Лишь 10% россиян считают подавление путча 91 года победой демократии

48% россиян сейчас оценивают события 19-22 августа 1991 года как просто эпизод борьбы за власть в высшем руководстве страны.

Оригинал статьи
0
w-d
А 80% ругаются матом!
14 / 3
БУБЛЬ-ГУМ
это была жидовская революция захераченая на деньги цру
25 / 9
От пользователя news@e1.ru
18% респондентов дать оценку этому прошедшему событию затруднились.


От пользователя news@e1.ru
А 18% опрошенных затруднились ответить.


От пользователя news@e1.ru
29% респондентов не смогли ответить, кто был прав в то время.


От пользователя news@e1.ru
35% респондентов затруднились ответить на этот вопрос.

Какие-то тупые респонденты попались...
12 / 5
vasia pupkin
От пользователя news@e1.ru


Правильный опрос.Оказываеться в стране больше умных людей , чем кажеться. Или может просто зомбоящик не промывал мозги народу по этому вопросу.
6 / 2
vasia pupkin
От пользователя Святоч
Какие-то тупые респонденты попались...

многие тогда не успели разобраться в ситуации, да и сейчас сложно дать однозначную оценку произошедщему, к тому же в 91-ом нынешние двадцати-тридцатилетние были детьми
6 / 1
Strawberry fields for ewer
Августовский путч 1991 года
К лету 1991 года вся тогда еще огромная страна под названием Советский Союз бурно разогревалась на костре политических страстей и готова была закипеть со дня на день. Невыносимая усталость от шестилетней пустой болтовни М. Горбачева, его невразумительных и для собственного окружения, и для общества шараханий из одной крайности в другую, неспособности сформулировать внятную политическую линию, раздражала его мелкая провинциальная изворотливость, ловкачество, интриганство с единственной целью сохранить власть в своих руках — все это привело к тому, что ресурс доверия к нему со стороны общества был исчерпан окончательно. Экономика страны шла резко под откос, объемы производства сократились на 20% по сравнению с доперестроечным 1985 годом, цены неуклонно ползли вверх, появилась безработица. Социальное напряжение росло, забастовки, особенно среди шахтеров, стали будничным явлением.
На этом фоне в стране сформировался и быстро рос центр оппозиционных сил, возглавляемых Борисом Николаевичем Ельциным, который с 12 июня 1991 г. был уже конституционно избранным президентом РСФСР. На его стороне концентрировались высшие партийные сановники, которые демонстративно вышли из КПСС, — вроде А. Н. Яковлева и Э. А. Шеварднадзе, они со все более крепнущим убеждением критиковали партию, в которой десятилетиями кропотливо делали свою карьеру. Плечом к плечу с Ельциным стояли выдвинувшиеся в годы перестройки молодые политики типа А. Собчака, Г. Попова (первый избранный мэр Москвы), Г. Старовойтовой и др. Усилиями А. Н. Яковлева почти все средства массовой информации к лету 1991 г. оказались в руках оппозиции. Б. Ельцин пользовался широкой популярностью и поддержкой в кругах массовой интеллигенции — врачей, учителей, сотрудников научно-исследовательских учреждений, работников культуры и т. д., которые чувствовали явное несоответствие между своей ролью в обществе и приниженным социальным положением, полунищенским существованием.
Оппозиционный блок был достаточно разношерстным, но его прочно объединяло неприятие таких «ценностей» советского строя, как отсутствие демократических свобод, цензура, ограничение прав личности. Подавляющее большинство людей, симпатизировавших оппозиционному блоку, плохо представляло себе, что означало понятие «рыночные отношения», но им опостылела постоянная нехватка продуктов питания и предметов первой необходимости, очереди, талоны, пайки. Б. Ельцин строил свою политическую борьбу на резкой критике существовавшего строя, на отрицании всего и вся. Демонизация социалистической системы носила тотальный характер, и это находило эмоциональный отклик в душах людей.
Никакой позитивной программы оппозиция не предлагала, боясь вызвать на себя огонь критики. В общем, работа велась в соответствии со словами из «Интернационала»: «Весь мир насилья мы разрушим до основанья, а затем мы наш, мы новый мир построим...» и т. д.
Личное противостояние Б. Ельцина и М. Горбачева привнесло во внутриполитическую борьбу бездну коварства, лжи и лицемерия. Оба были озабочены в первую очередь своим личным местом в политической табели о рангах в России, в их действиях не просматривается искренняя озабоченность о судьбах страны и народа. Б. Ельцин поднял знамя реставрации буржуазных порядков в России, а М. Горбачев вяло размахивал флагом сохранения социализма в реформированном виде.
Невиданное доселе ослабление центральной власти в Москве не могло не породить возникновения мощного сепаратистского движения в национальных республиках, входивших в состав СССР. Руководители союзных республик довольно быстро сменили свои костюмы коммунистов-интернационалистов на националистические свитки, халаты, бешметы. Каждому хотелось, по старой поговорке, стать Иваном Ивановичем в своей деревне, чем оставаться Ванькой в городе.
К лету 1991 г., опираясь на положения Конституции СССР, предусматривавшие право союзных республик на свободный выход из состава СССР, многие и поставили вопрос о предоставлении им полной самостоятельности. Возникла проблема создания нового государственного образования вместо СССР. В Новоогаревском проекте нового договора речь шла о превращении СССР в федерацию суверенных государств. Но и под этим договором вовсе не собирались подписываться представители республик. Их лидерам давно надоел коварный, вертлявый Горбачев, но им внушал недоверие и напористый, бульдозерный характер Б. Ельцина.
На 20 августа 1991 г. по решению Горбачева было намечено открытие процедуры подписания нового договора, текст которого был только за три дня до этого опубликован в печати и сразу вызвал взрыв недовольства. По логике вещей крупный государственный деятель не бросает своего поста в столь критический момент, когда на повестке дня стоит упразднение великого государства, однако М. Горбачев решил, что он чрезмерно утомился, и 3 августа уехал из Москвы в Крым, где уединился с семьей на роскошной, специально для него недавно построенной вилле недалеко от Фороса.
Оставшиеся в Москве руководители, вошедшие вскоре в состав так называемого ГКЧП (Государственного комитета по чрезвычайному положению) ни раньше, ни теперь не думали о каких-либо шагах политического характера с целью переломить настроение народных масс в стране или мобилизовать ресурсные возможности партии. Поставленные крайним дефицитом времени перед необходимостью принимать решение, они в личных встречах, телефонных переговорах стали склоняться к мысли о том, что единственный выход из создавшейся ситуации — объявление чрезвычайного положения в стране, что это последний шанс спасти СССР и, возможно, социализм. По материалам следствия, опубликованным впоследствии, видно, что главную роль играли в переговорах и консультациях премьер-министр В. Павлов, председатель Комитета государственной безопасности В. Крючков, заместитель председателя Совета обороны О. Бакланов (председателем Совета обороны был сам М. Горбачев), вице-президент Г. Янаев, министр обороны Д. Язов. Все они вошли в состав ГКЧП, лишь когда было объявлено о его создании, а до той поры вели бесконечные обмены мнениями о том, что делать, делились оценками с каждым днем ухудшавшейся ситуации.


