митинг в москве
m
maybach?
http://www.livejournal.com/users/corsika/540709.ht...
хватит путина, или wish you were here
мы встречаемся на чистых прудах, когда митинг “россия против террора” на васильевском уже начался.
антон где-то раздобыл кусок картонной коробки примерно 80х90 и чёрный маркер. маркер тонкий, поэтому мы идем искать толстый.
нужный маркер находится в “библио-глобусе”. когда мы выходим на лубянку, становится понятно, что митин уже закончился и народ с облегчением на лицах расходится. народа много. весь - навстречу.
антон, кладет картонку на полоску газона и пишет синим толстым маркером: "no more lie".
прохожие замедляются в шаге, некоторые останавливаются почитать.
атлетически сложенный человек с бритой головой и строгом костюме внимательно следит за упражнениями антона в английском, дожидается, пока тот закончит, кивает и идет дальше.
антон дописывает текст и идет навстречу движение вдоль здания политехнического музея. я и настя - идем рядом.
некоторые из встречных обращают внимание на буквы, некоторые читают, кто-то очень медленно и вслух: "но море".
у некоторых по прочтении настроение заметно портится.
- антон, а почему на английском? - спрашиваю я.
- потому что так короче, - отвечает он.
- можно коротко перевести: "хватит лжи, хватит путина, хватит смертей".
антон кладет картонку на сухой прямоугольник асфальта, откуда недавно уехал автомобиль и вписывает тонким чёрным маркером под каждой строкой перевод. так получается:
no more lie
хватит лжи
no more putin
хватит путина
no more death
хватит крови
встречным становится легче.
мы останавливаемся напротив ильинки, откуда идет толпа с лозунгами и свернутыми треколорами. милиция перекрыла в этом месте движение. огромная автомобильная пробка похоронно гудит сигналами.
посреди проезжей части, возле милицейского пикета - стайка скинхэдов, они приветствуют друг друга нацистским салютом, пьют пиво, веселятся. на плакатик наш внимания не обращают или вида не показывают.
остальной народ косится. удивляются, кивают.
подходит иностранка, говорит, что она австралийская журналистка. спрашивает:
- если не путин, то кто?
- да кто угодно, - отвечает антон, - после такого, любой другой сможет.
какая-то старушка начинает описывать восьмерки на проезжей части перед нами, кричит:
- это не правда!
- что не правда? - спрашивают её прохожие.
- то что там написано! нет никакой лжи!
- нет, правда! - кричит другая старушка. - всё правда!
старушки спорят.
закрывая телом буквы от прохожих, вплотную к антону приближается гражданин в штатском.
- ты откуда такой взялся?
с полуулыбкой, с полуугрозой.
- что значит откуда? - переспрашивает антон.
в его взгляде непробиваемый покой. он стоит на бордюре, чуть выше тех, кто проходит мимо и подходит поглазеть. такой глыбой под два метра ростом.
- откуда ты такой взялся, - продолжает гражданин.
- я здесь живу, - отвечает антон.
- а как твоё имя? как тебя вообще зовут?
возникают несколько фотоаппаратов и блокнот с ручкой, старушка, нарезающая восьмерки, заводит остановившихся:
- он говорит неправду! он вообще не русский!
антон - старушке:
- да, я - еврей!
облегчение, некоторые улыбаются, ручка бегает по листку. у старушки - сморщенное татарское личико.
антон - старушке:
- если бы вы назвали меня не евреем, я бы сказал, что я - русский. национальность - не имеет значения.
гражданин в штатском чувствует, что давление не прошло, да и на антона народ смотрит скорее с симпатией:
- вот меня зовут вадим, я военный в отставке... хм... военный запаса, да, я военный запаса, а как тебя зовут, кто ты такой?
- это гражданин россии, - представляет антона австралийская журналистка, - а я - иностранный наблюдатель. продолжайте, пожалуйста.
- вы были когда-нибудь в приемной президента? - спрашивает громко старичок с открытым крестьянским лицом и пытливым взором.
- нет, - отвечает антон.
- а я был два раза! - говорит старичок. - и меня выслушали. я сказал им: бог создал мир так, что честные и хорошие - попадут в рай!..
старичок подробно рассказывает об устройстве мирозданья.
милиционеры поглядывают в нашу сторону с любопытством, но не подходят. вадим в штатском косится на меня. я корчу доброжелательную мину.
- вот это вот надо убрать, чтобы не выносить сор из избы, - говорит вадим. - а то - вокруг иностранные корреспонденты.
- я - корреспондент "лос-анджелес таймс", - представляется антону тот, что с блокнотом, - кого вы представляете?
- себя, - отвечает антон.
у корреспондента - переводчик. слово за слово и антон перевоплощается в кока овчину из "моби дика", только с хорошей дикцией. из уважения к большинству аудитории он говорит сначала по-русски, но раздражившись топорностью перевода, переходит на английский.
- нет уж, вы, пожалуйста, по-русски, - говорит опрятная дама предпенсионного возраста с осуждением в глазах.
- sory, - говорит антон кореспонденту "лос-анджелес таймс" и продолжает по-русски.
паренек лет двадцати просится пожать мне и антону руки.
дав ещё несколько рекомендаций, вадим в штацком отваливает.
- почему вы один? - выкрикивает кто-то, когда милиционеры снимают оцепление поток машин устремтяется к набережным.
