйственных районов до полного контроля над Закавказьем. В конце концов, царским администраторам удалось найти путь к сердцу горцев. Многие из них во время Первой мировой войны служили в особых частях, сражавшихся на Западном фронте.
Революция 1917 г. и последовавший затем развал русского государства едва не вернули Кавказ к ситуации войны всех против всех. Большевики в 1918-1919 гг. поддерживали сепаратизм отдельных кавказских племен, надеясь, что те нанесут удар в тыл белоказакам и Добровольческой армии Деникина. Когда красные войска оказались на Кавказе, миндальничанье с местными "авторитетами" быстро закончилось. Однако горцы оказались не готовы к борьбе за свободу, вкус которой они только что ощутили.
Разработка нефтяных полей в Чечне сделала Кавказ еще более интересным для центрального правительства. Создание серии автономных республик на Северном Кавказе должно было создать у местных жителей иллюзию самоуправления. С другой стороны, в городских центрах началось строительство современных предприятий. На Кавказ приезжали квалифицированные строители, инженеры, рабочие. Казалось, что решительное изменение образа жизни заставит туземцев забыть о прошлом.
Во время Отечественной войны стало ясно, что не все так просто. Когда немецкие танки появились в 1942 г. у Нальчика и Грозного, здесь их встретили как освободителей. Особенно это касалось чеченцев и ингушей, многие из которых отправились сражаться во вспомогательные части вермахта.
После отступления немцев с Северного Кавказа, началась партизанская война против советских войск, а затем — знаменитая депортация чеченцев и ингушей в Среднюю Азию и Казахстан. Ни любви к Москве, ни уважения к русским эта депортация не добавила. Более того, отрядам НКВД удалось погрузить в вагоны далеко не всех. Есть данные, что последние чеченские "хищники" были выкурены из гор лишь в 60-х гг., уже при Брежневе (т. е. после восстановления Чечено-Ингушской республики в 1957 г.).
Тем не менее, крутые меры Сталина показали Кавказу, кто здесь хозяин. Несколько десятилетий СССР мог быть спокоен по поводу этого региона. Осетины классно играли в футбол, дагестанцы занимались вольной борьбой, в Чечне добывали нефть. Не идиллия, конечно, но... Но можно было снять "Кавказскую пленницу", в которой каждый из местных (то есть кавказских) героев говорил со своим собственным акцентом (ингушским, армянским, осетинским).
В 80-е гг. все как-то незаметно, но быстро изменилось. Возможно, причина этого крылась в ослаблении центральной власти, возможно, все дело в ухудшении экономического положения, которое четко ощущалось в южных республиках. А быть может, произошло это из-за криминализации экономики — болезни, охватившей всю страну. На Кавказе (как и в Средней Азии) теневая экономика, все более набиравшая обороты, оказалась под контролем не преступников, а местных бонз от партии и госаппарата. Они представляли интересы собственных кланов; в результате сложилась даже не средневековая, а родовая система контроля за денежными потоками. Когда к этому добавилась торговля наркотиками, хлынувшими в СССР после начала Афганской кампании, "черные средства" стали возрастать многократно, а их обладатели почувствовали свою силу.
Парад суверенитетов на Кавказе обернулся кровью. Мгновенно вспомнили старые обиды: ингуши сцепились с осетинами, чеченцы стали грозить "прорусскому" Дагестану. Русских выдавливали даже из таких благополучных республик, как Кабардино-Балкария. Многие боялись всеобщего взрыва и создания воинственной федерации "Кавказ" от моря и до моря.
Однако уровень внутренних конфликтов для кавказских народов оказался слишком серьезной опасностью. Нужно признать, что в современных условиях существование семи (в итоге их было бы больше — за счет Дагестана) северокавказских республик экономически и политически бессмысленно. Развал экономики заставит взять в руки оружие, и начнется старинная вольница, только куда более опасная, чем двести лет назад, — причем для самих жителей Кавказа в первую очередь. Все видели Чечню, которая мгновенно стала нищей и быстро вернулась к практике угона скота и захвата заложников. Сохранение за Россией Северного Кавказа оказалось выгодно не только России.
