Мистер Ня-Ня

По-моему, нет. Спасибо за ссылку.

Долгожданное продолжение :-)

Мужик не спешил заходить. Положив ключи в карман куртки, надетой поверх старого спортивного костюма (как ему не холодно?) он всматривался в мое лицо, как бы стараясь найти в нем что-то знакомое. Я поступал аналогично. Светлые волосы, серо-зеленые глаза, нос с небольшой аристократической горбинкой – где-то я его уже видел… Точно! Вылитый Тимощук! Бывший капитан ФК «Шахтер»! Только этот пошире в плечах и, кажется, немного ниже. Да и спортивный, если судить по цветам, скорее… Да хрен с ними, с цветами! Чего он тут делает, и откуда у него ключ?
-А где Юля? – почесывая щетину, мужик пытался за моей спиной что-то рассмотреть и, немного нагнув голову, прислушивался.
-А Ююююляяяя… - тянул я, – она занята. Очень. Сильно. Занята, – блин, какую я чушь несу! Нужно не палиться.
-Что значит «занята»? – он выпрямился и посмотрел свысока. Ростом дядька был ниже сантиметров на пятнадцать, и чтобы смотреть свысока, ему пришлось закинуть голову назад. Тоже ведет себя, как идиот. К чему бы?
-Если бы это значило что-то другое, я бы сказал что-то другое, – мимикой, жестами и другими доступными невербальными средствами я пытался показать, что не иронизирую, а просто шучу. Но мужик насупился. Нужно было как-то исправлять ситуацию. – Я тут не хозяин, но может, вы зайдете? Холодно все-таки, сквозняк?
Мужик немного смутился, зачем-то достал из кармана ключи, вернул на место и зашел, закрыв за собой дверь. Его внимание привлекли два рулона, стоящих напротив дверей – снимая летние кеды (он точно морж!), мужик не переставал смотреть на туалетную бумагу. На его лице проблеснуло озарение – видимо нашлась связь между занятостью Юли, о которых я так упорно не хотел говорить, полоской света из-под двери и рулонами туалетной бумаги. Потом опять ступор – рулонов то два:
-Неужели все так плохо? – спросил он шепотом, запихивая кеды в шкафчик для обуви.
-Просто катастрофа, - так же негромко сказал я, кивая головой в стороны и смотря на дверь сортира.
Мужик искренне усмехнулся и пошел на кухню. Я, сняв пальто, последовал его примеру, топая как можно громче. Заскрипели двери, послышалось шуршание и шипение освежителя воздуха.
Юля вошла мягкой кошачьей походкой, и с виноватым взглядом. Но избегала она не меня – глаза ее не смотрели в сторону мужика.
-Ну, может, представишь нас друг другу? – сказал мужик, развалившись на диванчике.
-Толик, это Николай. Николай, это Толик. – Юля смотрела в пол, выискивая что-то несуществующее.
В кухню вошла Аня, и Толик крайне удивился. Аня так же виновато поздоровалась и начала смотреть в пол.
- Аня, это Толик. Толик, это Аня. Аня… Девушка Николая.
-Да. – подтвердила Аня подняв на мгновение глаза и тут же опустив вниз.
Девочки, может, присядете? – предложил Анатолий, подвигаясь на край дивана.
Я пытался понять, что же это за Толик такой и почему девочки так переживают? Может боятся, что провонялись какашками? Пшикались они долго, запах должен был пройти. Но они обе стесняются, значит, проблема тоже общая.
На предложение посидеть рядом дамы ответили категоричным отказом, взяв по табуретке. Толик сверлил Юлю взглядом. Та продолжала сверлить взглядом пол. Все неловко молчали.
-А не выпить ли нам чайку? – предложил я, но никто не отреагировал. Анатолий, не отводя взгляда от Юли спросил:
-Это кто? – спросил толик с чуть более агрессивной интонацией.
-Это Николай… Он с Женей сидит. Когда меня нет. – после каждого предложения она сглатывала.
- А как же Аля?
-Уехала на каникулы.
-Это кто? – он показал на Аню.
-Это Аня… Девушка Николая…
-Я УЖЕ СЛЫШАЛ ЭТО! – рявкнул Толик и Юля с Аней от испуга поникли на табуретках. – Что они тут делают и почему ТЫ не на работе? Вчера опоздала, сегодня опоздала. Это никуда не годится! Ты понимаешь, что подставляешь Игоря? Понимаешь? ПОНИМАЕШЬ?
Анатолий говорил очень уверенно. Хоть мне и не нравился тон, встревать я не решался.
Юля все понимала. Вид у нее был такой, как у ребенка, навалявшего мимо горшка на дорогой ковер и пойманного на горячем (вонючем?). Говорить ей было нечего.
-Ну хотя бы мы узнали, что у тебя никого нет, - смягчился Толик и улыбнувшись добавил. – Игорь приревновал.
-Серьезно? – Юля подняла удивленные глаза, а губы ее робко расплылись в неуверенной улыбке.
Анатолий поерзал на диванчике, как бы занимая позу хозяина ситуации, довольно улыбнулся и медленно, даже немного нахально начал рассказывать:
-Лёля вчера видела, как твоего малого из школы забирал какой-то, как она сама выразилась «молодой человек приятной наружности» и сообщила Лере, а та – Игорю, – при упоминании о ябедах Юля морщилась и неслышно произносила что-то типа «Вот, сучка!». Толик продолжал, – ты на работу опаздывать стала, снабжением опять Валера занимается. Все указывает на то, что у тебя появился… Кхм… Хахаль. И я, честно говоря, теряюсь. Что молодой человек делает у тебя дома? Еще и со своей девушкой? Ты квартиру сдавать начала?
Юля фыркнула и сделала важный вид. Учитывая прошлое ее состояние, выглядела она крайне нелепо. Но она важничала:
-Я сама могу себе заработать на жизнь и никогда не опущусь до того, чтобы сдавать свою квартиру. А Николай… Я же говорила – присматривает за Женей. Ну а Анна. – Юля слегка покраснела. – Она просто в гости зашла.
-В полдевятого утра? – как бы удивился Анатолий, показывая хитрой улыбкой, что готовит западню.
-Ну… Она вчера заехала за Николаем вечером, а я… предложила чаю попить. А потом…
-А потом, - Анатолий показал на бутылку пива, стоящую на столе, - вы, - достал еще одну снизу, – решили пивка попить? Да? – он широко улыбнулся, затем понюхал горлышко бутылки и поморщился, – ФУ! Что это за гадость? И чем здесь вообще воняет? Чувствуете запах? – принюхиваясь, Толик приблизился к Юле с Аней и те, естественно покраснев, начали дышать носом.
-Ну что вы издеваетесь? – не выдержал я, – все понятно и так.
Анатолий смутился. Он посмотрел на меня, как сами знаете на что, но, подобрев, предложил:
-И что же произошло? – спросил он это так, как будто я должен ему что-то. Пусть он меня на десять с лишним лет старше, но это не повод борзеть.
-А вы вообще кто такой, чтобы такие вопросы задавать? И вести себя по-хамски? Перед вами все-таки женщины.
Анатолий удивился еще больше, привстал и сделал борзую морду:
-Слушай, пацан, – крепко стукнул по столу, – ты как со старшими разговариваешь? Сидел себе тихонько и сиди!
Толик хоть и не сильно превосходил меня в массе, но своего добился. Я навалял в штаны (образно) и отвернулся. В сторону Ани. Она смотрела на меня разочарованно и с сожалением. Несомненно, ей было понятно, что я сделал все возможное и винить меня в трусости нет смысла. Но она так смотрела… Этот взгляд способен творить страшные вещи.
-СЛУШАЙ, ТЫ! – с выпученными глазами я взял Толика за воротник спортивного костюма и подтащил его почти вплотную к себе. – Я тебе не пацан! ПОНЯЛ? И мне НАСРАТЬ, старше ты меня или нет. Пока я здесь, будешь общаться вежливо. ПОНЯТНО!?
Толик явно не ожидал такого поворота событий и, как полагается любому нормальному человеку, честно ох#ел. Несколько секунд он сидел, чувствуя мое частое дыхание, а потом неприятно ударил в левый бок по ребрам, слегка промахнувшись мимо солнечного сплетения. Было больно, но терпимо. Машинально, как когда то учили друзья, я рывком потянул его за воротник и треснул в переносицу лбом. Из глаз (у обоих) посыпались искры, а на переносице соперника появилась маленькая красная полоска. Глаза его немного побегали, пытаясь найти фокус, а когда навелись на резкость, я занес кулак, целясь ему в голову.
Я почувствовал, как правую руку сзади кто-то оттягивает назад. Толика держала Юля, пытаясь оттащить или хотя бы удержать на месте. Через мгновение я понял, что вокруг очень громко, и попытался найти смысловое значение шума.
-Да что же вы творите! Успокойтесь! – верещала Юля.
-Ты с ума сошел? Ты же видишь, что он больше тебя? – доносилось сзади.
Около минуты мы простояли в такой позе, пытаясь сделать друг другу больно, но дамы оказались очень настырными. Еще через минуту Аня утащила меня в зал, а Юля с Анатолием осталась в кухне.
Аня пихнула меня на диван и закрыла дверь в комнату. Предвкушая комплименты, я расслабился и развалился в позе победителя на уютном диванчике. Но комплементов не последовало: Аня приперла собой дверь и сердито начала:
-Ты свихнулся? Зачем ты полез? Просто повезло, что легко отделался!
-Да ты что? Я бы сейчас этому [ругательство] уже нос сломал! – Я сам не верил в произошедшее. – Ты видела, как…
-Видела, видела! Еще бы немного и он бы тебя отп… - надувая щеки, она поискала подходящее слово. – Побил бы! Ты совсем глупый? Ты же видишь…
-Да что ты несешь! Если бы не ты, дуреха, я бы ему уже нос сломал! Чтоб знал! Что он себе позво…
Сквозь пелену обуявшей гордости я увидел на глазах у Ани слезы. Это не позволило мне договорить. Щеки загорелись огнем, а во рту неожиданно пересохло.
-Что ты несешь? Дуреха? – всхлипывая бормотала покрасневшая и успевшая заплакать все лицо Аня. – Да… Да…
Не договорив, она убежала в спальню Юли, громко хлопнув дверью.
Из кухни доносились непонятные звуки, но по интонации было ясно, что говорят там не о спаривании голубых китов. Юлин голос тоже наполнился ревом, топ-топ-топ, открылась дверь, вошла заплаканная Юля. Остановившись, она посмотрела на меня, недовольно покивала головой и тоже пошла к себе в комнату.
Проследив нехитрую закономерность в поведении всех нас, я понял, что не так уж и сильно напортачил. Жалко, что Аня не одна – пошел бы к ней, гордо встал на колени и просил прощения. Уверен, через пару минут она отошла бы. А сейчас дело… Как говорит мой украиноговорящий сосед - «дiло пахне писюнами» (рус. - все очень плохо). Этим двоим нельзя вместе находиться вместе – наговорят друг другу такого…
В зал вошел Толик, держа у переносицы замороженный кусок мяса. Я на него все еще злился, но, не обнаружив в его глазах ничего агрессивного, молча подвинулся. Он сел рядом.
-Ты извини, я наверное лишнего взболтнул. – начал он.
Я очень удивился, так как хотел прогнуться первым.
-И ты меня. Не знаю, что нашло. Просто перед Аней не хотелось позориться.
Убрав окорок, Толик повернулся ко мне. Ранка-то совсем не большая!
-А она тебе кто? Ну, Аня? – Толик прищурился. – Вы вместе?
-Да. А что? – мне не понравилось надменное выражение его лица.
-Да как-то… Ты и она… Николаш, ты не обижайся, но вы разные люди. Никогда бы не подумал, что такая девушка… - замолчав, Толик предложил мне придумать окончание самому.
-Я тоже так думал, – вздохнув, я вспомнил некоторые моменты нашего знакомства. – Но, как оказалось, это все предрассудки, – Анатолий опять приложил мясо к носу, - А… а ты вообще кто такой? От куда у тебя ключи?