- нас трое, - кивает на меня и наску антон.
вопрошающий удовлетворен. собравшиеся согласно кивают. пенсионер за моей спиной подтверждает легитимность требований антона. в глазах опрятной дамы тает осуждение.
толпа иссякает. антону и мне жмут руки. наска поднимается на парапет и гордо оглядывается вокруг.
корреспондент просит имя, фамилию, телефон антона, тот записывает свои данные в блокнот его переводчику. в это время плакат перехватываю я.
антон что-то втолковывает двум паренькам лет двадцати.
- вы были когда-нибудь в приемной президента? - спрашивает громко старичок с открытым крестьянским лицом и пытливым взором. - я был два раза. я помощнику президента сказал, что все они попадут в ад! "откуда вы знаете?" - он меня спрашивает. а я ему сказал, что всё знаю и что он тоже попадет обязательно в ад. так устроен мир!
хватит путина, или wish you were here
мы встречаемся на чистых прудах, когда митинг “россия против террора” на васильевском уже начался.
антон где-то раздобыл кусок картонной коробки примерно 80х90 и чёрный маркер. маркер тонкий, поэтому мы идем искать толстый.
нужный маркер находится в “библио-глобусе”. когда мы выходим на лубянку, становится понятно, что митин уже закончился и народ с облегчением на лицах расходится. народа много. весь - навстречу.
антон, кладет картонку на полоску газона и пишет синим толстым маркером: "no more lie".
прохожие замедляются в шаге, некоторые останавливаются почитать.
атлетически сложенный человек с бритой головой и строгом костюме внимательно следит за упражнениями антона в английском, дожидается, пока тот закончит, кивает и идет дальше.
антон дописывает текст и идет навстречу движение вдоль здания политехнического музея. я и настя - идем рядом.
некоторые из встречных обращают внимание на буквы, некоторые читают, кто-то очень медленно и вслух: "но море".
у некоторых по прочтении настроение заметно портится.
- антон, а почему на английском? - спрашиваю я.
- потому что так короче, - отвечает он.
- можно коротко перевести: "хватит лжи, хватит путина, хватит смертей".
антон кладет картонку на сухой прямоугольник асфальта, откуда недавно уехал автомобиль и вписывает тонким чёрным маркером под каждой строкой перевод. так получается:
no more lie
хватит лжи
no more putin
хватит путина
no more death
хватит крови
встречным становится легче.
мы останавливаемся напротив ильинки, откуда идет толпа с лозунгами и свернутыми треколорами. милиция перекрыла в этом месте движение. огромная автомобильная пробка похоронно гудит сигналами.
посреди проезжей части, возле милицейского пикета - стайка скинхэдов, они приветствуют друг друга нацистским салютом, пьют пиво, веселятся. на плакатик наш внимания не обращают или вида не показывают.
остальной народ косится. удивляются, кивают.
подходит иностранка, говорит, что она австралийская журналистка. спрашивает:
- если не путин, то кто?
- да кто угодно, - отвечает антон, - после такого, любой другой сможет.
какая-то старушка начинает описывать восьмерки на проезжей части перед нами, кричит:
- это не правда!
- что не правда? - спрашивают её прохожие.
- то что там написано! нет никакой лжи!
- нет, правда! - кричит другая старушка. - всё правда!
старушки спорят.
закрывая телом буквы от прохожих, вплотную к антону приближается гражданин в штатском.
- ты откуда такой взялся?
с полуулыбкой, с полуугрозой.
- что значит откуда? - переспрашивает антон.
в его взгляде непробиваемый покой. он стоит на бордюре, чуть выше тех, кто проходит мимо и подходит поглазеть. такой глыбой под два метра ростом.
- откуда ты такой взялся, - продолжает гражданин.
- я здесь живу, - отвечает антон.
- а как твоё имя? как тебя вообще зовут?
возникают несколько фотоаппаратов и блокнот с ручкой, старушка, нарезающая восьмерки, заводит остановившихся:
- он говорит неправду! он вообще не русский!
антон - старушке:
- да, я - еврей!
облегчение, некоторые улыбаются, ручка бегает по листку. у старушки - сморщенное татарское личико.
антон - старушке:
- если бы вы назвали меня не евреем, я бы сказал, что я - русский. национальность - не имеет значения.
гражданин в штатском чувствует, что давление не прошло, да и на антона народ смотрит скорее с симпатией:
- вот меня зовут вадим, я военный в отставке... хм... военный запаса, да, я военный запаса, а как тебя зовут, кто ты такой?
- это гражданин россии, - представляет антона австралийская журналистка, - а я - иностранный наблюдатель. продолжайте, пожалуйста.
- вы были когда-нибудь в приемной президента? - спрашивает громко старичок с открытым крестьянским лицом и пытливым взором.
- нет, - отвечает антон.
- а я был два раза! - говорит старичок. - и меня выслушали. я сказал им: бог создал мир так, что честные и хорошие - попадут в рай!..
старичок подробно рассказывает об устройстве мирозданья.
милиционеры поглядывают в нашу сторону с любопытством, но не подходят. вадим в штатском косится на меня. я корчу доброжелательную мину.
- вот это вот надо убрать, чтобы не выносить сор из избы, - говорит вадим. - а то - вокруг иностранные корреспонденты.