Чечня — особый случай. Стремление к независимости здесь подогревалось памятью о депортации, культом личности Шамиля, бытовавшим в советской литературе до Отечественной войны, а потом реанимированным после восстановления Чечено-Ингушской АССР, превращением органов управления в камуфляж, скрывающий возрожденную клановую систему. К этому нужно добавить впрыскивания денег из теневой экономики всего бывшего Советского Союза, которая пыталась отмыть их именно через Чечню, а также безусловный талант Дудаева, сумевшего взять на испуг самого Ельцина и выторговать себе право на владение удельным княжеством, расположенным прямо на нефтяных полях.
Чеченские кампании, последовавшие в 90-х гг., пока не решили проблемы этого региона России. Все, что сумела сделать Москва к настоящему моменту, — это заткнуть несколько денежных каналов, по которым сепаратисты получали финансы из России и из-за рубежа, да продемонстрировать свою готовность идти до конца. Презрение к бессильной России сменилось ненавистью, причем у значительной части населения. Как русские дети, играя в войну, стреляли в воображаемых немцев, так чеченские стреляют в русских. Партизанская война в Чечне не прекращается, то затухая, то неожиданно вспыхивая. Однако линии фронта уже нет,от этой борьбы устают даже те, кто ее ведет, поэтому, похоже, начинается эпоха террористических актов — безумно жестоких, подлых, но всегда осмысленных, демонстративных. Наблюдая за опытом Израиля, приходится признать, что этот период может длиться очень долго. Остается ждать и терпеливо бороться и с ненавистью, и с партизанской войной. Нужно надеяться на новое поколение и создавать для него другие условия жизни. В конце концов, время на Кавказе всегда было союзником России.
Продолжение следует
Друзья и враги России
СЕВЕРНЫЙ КАВКАЗ
Единственным регионом, где русские были вынуждены вести длительные колониальные войны, оказался Северный Кавказ. Используя одно известное сравнение, можно сказать, что для России кавказские горцы стали чем-то вроде североамериканских индейцев для США. Романтическое восхищение свободолюбием этих людей не противоречило тотальной войне против них, особенно проявлявшейся в экспедициях, когда уничтожались аулы со всем населением.
" Кавказский вопрос"стал трагедией в классическом, античном смысле этого слова: Россия не могла не поставить под свой контроль этот регион, в то время как местные племена были совершенно не готовы к образу жизни, который им навязывали северные пришельцы. Отсюда — противостояние, которое могло завершиться лишь полным поражением одного из противников.
Первые контакты Руси с Кавказом начались после падения Хазарского каганата, смертельный удар которому нанес Святослав в 964-966 гг. Сразу же после этого русско-варяжская дружина Святослава совершила поход по северным предгорьям Кавказа, разграбив Семендер, древнюю столицу хазар, и победив "ясов да касого"», т. е. местные племена. Активные отношения с Кавказом продолжались до середины XI в., пока на Тамани существовало Тмутараканское княжество. Однако позже российско-кавказские отношения были прерваны на многие столетия. Половецкие, а затем татарские государства, контролировавшие степную зону Причерноморья и Поволжья, сделали их невозможными.
Лишь в начале XV в. первые русские поселенцы появляются на Тереке, продвигаются вверх по течению и образуют Гребенское (т. е. "живущее на гребне гор") казачье войско. По легенде, это были выходцы из рязанского пограничья, чем-то разгневавшие Ивана III.
Захват при Иване Грозном Казани и Астрахани, казалось, стал прелюдией к проникновению русских на Кавказ. Действительно, женитьба Ивана IV на черкесской княжне, походы в Дагестан при Федоре Иоанновиче и Борисе Годунове (правда, неудачные, стоившие русским 10 000 жизней стрельцов и казаков), указывали на явное желание закрепиться в этом районе.
Впрочем, прелюдия затянулась. И вызвано это было не только наступившим в Московской Руси Смутным временем и его последствиями, но и медленным про¬движением русского населения в эти районы. Персидский поход Петра I стал первой настоящей попыткой закрепиться в Дагестане и Закавказье, однако вскоре русское правительство было вынуждено отказаться от завоеваний, т. к. у него попросту не имелось сил, чтобы их удержать.
Ситуация изменилась в правление Екатерины Великой и Павла I. Для наступления на Кавказ появились необходимые предпосылки.
В Российское подданство запросился грузинский царь Ираклий. Чтобы оказать ему действенную помощь, нужно было держать под своим контролем кавказские перевалы. Грузия была ценным плацдармом для проникновения в Персию, поэтому — правда, после долгих колебаний, лишь в царствование Александра I, —приняли решение о стратегическом продвижении в этот район.