Наконец, 17 августа 1991 г. В. Крючков проявил инициативу и собрал своих единомышленников на одном из объектов, принадлежавшем разведке, ставшем известным потом как объект ABC, расположенном в лесном массиве между Ленинским проспектом и Теплым Станом, неподалеку от МКД.
На этом совещании, длившемся час с небольшим, проходившем сумбурно, без определенной повестки дня, без председательствующего, было принято одно согласованное решение: направить в Форос к М. Горбачеву группу уполномоченных лиц в составе О. Бакланова, В. Болдина (заведующего общим отделом ЦК КПСС), В. Вареникова (командующего сухопутными войсками МО) и О. Шенина (секретаря ЦК КПСС, занимавшего в отсутствие М. Горбачева место временного руководителя компартии). Делегации была поставлена задача проинформировать М. Горбачева об ухудшающейся ситуации в стране и получить его согласие на объявление в стране чрезвычайного положения. В том случае, если М. Горбачев не даст согласия и своей санкции на объявление этой меры, предполагалось попросить его временно передать президентские полномочия своему заместителю Г. Янаеву и молчаливо согласиться с теми мерами, которые предпримут в связи с «чрезвычайным положением».
Гонцы вернулись из Фороса в Москву вечером 18 августа и сразу же направились в Кремль, где их ждали основные участники будущего ГКЧП. Вспоминает тогдашний премьер-министр СССР В. Павлов: «Из доклада приехавших товарищей однозначно следовало, что Горбачев выбрал свой обычный метод поведения — вы делайте, а я подожду в сторонке, получается — я с вами, нет — я ваш противник и не в курсе дела.»
Несмотря на организационный и политический бедлам, который творился внутри ГКЧП и заранее обрекавший на провал всякую попытку наведения порядка в стране, все-таки были подписаны основные документы. В них говорилось о создании ГКЧП, к которому переходила вся полнота власти, объявлялось о введении на срок до 6 месяцев чрезвычайного положения в СССР с 4 часов утра 19 августа 1991 г. Постановлением № 1 временно приостанавливалась деятельность политических партий и общественных движений, запрещалось проведение митингов, уличных шествий, демонстраций, а также забастовок. Издание некоторых оппозиционных газет было приостановлено. Договорились, что 26 августа будет созван Верховный Совет СССР, который санкционирует задним числом принятые меры и одобрит документы.
В 6 часов утра 19 августа маршал Язов созвал заседание коллегии Министерства обороны, а минутами раньше отдал приказ о введении в Москву Таманской мотострелковой и Кантемировской танковой дивизий, благо они стоят в военных городках вблизи от столицы. Кроме того, в столицу выдвигалась 106-я дивизия воздушно-десантных войск, в обычное время дислоцирующаяся в районе г. Тулы. Военная машина завертелась.
Специфической особенностью Москвы со времен советской власти и до сих пор остается нахождение ее в ожерелье военных городков, где дислоцированы самые привилегированные боеспособные соединения, обладающие громадной огневой мощью. Здесь и Таманская мотострелковая дивизия, и Кантемировская танковая, и дивизия внутренних войск, и другие части. Рядом находится военная база Кубинка, где располагаются воздушно-десантные части, соединения боевой авиации и пр. Присутствие этих войск у самого порога Москвы свидетельствует о страхе властей перед возможным выступлением против них народа, о стремлении иметь под рукой военную силу, чтобы использовать ее в период острых столкновений в борьбе за власть. Эти соединения были использованы в 1953 г. (во время ареста Л. Берии и его подельников), в 1957 г. (в период борьбы с так называемой «антипартийной группировкой») и в 1991 г. во время описываемых событий.
К середине дня 19 августа воинские части вошли в город. Всего в составе задействованных частей и соединений было более 300 танков, около 270 боевых машин пехоты, 150 бронетранспортеров и 430 автомобилей. Численность личного состава не превышала 4600 человек. Поднятые по тревоге и спешно переброшенные в Москву войска сразу же почувствовали отсутствие политического руководства, что выражалось в расплывчатости поставленных целей, в нерешительных, часто изменяющихся приказах. Формально надлежало взять под охрану Центральный телеграф, ТАСС, телецентр в Останкино, радиостанции, ТЭЦ, водонапорные станции, мосты и подъезды к ним. Но этот набор объектов свидетельствовал о механическом перенесении опыта прошлых революций. Армия вошла в город, не понимая, от кого надо защищать порученные ей объекты, — ведь им никто не угрожал. Во всем мире путчисты — разумеется, если это настоящие путчисты, — действуют активно, наступательно. Они берут штурмом или уничтожают своих политических противников, их опорные пункты, их боевые силы и средства. В Москве ничего подобного не происходило. Войска вошли и встали. Дело доходило до курьезов: в 13.50 к Белому дому, где находилось российское руководство во главе с Ельциным, подошел один батальон 106-й дивизии ВДВ, с которым прибыл генерал А. Лебедь. Он развернул танки кормой к зданию, а стволы орудий мрачно смотрели в пространство в сторону неизвестного противника. А. Лебедь вроде бы выполнял приказ об охране государственных учреждений, а окружающие воспринимали танки А. Лебедя, как перешедшие на сторону противников ГКЧП.
Нельзя не улыбаться, читая воспоминания свидетелей опереточных, с трагическим отсветом событий тех дней. Войска двигались по улицам в сопровождении автомашин ГАИ, как будто речь шла о разведении парадных расчетов. Б. Ельцин, ехавший в то утро из государственной дачи в Архангельском в Белый дом на Краснопресненской набережной на своем автомобиле с «мигалкой» в сопровождении охраны, обгонял боевые машины, которые с готовностью уступали ему дорогу. У него время от времени сжималось от страха сердце, что вот-вот он будет арестован, а офицеры только брали под козырек и ели глазами мчавшееся мимо начальство. Москвичи вообще умирали от удивления, глядя, как танки, БМП и БТРы покорно останавливались перед красными сигналами светофоров, пропуская потоки обычного городского транспорта. Все это походило на какой-то театр абсурда.