- я - корреспондент "лос-анджелес таймс", - представляется антону тот, что с блокнотом, - кого вы представляете?
- себя, - отвечает антон.
у корреспондента - переводчик. слово за слово и антон перевоплощается в кока овчину из "моби дика", только с хорошей дикцией. из уважения к большинству аудитории он говорит сначала по-русски, но раздражившись топорностью перевода, переходит на английский.
- нет уж, вы, пожалуйста, по-русски, - говорит опрятная дама предпенсионного возраста с осуждением в глазах.
- sory, - говорит антон кореспонденту "лос-анджелес таймс" и продолжает по-русски.
паренек лет двадцати просится пожать мне и антону руки.
дав ещё несколько рекомендаций, вадим в штацком отваливает.
- почему вы один? - выкрикивает кто-то, когда милиционеры снимают оцепление поток машин устремтяется к набережным.
- нас трое, - кивает на меня и наску антон.
вопрошающий удовлетворен. собравшиеся согласно кивают. пенсионер за моей спиной подтверждает легитимность требований антона. в глазах опрятной дамы тает осуждение.
толпа иссякает. антону и мне жмут руки. наска поднимается на парапет и гордо оглядывается вокруг.
корреспондент просит имя, фамилию, телефон антона, тот записывает свои данные в блокнот его переводчику. в это время плакат перехватываю я.
антон что-то втолковывает двум паренькам лет двадцати.
- вы были когда-нибудь в приемной президента? - спрашивает громко старичок с открытым крестьянским лицом и пытливым взором. - я был два раза. я помощнику президента сказал, что все они попадут в ад! "откуда вы знаете?" - он меня спрашивает. а я ему сказал, что всё знаю и что он тоже попадет обязательно в ад. так устроен мир!
m
maybach?
Вчера в Москве на Васильевском спуске прошел стотысячный митинг "Россия против террора". Лучшие чувства людей – сострадание и любовь к детям – были использованы для организации спецмероприятия, напомнившего специальному корреспонденту Ъ ВАЛЕРИЮ Ъ-ПАНЮШКИНУ советские демонстрации и единодушное
осуждение врагов народа.
В начале улицы Варварка стояло милицейское оцепление и девять рамок металлоискателей. Люди начали приходить часа за три до митинга, и у рамок то собиралась огромная толпа, то вообще никого не было. Это было так потому, что люди пришли на митинг не поодиночке и не семьями, а трудовыми коллективами, и весь трудовой коллектив, партия, профсоюзная организация или университет подходили к рамкам металлоискателя разом, организованно, создавая давку.
Настроение царило несообразно поводу праздничное. Бежали студенты со стопками маек и флагами, преподаватели пересчитывали своих подопечных, журили, что мало их пришло с такого-то факультета, грозили, что факультету за это влетит. При этом от мало кому известного Социального университета была целая толпа галдящей молодежи в желтых майках, а от МГУ или РГГУ – никаких официальных делегаций. Были федерация профсоюзов России, Партия жизни, партия "Родина", ЛДПР, Союз православных хоругвеносцев, то есть черная сотня.
– Товарищи, а где наливают-то? – кричала веселая полная женщина с плакатом "Мы останемся великим народом, если сумеем защитить наших детей".
Я подошел к ней и спросил:
– Можно мы не будем великим народом? Можно мы просто защитим детей?
– Чего? – женщина явно не понимала, о чем я спрашиваю. Она, похоже, не читала своего плаката.
А почитать было что. Толпа все прибывала, толпой были запружены уже вся площадь и весь мост, и над толпой были лозунги "Нас не запугать" и "Терроризм страшнее чумы" одновременно. Были лозунги "Беслан, мы с тобой!" и "Путин, мы с тобой!", как будто президенту Путину так же плохо, как городу Беслану.
Еще был огромный на длинном полотнище растянутый, по-английски написанный лозунг, обращенный к Соединенным Штатам: "Хотите помочь, экстрадируйте Ахмадова!" И такой же призыв к Великобритании: "Хотите помочь, экстрадируйте Закаева!" Не хватало только чего-нибудь про натовскую военщину, впрочем, был по-английски написанный лозунг, призывавший неизвестно кого англоговорящего не зарабатывать больше на слезах матерей.
Рации милиционеров говорили:
– К тебе колонна идет с моста, рассредоточь ее, чтоб одинаковые лозунги рядом не стояли.
На трибуну поднялся какой-то человек и сказал:
– Техническая проверка,– и стал говорить в микрофон числительные: 235, 236, 237...
– Он что, погибших считает? – тихо сказала рядом со мной пожилая женщина в черном.– Ему еще долго считать.
Такие люди, как эта женщина, в толпе были, и их было довольно много. Они пришли в одиночку, а не с трудовым коллективом, потому что им жалко детей, а не потому, что велел начальник, у них не было флагов в руках, они были одеты в траур, а не в веселенькие желтые майки. Они не кричали, не смеялись, не трепались по мобильному телефону, они плакали.
Для проверки звука включили музыку, песню Булата Окуджавы "Пока земля еще вертится". На фразе "Умному дай голову" эта незнакомая женщина, стоявшая рядом со мной, покачнулась и оперлась о мою руку и перестала опираться только на фразе "Дай рвущемуся к власти навластвоваться всласть".