-Слушай, ну ты наглец вообще! Это я тебя должен спрашивать. – мой взгляд наполнился подозрительностью, и Толик видимо вспомнил недавний поединок. Расслабившись, он вжался в диван, посмотрел в никуда и начал. – Я брат Юлиного бывшего мужа, Женькин родной дядя. Ну, и по совместительству владелец предприятия, на которое так старательно не ходит Юля.
-А Игорь? – удивился я.
-Предприятие общее. Мы совладельцы.
-Толик, ты не обижайся, но ты тоже как-то на руководителя не тянешь, –заржав, я начал показывать на детали его туалета. – Разве так одеваются руководители? Где костюмчик? А галстук где? А щетина?
Толик фыркнул, и зажмурился от боли:
-Ерунда! Зачем это мне нужно? Хожу, как удобно и все. Хотя, - он улыбнулся, – бывает, заходишь в банк оплатить счет, достаешь из рюкзака пару пачек с сотнями евро, девочки очень удивляются. – видимо вспоминая один из таких моментов, Толик улыбнулся и замолчал на мгновение. – Нет! Ну, когда прием или встреча, нужно и побриться и одеть что-то солидное. Но обычно на такие встречи ходит Игорек. А я все больше к народу. Они меня понимают лучше.
Очевидно правая рука, в которой Анатолий держал ледяное мясо, замерзла и он переложил окорок в левую. На ней не было обручального кольца.
-А ты не женат что ли?
-Да ну! Я убежденный холостяк! – радостно завопил он, но потом вдруг поник.
Хоть меня и удивило то, что такой успешный, довольно симпатичный, почти молодой человек не имеет супруги, по нему было заметно. Я, до встречи с Аней, сам ходил в одной и той же вечно грязной рубашке, небритый и так далее. Помню, она мне ногти дома стригла – думал, что сгорю со стыда! А она еще объясняет, как маленькому: «берешь ножнички и аккуратно чик-чик-чик». Или как гладить учила - это вообще был кошмар: «ютюжком вжиииик – и рубашечка рооовненькая». И сейчас, каждый раз при встрече за внешний вид пилит. Короче ужас…
-Толик, а расскажи, как Юля с Игорем рассталась? – он явно не понял. - Тут такое дело – она захотела его вернуть. А я ей вызвался помочь.
-Ты что, психолог какой-то? – сказал он это так, как будто сейчас будет бить морду.
-Да нет. Просто хочу помочь. Я с малым посидел два вечера, мне его так жалко стало. Но пообщавшись с Юлей я понял, что бывший… ну, Игорь к ней уже не вернется... Ну… - я поднял глаза вверх. – Я бы точно не вернулся. Но если ты говоришь, что ревновал…
-Дурак он просто! Я ему сто раз говорил: «найди себе НОРМАЛЬНУЮ бабу!», а он тормозит. Говорит, что не может. Вроде встречался с какой-то девахой, но потом поссорился сильно. Пил три дня, на работу не появлялся. Приходилось за него ходить, костюм напяливать, как дураку! А! Мы ж близнецы!
-Серьезно? Я то думаю, че ты так на Женьку похож! Сначала думал, что ты – Игорь. Немного в штаны навалял, гы-гы.
-Да неее, Игорь – он весь такой правильный, в костюме постоянно ходит, голоса никогда не повышает, спокойный, рассудительный. Психолог короче. Кстати, знаешь, как они с Юлей познакомились? Это я ее подцепил и начал встречаться, но она меня через неделю уже так зае#ала, что просто пи#дец! Не представляешь просто! – Толик вошел в кураж. Размахивая окороком, он совсем позабыл о недавних распрях и превратился в профессионального рассказчика. - Ну а я ей до этого наговорил, что люблю без памяти, что подарю все звезды, ну, ты знаешь… Короче, просто так бросить стыдно стало. И я попросил малого (он меня на три минуты младше), чтобы тот сделал это э… «деликатно», - Толик заржал как конь. – Гы-гы, через полгода поженились. Все у них классно было, Игорек трудился, Юля просаживала все бабло на, - задумавшись, он почесал щетину, – на «бизнес». А потом ее как с цепи сорвало. Злая ходила постоянно, цапалась со всеми, ныла о том, что жизнь зря проживает, что хочет сделать «важный вклад в развитие мира во всем мире», ну и так далее. Хотела даже в Африку уехать, детей там спасать от голода…
-Пи#дец! – не выдержал я.
-А я тоже самое говорил! Скучно ей видите ли! У самой ребенок маленький. С ним наверное все седели – и подружки, и друзья, и друзья друзей. Раз она и меня попросила, гы-гы-гы, а я потом Игоря подключил еще, – виновато он посмотрел вниз. – Зато больше не просит, ха-ха.
-Ну, а чего они разошлись?
-Это Юля потребовала. Сказала, что он, ну, Игорь, ее всячески угнетает, не дает развиваться, постоянно пилит, с ребенком заставляет сидеть. Поверь, Колян – он не такой. Игорек очень мягкий человек, и никогда ничего резкого не скажет. И Женьку он никогда не бросил бы! Это все Юля, овца бл#дь! Что он в ней нашел???
-Мне Юля говорила, что это он ее бросил. Потому что стала стервой.
-Он ее??? – Толик фыркнул. – Да он бы никогда… Он не такой, ты че…
-А… Они с ним, ну… Не пробовали сойтись?
-А че ты у меня спрашиваешь? Ты ж ее… «молодой человек приятной наружности», гы-гы, – Толик посерьезнел. - По-моему нет. По работе он просит меня с ней говорить, сам стесняется, а так… Ну, на Женькину днюху собирались вместе, сидели, выпивали, – Толик пожал плечами и замолчал, – не знаю.
И я не знал. Зачем мне Юля рассказала другую версию происходящего? Да, конечно, представления разных сторон могут отличаться, но не так кардинально! Хотелось бы еще выслушать Женькину версию произошедшего. Хотя, он скорее всего не помнит ничего – маленький был, пять годиков всего. Да и спрашивать о таком восьмилетнего – не лучший вариант. Может, для взрослых это и было необходимостью, но для малыша это очень серьезная травма. Сам когда-то проходил через это. Папа с мамой закроются на кухне и кричат друг на друга, а ты сидишь в соседней комнате и все прекрасно слышишь. Многих слов ты просто не понимаешь, но теперь ты точно знаешь, что они означают что-то очень нехорошее. И плачешь. Через пять минут заходит заплаканная мама и начинает тебя успокаивать. А отец уходит. Очевидно, за бутылкой спиртного. Ну а тебя пытаются подкупить конфетами, игрушками, чтобы ты не так расстраивался и не рыдал, когда дело заходит о разводе, о том, что жить будешь сначала у мамы, потом у папы...
-Эй, чего загрустил? – перебил мои печальные мысли Толик.
-Да так, вспомнил кое-что, - я отбросил плохое настроение и с большим энтузиазмом начал интересоваться. – А как думаешь, они опять сойдутся?
-Юля с Игорем? Если Юля пойдет на уступки – то да. А что, Юля говорила, что он ее бросил?
-Ну да. Вообще, с ее слов я думал, что брат твой – серьезный чувак. Алименты отсудил, разошелся сам – красавец! Я кстати был на его стороне. Пообщавшись два дня с Юлей, я понял, что жить с ней невозможно! Чувак! ВСЕГО ДВА ДНЯ! Как он с ней пять лет жил??? Ему памятник нужно поставить!
Мы поржали, и Толик продолжил:
-Игорек очень мягкий человек. Он будет терпеть сколько нужно. А алименты – это моя заслуга. Мы думали, что она не продержится и недели на своей должности зная, что за спиной у нее никто не стоит, и вернется в слезах. А оно вон как. Уже три года ни себе, ни другим жить не дает. А уволить не могу – Игорь обидится. Она, видите ли, гордая! И не будет просить у него ничего.
-А Игорь сыном не интересуется вообще?
-Ты дурак? Думай, что говоришь! – Толик пригрозил мне окороком. – Просто ему стыдно очень перед сыном. Да и Юля не способствует их общению.
-Ну блин и «Санта-Барбара»! - покачал головой я. – Ну а ты? Ты ж все-таки дядя и брат? Ну и шурин? Только бывший.
-Деверь, - поправил Толик. – Ну, а что я? Я сам до сих пор хожу неженатым. И мне как-то в чужие дела лезть неохота.
Аргументы Анатолия показались мне совсем неубедительными, но спорить я не стал. Да это и не важно. Не может быть так глупо все! Посрались на ровном месте, непонятно из-за чего. Да и, если Игорь такой умный перец, то вряд ли бы переживал после ухода глупой жены. А если бы переживал, то не ушел бы. Еще и ребенка оставил? Ну, не может так быть! Не хватает тут чего-то.
И тут мне пришла в голову замечательная идея! Только один человек сможет распутать такой клубок сложностей – Доктор Фейзельштам! Если дьявол ходит к психоаналитику, то точно к ней.
Но Игорь немного подождет! Есть еще один человечек, которому нужна моральная поддержка – Аня. О ней я вспомнил машинально. Ведь именно безумной докторше я обязан встречей с Аней.
-Слушай, Толян, как думаешь, к дамам сейчас стоит сходить? Может, извинимся за грубости? Скажем, что помирились?
Толик сделал надменную морду:
-А кто сказал, что мы помирились? –в груди ёкнуло сердце. – Да не парься, я шучу! – он похлопал меня по плечу. – Пошли унижаться. Не знаю, чего ты своей наговорил, а я скажу Юле, что прогул прощу, и она отойдет.
Ничего не ответив, я неслышно встал с дивана и на цыпочках подошел к Юлиной спальне. Толик последовал моему примеру.
Через щелку мне представилась следующая картина: дамы сидели на кровати, обняв по большой подушке. Юля возбужденно о чем-то расспрашивала Аню, а та очень эмоционально отвечала, размахивая руками.
-Кхм! – не очень тактично нарушил тишину Толик, открыв дверь нараспашку.
Дамы перепугались и спрятались за подушками, показывая только красные заплаканные глаза.
-Мы пришли извиниться за то, что вспылили… - начал Толик.
-Да, вспылили. И немного лишнего сказали… - поддержал я, пряча глаза как накакавший в тапок кот.
-И немного морду набили друг другу… - я заржал.
- Чуть-чуть…
-Да…
Не знаю, что их развеселило больше – «искрометный юмор» или наши глупые виноватые морды, но две пары глаз, выглядывающие над подушками демонстрировали предрасположенность. Подобно заморской красавице Гюльчатай, не показывая лиц, они приняли извинения и попросили удалиться. Юля, пользуясь своим положением, поросила у Толика опоздать еще на пару часиков. Взглядом он процитировал словарь матерных выражений, но согласился, ссылаясь на пятницу и на свое хорошее настроение. Юлия ликовала, а Аня продолжала смотреть на меня с небольшой обидой. Я попытался поправить положение парой нехороших высказываний в свой адрес, но она обрезала меня не дав начать коротким холодным «свободен». Конечно я от нее без ума, но такие фразочки не прощаю. Захотелось взять и у… и уйти. Что я собственно и сделал. Потом можно будет против нее же использовать.
-Куришь? – спросил Толик, прикрыв дверь.
-Нееее, – протянул я. – Но компанию составлю. Ты не спешишь?
-Да вообще-то спешу. Нужно потрудиться. Сейчас сигаретку выкурю и поеду.
Выйдя на улицу и избавившись от «посторонних ушей», мы продолжили обсуждать непростую семейную ситуацию его брата и моей читательницы. Правда, Толик говорил совсем неохотно, видимо погрузившись в другие, более насущные вопросы. Но дал свою визитку (кстати, визитка была крайне ужасной! Я, даже если захочу, так плохо не сделаю). И даже к центру подвез на своей, очевидно повидавшей многое, девятке. Прямо к дому госпожи Фейзельштам.