Разгром, а затем присоединение Крымского ханства (см. Татарские государства) резко отодвинул к югу «зону риска» при освоении черноземных степей. Не только долина Дона и низовья Волги стали заселяться русскими, все больше казачьих станиц появлялось на Тереке и (чуть позже) на Кубани.
Чтобы не спугнуть новых жителей степей набегами "закубанских хищников", было необходимо поставить последних под свой контроль.
К этому моменту на Северном Кавказе сложилась крайне сложная и запутанная ситуация. Западную его часть занимали адыгейские племена, больше известные как черкесы. Сюда же, на левый берег Кубани, переселилась часть татар, не желавших принимать российское подданство. Ближе к центру жили кабардинцы, потомки тех же адыгов, захватившие богатые угодья в районе нынешних Нальчика и Пятигорска. Кабардинцы считались лучшими воинами на Кавказе, их кольчужная дворянская конница даже в XIX в. наводила ужас на соседей. Однако еще с 1557 г. часть кабардинцев находилась в вассальной зависимости от России.
К моменту начала русского наступления все эти племена уже давно забыли о христианстве, хотя до сих пор находят развалины христианских храмов IХ-ХШ вв. Господствующей религией стал ислам.
Ближе к середине Кавказского хребта жили остатки аланов, кочевого иранского племени, часть которого когда-то была увлечена Великим переселением народов, добравшись до Испании и Северной Африки, часть же осталась в Предкавказье. После падения власти хазар они создали свое государство, существовавшее до татаро-монгольского нашествия. К началу XIX в. остатки алан, известные нам как осетины, были вытеснены адыгами-кабардинцами в верховья Терека. Большинство осетин сохранили христианство, что делало их естественными союзниками русских. Это играло важную роль, так как на территории Осетии находится Крестовый перевал ("Кавказские ворота"), через который шла важнейшая Военно-Грузинская дорога, с 1799 г. соединяющая Тбилиси с русскими владениями к северу от Кавказа.
Далее к востоку располагались вайнахские племена— ингуши и чеченцы, в то время самые отсталые народности на Кавказе. Здесь не было дворянства и господствовала сложная для понимания русских тейповая организация общества. Наконец, на восточных отрогах Кавказа находился Дагестан, населенный множеством племен и разделенный на многие государства.
В принципе, на Кавказе сохранялось состояние непрекращающейся войны всех против всех. Борьбу за контроль над здешними племенами вели Персия и Турция, и для них междоусобица была выгоднее любой попытки объединения.
Постоянная война с соседями, с вторгающимися из-за Кубани и Терека татарами, неразвитость экономики в большинстве районов Кавказа привели к созданию образа жизни, никак не желавшего укладываться в рамки, предложенные русскими.
Кавказец того времени — человек, который живет в сложном переплетении клановых, межплеменных, религиозных счетов. Почти с рождения он воспитывается как воин — специфически кавказский воин.
Поскольку земля родит плохо — за исключением предгорий, находящихся под контролем кабардинцев, татар, русских, — грабеж становится общепринятым и освященным обычаем способом существования. Совершеннолетие наступает вместе с убийством кровника из враждебного клана и с первой отарой овец, пригнанной домой. Появление русских поселений вдоль линии Кубани и Терека давало еще больший стимул для подобного образа жизни. Русские источники недаром называют своих кавказских противников "хищниками". Даже кабардинские уздени и дагестанские ханы не всегда могли обуздать своих подданных, а что уж говорить о черкесах и вайнахах.
Война с Россией была предрешена, можно лишь фантазировать на тему условий, при которых она завершилась бы быстрее и с меньшим числом жертв с обеих сторон. Иногда в качестве примера приводят поведение англичан во время завоевания ими Индии. Однако при этом забывают о совершенно особом характере индийской цивилизации, не похожей на кавказскую. «Индийскую модель» русские успешно применят во второй половине XIX в. при захвате Средней Азии. Кстати, англичанам самим пришлось вести нечто вроде Кавказской войны с пуштунскими племенами Афганистана. И именно там, в Афганистане, этом среднеазиатском аналоге Кавказа, был положен предел британской экспансии.
Кавказская война длилась с 1801 г., когда центральная Грузия окончательно была присоединена к России, и завершилась в 1864 г. подавлением сопротивления убыхов — последнего черкесского племени, не подчинявшегося российской короне. Это была очень тяжелая, изматывающая война, война без линии фронта. Войска были вынуждены действовать на территории народов, где каждый из жителей являлся потенциальным партизаном.