Митинг начался с минуты молчания. Многие люди, сидевшие на бордюрах, во время минуты молчания не почли нужным встать, но тишина была впечатляющей. А после тишины стал выступать телеведущий Владимир Соловьев. И он хорошо говорил. Он говорил, что мы должны подумать о тех, кому нужна наша помощь. Он говорил:
– Ну почему за это никто не отвечает? Кто-нибудь ответит, почему жив до сих пор Басаев?
Он говорил, что террористы заставляют нас жить по придуманным ими правилам. Он говорил, что в Москве никогда не было такой национальной розни и теперешняя национальная рознь в Москве есть наша уступка террористам.
Казалось, что вот сейчас, вопреки этой лозунговой и флаговой показухе, вокруг прозвучат-таки слова, которые хотелось бы говорить и слышать мне, этой незнакомой женщине рядом со мной и все остальным людям, пришедшим на Васильевский спуск без рекламной продукции и в трауре.
Но куда там. Артист Константин Райкин говорил, что мы должны сплотиться, покончить с нашим разгильдяйством, и не говорил почему-то, что надо покончить с разгильдяйством силовых органов.
Поэтесса Дина Мамчуева сказала, что в Беслане погибли дети, чистые души, цветы жизни, ангелы. На слове "ангелы" женщина рядом со мной стала вытирать слезы, а девушка, державшая плакат "Враг будет разбит, победа будет за нами" стала звонить домой и говорить, что освободится еще часа через полтора. А поэтесса продолжала, обращаясь к президенту Путину и завывая немножко:
– Я понимаю, как трудно быть президентом России! – Она говорила с таким пафосом, будто президентом России быть труднее, чем матерью бесланского школьника.– Но, уважаемый Владимир Владимирович, через великие испытания проходят только избранные, и под вашим руководством...
Начался дождь. К микрофону подошел мэр Москвы Юрий Лужков и сказал:
– Вчера я был в Беслане, там небо плакало над погибшими детьми. Сегодня в Москве небо плачет, провожая в последний путь тех воинов, которые погибли, спасая детей...
У него дрожал голос:
– Мы не должны быть равнодушными, потому что террорист живет рядом. Мы должны спросить силовые структуры, как современное российское оружие попадает к террористам...
Тут одна часть речи мэра закончилась и началась другая:
– Мы должны спросить правительство, почему нам запрещают вводить регистрацию, которая защищает наш город.
В конце митинга артист Василий Лановой читал резолюцию. В резолюции говорилось, что мы скорбим о погибших детях, что осуждаем терроризм, что требуем от властей создать эффективную систему предотвращения терроризма. Требуем наказания для террористов, для заказчиков терактов и для их пособников. Никаких возражений.
Но своим поставленным голосом, читая резолюцию, артист Лановой обратился к пособникам терроризма напрямую:
– Господа, ваши слова о правах человека и общечеловеческих ценностях лукавы и лживы.
Получалось так, что теперь всякий, кто говорит о правах человека и общечеловеческих ценностях, лукавый лжец и пособник терроризма.
Прежде чем объявить митинг закрытым, ведущий попросил присутствующих проголосовать за эту резолюцию. Многие подняли руки. Но не все. Далеко не все.
ВАЛЕРИЙ Ъ-ПАНЮШКИН
В начале улицы Варварка стояло милицейское оцепление и девять рамок металлоискателей. Люди начали приходить часа за три до митинга, и у рамок то собиралась огромная толпа, то вообще никого не было. Это было так потому, что люди пришли на митинг не поодиночке и не семьями, а трудовыми коллективами, и весь трудовой коллектив, партия, профсоюзная организация или университет подходили к рамкам металлоискателя разом, организованно, создавая давку.
Настроение царило несообразно поводу праздничное. Бежали студенты со стопками маек и флагами, преподаватели пересчитывали своих подопечных, журили, что мало их пришло с такого-то факультета, грозили, что факультету за это влетит. При этом от мало кому известного Социального университета была целая толпа галдящей молодежи в желтых майках, а от МГУ или РГГУ – никаких официальных делегаций. Были федерация профсоюзов России, Партия жизни, партия "Родина", ЛДПР, Союз православных хоругвеносцев, то есть черная сотня.
– Товарищи, а где наливают-то? – кричала веселая полная женщина с плакатом "Мы останемся великим народом, если сумеем защитить наших детей".
Я подошел к ней и спросил:
– Можно мы не будем великим народом? Можно мы просто защитим детей?
– Чего? – женщина явно не понимала, о чем я спрашиваю. Она, похоже, не читала своего плаката.
А почитать было что. Толпа все прибывала, толпой были запружены уже вся площадь и весь мост, и над толпой были лозунги "Нас не запугать" и "Терроризм страшнее чумы" одновременно. Были лозунги "Беслан, мы с тобой!" и "Путин, мы с тобой!", как будто президенту Путину так же плохо, как городу Беслану.
Еще был огромный на длинном полотнище растянутый, по-английски написанный лозунг, обращенный к Соединенным Штатам: "Хотите помочь, экстрадируйте Ахмадова!" И такой же призыв к Великобритании: "Хотите помочь, экстрадируйте Закаева!" Не хватало только чего-нибудь про натовскую военщину, впрочем, был по-английски написанный лозунг, призывавший неизвестно кого англоговорящего не зарабатывать больше на слезах матерей.