Не менее поразительным было полное отключение средств массовой информации от политических событий. В руках ГКЧП были Останкинский телецентр, основные радиостанции, но они молчали. На всех каналах лилась классическая музыка или показывали ставший эталоном бездеятельности балет «Лебединое озеро». Историкам современности и политологам не известны другие случаи аналогичной бездеятельности в моменты, когда, казалось бы, шла борьба за власть, за судьбу страны. Более того, когда у Б. Ельцина и его сторонников прошел первый шок ошеломленности и они стали быстро запускать в действие имевшийся в их распоряжении пропагандистский аппарат, выяснилось, что ГКЧП (в состав которого входил глава КГБ) не знал адресов редакций и передатчиков радиостанций. Допустить, что, например, В. Крючков профессионально не знал, что надо делать, невозможно, потому что КГБ достаточно плотно контактировал с Министерством внутренних дел Польши в период подготовки и введения в этой стране чрезвычайного положения в декабре 1981 г. и тщательно изучал все этапы проведения в жизнь комплекса мероприятий. Есть все основания полагать, что внутриполитическая обстановка в Польше в то время была куда более сложной и опасной, чем в августе 1991 г. в СССР, и все же там введение чрезвычайного положения было проведено в жизнь безупречно и с большим эффектом.
Сам комитет по чрезвычайному положению собрался в Кремле только в 10 часов утра 19 августа и принял два решения: провести в 17.00 пресс-конференцию и объявить в Москве комендантский час во исполнение чрезвычайного положения. Пресс-конференция ГКЧП, проводившаяся в здании агентства «Новости» на Зубовском бульваре, прошла без участия главных действующих лиц (не было ни Крючкова В., ни Язова Д.), вяло, серо. Она скорее сыграла деморализующую роль для ГКЧП и его сторонников, показав, что инициаторы всей заварухи не имеют ни четкого плана действий, ни воли, ни решимости идти до конца по избранному пути. Апофеозом лживости и беспомощности ГКЧП стали слова Янаева, который в ответ на вопрос о здоровье М. Горбачева сказал: «Я надеюсь, что мой друг, президент Горбачев, будет в строю, и мы будем с ним вместе работать». Оператор телевидения, показывавший проведение этой пресс-конференции, остроумно заметил и выделил крупным планом дрожавшие руки Янаева. Они тряслись то ли от страха, то ли от пьянки, то ли от обеих причин вместе, и стали символом всего поведения ГКЧП в эти дни.
Совсем иначе складывались дела в Белом доме, в окружении Б. Ельцина. Там довольно быстро разобрались в оценке складывающейся ситуации, поняли, что обстановка крайне благоприятна для взятия власти ввиду полного кризиса и развала общесоюзного правительства. Б. Ельцин, И. Силаев, председатель Совета министров РСФСР, Р. Хасбулатов, исполнявший обязанности председателя Верховного Совета РСФСР, подписали 19 августа обращение «К гражданам России», в котором в качестве причины происходивших событий выдвигалось только предстоявшее подписание нового Союзного договора, предотвратить которое пытались «реакционные силы силовыми методами». А вот вытекавшие отсюда меры носили энергичный, мобилизующий характер. ГКЧП объявлялся незаконным, как и все его решения и распоряжения. Всем органам местной власти предписывалось подчиняться только законам и Указам президента РСФСР. Выдвигалось требование дать возможность Горбачеву выступить перед народом. Был поставлен вопрос о созыве чрезвычайного съезда народных депутатов СССР. Авторы обращения призвали военнослужащих не принимать участие в государственном перевороте, а всех трудящихся страны — к всеобщей бессрочной забастовке.
Белый дом не давал опомниться своим соперникам в борьбе за власть. Объявив всю союзную власть парализованной, Б. Ельцин своим указом подчинил себе все структуры КГБ, МВД и Минобороны СССР, действующие на территории России. Всякий, кто осмелится выполнять указания ГКЧП, подлежит немедленному отстранению от исполнения служебных обязанностей, а органы Прокуратуры РСФСР обязаны принять меры для привлечения таких лиц к уголовной ответственности. К исходу дня 19 августа Б. Ельцин своим очередным указом, тональность которых становилась все жестче и жестче с каждым часом, объявил членов ГКЧП изменниками народа, Отчизны и Конституции и поставил их вне закона, по существу дав карт-бланш на расправу над ними. «Как Президент России от имени избравшего меня народа гарантирую вам правовую защиту и моральную поддержку. Судьба России и Союза в ваших руках», — завершал он этот необычный документ.
Руководство Московской мэрии во главе с Г. Поповым и Ю. Лужковым встало однозначно на сторону Б. Ельцина. По распоряжению Юрия Михайловича стали возводиться баррикады, особенно много их было на Садовом кольце, использовался муниципальный пассажирский транспорт — троллейбусы, автобусы. Втайне началось массовое изготовление бутылок с зажигательной жидкостью для борьбы с бронетехникой на городских улицах. Весь строительный мусор привезли грузовики по распоряжению городских властей для строительства заграждений около Белого дома. Сейчас нельзя наверняка говорить, кто оплачивал подвоз горячей пищи (пиццы) и горячительных напитков прямо на «баррикады», но, видимо, без содействия местных властей не обошлось. Слово «баррикады» неслучайно употреблено в кавычках, потому что, по свидетельству всех очевидцев и особенно военных, проводивших рекогносцировку подступов к Белому дому, эти сооружения не представляли собой сколько-нибудь серьезной угрозы для потенциальных нападавших. Они носили символический, психологический характер, подчеркивая больше решимость вступить в схватку, нежели надежду победить в ней.