Все таки у Хлевицкого талант) Если начинаешь читать его истории, то оторваться лень)

далее :ultra:

далее :ultra: пжалусто

А далее скорее всего еще опять не написал

вроде написано было что продолжение во вторник, так что ждемс...

где продолжение...среда уже...

вчера не нашол продолжения :-(

Кто ищет тот найдёт: вуаля :-)

Часть 5.
С Елизаветой Егоровной я не общался около месяца, а при последней нашей встрече наговорил ей кучу «комплиментов», хотел убить и ушел, громко и дерзко хлопнув дверью. Сейчас как-то стыдно было появляться и о чем-то просить. Однако, начитавшись Берна, я был твердо убежден в том, что стыд сам по себе является неестественным психологическим процессом и ничего полезного в себе не несет. Надеюсь, что Егоровна думает так же.
Постучав в дверь, я ожидал одной из двух реакций – дверь откроется, и счастливая Егоровна начнет меня ругать за то, что не заходил так целую вечность, или дверь откроется, и меня сожгут одним только взглядом (в этом она специалист будь здоров!). Но дверь не открылась. Ни после второй попытки постучать, ни после звонка. В дверном глазке белая точка света не исчезала, значит, ее действительно нет дома. Жаль, что у меня нет ее номера телефона.… Зато есть у Ани. Может, у нее попросить?
Просить у Ани совсем не хотелось. Начнет спрашивать «зачем?», а потом все растреплет Юле. Она-то знает только одну версию произошедшего, и…
Как до меня сразу не дошло??? Готов поставить на кон свой фотик (тот, который подешевле), что Аня сама уже вызванивает Егоровну! А может, уже сидит где-нибудь на конспиративной блат-хате с Юлей и готовит хитрый план! Ну, а чего тут такого? В конце концов, Егоровна вычислит нестыковку, делая глубокий анализ произошедшего (где-то она там точно есть, просто я ее не заметил), допросит пациентку еще раз, а потом, когда все станет на свои места, уже начнет строить коварный план. Все в этой схеме классно, только мне отведена второстепенная роль. И, получается, что я просто так мыл пол-этажа школы и получил «под дых» тоже просто так? Нет уж, извольте! Я не какой-нибудь там альтруист! Скромность украшает, но заставляет голодать. Я – натуральный куркуль, и все сделаю так, чтобы выйти «красавчегом».
Не будем углубляться в дебри моего буйствующего юношеского максимализма и пролистаем время на двадцать минут вперед, пропустив размышления о том, как сильно я себя люблю.
Спустя двадцать минут нахождения на лестничной площадке, я понял, что теряю время. Но как его использовать? Что делать? Не знаю.
От своей беспомощности стало очень печально на душе. Не печально даже – зябко. Это очень угнетало. Спускаясь вниз, я молился всем богам, чтобы сейчас чудесным образом появится Егоровна с двумя огромными сумками, начнет дуться, но, видя, как я без спроса беру пакеты и тащу их наверх, оттает. А потом еще и накормит какой-нибудь фирменной нямкой! Жаль, что это не рассказ, и нельзя написать все так, как задумал заранее, вставив пару смешных моментов для расслабления и пару нехороших для реалистичности. Хотя, чего я ною?
В очередной раз я поймал себя на том, что сам себе на ровном месте выдумал проблему и переживаю из-за нее. У меня диплом готов на одну сотую процента (придумано название), а я чужими проблемами занимаюсь, еще и переживаю так сильно! Есть Аня, есть Егоровна, я тут буду под ногами путаться? Нужно взять себя за шкирку и развеяться! Курсач делать – это конечно крайний случай, а вот что-то другое… Например, купить гитару! Банкомат как раз недалеко – сейчас денежку сниму и наконец-то куплю себе нормальное весло, которое собираюсь купить уже второй год. А почему нет? Кто сказал, что шопинг-терапией пользуются только женщины? Очень эффективный способ отвлечься и отвлечь некоторую сумму денег из своих сбережений. А стипендию я не снимал около четырех месяцев. Даже немного останется!
Мною полностью завладела идея обладания гитарой, нагло вытеснив все остальные унылые мысли в дальний ящик, поближе к диплому. Весело напивая задорную песенку группы «Элизиум» «Все ох#енно!», я отправился за деньгами к банкомату, который располагался совсем недалеко – в нашем универе. Прохожие, как это обычно бывает, подозрительно косились на странного молодого человека, наяривающего на невидимой гитаре и открывающего рот подобно эстрадному певцу, но, стоило мне посмотреть им в глаза, как подозрительный взгляд сменялся на «ничего не знаю, просто гуляю». Приятное чувство. Но один взгляд почему-то не убежал. Немного удивившись, он всматривался в меня. Этот взгляд я уже где-то видел.
-Егоровна! – заорал я и приковал к себе еще больше удивленных взглядов.
С недовольным важным видом Доктор Фейзельштам жестом дала понять, чтобы я подошел.
-Здрасте! – опять заорал я, широко улыбаясь.
-Николай, что ты кричишь? Что о нас люди подумают? – заворчала Егоровна, глядя по сторонам.
-Да хрен с ними, с людьми – они просто массовка… ВО! Я же хотел перед вами извиниться! В прошлый раз я немного надерзил, и, хоть и был прав, мне не следовало себя вести подобным образом. Это некрасиво, я осознал свою ошибку, каюсь.
И честно покаялся, склонив голову и опустив глаза.
-Ну-ну, ты сделал все правильно. – Егоровна улыбнулась.
Должен отметить, что «сделал все правильно» это сделал так, как задумала госпожа Фейзельштам.
-А вы с Аней поругались, значит? – свернула тему Егоровна.
-С чего вы взяли? – искренне удивился я.
-Звонила мне несколько раз. Буквально двадцать минут назад.
-И что сказала? - удивление переросло в энтузиазм, делая мое лицо похожим на больного синдромом Дауна.
-Ничего не сказала. У меня сегодня выходной. Я просто трубку не брала. Рассказывай.
Егоровна предложила сдвинуться с места, и мы пошли в направлении, отдаляющим меня от почти материализовавшейся акустической гитары все больше и больше. Я все рассказал, сохраняя хронологию (упустив эпизод с просроченным пивом), а потом поделился своими догадками.
-Николай! Что ты! – улыбаясь белоснежными зубами и хитрыми глазами, Доктор начала небольшую лекцию. – Ты даже не представляешь, насколько разными словами разные люди могут описать одно и тоже событие!
-Но…
-НЕ ПЕРЕБИВАЙ! – молниеносно отрезала Егоровна, но опять превратилась в добродушного лектора и продолжила. – Каждый человек воспринимает окружающий мир по-разному, не таким, какой он есть на самом деле, а таким, каким себе его может представить. В сознании строится модель действительности. Так построена схема понимания, – заметив мое тупое лицо, она пояснила. – Возьмем, к примеру, атом: шарик, внутри которого летают шарики поменьше – протоны, нейтроны, и эти… да-да, верно, электроны! Но ведь на самом деле там ничего такого нет. А что там на самом деле – дано понять, и главное – представить - лишь единицам. Я уже не припомню, но нам профессор один (мы его в плен взяли) от скуки лекции читал на доступном языке. Так вот, он утверждал, что атом - это нечто невесомое и нематериальное, сгусток невидимой энергии. Но мы его представить не можем. Именно поэтому на всех плакатах в школах нарисованы шарики.
-Почему это атом невесомый? А как же атомная масса? – блеснул эрудицией я.
-Ну, что ты цепляешься к словам? Я физмат не заканчивала. – По-старчески возмутилась Егоровна. – Идея ясна?
-Угу.
-Вот и Юля с Игорем сделали проекции друг друга таковыми, которые больше удобны для них самих. – Мои насупленные брови и слышимый на доступных только Егоровне частотах скрип мозгов заставили изъясниться проще. – Смотри: Аня хорошая?
-Ну… Как сказать… - я шел на краю пропасти, чувствуя, как мне готовится коварная ловушка.
-Вот я ей сейчас позвоню и передам твои слова!
-Ну, хорошая. – Лучше быть пойманным Егоровной, чем потом успокаивать и так обиженную Аню.
-Вооот. А для кого-то она плохая. Так ведь?
-Ну, да. – До меня стало наконец-то доходить.
-Одно и то же ее действие у тебя может вызвать только искреннюю улыбку, а у этого кого-то – бешеную ярость. А ей будет казаться, что она ничего особенного вообще не сделала.
-Но Елизавета Егоровна! Да, вы стопудово правы, но не может же все так сильно отличаться! Она говорит, что он ее бросил, а он говорит наоборот. Кто-то минимум должен был сделать эм… действие и уйти? По любому кто-то врет?
-Мне кажется, что они оба врут. Либо они полнейшие идиоты. Так тоже бывает. И вообще, зачем это тебе нужно? Пока сами не захотят сойтись, никто их насильно не сведет.
-Малого жалко.
-Почему? – Егоровна слегка сбавила шагу и подняла брови.
-Я же говорил.
-Ну и что? Ты же точно так же рос. И ничего - жив, здоров.
Спрашивать, откуда она знает, было бессмысленно. Может она и права? Чем меньше проблем у человека в детстве, тем он больше не приспособлен к взрослой жизни. Я, конечно, не уверен, но мой опыт показывает именно такие результаты.
-Николай, - перебила мысли почему-то очень подобревшая Егоровна, – Никогда не старайся помочь людям. Они сами знают, как лучше. Я еще со школы помню, что любая среда стремится к покою. – Она многозначительно подняла указательный палец вверх. – Люди тоже сами разберутся. А ты своими советами можешь еще и хуже сделать.
-Ну а вы тогда зачем нужны? Зачем все психотерапевты нужны?
-А мы просто помогаем людям САМИМ найти верный путь. Чтобы они не совершали лишних ошибок, – Егоровна расплылась в улыбке. – А потом гордо заявляем, будто все это – наша заслуга.
Аргументы мне показались исчерпывающими. Ужасно хотелось с ней еще о чем-то поспорить, чтобы узнать что-нибудь новенькое, но ничего в голову не лезло.
-Елизавета Егоровна, а вы Ане тоже ничего советовать не будете?
- То же, что и тебе. Кстати, как у вас дела? – очень тактично Доктор съехала с темы.
-Никаких дел нет. Просто иногда встречаемся, гуляем, а так - ничего. У меня сессия только кончилась, она постоянно на работе. И ссоримся часто. – В памяти всплыло заплаканное лицо Ани.
-Ну, это хорошо. Что ссоритесь часто.
-Что ж тут хорошего?
Думал, что она скажет что-то типа «нормальные отношения должны …», но все оказалось намного проще:
-Есть повод помириться.
Блин, а ведь правда! Каждый раз, когда я что-то сделаю не так, приходиться придумывать что-то интересное, чтобы загладить свою вину. Заурядный поход в ресторан тут не катит, на дорогие подарки я еще не зарабатываю, остаются только хитрости.
Помню, как-то в шутку сказал, что она – дура. Ответом послужил нешуточный недельный бойкот. Аня меня открыто игнорировала, трубку не брала, СМСки стирала, даже не читая, и в сети никогда не появлялась. При личном контакте делала вид, как будто меня вообще не существует. Тогда я принес прямо в ее кабинет большущий ящик (сантиметров семьдесят в каждую сторону) с заклеенной скотчем крышкой корявой надписью «НЕ ОТКРЫВАТЬ», и ушел, не обронив ни единого слова. В ящике был еще один, тоже с запретом открывания и обмотанный теперь уже двумя слоями липкой ленты, в том еще один и так далее (как матрешки). Всего было семь ящиков, а в самом маленьком (картонная коробка от кружки) был воздушный шарик со смайлом и записка «Надуй и больше не дуйся». Видимо результат Аню слегка разочаровал. Через двадцать минут после моего ухода мне пришла СМСка «ХЛЕВИЦКИЙ, Я ТЕБЯ НЕНАВИЖУ!!!». Ну, а дальше по заезженной схеме.
Но что-то я в воспоминания углубился. Давайте вернемся к нашей Егоровне.
-Николай, а ты покушать не хочешь?
-Ну, вы же знаете, что на этот вопрос у меня один ответ. Более того, вам, с вашим непревзойденным кулинарным талантом задавать его просто нет смысла! Вы же знаете, что я…
-Ну хватит уже! – топнула Елизавета Егоровна, но улыбнулась. – Тогда сходи в супермаркет за продуктами. Просто я их терпеть не могу! Эти супермаркеты!
Елизавета Егоровна достала из сумочки и протянула мне лист А4, как выяснилось потом, исписанный в две колонки с обеих сторон. А ведь в моей версии рассказа все это добро нужно было только отнести на третий этаж…