Рации милиционеров говорили:
– К тебе колонна идет с моста, рассредоточь ее, чтоб одинаковые лозунги рядом не стояли.
На трибуну поднялся какой-то человек и сказал:
– Техническая проверка,– и стал говорить в микрофон числительные: 235, 236, 237...
– Он что, погибших считает? – тихо сказала рядом со мной пожилая женщина в черном.– Ему еще долго считать.
Такие люди, как эта женщина, в толпе были, и их было довольно много. Они пришли в одиночку, а не с трудовым коллективом, потому что им жалко детей, а не потому, что велел начальник, у них не было флагов в руках, они были одеты в траур, а не в веселенькие желтые майки. Они не кричали, не смеялись, не трепались по мобильному телефону, они плакали.
Для проверки звука включили музыку, песню Булата Окуджавы "Пока земля еще вертится". На фразе "Умному дай голову" эта незнакомая женщина, стоявшая рядом со мной, покачнулась и оперлась о мою руку и перестала опираться только на фразе "Дай рвущемуся к власти навластвоваться всласть".
Митинг начался с минуты молчания. Многие люди, сидевшие на бордюрах, во время минуты молчания не почли нужным встать, но тишина была впечатляющей. А после тишины стал выступать телеведущий Владимир Соловьев. И он хорошо говорил. Он говорил, что мы должны подумать о тех, кому нужна наша помощь. Он говорил:
– Ну почему за это никто не отвечает? Кто-нибудь ответит, почему жив до сих пор Басаев?
Он говорил, что террористы заставляют нас жить по придуманным ими правилам. Он говорил, что в Москве никогда не было такой национальной розни и теперешняя национальная рознь в Москве есть наша уступка террористам.
Казалось, что вот сейчас, вопреки этой лозунговой и флаговой показухе, вокруг прозвучат-таки слова, которые хотелось бы говорить и слышать мне, этой незнакомой женщине рядом со мной и все остальным людям, пришедшим на Васильевский спуск без рекламной продукции и в трауре.
Но куда там. Артист Константин Райкин говорил, что мы должны сплотиться, покончить с нашим разгильдяйством, и не говорил почему-то, что надо покончить с разгильдяйством силовых органов.
Поэтесса Дина Мамчуева сказала, что в Беслане погибли дети, чистые души, цветы жизни, ангелы. На слове "ангелы" женщина рядом со мной стала вытирать слезы, а девушка, державшая плакат "Враг будет разбит, победа будет за нами" стала звонить домой и говорить, что освободится еще часа через полтора. А поэтесса продолжала, обращаясь к президенту Путину и завывая немножко:
– Я понимаю, как трудно быть президентом России! – Она говорила с таким пафосом, будто президентом России быть труднее, чем матерью бесланского школьника.– Но, уважаемый Владимир Владимирович, через великие испытания проходят только избранные, и под вашим руководством...
Начался дождь. К микрофону подошел мэр Москвы Юрий Лужков и сказал:
– Вчера я был в Беслане, там небо плакало над погибшими детьми. Сегодня в Москве небо плачет, провожая в последний путь тех воинов, которые погибли, спасая детей...
У него дрожал голос:
– Мы не должны быть равнодушными, потому что террорист живет рядом. Мы должны спросить силовые структуры, как современное российское оружие попадает к террористам...
Тут одна часть речи мэра закончилась и началась другая:
– Мы должны спросить правительство, почему нам запрещают вводить регистрацию, которая защищает наш город.
В конце митинга артист Василий Лановой читал резолюцию. В резолюции говорилось, что мы скорбим о погибших детях, что осуждаем терроризм, что требуем от властей создать эффективную систему предотвращения терроризма. Требуем наказания для террористов, для заказчиков терактов и для их пособников. Никаких возражений.
Но своим поставленным голосом, читая резолюцию, артист Лановой обратился к пособникам терроризма напрямую:
– Господа, ваши слова о правах человека и общечеловеческих ценностях лукавы и лживы.
Получалось так, что теперь всякий, кто говорит о правах человека и общечеловеческих ценностях, лукавый лжец и пособник терроризма.
Прежде чем объявить митинг закрытым, ведущий попросил присутствующих проголосовать за эту резолюцию. Многие подняли руки. Но не все. Далеко не все.
ВАЛЕРИЙ Ъ-ПАНЮШКИН
N
Niк
Ложь, которая убивает
Я обвиняю: в смерти наших детей, наших соотечественников виновны не только бандиты, но и те, кто врал, и те, кто приказывал врать. Это прекрасно понимают наши сограждане в Беслане, которые на беспрерывном митинге предъявляют своим властям главное обвинение – во лжи.
Уголовный кодекс Российской Федерации предусматривает наказание должностным лицам, предоставляющим заведомо ложную информацию. Есть статья, и есть постоянная, повсеместная ложь власти. Привыкли мы, глотающие эту муть; привыкли лжецы, ее извергающие. Теперь прорвало. Я говорю о Беслане.
И я утверждаю, что первопричиной этой беспрецедентной трагедии стала привычная властная ложь.
Теперь довольно ясно, что страшное развитие событий в Беслане стало результатом полного беспорядка, царившего вокруг захваченной школы. Но важно задаться вопросом: а как возник беспорядок? Ответ тривиален: представители власти, взявшие на себя тяжелую ответственность за руководство операцией по спасению заложников, полностью потеряли контроль над ситуацией. Но тогда возникает следующий закономерный вопрос: как и когда это произошло?