В разное время против русских поднимались даже кабардинцы и осетины — народы, казалось бы, уже давно присягнувшие русскому правительству. Угроза привычному образу жизни оказалась так велика, что горцы объединялись под властью имамов, проповедовавших священную войну против неверных до победного конца.
Здесь, на Кавказе, русским офицерам и солдатам приходилось сражаться совсем по другим правилам, чем во время походов против Наполеона. Кавказская война постепенно выковывала тип колониального бойца, своего рода "русского конкистадора", понимавшего, что в предгорьях Кавказа кончается не только Европа, но и цивилизованные правила поведения.
Вырубка лесов, показательные уничтожения аулов, устраиваемые регулярными отрядами царской армии, лихие налеты "наших" хищников — донских и терских казаков, насильственное переселение племен на равнины, голод в горах, который сознательно вызывали русские, многократные исходы черкесов и абхазов в Турцию, длинные линии укреплений, окружавшие проблемные районы, — все это в конечном счете перетянуло чашу весов на сторону России. Персия оказалась слишком слаба, чтобы помогать своим единоверцам на Кавказе. Многие персидские министры вообще смотрели на происходящее с долей ехидства: успехи русских означали неудачи природного врага Персии — Турции.
Турция также не оказала действенной поддержки повстанцам. В течение XIX в. Россия и Турция четырежды находились в состоянии войны. Тем не менее ни разу кавказские племена не смогли хоть как-то повлиять на конечный результат этих войн и не добились ничего даже в 1856 г., после поражения русских под Севастополем. Англичане и французы, не упускавшие случая вставить России палки в колеса, ограничивались присылкой бойких агитаторов и репортеров.
Регулярная русская армия, по официальным данным, потеряла на Кавказе в 1801-1864 гг. около 25 000 человек. Степень преуменьшения в данном случае установить трудно. Наверняка погибло не меньшее число казаков, грузин, татар и калмыков, сражавшихся вместе с русской армией. Нелегко установить число «кавказских пленников», жертв среди русских поселенцев, а также умерших от эпидемий. Если быть реалистами, то завоевание Кавказа обошлось России наверняка не менее чем в 100 000 жизней. Разделив их на количество лет, мы получим не такую уж и большую цифру (да простят меня за применение арифметики к оценке человеческой жизни), следовательно, для России эта война оказалась вполне "подъемным" делом. Напряжение, которое вызвали военные действия на Кавказе, было скорее психологическим: свободолюбивые горцы слишком долго сопротивлялись современной армии, отношения с Закавказьем находились под постоянным ударом, а западные газеты не упускали случая, чтобы припомнить России кавказские зверства.
Что касается последнего, то России было чем ответить: расстрелы сипаев англичанами или жестокости французов в Алжире показывали, что у цивилизованных учителей жизни личико тоже в пушку.
Зато победа в Кавказской войне дала России очень многое — от новых сельскохозяйственных районов до полного контроля над Закавказьем. В конце концов, царским администраторам удалось найти путь к сердцу горцев. Многие из них во время Первой мировой войны служили в особых частях, сражавшихся на Западном фронте.
Революция 1917 г. и последовавший затем развал русского государства едва не вернули Кавказ к ситуации войны всех против всех. Большевики в 1918-1919 гг. поддерживали сепаратизм отдельных кавказских племен, надеясь, что те нанесут удар в тыл белоказакам и Добровольческой армии Деникина. Когда красные войска оказались на Кавказе, миндальничанье с местными "авторитетами" быстро закончилось. Однако горцы оказались не готовы к борьбе за свободу, вкус которой они только что ощутили.
Разработка нефтяных полей в Чечне сделала Кавказ еще более интересным для центрального правительства. Создание серии автономных республик на Северном Кавказе должно было создать у местных жителей иллюзию самоуправления. С другой стороны, в городских центрах началось строительство современных предприятий. На Кавказ приезжали квалифицированные строители, инженеры, рабочие. Казалось, что решительное изменение образа жизни заставит туземцев забыть о прошлом.
Во время Отечественной войны стало ясно, что не все так просто. Когда немецкие танки появились в 1942 г. у Нальчика и Грозного, здесь их встретили как освободителей. Особенно это касалось чеченцев и ингушей, многие из которых отправились сражаться во вспомогательные части вермахта.