Странно, но и сегодняшний сон я запомнил! Снилось, будто Женька вырос и стал правителем всей планеты. Злым и беспощадным (рабовладельческий строй вернул, инквизицию и прочие интересные вещи). А я стал изгоем, потому что какой-то чокнутый профессор решил, что виноват во всем сами знаете кто, потому что не соединил родителей Женьки, и не дал вырасти в нормальной семье. И, чтобы все исправить, меня отправляют в прошлое, и, напоследок, дают напутственное слово:
-Не слушай доктора Фейзельштам! Она – воплощение зла, и специально все тогда так подстроила. Помни! Во что бы то ни стало, ты должен воссоединить Игоря и Юлю, иначе «кирдык».
Вокруг меня начинают бегать искривленные лучики сизого цвета, а доктор в лаборатории кричит что-то непонятное. Я пытаюсь вслушаться, но ничего не получается. Начинаю читать по губам и получаю: «Подъем! ПОДЪЕМ! ПОДЪЕМ!!! ТЕБЕ ЗВОНЯТ!» и мелодия телефона тилилинькает.
Взяв у Андрюхи трубку, отвечаю, не открывая глаз:
-Вагончик Бормана слушает.
-Что за «вагончик Бормана»? – послышался удивленный и веселый голос Юли.
-Это не справочное бюро. Это ВАГОНЧИК БОРМАНА! Что нужно?
-Коль, я знаю, что уже достала…
-Ууууу, – промычал я, осознавая всю ужасность происходящего. – ЛА-А-А-АДНО. Во сколько его забрать?
-В четыре. – На часах было почти два. – А знаешь, куда я сегодня вечером пойду?
-На свиданье с Игорем?
-Ух ты! А как ты догадался??? – и удивления столько, будто я разгадал задуманное семизначное число.
-Потом расскажу, - мрачно отрезал я и положил трубку.
Ненавижу ее! Вы просто не представляете, как! За последние полгода меня будили всего три раза. И все три раза – ЮЛЯ! За три прошедших года я жестко бухал два раза, и один из них – с Юлей. А в школу я последний раз ходил знаете когда? В общем, Егоровна права – нужно прекращать не в свои дела лезть.
И умудрилась же разбудить ровно через полчаса после отхода ко сну! Да, она, конечно, не знала и не хотела, но обида от этого не сильно улетучивалась.
Еще целых два часа. Настроение «в какашку», спать уже не хочется, есть – тоже. Егоровна накормила меня прекрасным блюдом под названием «Лазанья». Всегда думал, что это какая-то рыба, а это оказался безумно вкусный пирог с мясом и Бог весть с чем еще. Даже не жалко получаса, который я потратил на беганье по супермаркету в поисках, цитирую:
Сыр голландский (без дырочек) – 100 гр.
Сыр голландский обыкновенный – 50 гр.
Сыр голландский низкокалорийный – 100 гр.
И так раз тридцать.
Мне стыдно было перед тетей, которая отрезала этот сыр, стыдно перед тетей из продуктового отдела, которая заворачивала одно яблоко (120 гр), одну перчину (50 гр), и перед остальными тоже было неудобно. Но довольная сытость перекрывала это все с лихвой. Из скромности, я съел не всю лазанью (40х40 см), а только две трети. А остальное было любезно завернуто в фольгу и презентовано в качестве «сухпайка», который я слопал еще по пути домой.
Ну, так о чем это я? Делать нечего! Отличный повод купить гитару!
Через сорок минут я уже спускался магазин «Мелодия» (тот самый, с прикольным продавцом), и встретил знакомого парня, которого, кажется, зовут Ставр. Я как-то снимал выступление его группы, а потом поделился фотками. Как оказалось, он – владелец этого самого магазина. Узнав о моей проблеме, предложил гитару, не вписывавшуюся в бюджет даже со скидкой в 7%. На просьбы подыскать что-нибудь подешевле, Ставр предложил:
-Купи напильник и все.
-???
-Ну, пальцы быстрее сточишь!
Он был прав. Хоть мое старое весло и звучит хорошо, но, после часа игры на этой гордости китайского гитаростроения, на пальцах появляются кровавые раны аки у прокаженного. Оставался только вопрос с финансами. Наличных денег хватало только на гитару и плохой чехол, но на последнем экономить было бы очень глупо – гитара придет в негодность после первого длительного путешествия.
-Ну, потом как-нибудь занесешь, – сжалился Ставр. – Я людям доверяю!
Приятно все-таки осознавать, что добрые люди не перевелись! Еще и медиатор в подарок дал! Как я люблю – розовый!
С прекрасным настроением, гитарой и долгом в 50 баксов я вышел на оживленный перекресток центральной улицы и поплыл окрыленный кофром за спиной на встречу с Женькой. Можно будет приобщить к музыкальному искусству, показать пару простых мелодий и поорать веселых песенок – вот и занятие на вечер!