Я утверждаю: толчком к потере контроля над ситуацией послужила ложь, отвратительное, бездумное и, как потом выяснилось, кровавое вранье.
C самого начала после захвата школы бандитами нам начали сообщать многократно заниженные "официальные" сведения о числе захваченных заложников. Когда стали ясны масштабы этого вранья, я начал думать о его потенциальной взрывоопасности. Но долгое время сдерживал себя, закладываясь на то, что не являюсь специалистом по практике и психологии терроризма. Я сдерживал себя даже тогда, когда трагедия произошла. Но затем начали появляться свидетельства и рассуждения, перекликающиеся с моими. А затем я прочитал интервью бывшего сотрудника группы "Альфа", в котором обнаружил слова, абсолютно созвучные моим размышлениям.
Давайте разберемся, это очень важно. Итак, представьте себе людей вокруг школы через некоторое время после захвата. Поставьте себя на их место. Попробуйте оценить их состояние. Главная мысль, главные слова, обращенные друг другу: "Будут штурмовать или нет?" При этом все прекрасно знают, сколько людей оказалось в бандитском аду. Все знают, что в школе учится более 800 человек, что ученики нескольких младших классов пришли с родителями, с мамой, папой, с братьями и сестрами дошкольного возраста. Все знают, сколько там учителей. И всем понятно, что даже с учетом успевших сбежать в момент захвата в там оказалось более тысячи несчастных детей и взрослых. Все легко представляют картину сбившихся в кучу малышей, обложенных минами и находящихся под прицелом бандитски автоматов. Вот почему "Будут штурмовать или нет?" – главный вопрос, который всем выворачивает наизнанку сердце.
И вот они слышат от представителей власти: "По предварительным оценкам, террористами захвачено от трехсот до четырехсот человек". Теперь представьте, какие мысли пронесутся у вас в голове: "Врут!.. Зачем?.. Да ясно! Им потери занижать надо! Они штурмовать будут! Наших детей убивать!" А теперь осталось представить себе реакцию наших сограждан, которые поняли: их предали, на них наплевали. Но самое главное – предали детей и родных. Ими решили пожертвовать. Зачем? Кому? Ради чего? Детей надо спасать!!!
Страшно, что так и было.
Даже лживые камеры государственных телеканалов позволили нам увидеть, как в руках у мужчин Беслана появилось оружие, как они вытеснили растерянных военнослужащих, как нарастало истерическое напряжение.
Оно проявлялось и в судорожном пчелином роении, и в искривленных ртах, как на масках из греческих трагедий. Когда сейчас начали поступать свидетельства журналистов, все начало подтверждаться: общей идеей, охватившей жителей Беслана, стало тогда: "Дайте нам самим спасти наших детей!" Беспорядок, истерика, импровизация, запредельное душевное напряжение. И только одна мысль: "Спасти наших детей!!!" – затмевающая все, включая разум.
Теперь попробуем заглянуть в этот ад внутри школы. Террористы неоднородны. Далеко не все из них готовы жертвовать собой ради неких величественных целей или мести. Среди них и наемники, для которых зверства – привычная работа. Все они понимают, что штурм не оставит им шансов (вспоминают "Норд-Ост"). Их задача – измотать и унизить российскую власть, народ. Они с удовольствием шантажируют людей, выходящих с ними на связь, выдвигают заведомо невыполнимые требования, тянут время, чтобы в определенный момент либо выгодно разменять свой уход, как в Буденновске, либо прорваться по заранее составленному плану.
И вдруг они слышат по тем же телеканалам, которые смотрим мы, что представители власти объявляют многократно заниженную оценку числа захваченных заложников. Какой вывод они делают из этого? Да тот же самый: "Опять врут… Ясно, будут штурмовать… Что делать?!" И тут возникает сначала нервозность, проявляемая в немотивированной стрельбе и повышенной агрессивности по отношению к заложникам, затем паника и раскол.
Затем наступает потеря управляемости ситуацией – точно так же, как и на другой стороне. Возникает ситуация обоюдного хаоса. В таких условиях кризис неизбежен и может прорваться любой случайностью.
Именно это и произошло. Именно это и привело к неизбежной трагедии. Сейчас все упорно ищут ответы на вопросы: "Кто первый начал стрелять?", "Кто рванул заряд – наши снаружи или те изнутри?". Поймите, это не важно! Трагедия была предопределена с того момента, когда власть начала привычно врать.
События в Беслане бьют в набат, и это набат должен достучаться, наконец, до нашего разума: "Ложь убивает".
Я обвиняю: в смерти наших детей, наших соотечественников виновны не только бандиты, но и те, кто врал, и те, кто приказывал врать. Это прекрасно понимают наши сограждане в Беслане, которые на беспрерывном митинге предъявляют своим властям главное обвинение – во лжи. Как же мы этого не слышим?!
Мы привыкли к тому, что наша власть врет всегда. Мы привыкли и смирились. Мы глотаем эту ложь, поскольку она комфортна; она убаюкивает, обещая "стабильность"; она позволяет думать, что не все так плохо, как нам кажется. Мы глотаем эту ложь и голосуем за этих бюрократов из "Единой России" и за этого президента. И только в критические моменты, почти инстинктивно, мы осознаем: "Вот оно – снова врут!"