После отступления немцев с Северного Кавказа, началась партизанская война против советских войск, а затем — знаменитая депортация чеченцев и ингушей в Среднюю Азию и Казахстан. Ни любви к Москве, ни уважения к русским эта депортация не добавила. Более того, отрядам НКВД удалось погрузить в вагоны далеко не всех. Есть данные, что последние чеченские "хищники" были выкурены из гор лишь в 60-х гг., уже при Брежневе (т. е. после восстановления Чечено-Ингушской республики в 1957 г.).
Тем не менее, крутые меры Сталина показали Кавказу, кто здесь хозяин. Несколько десятилетий СССР мог быть спокоен по поводу этого региона. Осетины классно играли в футбол, дагестанцы занимались вольной борьбой, в Чечне добывали нефть. Не идиллия, конечно, но... Но можно было снять "Кавказскую пленницу", в которой каждый из местных (то есть кавказских) героев говорил со своим собственным акцентом (ингушским, армянским, осетинским).
В 80-е гг. все как-то незаметно, но быстро изменилось. Возможно, причина этого крылась в ослаблении центральной власти, возможно, все дело в ухудшении экономического положения, которое четко ощущалось в южных республиках. А быть может, произошло это из-за криминализации экономики — болезни, охватившей всю страну. На Кавказе (как и в Средней Азии) теневая экономика, все более набиравшая обороты, оказалась под контролем не преступников, а местных бонз от партии и госаппарата. Они представляли интересы собственных кланов; в результате сложилась даже не средневековая, а родовая система контроля за денежными потоками. Когда к этому добавилась торговля наркотиками, хлынувшими в СССР после начала Афганской кампании, "черные средства" стали возрастать многократно, а их обладатели почувствовали свою силу.
Парад суверенитетов на Кавказе обернулся кровью. Мгновенно вспомнили старые обиды: ингуши сцепились с осетинами, чеченцы стали грозить "прорусскому" Дагестану. Русских выдавливали даже из таких благополучных республик, как Кабардино-Балкария. Многие боялись всеобщего взрыва и создания воинственной федерации "Кавказ" от моря и до моря.
Однако уровень внутренних конфликтов для кавказских народов оказался слишком серьезной опасностью. Нужно признать, что в современных условиях существование семи (в итоге их было бы больше — за счет Дагестана) северокавказских республик экономически и политически бессмысленно. Развал экономики заставит взять в руки оружие, и начнется старинная вольница, только куда более опасная, чем двести лет назад, — причем для самих жителей Кавказа в первую очередь. Все видели Чечню, которая мгновенно стала нищей и быстро вернулась к практике угона скота и захвата заложников. Сохранение за Россией Северного Кавказа оказалось выгодно не только России.
Чечня — особый случай. Стремление к независимости здесь подогревалось памятью о депортации, культом личности Шамиля, бытовавшим в советской литературе до Отечественной войны, а потом реанимированным после восстановления Чечено-Ингушской АССР, превращением органов управления в камуфляж, скрывающий возрожденную клановую систему. К этому нужно добавить впрыскивания денег из теневой экономики всего бывшего Советского Союза, которая пыталась отмыть их именно через Чечню, а также безусловный талант Дудаева, сумевшего взять на испуг самого Ельцина и выторговать себе право на владение удельным княжеством, расположенным прямо на нефтяных полях.
Чеченские кампании, последовавшие в 90-х гг., пока не решили проблемы этого региона России. Все, что сумела сделать Москва к настоящему моменту, — это заткнуть несколько денежных каналов, по которым сепаратисты получали финансы из России и из-за рубежа, да продемонстрировать свою готовность идти до конца. Презрение к бессильной России сменилось ненавистью, причем у значительной части населения. Как русские дети, играя в войну, стреляли в воображаемых немцев, так чеченские стреляют в русских. Партизанская война в Чечне не прекращается, то затухая, то неожиданно вспыхивая. Однако линии фронта уже нет,от этой борьбы устают даже те, кто ее ведет, поэтому, похоже, начинается эпоха террористических актов — безумно жестоких, подлых, но всегда осмысленных, демонстративных. Наблюдая за опытом Израиля, приходится признать, что этот период может длиться очень долго. Остается ждать и терпеливо бороться и с ненавистью, и с партизанской войной. Нужно надеяться на новое поколение и создавать для него другие условия жизни. В конце концов, время на Кавказе всегда было союзником России.
Продолжение следует
n
news@e1.ru
Тема автоматически закрыта.
Обсуждение этой темы закрыто модератором форума.