При виде меня, Женька опять обрадовался, «дал пять» и начал итересоваться моим нестандартным рюкзаком.
-Там ружжо. – сказал я интригующим шепотом
-Там гитара! – он начал щупать кофр, но толстые, почти жесткие стенки не давали понятия о том, что тщательно скрывают.
-Точно говорю – ружжо! Я просто только с работы. – Прозвучал ооочень наигранный усталый вздох.
-А кем ты работаешь? – загорелся малой.
Я огляделся по сторонам, застыл в одной точке, прищурился.
-Жека, за нами следят. Разворачивайся и молча иди рядом со мной, – я зашагал быстрым шагом, и малой последовал за мной сбивчивой и смешной семенящей походкой. – Не оборачивайся, - сказал я, и он машинально начал оборачиваться. – НЕ ОБОРАЧИВАЙСЯ! – выпалил я, чуть не засмеявшись от того, как легко он попал на эту уловку.
Я специально шел семимильными шагами и молчал, нагнетая обстановку. Казалось, непонимающая, чуть напуганная мордашка непоспевающего малого так и пыталась меня рассмешить, но я держался молодцом, сохраняя серьезность. Зайдя в первый попавшийся дворик, я наказал Евгению стоять на месте, а сам шмыгнул в подъезд и появился через минуту.
-Ничего необычного не заметил? – видимо, я сильно переиграл, и малой посмотрел на меня как на плохого актера.
-Нет. А куда ты ходил?
-Я оставил винтовку и взял гитару. – Сняв чехол с плеч и приоткрыв молнию, я показал ему верхнюю часть грифа. Немного подумав, он все же не поверил:
-Да че ты чухаешь! У тебя там сразу гитара была! – глаза малого блестели от этой безумной догадки.
-А зачем мне тогда в подъезд нужно было заходить? – парировал я.
-Ну… - он на мгновение задумался. – Чтобы пописять?
Я рыдал. Вот чего-чего, а такого ожидать я не мог.
-Жека, во-первых в подъездах писать плохо… А во-вторых… - блин, а что во-вторых? Немного потормозив, я придумал чисто взрослую отмазку. – Ты еще маленький и не поймешь.
Его испепеляющий взгляд заставил признаться, что я все выдумал. Жека был очень горд собой и доволен. Видимо, немногие взрослые до этого признавались в том, что неправы. Но главное, что малой счастлив, я горжусь своими педагогическими навыками и мы весело идем домой.
Прежде чем покушать, Евгению пришлось выслушать штук десять моих любимых песен. Конечно, морить ребенка голодом нехорошо, но вы же меня понимаете! Огромных усилий мне стоило покинуть инструмент и заняться приготовлением полуфабрикатных вареников с печенкой. Так как процесс этот не требует особого человеческого вмешательства, Евгению пришлось послушать еще несколько моих музыкальных шЫдевров. Чтобы хоть как-то сгладить свою вину, я разрешил пострелять трехмерных монстров, оставшись музицировать наедине. До тех пор, пока не пришла недовольная соседка и не потребовала «сделать музыку потише». Но к тому времени фабричные яства успели свариться.
Макая вареники в нехитрый соус из кетчупа и майонеза, я начал подготовку Евгения к предстоящему мастер-классу по гитаре:
-Чем сегодня займемся? – спросил я, заранее зная ответ.
-Давай халабуду строить?
-Мы вчера строили. Давай лучше я тебя научу на гитаре играть?
-Давай лучше халабуду? – неужели я его так достал?
-А может на гитаре? Маме сыграешь, она знаешь, как обрадуется?
-А я халабуду слеплю, и она тоже обрадуется! - тактично обломал меня Евгений, окончательно дав понять, что к гитаре у него интерес пропал окончательно и бесповоротно.
-Ну, хорошо. Слушай, Женька! А у тебя здесь есть друзья? А то вдвоем как-то скучновато.
-Они не захотят, – совершенно спокойно ответил малой с набитым ртом, а потом немного надменно добавил. – Они в компьютер играют целыми днями.
-Ну а ты позвони, убеди, скажи, что весело будет.
-Они не поверят. – Сказал он, накалывая последний вареник.
-Женька, ты мужик? Да? Вот и сделай так, чтобы поверили. Я сам помою посуду, а ты иди и звони. И давай, чтобы человек пять было, не меньше!
Честно говоря, я не представлял, как и что он может сделать, но я решил действовать как мой бывший шеф, который говорил: «Сделать это. Меня не волнует как, я сам не представляю, как это можно сделать, но ты умный!». И получалось! Как-то я делал тридцатисекундную рекламу для больших светодиодных экранов, имея только логотип фестиваля и небольшое представление о том, что там будет происходить. Получился дикий бред, который я выдал за «креативность», но представляете – прокатило! И народу надолго запомнилась. Подобных ситуаций я знал очень много, и верил в Женькину находчивость. И вера не подкачала! Через полчаса на улице собралась небольшая группа мальчишек, девчонок, а так же их родителей, готовая к действиям. Ответственность за организацию взял папа девочки Оли (одногрупницы малого). Он всех хорошо знал, имел прекрасные организаторские способности и прекрасно управлял процессом построения небольшого снежного лабиринта. Со временем к нам присоединялись все новые и новые лица, и к половине шестого перед окнами Женькиного дома тусило человек сорок. Дети весело катали снежные комья, щебеча о чем-то своем, некоторые взрослые им помогали, но основная масса стояла в стороне и общалась о проблемах воспитания детей, о зацикливании на компьютерных играх, социальных сетях и остальных прелестях цивилизации. Один чувак предлагал полностью оградить подрастающее поколение от технологических новшеств, рассказывая о своих впечатлениях при знакомстве с компьютером. Передам его слова:
«Я глазам своим не верил! СОРОК мегабайт жесткого диска, пара мегабайт оперативы и цветной, ЦВЕТНОЙ монитор! И никаких перфокарт! Только дискеты! По семьсот килобайт! У нас на производстве стоял компьютер УРАЛ 2, так в этой махине, размером с платяной шкаф было меньше! А сейчас что? У меня в телефоне (чувак показал всем свой солидный коммуникатор) в тысячу раз больше. И по нему можно книги читать, музыку слушать и даже кино смотреть! Еще и звонить можно! Да покажи мне кто-то такое в детстве, я бы не поверил. А дети к этому привыкли! Не работает интернет – ужас, поломался компьютер – КАТАСТРОФА! Мои приходят и нагло требуют ноутбук, аргументируя это «мне нужно в интернете реферат скачать и почитать чего-то», а сами сидят на фейсбуке или где-то еще. И каждый год новый телефон хотят! И не какой-нибудь, а самый модный. Я дочке заказывал айфон второй из штатов год назад, думал, что успокоится. И что? Уже требует четвертый! А когда говорю, что он не стоит своих денег, начинает обижаться и ныть, мол, не люблю ее. И куда я денусь? А помните, как раньше было?»
И давай рассказывать восторженной публике. Мужику этому было лет сорок пять, но кивали ему практически все. Больше всего меня забавляли две девочки моего возраста. Очарованные талантом рассказчика, они полностью проникались духом колбасы по три двадцать, аппаратами с газировкой и групповым сбором металлолома. А когда разговор зашел про методы извлечения металла из не самых подходящих мест, они кивали так, будто бы сами украли тридцать метров рельс или километр провода с линий электропередач. Чтобы не показывать свое неуважение и не смеяться, тупо пялясь, я отвернулся. И заметил запыхавшегося Женьку, который гордо стоит перед Олей с расстегнутой курткой, и что-то рассказывает. Куртка меня, конечно, встревожила, и я неслышно, чтобы не позорить перед дамой, подозвал его к себе.
-Малой, ты чего расстегнулся? – я именно интересовался, а не возмущался.
-Это круто! – Женька сиял. Понятно, почему. Я-то сам так хожу. Встречал его со школы так и сейчас так перед ним стою. Плохой пример, блин.
-Жек, я тебя понимаю, но если твоя мама узнает, что ты так ходишь, то оторвет тебе и мне уши, и будешь сидеть с Алей опять, - последние аргументы резко сменили выражение детского лица, и он нехотя стал застегиваться. – Жека, стой. Пока не нужно. Пойди еще порисуйся перед девочкой, а потом застегнешься. Только недолго, хорошо?
Малой смотрел на меня такими глазами, что я даже не знаю, как описать. Очень дружескими. Как маленький щенок, которого ты подобрал на улице, согрел и дал теплого пастеризованного молока. Он ведь не знает, что молоко - пастеризованное и безмерно благодарен. Вот так же и малой. Думает, что я ему одолжение делаю, а я просто элегантно прикрываю задницу.
Ничего не сказав, он убежал к своей даме, и они вместе начали возиться в куче снега.
Меня опять переключило на мужика-рассказчика. Он уже оканчивал какую-то, судя по всеобщему хохоту, смешную историю о том, как с товарищами украли полтонны макулатуры из сельской библиотеки, и, под всеобщие аплодисменты, удалился с парой других дядей выкурить по сигаретке.
Мало помалу толпа начала редеть, и к семи мы с малым попрощались с Олей и ее папой.
-Женька, а она тебе нравится? – спросил я как «знающий в этих вопросах взрослый».
-Нууу, не знаю, - засмущался малой. – Я с ней гуляю часто.
-Ну, мужиииик! – потряс за плечо его я. – Молодец! Так держать!
Я рассмеялся и малой последовал моему примеру, в конце закашлявшись.
-Ты что, болеть вздумал? – пошутил я.
-Неее. Я ж мужик! – откашлявшись, гордо заявил Женька.
-Ну, мужик, пошли домой пить чай. А то еще заболеешь! Меня тогда Юля… ой, мама прибьет!
И мы пошли пить чай с малиновым вареньем. Поначалу Женька немного кашлял и «шморгал» носом, но после большой кружки теплого ароматного напитка все наладилось.
Хоть Женька и просил отложить уроки на потом, я настоял на их немедленном выполнении. Поужинав и покупавшись, мы приблизились к отметке «9» на часах, а это значит, что можно было смело запихивать Малого в люльку.
-Жека, а ты знаешь, где сейчас мама? - натянув одеяло на самый нос, он закивал. – И что ты думаешь?
-Не знаю. – Евгений опустил глаза.
-Ну, а как хотел бы?
-Хотел бы, что бы папа с нами жил. И катал меня на машине. И в зоопарк водил. И чтобы мама не волновалась. – Он посмотрел мне в глаза и по всему телу пробежал разряд. – Хочу, что бы было как на день рождения. Они, когда все ушли, целовались! Я видел сам! Когда в туалет ходил. А потом мама почему-то встала и ушла. А я убежал в кроватку. А папа пришел ко мне и одеялом укрыл сильно-сильно! И сказал, что любит меня очень-очень. И ушел потом. Я думал, что он у нас останется, как когда-то давно, встал утром, побежал к родителям в спальню, а там только мама. Побежал на кухню – нету, в туалет – тоже нету. И в ванной нету. Я тогда целый день ждал, когда он придет. А он не пришел...
Больше всего меня поражало его спокойствие. Я, формально взрослый человек, еле сдерживаю слезы, а он рассказывает все это, как что-то обычное. Может только взгляд очень тяжелый. Хотя у меня была куча вопросов, я боялся спрашивать дальше. Не потому, что не хочу травмировать ребенка –НЕТ! Я боялся, что не выдержу и разведу сопли сам. И поэтому свел разговор в сторону девочки Оли, а в конце включил аудиокнигу.
И так глубоко задумался о Юле с Игорем, что отрубился прямо в компьютерном кресле.
И меня опять разбудили. И опять Юля. Но, на этот раз очень деликатно. Выключив книгу и посмотрев на часы (22:09), я пошел в кухню – было очень интересно узнать, как все прошло. Стоявшая на столе бутылка красного вина натолкнула на печальные мысли. Не думаю, что она таким образом решила отпраздновать успех. Наконец-то я пришел в себя, а Юля пришла на кухню. Не говоря ни слова, она достала и положила передо мной штопор, сев напротив и тупо уставившись на бутылку.
-Юль, не стоит напиваться. Ты и так уже…
-Он сказал, что это я его бросила. – Смотря перед собой, Юля разговаривала с бутылкой.
-Юль, ты меня прости, но я пойду, - я забрал бутылку со стола. – И это заберу. Выспись, а завтра на свежую голову все обдумаешь, проанализируешь и… и Женьке уделяй побольше внимания. Поговори с ним на эту тему. У тебя выходные? – будучи на «своей волне» Юля не совсем понимала, что я говорю, но утвердительно кивнула. – Значит, на выходных посидишь сама с малым. Мне не звони, у меня дела. А с понедельника преддипломка начинается, так что я буду очень занят. – Юля смотрела на меня очень странно. Я так и не понял, что может означать этот взгляд. – Ну, я пошел, а то на маршрутку опоздаю. И не кисни! От этого морщины появляются!
Шутка не пробилась через стену негатива и умерла обезображенной улыбкой на моем лице.
Не говоря ни слова, я положил бутылку в чехол, оделся и ушел.
Конечно, не по-товарищески оставлять человека в таком состоянии, но, может, сработает фактор стресса и заставит задуматься над своим поведением? Попробовать все повторить? Только с уменьшенным количеством ненужной гордости? И глупости? А может лучше все оставить, как есть? Женька уже имеет достаточно твердых минералов в своем маленьком сердце и все переживет. Потому что таких родителей ничто не исправит. И даже если они опять сойдутся, надолго ли этого хватит? А еще один разрыв – как некогда зажившая рана, внезапно начавшая кровить и разрастаться гораздо быстрее, чем когда-то. Нет уж, пусть лучше все будет как есть.
Сидя в маршрутке, я переименовал номер «Юля» в «не поднимать». Так будет лучше.