Как же относилось население России и Москвы к происходящему в стране? Россия замерла в ожидании развязки, она по исторической привычке привыкла следовать судьбе своей столицы. В самой столице перевес в симпатиях, в общественной энергетике, в пассионарности был явно на стороне Белого дома. Около него уже с утра начали собираться люди, одни пришли просто поглазеть, но многие — с твердой решимостью сразиться с драконом в лице ГКЧП.
Однако, крупный коллектив московского индустриального гиганта — завода им. Лихачева отказался выполнять указания московских властей. Все предприятия военно-промышленного комплекса, которых множество в столице, занимали также выжидательно-враждебную позицию по отношению к Белому дому. Лужков вспоминал случай, когда один из председателей райсовета в столице, получив предписание объявить всеобщую забастовку, написал на ней резолюцию: «Не исполнять!» Собственно, никакой всеобщей забастовки в столице так и не было. Работали все коммунальные службы, магазины, городской транспорт. А уж про страну и говорить нечего.
Численность так называемых защитников Белого дома в истории останется навечно весьма приблизительной величиной. В самом здании находилось около 400 человек, у которых имелось большое количество стрелкового вооружения, включая автоматы и пулеметы. Около здания на импровизированных баррикадах собралось, по разным оценкам, от 5 до 50 тысяч человек. Именно такие цифры назывались органам следствия различными лицами, подвергавшимися допросам в связи с событиями тех дней. «Демократы», как правило, преувеличивали численность защитников, а лица со стороны ГКЧП имели тенденцию преуменьшать. Офицеры КГБ, посланные в те дни для оценки численности защитников Белого дома на предмет подготовки возможных силовых акций, определили ее в 15—20 тыс. человек. Милиции не было и в помине, она будто испарилась. Люди уже знали, что Б. Ельцин гарантировал им правовую защиту и моральную поддержку.
В такой обстановке любая, даже малая искра могла вызвать пожар. И он чуть было не занялся в ночь с 20 на 21 августа. По приказу военного коменданта Москвы с 23 часов 20 августа до 5 утра следующего дня устанавливался комендантский час. Во исполнение этого приказа 76 единиц бронетехники из состава Таманской дивизии и 760 человек личного состава вышли от площади Маяковского вправо и влево по Садовому кольцу с целью взять под контроль основные магистрали, которые вели к центру города. Но когда часть боевых машин подошла к пересечению Садового кольца с проспектом Калинина (Новый Арбат) и спустилась в туннель под проспектом, то к ужасу своему водители увидели, что путь им перекрыт тройным заслоном из троллейбусов, а со всех сторон надвигалась ревущая толпа, вооруженная палками, камнями, стальными арматурными прутьями. Люди стали карабкаться на броню, разбивать смотровые приборы, закрывать брезентом смотровые щели, засовывать в гусеницы все, что попадалось под руку. Одна из бронемашин слепо закружилась на месте и ударилась об опору тоннеля, от удара раскрылась дверь в десантное отделение, и туда немедленно бросился какой-то парень с металлическим ломом в руках. Он замахнулся на автоматчика, истошно вопившего, чтобы парень покинул машину, но тут водитель дал газ, и парень с ломом упал головой об асфальт с такой силой, что лопнул череп. Ярость толпы взвилась смерчем. Она кинулась к машине, но изнутри ударила автоматная очередь. Стреляли не в людей, а в воздух, но часть пуль отрикошетила от болтавшейся стальной двери, и один человек был убит на месте, а пятеро ранены.
В машину полетели бутылки с горючей жидкостью, она вспыхнула. Когда водитель-механик, открыв люк, выбрался из горящей машины, его тут же облили горючей смесью и подожгли. Другие члены экипажа (трое) тоже выбрались и, пытаясь погасить пылающего товарища, стали отступать к другим боевым машинам, стоявшим неподалеку, все время стреляя поверх голов для устрашения. Какой-то молодой человек по фамилии Кричевский, метнув в отступавших камень, двинулся в сторону БМП, но был сражен выстрелом в голову.
Это остановило толпу, понявшую, что грань уже перейдена и дальше огонь пойдет на поражение. Военные отступили, забрав своего обгоревшего товарища. На этом и закончились все «боевые действия» этих несчастных, окаянных дней. Единственные жертвы — Комарь, Усов и Кричевский — отмечены званиями героев России, им были устроены пышные похороны на Ваганьковском кладбище, но имена их почти сразу же забыли. Один из троллейбусов, задняя часть которого была покорежена бронетранспортером, пытавшимся преодолеть баррикаду, был впоследствии перетащен и поставлен во дворе Музея революции, как вещественное свидетельство героических подвигов в августовские дни. Несколько лет он удивлял посетителей своей неуместностью рядом с боевым броневиком и боевыми орудиями времен Октябрьской революции. Потом его тихо и незаметно убрали и отправили на переплавку, чтобы он не напоминал об августовском фарсе.
Тем временем в Форосе, на роскошной вилле, М. Горбачев как ни в чем не бывало продолжал отдыхать, нежась в морской воде под горячим крымским солнышком. Вокруг него сложилась настоящая черная легенда. Его представляли пленником, лишенным средств связи, заблокированным с суши и с моря вооруженными силами гэкачепистов. Так в памяти многих наивных граждан он и остался беззащитным страдальцем и чуть ли не мучеником. Да, такая версия была крайне необходима для Б. Ельцина и его соратников. Гавриил Попов, Геннадий Бурбулис, да и сам Б. Ельцин прекрасно поняли, что глубоко ненавидимый ими и искренне презираемый Горбачев мог оказаться ценнейшим союзником в силу его легитимности в борьбе за власть против ГКЧП. Привлечь Горбачева на свою сторону хоть на месяц, хоть на три — это уже означало обеспечить себе победу, ибо лишало членов ГКЧП какой-либо правовой поддержки, видимости законности. Именно поэтому по распоряжению Крючкова В. А. с вечера 18 августа были прерваны все каналы телефонной связи с форосской виллой, были приняты меры по блокированию близлежащего аэродрома «Бельбек» и усилению охраны самой виллы. Эти меры были направлены не на ограничение свободы Горбачева, а на предотвращение контактов с ним со стороны Ельцина и его команды. Было известно, что Горбачев панически боялся Ельцина, и одного телефонного звонка оказалось бы достаточным, чтобы Михаил Сергеевич встал по стойке «Смирно!». Именно поэтому с молчаливого согласия самого Горбачева был разыгран еще один фарс, на этот раз «форосского пленения». Не утруждая читателей пересказом того, как он гулял, плавал, обедал, лечился, смотрел фильмы в домашнем зале и т. д., должен твердо и ясно сказать, что ни разу за все время своего «сидения» он, президент СССР, не сделал ни одной даже самой простой попытки вырваться из «плена». Никто не посмел бы его остановить, если бы он решил выйти за ворота и уехать в любом направлении, у домашней пристани его дачи стояли прогулочные мощные катера, на которых можно было уехать хоть в Севастополь, на аэродроме «Бельбек» стояли в полной готовности президентский самолет и вертолет. Те, кто лепил миф о «форосском пленнике», не могут привести ни одного факта, который говорил бы о том, что охрана и обслуживающий персонал виллы ограничивали свободу президента или не выполняли его указаний. Все дело в том, что его устраивала такая ситуация, она позволяла ему остаться как бы в стороне от схватки, начавшейся в Москве.