Они продолжают врать и в дни траура. Именно в этот момент президент России заявляет, что не считает продуктивным проводить независимое расследование событий в Беслане, что оно превратиться "в шоу". А ночная трусливая поездка в Беслан не была шоу? А митинг в Москве с весело смеющимися согнанными на Васильевский спуск студентами – не шоу? А все это президентство не было сплошным шоу?
Незадолго до этого президент в своем проникновенном обращении к народу взывает к "организованному и сплоченному гражданскому обществу". И тут же, не успев смахнуть слезу скорби, отказывает этому обществу в праве узнать правду.
Да, снова будет закрытое расследование. Значит, нам не назовут истинное число жертв, число боевиков, прорвавшихся за отсутствующее оцепление; значит, мы не узнаем, кто приказал снова врать нам. Но зато, как обычно, тайными указами будут назначены очередные герои. Власть продолжит кровавую торговлю сама с собой и с нами: "Что им сказать, сколько погибло – сто или триста, может, триста нормально, а больше нехорошо?" Трудно оценить масштаб этого цинизма, этой лжи.
Я требую рассматривать эту статью в качестве обращения в Генеральную прокуратуру. Я требую возбудить уголовное дело по факту предоставления должностными лицами заведомо ложной информации, повлекшего особо тяжкие последствия. Я требую не только установления тех, кто преступно врал (это на поверхности и на кассетах), но и тех, кто приказывал лгать.
Я взываю к моим согражданам! Нам не помогут никакие меры, ни ужесточение наказаний за терроризм, ни создание новых организационных силовых структур, ни патрули на дорогах и в аэропортах, ни пресловутое единение, ни обещанная в очередной раз борьба с коррупцией, пока будет оставаться эта ложь. Пока мы будем попустительствовать ей. Пока мы, как и наш президент, будем успокаивать себя наркотиком лжи, льющейся с официальных телеканалов. Пока мы не заставим их говорить правду.
Автор – президент фонда ИНДЕМ
09 СЕНТЯБРЯ 2004 11:36
Я обвиняю: в смерти наших детей, наших соотечественников виновны не только бандиты, но и те, кто врал, и те, кто приказывал врать. Это прекрасно понимают наши сограждане в Беслане, которые на беспрерывном митинге предъявляют своим властям главное обвинение – во лжи.
Уголовный кодекс Российской Федерации предусматривает наказание должностным лицам, предоставляющим заведомо ложную информацию. Есть статья, и есть постоянная, повсеместная ложь власти. Привыкли мы, глотающие эту муть; привыкли лжецы, ее извергающие. Теперь прорвало. Я говорю о Беслане.
И я утверждаю, что первопричиной этой беспрецедентной трагедии стала привычная властная ложь.
Теперь довольно ясно, что страшное развитие событий в Беслане стало результатом полного беспорядка, царившего вокруг захваченной школы. Но важно задаться вопросом: а как возник беспорядок? Ответ тривиален: представители власти, взявшие на себя тяжелую ответственность за руководство операцией по спасению заложников, полностью потеряли контроль над ситуацией. Но тогда возникает следующий закономерный вопрос: как и когда это произошло?
Я утверждаю: толчком к потере контроля над ситуацией послужила ложь, отвратительное, бездумное и, как потом выяснилось, кровавое вранье.
C самого начала после захвата школы бандитами нам начали сообщать многократно заниженные "официальные" сведения о числе захваченных заложников. Когда стали ясны масштабы этого вранья, я начал думать о его потенциальной взрывоопасности. Но долгое время сдерживал себя, закладываясь на то, что не являюсь специалистом по практике и психологии терроризма. Я сдерживал себя даже тогда, когда трагедия произошла. Но затем начали появляться свидетельства и рассуждения, перекликающиеся с моими. А затем я прочитал интервью бывшего сотрудника группы "Альфа", в котором обнаружил слова, абсолютно созвучные моим размышлениям.
Давайте разберемся, это очень важно. Итак, представьте себе людей вокруг школы через некоторое время после захвата. Поставьте себя на их место. Попробуйте оценить их состояние. Главная мысль, главные слова, обращенные друг другу: "Будут штурмовать или нет?" При этом все прекрасно знают, сколько людей оказалось в бандитском аду. Все знают, что в школе учится более 800 человек, что ученики нескольких младших классов пришли с родителями, с мамой, папой, с братьями и сестрами дошкольного возраста. Все знают, сколько там учителей. И всем понятно, что даже с учетом успевших сбежать в момент захвата в там оказалось более тысячи несчастных детей и взрослых. Все легко представляют картину сбившихся в кучу малышей, обложенных минами и находящихся под прицелом бандитски автоматов. Вот почему "Будут штурмовать или нет?" – главный вопрос, который всем выворачивает наизнанку сердце.
И вот они слышат от представителей власти: "По предварительным оценкам, террористами захвачено от трехсот до четырехсот человек". Теперь представьте, какие мысли пронесутся у вас в голове: "Врут!.. Зачем?.. Да ясно! Им потери занижать надо! Они штурмовать будут! Наших детей убивать!" А теперь осталось представить себе реакцию наших сограждан, которые поняли: их предали, на них наплевали. Но самое главное – предали детей и родных. Ими решили пожертвовать. Зачем? Кому? Ради чего? Детей надо спасать!!!