Продолжение сегодня будет?

я думаю что у этого рассказа это конец. Будем ждать от автора новых творений...

Не он писал что еще продолжение будет.

блин, неужели это очередная латиноамериканская жвачка, со злым близнецом, коварно поссорившего жену с братом? :weep:

Продолжения не появилось?

Друзья, перед вами последняя часть рассказа «Мистер Ня-Ня». Я долго ломал голову над тем, как закончить. Не хотелось банального Happy End, но и сгущать краски тоже не хотелось. Но пришлось.
Короче, не советую читать утром – можно испортить настроение на целый день.
Просто не говорите, что не предупреждал =)
Поехали:


-И по какому поводу ты наконец-таки решился привести девушку в ресторан? – иронично спросила Аня, разворачивая увесистую книгу меню. – Неужто на нормальную работу устроился?
-Я? На работу? Никогда этому не быть! – отшутился я самым привычным образом, специально не отвечая, пытаясь выдавить из Ани побольше интереса. – Еще варианты?
-Зная, какой ты жмот, смею предположить, что это связано с незапланированными финансовыми поступлениями. Так?
-Ну… - я прикинул, поднимая глаза вверх. – Можно и так сказать.
-В лотерею выиграл? – я покачал головой в стороны. – Наследство получил? – та же реакция. – Клад нашел?
-Я ноут выиграл, – гордо сообщил я. – В фотоконкурсе.
Видимо, Аня ожидала чего-то большего и немного померкла, но видя, что я не собираюсь выдавать всех подробностей все же проявила интерес:
-Я понимаю, что ты каждый день ноутбуки выигрываешь, и тебе это кажется вполне обыденным, но может, расскажешь, что да как? – Аня прекрасно понимала, во что я с ней играю, но интрига заставляла играть по моим правилам.
Нагнетая интерес, я не спешил отвечать и открыл меню. И ох#ел. Минеральная вода 4$ за стакан! Смотреть дальше я боялся. Рис с курицей и какой-то фигней – 14$! Все остальное в том же духе. А с виду не такой уж солидный ресторан – незатейливые металлические столики и стулья, пластиковые лианы на стенах, обычные светильники – все это вдруг стало дико раздражать. Неужели сложно нормально оформить помещение, в котором за рис с курицей берут 14 баксов???
-Ань, а почему ты захотела именно сюда прийти? Тут как-то цены кусаются. Не подумай ничего «такого», но я боюсь, что мне не хватит.
От стыда я, наверное, не покраснел, а побагровел. Привести девушку в ресторан и на старте говорить такие вещи, согласитесь, не самый мужественный поступок.
-Не переживай, - Аня посмотрела на меня, как врач, лечащий несчастных детей в одной из отсталых стран центральной Африки. – Скажешь, сколько тебе не хватает – я добавлю. Мне здесь курица нравится.
Найдя курицу, я облегченно вздохнул: «Куриное филе с зеленым горошком» всего 9$! Никогда не думал, что так буду радоваться двумстам граммам мяса за такую цену! Можно было позволить пять порций заказать. Еще и на маршрутку останется!
-Ну, так что? – перебила мои нехитрые расчеты Аня. – Что там с твоим ноутбуком?
-А! Точно! Один журнал устраивал фотоконкурс «новогоднее настроение», где нужно было выложить фотку и дать краткое описание фотоаппарата, на который она была снята. И в конце интернет-голосование. Ну, а ты знаешь, что я в интернетах – уважаемый человек. – Я важно покрутил носом. - Попросил на паре форумов, чтобы народ зарегистрировался и проголосовал за меня. И дело в шляпе. Но, честно тебе скажу – у меня был реально самый лучший снимок! И обзор неплохой. Точно говорю! Там половина – такие унылые кадры с праздничных пьянок, что аж смотреть страшно!
-Великий комбинатор. – улыбнувшись, сказала Аня. – И не переживай за деньги. Кстати, у тебя гривны?
-Угу? – опять покраснел я.
-Тут только условные единицы принимают. – Аня даже немного испугалась, наблюдая, как быстро мое лицо может менять цвет. Нагнувшись поближе, она прошептала. – Я заплачу сегодня. И не переживай. Мне приятно, что ты пригласил меня. От тебя не часто дождешься. Ну, не раскисай, зайчик…
Сгореть от стыда мне помешал звук входящего сообщения одного из телефонов. На дисплее высветилось «Не поднимать» и я, не секунды не сомневаясь, нажал кнопку «удалить», так и не узнав, что мне хотели сообщить.
-Что там? – Аня продолжала быть доброй и отзывчивой.
-Не знаю. Или один перец хочет денег занять или Юля, ну та, которая мужа собиралась возвращать, хочет, чтобы я с малым посидел. Только неделя прошла, а уже опять просит…
Меня перебил громкий писклявый голос Аниного телефона, который она очень ловко достала из своей небольшой сумочки и ответила, даже не посмотрев на номер:
Але? Юль? Привет! – Аня разулыбалась. – Николай? – я отчаянно замахал руками и головой показывая, что меня нет. – Рядом, да, - машинально я оценил, каким из столовых приборов можно нанести максимальный вред. – Что у тебя с голосом? Трубочку? Он немного не в настроении сейчас. Важное? Ну, хорошо, - Аня протянула мне трубку, добавив шепотом. – Там что-то важное.
Посмотрев на Аню сами понимаете каким взглядом, я нехотя ответил:
-Юль, мы же с тобой договорились…
-Коля, я тебя прошу, не перебивай, - перебила Юля очень нехорошим, недобрым голосом. – Женя в больнице, в детском инфекционном отделении номер двадцать один, запомни – ДВАДЦАТЬ ОДИН, это возле метро «Маршала Жукова». Он очень просил, что бы ты пришел, у него, понимаешь, очень, у него тяжелый случай, - заплетаясь в словах, Юля начала всхлипывать. – Температура сорок и три и уже три дня не спадает. Врачи говорят… Врачи говорят... – Юля разрыдалась.
-Держись, Юль, не раскисай. Я сейчас же выезжаю. Через час наберу. Все, давай, подбадривай Женьку.
-Ань, - протянув ей телефон, я отвел глаза. – Мне срочно нужно уезжать. Думай про меня, что хочешь, но… Женька в Больнице, температура сорок с небольшим. Хочет меня видеть. Не подумай, что я отмазываюсь…
-Неужели ты думаешь, что я такая сука? – обиженно, с небольшим отвращением Аня посмотрела на меня, засунула в сумочку телефон и достала кошелек. - Хлевицкий, ты меня иногда очень расстраиваешь! –положив пару зеленых банкнот в книжку меню, она встала из-за стола. – Что сидишь? Особое приглашение нужно? Поехали!
Немного офигев, я последовал ее примеру. Через пару минут мы выехали из внутреннего паркинга и покатили по успевшей растаять после снегопада дороге. Все мои попытки извиниться жестко пресекались – Аня, так же, как и я очень переживала. В отличие от меня, она частенько смотрела телевизор, по которому периодически мелькали местные новости. Как правило, нужный ей материал был в самом конце, а на «первой полосе» были чрезвычайные события. Вот уже неделю власти боролись за введение карантина в школах, детских садиках и других общественных заведениях в связи с потенциальной опасностью новой волны эпидемии пандемии. Я не понаслышке знал, что это за зараза – этим летом в лагере, где мне довелось трудиться фотографом, была локальная вспышка. Несколько детей даже в море не успели искупаться – почти все время пролежали в Левадийской больнице с температурой чуть больше сорока и всеми вытекающими последствиями. И мне раз довелось поехать в больницу, чтобы посидеть рядом с девятилетней девочкой. Хоть я и знал ее только по нескольким фотографиям, мне было действительно страшно за нее – у веселой рыжей девчушки лицо приобрело бледно-синий оттенок, блестящие зеленые глаза тоже немного посинели и стали матовыми. Из них пропал весь детский задор и радость, а на смену им пришла абсолютная апатия и безразличие. За несколько тысяч километров, в городе Омске, с ума сходили родители, тратящие бешеные деньги на переговоры, но не имеющие возможности вырваться к девочке, которая не хочет ничего кроме папы с мамой. А вместо этого к ней приходят люди, которых она видела пару раз в жизни, и пытаются развеселить. Да я бы с радостью разгрузил вагон цемента! С превеликим удовольствием целый день на жаре копался в навозе, лишь бы не видеть этого безразличного взгляда.
Спросите у любого ребенка: «Что ты хочешь?», - и вам тут же выпалят тысячу просьб и предложений: мороженного, пирожных, газировки, игрушку и так далее. А когда ты задаешь полуживой девочке тот же вопрос, она устало протягивает: «Ничего», - и отворачивается, зная, что папа с мамой не приедут.
Мы подъехали к старой погнутой сетчатой ограде, на которой висела выцветшая табличка с надписью «Городская инфекционная поликлиника. Отделение № 21». Вдоль всей ограды стояли автомобили очень плотно и тесно. За десять минут мы так и не нашли места для парковки, и пришлось воспользоваться старым трюком. Подъехав к КПП, я повесил фотоаппарат на шею, подошел небольшой будке и постучал в окошко.
-Что? – нехотя забормотал в щелку пожилой помятый сторож, потирая усы.
-Пресс-служба Верховной Рады (аналог Госдумы РФ), - я сунул почти в лицо дядьке удостоверение инвалида, намеренно закрывая слово «Инвалид» большим пальцем. – Должны были сообщить, что мы приедем и забронировать место для парковки. – Я спрятал удостоверение и начал смотреть в тупое, непонимающее лицо охранника сверлящим взглядом. – Какие-то проблемы?