День 20 августа стал критическим в политическом противостоянии. С утра в Кремле началось очередное заседание ГКЧП в неполном составе. Настроение у его участников было подавленное, доклады об обстановке в столице и стране — неутешительные. Отовсюду информировали о пассивной, выжидательной позиции местных властей, о нарастающей активности российского руководства. Комендантский режим в Москве оказался неэффективным. Для усиления охраны общественного порядка было решено вызвать в Москву дополнительно два полка воздушно-десантных войск. Но самым важным стало решение разработать вариант применения силовых мер для нейтрализации российского руководства. В Министерстве обороны в кабинете замминистра В. Ачалова в полдень собрались генералы В. Вареников, В. Ачалов, Б. Громов, Н. Калинин, П. Грачев, А. Лебедь, В. Карпухин (командир подразделения КГБ «Альфа»), которые несколько часов набрасывали план возможного штурма Белого дома. Рассматривались разные схемы: одни говорили, что достаточно более плотного блокирования здания, чтобы склонить руководство России к поддержке ГКЧП, другие высказывались за более активные действия, которые предполагали оттеснение силами внутренних войск скоплений гражданских лиц от здания, а затем овладение его внутренними помещениями подразделением «Альфа» с применением оружия, если этого потребует обстановка. Кто-то предлагал высадить на крыше здания штурмовой десант с вертолетов.
А. Лебедь и В. Карпухин выезжали на место предполагаемых событий для личного ознакомления с ситуацией. Оба они пришли к убеждению, что намеченная операция будет сопровождаться большим кровопролитием. И хотя никакого реально разработанного плана действий не было, все же сама задумка получила кодовое название «Гром», который так и не прогремел. Предполагалось задержать Б. Ельцина и отправить его под домашний арест в подмосковное охотничье хозяйство «Завидово». Время шло. Раздрай и растерянность в лагере ГКЧП нарастали. Вот как описывает ситуацию один из авторов, работавших с материалами следствия: «С военными, в том числе и с сотрудниками госбезопасности, происходило нечто противоестественное. Те, кому наверху надлежало издавать приказы, не были уверены в том, что это надо делать. Те, кто их получал сверху, сомневались, следует ли их исполнять. Те, кому некуда было деваться, с одной стороны, выполняли приказы, с другой — делали все, чтобы их блокировать: одну часть подчиненных направляли на взятие Белого дома, вторую — на его защиту от тех, кто будет на него покушаться.
И при этом бесконечные дискуссии: выполнять приказ или не выполнять. Заместитель В. Карпухина, например, считал, что если шесть танков и бронетранспортеров, защищающих дом, ударят по группе «Альфа», половина ребят погибнет и к зданию подойдет только часть. И он прав. «Альфа» не рассчитана на борьбу с регулярной армией, с бронетехникой. Бронежилеты против снарядов — бессмыслица. И колебания заместителя понять можно. Да и у самого Карпухина сомнений не меньше, особенно если учесть, что бронетехнику к дому привел и поставил генерал Лебедь, который сейчас едет, как и он, чтобы составить окончательный план штурма. Где же логика? Лебедь против Лебедя? (Кеворков В. И. «Кремлевская оперетка». М., 1997, изд-во. «Гея», стр. 206).
К вечеру стали проявляться контуры неизбежной развязки. Отсутствие политического боеспособного центра, безволие, растерянность большинства ведущих членов ГКЧП привели к тому, что начали выходить из подчинения, казалось бы, самые надежные подразделения. В 21.00 В. Карпухин встретился с командирами пяти штурмовых групп, которым надлежало выполнить главную часть операции «Гром». Все они высказались за то, чтобы не начинать акцию во избежание кровопролития. Стая львов отказалась выполнять команды баранов. А дальше лавина распада стала молниеносно набирать скорость. Последовали приказы войскам: в столице оставаться на местах и не двигаться, чтобы не дать основания для слухов о якобы готовящемся штурме. Решение вернуть войска в казармы с наступлением светлого времени суток было уже принято. Дивизия внутренних войск получила приказ оставаться в своем подмосковном гарнизоне.
А в это время в Кремле практически прекратил свое существование ГКЧП, потому что О. Бакланов заявил о своем выходе из его состава «по причине неспособности этого органа стабилизировать обстановку в стране». Вслед за ним с таким же заявлением выступил Тизяков, на прощание бросивший слова: «Комитет не представляет собою ничего, кроме говорильни обо всем и ни о чем». Д. Язов действовал самостоятельно, без оглядки на вчерашних товарищей.
На утро 21 августа он созвал коллегию Министерства обороны и дал указание о выводе войск из Москвы в районы постоянной дислокации. В этот момент ему позвонили из Кремля и пригласили на очередное заседание ГКЧП, на что министр отреагировал резко: «Я в эти игры больше не играю». Он принял решение ехать в Форос, покаяться перед М. Горбачевым и тем заслужить если не прощение, то снисхождение. Об этом поставил в известность других членов ГКЧП, которые сами приехали к нему в министерство и даже пытались отговорить от решения вывести войска из столицы, но все было напрасно. Маршал свое решение принял.
Остальным ничего не оставалось, как присоединиться к тем, кто решил безоговорочно капитулировать перед Горбачевым, хотя предыдущие двое суток они вели войну с Ельциным. Сама нелепая наивность членов ГКЧП, надежда на то, что после всего происшедшего они смогут сохранить, свою свободу, а может быть, и посты, будет вечно поражать историков нашего времени. Полет в Форос — это чисто русский сюрреализм в политике. Слава Богу, что он не дополнился трагедией, так как в Белом доме, узнав о том, что «ИЛ-62» с гэкачепистами на борту направляется в Форос или, может быть, куда-то еще, стали думать, как бы перехватить его и посадить на российской территории. И тогда генерал Е. Шапошников, командующий ВВС, уже давно перебежавший в лагерь Б. Ельцина, предложил послать истребители и сбить самолет. К слову сказать, этот генерал, ставший вскоре после описываемых событий маршалом, еще раньше вносил идиотские предложения вроде посылки бомбардировщиков на Кремль, где, дескать, заседали гэкачеписты. Правы те, кто говорит, что у некоторых военных на плечах не голова, а атомная головка.
Буквально вслед за самолетом с гэкачепистами в Форос был направлен другой самолет — с командой победителей во главе с А. Руцким, которые должны были вызволить из «неволи» Горбачева, привезти его в Москву, а зараз и доставить на суд и расправу «смутьянов», думавших спрятаться под крылышком Горбачева.
В Форосе ситуация уже полностью переменилась. Горбачев отказался принять прилетевших с повинной членов ГКЧП, и они пять часов просидели в гостевом доме, ожидая решения своей судьбы. Принял он только А. Лукьянова и своего заместителя на посту генсека КПСС В. А. Ивашко, которых осыпал упреками. По восстановленной правительственной связи Горбачев первым делом попросил соединить его с Б. Ельциным и, услышав его торжествующий баритон: «Дорогой Михаил Сергеевич, как мы рады, что вы живы. Мы сорок восемь часов стоим насмерть!» — понял, что не все шансы остаться на плаву потеряны.