Страшно, что так и было.
Даже лживые камеры государственных телеканалов позволили нам увидеть, как в руках у мужчин Беслана появилось оружие, как они вытеснили растерянных военнослужащих, как нарастало истерическое напряжение.
Оно проявлялось и в судорожном пчелином роении, и в искривленных ртах, как на масках из греческих трагедий. Когда сейчас начали поступать свидетельства журналистов, все начало подтверждаться: общей идеей, охватившей жителей Беслана, стало тогда: "Дайте нам самим спасти наших детей!" Беспорядок, истерика, импровизация, запредельное душевное напряжение. И только одна мысль: "Спасти наших детей!!!" – затмевающая все, включая разум.
Теперь попробуем заглянуть в этот ад внутри школы. Террористы неоднородны. Далеко не все из них готовы жертвовать собой ради неких величественных целей или мести. Среди них и наемники, для которых зверства – привычная работа. Все они понимают, что штурм не оставит им шансов (вспоминают "Норд-Ост"). Их задача – измотать и унизить российскую власть, народ. Они с удовольствием шантажируют людей, выходящих с ними на связь, выдвигают заведомо невыполнимые требования, тянут время, чтобы в определенный момент либо выгодно разменять свой уход, как в Буденновске, либо прорваться по заранее составленному плану.
И вдруг они слышат по тем же телеканалам, которые смотрим мы, что представители власти объявляют многократно заниженную оценку числа захваченных заложников. Какой вывод они делают из этого? Да тот же самый: "Опять врут… Ясно, будут штурмовать… Что делать?!" И тут возникает сначала нервозность, проявляемая в немотивированной стрельбе и повышенной агрессивности по отношению к заложникам, затем паника и раскол.
Затем наступает потеря управляемости ситуацией – точно так же, как и на другой стороне. Возникает ситуация обоюдного хаоса. В таких условиях кризис неизбежен и может прорваться любой случайностью.
Именно это и произошло. Именно это и привело к неизбежной трагедии. Сейчас все упорно ищут ответы на вопросы: "Кто первый начал стрелять?", "Кто рванул заряд – наши снаружи или те изнутри?". Поймите, это не важно! Трагедия была предопределена с того момента, когда власть начала привычно врать.
События в Беслане бьют в набат, и это набат должен достучаться, наконец, до нашего разума: "Ложь убивает".
Я обвиняю: в смерти наших детей, наших соотечественников виновны не только бандиты, но и те, кто врал, и те, кто приказывал врать. Это прекрасно понимают наши сограждане в Беслане, которые на беспрерывном митинге предъявляют своим властям главное обвинение – во лжи. Как же мы этого не слышим?!
Мы привыкли к тому, что наша власть врет всегда. Мы привыкли и смирились. Мы глотаем эту ложь, поскольку она комфортна; она убаюкивает, обещая "стабильность"; она позволяет думать, что не все так плохо, как нам кажется. Мы глотаем эту ложь и голосуем за этих бюрократов из "Единой России" и за этого президента. И только в критические моменты, почти инстинктивно, мы осознаем: "Вот оно – снова врут!"
Они продолжают врать и в дни траура. Именно в этот момент президент России заявляет, что не считает продуктивным проводить независимое расследование событий в Беслане, что оно превратиться "в шоу". А ночная трусливая поездка в Беслан не была шоу? А митинг в Москве с весело смеющимися согнанными на Васильевский спуск студентами – не шоу? А все это президентство не было сплошным шоу?
Незадолго до этого президент в своем проникновенном обращении к народу взывает к "организованному и сплоченному гражданскому обществу". И тут же, не успев смахнуть слезу скорби, отказывает этому обществу в праве узнать правду.
Да, снова будет закрытое расследование. Значит, нам не назовут истинное число жертв, число боевиков, прорвавшихся за отсутствующее оцепление; значит, мы не узнаем, кто приказал снова врать нам. Но зато, как обычно, тайными указами будут назначены очередные герои. Власть продолжит кровавую торговлю сама с собой и с нами: "Что им сказать, сколько погибло – сто или триста, может, триста нормально, а больше нехорошо?" Трудно оценить масштаб этого цинизма, этой лжи.
Я требую рассматривать эту статью в качестве обращения в Генеральную прокуратуру. Я требую возбудить уголовное дело по факту предоставления должностными лицами заведомо ложной информации, повлекшего особо тяжкие последствия. Я требую не только установления тех, кто преступно врал (это на поверхности и на кассетах), но и тех, кто приказывал лгать.
Я взываю к моим согражданам! Нам не помогут никакие меры, ни ужесточение наказаний за терроризм, ни создание новых организационных силовых структур, ни патрули на дорогах и в аэропортах, ни пресловутое единение, ни обещанная в очередной раз борьба с коррупцией, пока будет оставаться эта ложь. Пока мы будем попустительствовать ей. Пока мы, как и наш президент, будем успокаивать себя наркотиком лжи, льющейся с официальных телеканалов. Пока мы не заставим их говорить правду.
Автор – президент фонда ИНДЕМ
09 СЕНТЯБРЯ 2004 11:36
Обсуждение этой темы закрыто модератором форума.