Щурясь, сторож посмотрел на меня, потом на внедорожник Ани, стоящий за спиной, потом куда-то в никуда пытаясь напрягать свой престарелый, очевидно успевший заржаветь мозг.
-Голубчик! – продолжил я. – Мы долго будем здесь стоять? Или мне позвонить главврачу? – мужичок забегал глазами и испуганно выдохнул. Я принюхался. – Вы что, ПЬЯНЫ?
-Та не! Вы шо! Я это…
-Мне чихать, что вы «это», у меня работа! – я показал фотоаппарат, немного помолчал, затем нагло оперся на окно, просовывая голову в будку, и спросил прищурившись. – Мне звонить главврачу?
Вжавшийся от испуга в свое старое кресло сторож трясущейся рукой нажал кнопку и шлагбаум начал лениво подниматься вверх. Но на полпути застыл.
-Треба штовхнуть (рус. – нужно толкнуть). – испуганно сообщил мужик.
Ничего не говоря, я подошел к полосатой рейке и сильно толкнул ее вверх. Шлагбаум поддался и пошел дальше, а я вернулся к сторожу.
-Через две недели к вам должно КРУ (контрольно ревизионное управление) пожаловать без предупреждения, так что смажьте. Они «штовхать» сами не будут.
Я улыбнулся, и сторож автоматически сделал то же самое.
Не говоря ничего, я развернулся и сел в машину.
-Даже спрашивать боюсь, что ты ему наговорил. – Аня зарулила во внутренний дворик, где одиноко ютились две стареньких «Волги» и их ровесник «Opel».
Не вылезая из машины, я набрал Юлю и узнал, где находится палата малого. Спустя минуту мы заходили в больничный коридор, выкрашенный в блевотный серо-зеленый цвет, и завешенный большими листами с надписью «Информация» или «Внимание!», исполнение которых лично у меня вызывало ту же реакцию, что и цветовые решения мрачных стен. Отдав вещи пожилой гардеробщице, мы не успели развернуться, как услышали ее недовольный голос.
-У нас только в бахилах. – она показала на табличку, сообщавшую ту же информацию. Рядом с ней висела еще одна табличка с надписью «Бахилы – 2.50 грн» (0.3$).
«Да им цена – пять копеек!» - подумал про себя я, но тут же остыл. Скандалить из-за пяти гривен сейчас было глупо. Нехотя протянув гардеробщице пятерку, я получил два небольших скомканных куска полиэтилена голубого цвета. В этот момент за спиной послышался громкий женский голос:
-Люда! Это из Киева люди приехали! Им бесплатно!
С перекошенным лицом Люда протянула мне успевшую стать кровной пятерку. Я был в растерянности. Забрать пятерку – покажусь мелочным. Оставить им – буду непринципиальным. Что менее важно для репортера из столицы?
-Плохая примета возвращать деньги вечером. – Выдумал я, добродушно улыбнувшись. Люда очень понимающе кивнула и спрятала деньги.
Обернувшись, я увидел одетую в посеревший от старости больничный халат пожилую медсестру с безобразным макияжем. Однако взгляд у нее был очень добрый. Я бы даже сказал – свойский.
-К нам еще никогда телевидение не приезжало! – радостно сообщила она, смотря на нас с Аней как на диковинную игрушку. Давайте, я вам здесь все покажу, расскажу, экскурсию устрою?
Аня держалась молодцом, а у меня щеки загорелись. Хорошо, что мы только с мороза и вся морда и так красная. Не дай Бог мое вранье выплывет наружу – могут хорошенько покарать, или даже привлечь.
-Мы пресс-служба Верховной Рады, – исправил я, и медсестра неслышно охнула, будто знала, но вдруг оговорилась. - И у нас негласная миссия. К понедельнику должен быть готов отчет о ситуации в регионах. Поэтому мы немного спешим. Давайте мы возьмем у вас интервью быстренько, пройдемся по палатам, опросим пациентов и все?
-Ой, ну вы шо! Я ж старая уже! – засмеялась медсестра, обнажая золотистые передние зубы. – Лучше у Алены интервью берите! Она у нас «модель» - молодая, красивая, жениха ищет…
-Как вас по имени отчеству? - перебил я.
-Валентина… Петровна… Тихонова… - сбивчиво начала вспоминать медсестра.
-Валентина Петровна, видите ли, наша задача – показать действительность.
Я многозначительно замолчал.
-Действительность. – понимающе протянула медсестра.
-Именно. Нам нужно получить реальные данные о том, в каких условиях находятся больные, состояние палат, наличие медикаментов, оборудования, обеспеченность персонала. Вот вас, например, устраивают условия труда? – договорив, я достал телефон и подсунул его медсестре в качестве диктофона.
-Ну… добре (рус. - хорошо) все вроде, зарплату платять вовремя, кормлют, на праздники организовывають мероприятия. Вот у Дарьи Петровны был юбилей...
Я убрал телефон.
-Этого достаточно, спасибо большое. Про юбилей лучше не рассказывайте никому. Могут быть проблемы. Хорошо? – Валентина Петровна испуганно кивнула. - Теперь к пациентам. Давайте к детям сначала.
-А у нас тут и так только малышата одни. Только вам так нельзя. Нужен халат и маска. Но вы не переживайте! Я вас сейчас найду! Сидите тут!
Медсестра убежала, а мы с Аней уселись на больничную кушетку и начали натягивать бахилы поверх обуви.
-Ты что, совсем? – прошептала возмущенно Аня. – Ты зачем сюда приехал? К Жене или интервью брать?
-Просто я сказал сторожу, что мы – пресс-служба. Думал, что он никому не скажет. А он, сука…
-А вот и я! – защебетала медсестра, протягивая нам новенькие белоснежные халаты. – Давайте, я вас отведу в нашу комнату отдыха, чайку принесу.
-Послушайте! – не дала мне сказать Аня. – Вы понимаете, в какой опасной ситуации все мы сейчас находимся? У вас уже были зафиксированы смертные случаи? – Валентина Петровна испуганно закивала в стороны и перекрестилась. – А хотите, чтобы были? – медсестра боялась ответить. – Так вот не мешайте работать нам, а мы не будем вам мешать.
Под конец Аня перешла на очень агрессивный тон, дав понять, кто здесь главный. Медсестра тут же поникла.
Раз уж мы прикидываемся добрым и злым полицейским, нужно развивать эту тему. Подойдя к испуганной работнице больницы я прошептал:
-Вы на нее не обижайтесь, она хороший репортер, просто неделю в разъездах, без отдыха и сна нормального. Знаете, чего ей пришлось насмотреться? Представляете, каково для молоденькой симпатичной девушки (эти слова я специально сказал погромче) наблюдать целую неделю больных деток? Не каждый выдержит. Просто…
-Та я ж все понимаю! Мы сами тут с ума посходили все! С утра до ночи, с утра до ночи. А маленькие совсем детки постоянно кричат, плачут! И каждого ж хочется убаюкать, шоб не верещало, а ты его только успокоишь, положишь в бокс, а оно опять заревет, мамку требует. А в изолятор для малышат никому кроме работников нельзя. И каждый раз сердце обливается. А мамы мне сотни суют, чтобы я их пропустила. Да что я – изверг какой? Я бы пропустила и так, да нельзя – не по правилам! Ни дай Божечки заразу занесут еще! А детская смерть это…
-Я вас прошу, не нужно, – зашептал я. – Только не про детские смерти. Она у нас, - я показал на Аню. – Очень впечатлительная. Еще сорвется. А нам еще целых три больницы. Так что давайте, мы все сделаем быстро и уйдем.
-Вот молодцы! Вот это по-нашему! Куда вас отвести?
-Давайте как обычно. Начнем с палаты номер девять (где находился малой).
Пройдя по коридору, мы вошли в слабоосвещенный приемный покой. Подобно воробьям, сбившимся в кучу на проводах зимой, возле кабинетов толпились взрослые с детьми. Мамы отчаянно пытались успокоить рыдающих малышей, баюкая их на руках и напевая колыбельные в ускоренном темпе. Дети постарше сбивались в кучки по три-четыре человека и о чем-то весело беседовали, периодически кашляя или чихая. Некоторые дети просто сидели у родителей на коленях с полуживым лицом. Меня поразило то, что ни на ком не было марлевых повязок или других средств индивидуальной защиты.
-А почему у детей и родителей нет защитных масок? – поинтересовался я у гида.
-Та разве на всех напасешься? Главврач в прошлом году наказала всем приходить в намордниках. Ну а где ж их взять-то? В аптеках не хватает, самим шить разве что. Нас всех заставляли дома делать. Я внучке покажу, марли дам кусок, а она давай играться. Но и так даже не хватало. Потом просто плюнули на это дело и начали пускать так. Это ж дети…
В воздухе витал очень недобрый дух. Запахов я от рождения не чувствую, но вот этот смрад уловил хорошо. Казалось, что воздух липкий. Проникая в дыхательные пути, он тут же начинал неприятно щекотать слизистую оболочку и приставать к ней, оставляя странное противное чувство.
Выйдя из приемного покоя, я все еще продолжал слышать кашель, детские шмыганья носом и чувствовать на себе тяжелые недобрые взгляды взрослых.
Завернув влево, мы открыли двери с надписью «Изолятор №1». Картина была чуть более жизнерадостная, но все же унылая: заходящее солнце, пробивающееся сквозь большие окна, вычерчивало четкие неправильные прямоугольники на полу и стене. Под окнами на кушетках сидели взрослые, по большей части женщины. Среди них я обнаружил и Юлю.
-Валентина Петровна, оставьте нас пожалуйста. Мы побеседуем с родителями.