Сразу после этого он попросил соединить его с президентом США Д. Бушем, который очень обрадовался звонку и заверил, что и впредь будет оказывать ему всяческую поддержку. Супруга американского президента просила передать Раисе Максимовне, что она все эти дни молилась за них, и вот, видите, помогло. Действительно, молитва из-за океана не пустой звук. Она придает уверенности и решительности.
Обратно вылетели быстро, собрав наскоро самые необходимые вещи. Предложение Горбачева задержаться до следующего дня было вежливо отвергнуто. Руцкой не мог рисковать успехом этой операции, он не был уверен в надежности военных. Да к тому же у него имелся прямой приказ Б. Ельцина немедленно возвращаться в Москву, «ковать железо, пока горячо», использовать состояние шока, в котором находились страна и все общесоюзные организации.
Крючкова посадили для гарантии безопасности в тот же самолет, в котором возвращались торжествующие победители вместе с семьей Горбачева. Разница была в том, что его разместили в хвостовом отсеке под присмотром двух охранников, в то время как остальная компания шумно пировала в правительственном салоне.
В правительственном аэропорту Внуково-2 по парадному трапу в свете телевизионных юпитеров спустились сиявшие триумфаторы, среди которых явно растерянный, непривычно по-дачному одетый, шествовал Горбачев с Раисой Максимовной и домочадцами. В это же время из хвостового отсека в темноте спутался Крючков В., которого ожидали представители прокуратуры и МВД, объявившие ему об аресте. Прямо на аэродроме были арестованы все, кто не пользовался депутатской неприкосновенностью. Остальных, кого сочли причастными к «делу о путче», взяли в ближайшие дни, когда были соблюдены внешние приличия и формальности. Один из членов ГКЧП, Б. Пуго, покончил с собой 22 августа в своей квартире, предварительно выстрелив в голову своей жене, с которой они договорились одновременно уйти из жизни.
Августовские события были практически бескровными. Их исход решен не пулями, не силой, а словами, воззваниями, указами, увещеваниями. Число погибших на улицах — всего три человека — несравненно меньше, чем число людей, покончивших с собой в состоянии глубокого шока, духовной депрессии. Среди них оказался маршал Советского Союза С. Ахромеев, бывший военным консультантом Горбачева. Он повесился в своем кремлевском рабочем кабинете. Свела счеты с жизнью прекрасная поэтесса-фронтовичка Юлия Друнина, не смирившаяся с крушением коммунистических идеалов, служению которым она отдала всю жизнь. Выбросился из окна управделами ЦК КПСС Н. Е. Кручина... Ушедшие по своей воле в мир иной люди понимали, что закончившиеся события являются красной разделительной полосой в судьбе страны, за которой начнется иная, разрушительная жизнь, в ней не останется камня на камне от прежнего уклада, к которому они привыкли за последние 70 с лишним лет.
Однако подавляющее большинство населения страны не понимало, какая громадная ставка была на кону в эти августовские дни. Эти события были бескровными и прошли при пассивном, созерцательном отношении со стороны большинства наседения страны, и при коллосальной активности москвичей.
Романтики, проведшие в августе 1991 года три ночи на баррикадах у Белого дома, сегодня воспринимают прошедшие события уже без романтической пелены.
На сцене российской исторической драмы опустился занавес, подходило время для следующего действия.
http://www.rustrana.ru/article.php?nid=1647&sq=19,22,148,156,226&crypt=
Н. Леонов, генерал КГБ