-Да вы шо! Им интервью сейчас только не хватало! У них детки с температурой лежат, а вы их будете спрашивать? Да они вам или разрыдаются или морду расцарапают. Их технички даже боятся попросить ноги поднять – обмывают. А технички это народ такой…
-Спасибо. Но ведь мы тоже не первый день работаем. Есть методы разные. Пожалуйста, не мешайте. Хорошо?
-Ну смотрите! Только не кажите, что я вам не говорила потом.
Улыбнувшись золотистыми зубами, медсестра убежала.
Юля находилась в состоянии транса. В выцветших сухих глазах, смотревших перед собой, угадывалось абсолютное отсутствие мыслей. Слегка приоткрытые губы, казалось, застыли, негромко произнося какое-то слово. На лице совсем не было макияжа – оно выглядело серым и совершенно безжизненным. Лишь слегка дрожавшие руки говорили, что перед нами живой человек.
-Юль, - я присел на корточки перед ней, и она тут же очнулась. – Я пришел. Как там Женька?
Полминуты она приходила в резонанс с окружающим миром, испуганно смотря по сторонам пытаясь за что-то зацепиться взглядом.
-Юля, не волнуйся, мы тут, – нежно произнесла Аня. – Как Женя себя чувствует?
-Женька? А где Игорь? Коля? Аня? – Юля не понимала, что происходит. Хаотично бегая глазами, она пыталась поймать фокус.
-Ююююль, - протянула заботливо Аня. – Ты давно спала? На тебе лица нет. Может, ты кушать хочешь? Юююль? Ты меня слышишь?
-Доктор сказал, что у Женьки очень мало шансов. Тяжелая форма пневмонии с осложнениями в его возрасте…
Юля замолчала. Видя, как искажается ее лицо, стало ясно, что она сейчас заплачет. Но она не заплакала. То ли потому что слезы кончились, то ли по какой-то другой причине. Но вид у нее стал настолько страшным, что я не выдержал и отвернулся. Передо мной была палата №9 – та, в которой находился Женька. Никого не спрашивая, я открыл дверь и вошел внутрь.
Четыре кровати в длину, четыре в ширину. На каждой спит ребенок семи-восьми лет. У каждого бледно-серое лицо усталое. Каждый не может нормально дышать из-за насморка, и периодически задыхается и кашляет, тщетно пытаясь втянуть спертый воздух сопливым носом.
Палата была темной, но я быстро нашел Женьку по его светлым волосам. Пытаясь не повышать голос, я зашептал ему на ухо.
-Малой, малоооой? – я начал легонько трясти его за плечо. – Малой, харош дрыхнуть, дядька Колька пришел! Подъем!
Женька закашлялся, зашморгал носом, и приоткрыл глаза на столько, на сколько это позволяли опухшие веки.
-Коооля. – Женька попытался улыбнуться, но тут же закашлялся. Восстановив дыхание, он продолжил немного тише. – А я думал, ты не придешь. Мама сказала, что ты к нам больше не будешь приходить.
-Женька… Я это сделал… Ну, понимаешь… Я хотел, чтобы твои мама и папа помирились. И не хотел им мешать.
-А они помирились, - Женька улыбнулся и опять закашлялся. – Я сказал, что не выздоровею, пока они не подружатся.
Меня окотила волна ужаса. Юля сидит в коридоре одна. Неужели этот Игорь и вправду такой ублюдок? Хотя бы на время можно было пойти на компромисс со своими дурацкими принципами и подыграть ребенку. Ведь это его родной сын! Очень осторожно я спросил:
-А что они сказали?
-Сказали, как только выздоровею, пойдут и снова поженятся. А папа поехал книжку купить и мне почитать. Ту, что ты ставил, помнишь? Про стальную мышу.
-Крысу. – улыбнулся я, чувствуя, как закололи в глазах острые слезинки.
-А ты мне покажешь глаз? Ты обещал! – малой немного улыбнулся.
Конечно просьба для такого момента странная, но я и вправду обещал.
-Жека, только обещай: если я покажу, ты поправишься?
Малой кивнул, и я одним движением достал пластиковый протез из глазной полости.
-А почему он не круглый? – удивился Женька.
Протез действительно не шарообразный (как все думают), а имеет форму шляпки классического гриба.
-Ну… Не знаю даже. Наверное, чтобы не укатился, если уронишь. – Я немного помолчал и вставил глаз на место. – Женька, а ты молодец. Родителей заставил сойтись. Молодец, Женька! – радостно процедил я сквозь зубы. – Теперь выздоравливай, а я к вам на свадьбу приду, торта поем, хорошо?
-Нет.
Не поверив своим ушам, я открыл рот.
-Женька, ты так не шути! Ты что? У меня чуть сердце не стало. Ты оклемаешься, ты же мужик! Слышишь меня? Ты же мужик!
-А знаешь, почему я заболел? – Евгений посмотрел на меня с несвойственным восьмилетнему ребенку презрением. – Потому что гулял без шапки и с расстегнутой курткой. Как ты. Хотел заболеть, чтобы папа с мамой прекратили ссориться и сошлись. Ради меня. И вот они сошлись. Теперь все.
Женька говорил, как взрослый – серьезное выражение лица, холодная интонация, ледяной взгляд.
-Женька, что «все»? Ты что?
В ответ Женька начал смеяться и закашлялся. Но кашель не проходил. Он становился все сильнее и сильнее. Закрывая глаза от недостатка кислорода, он пытался глотнуть воздуха, как выброшенная на сушу рыба, но ничего не получалось. Через мгновение все его тело затрясло сильной дрожью, а лицо посинело.
Спотыкаясь через кровати в темноте, во все горло вопя «ВРАЧА! ТУТ РЕБЕНОК УМЕРАЕТ!!!», я выбежал в коридор. «ПОМОГИТЕ!!! ПОЖАЛУЙСТА!!! РЕБЕНОК!!!», - орал я, раздирая глотку холодным воздухом и отчаянно поднимая растопыренные ладони вверх. Юля с Аней, пытаясь осознать, что же случилось, испугано смотрели на меня. К черту их – нужно бежать за помощью!
Продолжая вопить во все горло, я просто бежал, стараясь угадать в чем угодно белый халат. Но все они как будто под землю провалились! Да куда они все подевались??? «ПОМОГИТЕ! ПОЖАЛУЙСТА!!!», - кричал я, пытаясь разглядеть сквозь залитые слезами глаза хотя бы что-то.
Тупик. Все комнаты предательски заперты – да что ж это такое???
Вытирая рукавом слезы и пот, я рванулся обратно в изолятор, где заметил кусок белой полы и закрывающуюся дверь палаты №9. Аня успокаивала и держала вырывающуюся Юлю, не пуская в палату к сыну. Ей помогал светловолосый мужчина с яркой книжкой в руке – ИГОРЬ! Это точно он! Юля неистово кричала, будто в нее вселился демон. Пытаясь вырваться, задыхаясь, она сбивчиво кричала: «ПУСТИТЕ! ТАМ МОЙ СЫН!». Мимо меня пронеслась тележка с каким-то прибором. Молоденькая девушка закричала «Откройте дверь! Реанимационный набор везу! Быстрее!!!». Все замерли, а я пулей метнулся к палате, открыв проход. И увидел, как над Женькой склонились два мужика в халатах. Один делал искусственное дыхание «рот в рот», второй давил на детскую грудную клетку. Юля наконец-то заткнулась и начала пристально следить за происходящим. Дверь закрылась изнутри и до нас донеслось: «Разряд!», приглушенный удар. Какие-то неразборчивые глухие звуки. Писк. «Еще разряд!», опять глухой удар и шум. Я посмотрел на Юлю – всю ее дико трусило. Послышавшийся писк вдруг потух.
-Бл#дь, аппарат опять накрылся! – заорал из-за двери мужской голос.
-Да тут все уже. Время смерти – три сорок восемь. Вызывай санитаров.
Заскрипела дверь, из нее медленно вышла медсестра и доктор. Обминая взглядом нас, они лениво шли к выходу. Немного задержавшийся в палате доктор подошел к Юле и отведя глаза сказал «Я сожалею. Мы сделали все, что могли».
Так и не подняв глаза, он удалился.
Я не чувствовал тела вообще. Чувствовал, как стотонными ударами била по вискам разбушевавшаяся кровь. Чувствовал, как тошнило. И слышал крик. Юлин крик. Как вы думаете, на что похож крик матери, потерявшей ребенка? Это самое страшное, что мне доводилось слышать. Казалось, что звук пронимал каждую клетку тела, заставлял ее сжиматься и взрываться болью. Я чувствовал адскую боль, не эмоциональную, а именно физическую. Боль, которая обжигала, слепила и оглушала, заставляя сжиматься в комок и тоже кричать. Так же неистово и дико, не заботясь о покое окружающих. Но кричать я не мог – в горле засел ком. Я мог только слушать. В вихре звуков начал угадываться какой-то смысл.
-ААААААААЙ!!! ААААААЙ!!! – вопила рыдающая Юля. – УУУУААААЙ! УУУАААВАААААЙ! – из под ног уходила земля, и я погрузился во мрак.
– ВСАВААААЙ! ТЕБЕ ЗВОНЯТ! – теребил меня Андрюха. – Ты уже за#бал со своим телефоном! Я его когда нибудь в окно выкину! Еще и разорался!
Взяв телефон в мокрую, почти ледяную руку, я посмотрел на дисплей. Звонила Аня.
-А… А… Але. – все еще тяжело дыша я пытался привести мысли и дыхание в порядок.
-Тебе телефон зачем вообще нужен??? – привычно начала возмущаться Аня. – Сегодня мы идем в гости. К Юле. Они с Игорем нас приглашают по поводу предстоящей свадьбы. Все, давай, мне пора.
Откинувшись на мокрую холодную подушку, я посмотрел в потолок. Пересчитывая носки, старательно спрятанные моим соседом сверху между сеткой и матрацем, я размышлял.

Завидев меня, тетя Стася (наша самая добрая вахтерша) начала возмущаться:
-Опять ты ходишь без шапки и расстегнутый! ТЫ ЖЕ ПРОСТУДИШЬСЯ!
Ничего не говоря, я натянул шапку и застегнул все пуговицы пальто. Тетя Стася откинулась на спинку кресла с чувством выполненного долга и улыбнулась.
-То-то же.

Николай Хлевицкий aka deathmetall © 2011

Тема автоматически закрыта.