[Сообщение изменено пользователем 19.08.2007 13:50]
19 / 3
meisje
От пользователя Strawberry fields for ewer

ужос, я столько не осилю. :mad:
8 / 7
От пользователя vasia pupkin
Правильный опрос.Оказываеться в стране больше умных людей , чем кажеться. Или может просто зомбоящик не промывал мозги народу по этому вопросу.

русский выучи, грамотей....
4 / 9
Да.... классное изложение... Читал взахлеб....
ТОка вот непойму никак.... ГКЧП был прав или нет....
А по сути.... коммунизм на свалке истории....
Наверное это борьба не за идею была.. а за власть....
Победил бы ГКЧП... всё было бы также.. но с другими действующими лицами....
8 / 4
Kpолег
От пользователя vasia pupkin
Правильный опрос.Оказываеться в стране больше умных людей , чем кажеться. Или может просто зомбоящик не промывал мозги народу по этому вопросу.

Ну, сумашедший, что ж возьмешь...
По теме - Горбачев был обыкновенный засранец, когда понял, что он натворил, то спрятался на "отдыхе" на черном море и позвал "друзей", которые устроили ГКЧП. Когда этих "друзей" смыло, этот засранец остался чистеньким, сцуко. А вот куда пошла страна - это не ГКЧПшный вопрос абсолютно! Как мы все знаем, у руля оказался Ельцин - его выбрали по разным причинам, в основном, мне кажется, из-за того, что он первым выложил партбилет на стол. КПСС падала сурово, если б не ГКЧП, был бы жестокий диктат и полный П... Кстати, он был бы, если б ГКЧП победило :-(
9 / 8
биомасса зомбиящика(plumber)
в 91году произошла экономическая катастрофа
коммунистической системы,но это не значит что
наступила победа демократии
демократия-продукт длительного развития :cool:
17 / 3
Выдержка из выступления Президента США Б. Клинтона в Вашингтоне на совещании начальников штабов 24 октября 1995 г.:

"Последние десять лет наша политика в отношении СССР и его союзников убедительно доказала правильность взятого нами курса на устранение одной из сильнейших держав мира, а также сильнейшего военного блока. Используя промахи советской дипломатии, чрезвычайную самонадеянность Горбачева и его окружения, в том числе и тех, кто откровенно занял проамериканскую позицию, мы добились того, что собирался сделать Президент Трумэн с Советами посредством атомной бомбы. Правда с одним существенным отличием – мы получили сырьевой придаток, а не разрушенное атомом государство.

Да, мы затратили на это многие миллиарды долларов, и уже сейчас близки к тому, что у русских называется самоокупаемостью. За четыре года мы и наши союзники получили различного стратегического сырья на пятнадцать миллиардов, сотни тонн золота, серебра, драгоценных камней и т.п. Под несуществующие проекты нам переданы за ничтожно малые суммы свыше двадцати тысяч тонн алюминия, две тысячи тонн цезия, бериллия, стронция и т.д. Многие наши военные и бизнесмены не верили в успех предстоящих операций. И напрасно. Расшатав идеологические основы СССР, мы сумели бескровно вывести из войны за мировое господство государство, составляющее основную конкуренцию Америке. Наша цель и задача в дальнейшем оказывать помощь всем, кто хочет видеть в нас образец западной свободы и демократии.

Когда в начале 1991 года сотрудники ЦРУ передали на Восток для осуществления наших планов пятьдесят миллионов долларов, а затем и еще такие же суммы, многие из политиков, а также военные не верили в успех дела. Теперь же, по прошествии четырех лет, видно, что наши планы начали реализовываться. Однако это не значит, что нам не над чем думать. В России, в стране, где еще недостаточно сильно влияние США, необходимо решать одновременно несколько задач:

-всячески стараться не допустить к власти коммунистов…;
-особенное внимание уделять президентским выборам.

Нынешнее руководство страны нас устраивает во всех отношениях, и поэтому нельзя скупиться на расходы. Они дадут свои положительные результаты.

Организовав Ельцину пост президента на второй срок, мы тем самым создадим полигон, с которого никогда уже не уйдем.

Для решения двух важных политических моментов необходимо сделать так, чтобы из президентского окружения Ельцина ушли те, кто скомпрометировал себя.

Если нами будут решены эти две задачи, то в ближайшее десятилетие предстоит решение следующих проблем:

-расчленение России на мелкие государства путем межрегиональных войн, подобных тем, что были организованы нами в Югославии;
-окончательный развал военно-промышленного комплекса России и армии;
-устранение режимов в оторвавшихся от России республиках, нужных нам.
22 / 1
Ранис-2
Я бы на месте ГКПЧПистов намотал на гусеницы и закатал в асфальт всю ту мразь, которая вышла на улицы и поддержала Ельцина. А самого Ебана вместе с подельниками повешал бы на Красной площади
23 / 14
биомасса зомбиящика(plumber)
СССР развалился не в результате мирового заговора,
а в силу экономической несостоятельности :vis:
9 / 20
Вивекананда
От пользователя Ранис2
Я бы на месте ГКПЧПистов намотал на гусеницы и закатал в асфальт всю ту мразь, которая вышла на улицы и поддержала Ельцина. А самого Ебана вместе с подельниками повешал бы на Красной площади


Начали бы "Гражданскую войну по-Югославски под соусом я-ля Рюсс"? Лет через десять, когда мы вынырнули бы из моря крови, на месте России было бы 20-30 нищих стран.
8 / 13
биомасса зомбиящика(plumber)
СССР должен был развалиться в конце 60-годов
но рост цен на нефть продлило агонию коммунизма :vis:
3 / 19
биомасса зомбиящика(plumber)
в 64 году ввели карточки на хлеб,через 20 лет после
войны
из села крестьяне массово убегали в города
деревня не могла прокормить город
если бы не массовые закупки зерна в америке
в СССР начался бы гоолод
спасибо америке,она спасла русских от смерти :weep: :nunu: :vis:
6 / 21
биомасса зомбиящика(plumber)
в 70-80 годы за границу продавали сырье-нефть,лес,
газ
щас тоже гоним на запад сырье
рассею опять ждет экономический колллапс
опять будут виноваты жидомассоны :weep: :vis:
10 / 7
биомасса зомбиящика(plumber)
что сделал путин за 8 лет правления
за 8 лет-гонког,япония,южная корея стали экономическими драконами
путин как горбачев языком трепал
а где результаты? :vis: :weep: :nunu: :hihiks:
25 / 8
Ранис (from Sverdlovsk))
От пользователя Вивекананда
Начали бы "Гражданскую войну по-Югославски под соусом я-ля Рюсс"? Лет через десять, когда мы вынырнули бы из моря крови, на месте России было бы 20-30 нищих стран.

Чушь и бред.
11 / 6
Ранис (from Sverdlovsk))
Вообще всё, к чему прикасался Ельцин уродливо и противоестественно и должно быть уничтоженно
15 / 7
биомасса зомбиящика(plumber)
От пользователя Ранис
Вообще всё, к чему прикасался Ельцин уродливо и противоестественно и должно быть уничтоженно

первоначальное накопление капитала всегда уродливо
:gun:
8 / 5
KostyaN*
Лучше бы Горбачев сохранил СССР
19 / 2
S.T.A.N.
А чо 3.14здеть ... тут как в песне "Жизнь невозможно повернуть назад...". Ну устроили переворот - просрали... ибо мудаки замутившие путч недалеко ушли от Горби ... такие 3.14здоболы были. Потом попытались в 1993 отыграться - тож просрали.. значит не судьба им руководить.
8 / 6
Обсуждение этой темы закрыто модератором форума.