просто интересная статья
Перекопировал, просто понравилась статейка, в достаточно специализированном журнале ,но речь не об этом ....
В самом деле — что может быть зауряднее: аэропорт — международный рейс — перевес багажа? Впрочем, бесцветность ситуации, в которую меня угораздило, оживляли три обстоятельства: во-первых, перевес явился полной неожиданностью, поскольку возник не из-за моей безответственности, а в силу перехода Аэрофлота на так называемые «международные стандарты». Во-вторых, события развивались в совершенно непотребное время — три часа ночи. В-третьих, тариф за перевес, объявленный представителями отечественной авиалинии, оказался и не тарифом вовсе, а оскорблением: 15 евро за 1 килограмм!
Гималайский мед, пудовые фолианты Махабхараты и Рамаяны, карахи' и латунные имаам-даста2 сделали свое черное дело: перевес багажа составил 60 килограмм (на троих пассажиров): аэрофлотовцы запросили соответственно 900 евро. Сумма, как вы понимаете, не абсурдная, а кретиническая, особенно на фоне стоимости авиабилета на перелет из Москвы в Дели — туда и обратно — 300 евро. 900 евро — это показательная экзекуция под стать публичным китайским казням. Дабы остальным неповадно было.
«Что же мне делать?» — спрашиваю в отчаянии соотечественника, наделенного властью. «Бросайте вещи в аэропорту», — спокойно реагирует флегматичный аэрофлотовский главняк. «Больше ничего нельзя придумать?» — «Нельзя» — «Где оставлять?» — «А я почем знаю?»
Двадцать килограммов багажного лимита на левитирующую тушку пассажира существовали и раньше, однако до принятия Аэрофлотом «международных стандартов» почему-то удавалось договориться с учетом конкретной ситуации: загрузки самолета, веса ребенка и т. п. До конечного оевропеивания Россиянин можно было всегда рассчитывать если не на сочувственное отношение к соотечественникам, то по меньшей мере на дельный совет — скажем, в моей ситуации: за углом в десяти метрах от регистрационной стойки обнаружилось (методом случайного тыка) почтовое отделение, отправлявшее в Москву лишний багаж из расчета 10 долларов за килограмм, Тоже, конечно, не сахар, но все ж не 15 евро. Что мешало аэрофлотовскому главняку подсказать хотя бы такой вариант вместо наглого «бросайте вещи в аэропорту»?
Следующие полчаса после приговора ушли на прилюдную перепаковку багажа — отделяли семена от плевел, решали, что оставить, а что забрать с собой. Наблюдавшие за шоу пассажиры-соотечественники не преминули протянуть руку помощи — притаранился загоревший гоанский хряк и сочувственно процедил сквозь зубья: «Перевес багажа? Готов помочь и провести с собой... за полцены!»
в Занзибар, погрузил четыре большие спортивные сумки на тележку и покатил к камере хранения, которая, по прошлогодней памяти, находилась у черта на куличках: аж за аэропортовской автостоянкой. План действий: сдам вещи, а завтра позвоню индийским друзьям, попрошу, чтоб забрали и сохранили до следующего приезда. Все ж лучше, чем бросать мед и книги на улице.
Туман в половине четвертого ночи стоял стеной, но даже сквозь него удалось рассмотреть печальное: единственную в делийском аэропорте камеру хранения ликвидировали! Только теперь догадался, что имел в виду аэрофлотовский главняк, рекомендовавший бросить вещи прямо в зале вылета: знал, Кибальчиш, что камеры хранения больше не существует, но не проговорился — сдержал гостайну!
И вот я стою один посреди ночи на пустыре за делийским аэропортом, мысленно прощаясь с книжками, ароматическими палочками, полюбившейся индийской одеждой. Еще мгновение — и все это будет брошено прямо здесь, на пустыре. Особенно жалко было расставаться с книгами: на их любовный подбор ушел не один вечер в Ришикеше. Неожиданно из тумана выплывает щуплая фигурка носильщика: «Такси, сэр?» «Нет, спасибо!» И вдруг — по какому-то наитию: «У меня четыре сумки — перевес багажа. Камера хранения закрыта. Что мне делать?»
Удивительно, какие глупые вопросы способны задавать люди в безвыходных ситуациях! Нашел у кого спрашивать совета: у несчастного ночного носильщика, который наверняка и по-английски толком не разговаривает! Носильщик, похоже, и в самом деле не разобрал нюансов моего положения, однако уловил отчаяние в голосе и... задумался. Вы не поверите—задумался на добрые десять минут! Стоял и напряженно что-то соображал. Я молча стоял рядом, ничего, правда, не соображая, потому что в моем положении соображать больше было нечего. Внезапно лицо носильщика озарилось откровением: «Сэр, идите к директору аэропорта!»
Дааа, вот он — наивняк. «Спасибо за совет», — меланхолично подыграл я и побрел искать... директора! Сумки вместе с телегой бросил там, где разговаривал с носильщиком, — на пустыре за парковкой. Через пятнадцать минут обнаружил кабинет большого начальника — самого, разумеется, на месте не оказалось (чем там заниматься в четыре часа ночи?!). Спокойно изложил ситуацию заместителю — без паники, без позы оскорбленной добродетели («Почто снесли камеру хранения, бусурмане?!»): мысленно давно уже расстался с несчастливым грузом.
Заместитель внимательно выслушал, кивнул и... вышел из комнаты. Через пять минут вернулся — в сопровождении человека, спокойный, решительный и безмерно властный вид которого не оставлял сомнений — главный! Надо же — не спит Терминал-директор в неурочный час. Неспроста...
Повторяю свою незадачу Ашишу Наруле — реакция мгновенная: «У вас есть знакомый в Дели, кто бы мог забрать ваш багаж?» «Есть» «Тогда мы сейчас опишем для сохранности содержимое сумок, запечатаем их пленкой, нужно будет только заплатить вам за упаковку, но это недорого — около 100 рупий (=70 рублей), а затем оформим багаж как 1оз1-апс1-1:оипс1 и передадим в камеру хранения, которая находится не в международном, а во внутреннем аэропорту. Мой помощник сейчас подготовит всю необходимую информацию для вашего делийского знакомого: к кому обратиться, где и когда. Сегодня пятница, думаю, в понедельник после обеда вещи можно будет забрать. Где они у вас, кстати?» «Бросил за парковкой на пустыре, когда искал камеру хранения».
Ашиш вызывает помощника: «Сходите вместе за вещами!» Через десять минут вкатываем тележку в приемную директорского офиса. Ашиш выходит из кабинета: «Кстати, что у вас за груз?» Достаю из ближней сумки толстенный фолиант Ма-хабхараты: «Вот!», достаю следующую книгу — Рамайана: «И вот!» Из бокового кармана извлекаю лубочного вида иконку с изображением слоноподобного бога: «И вот еще — Ганеш. Вез друзьям в подарок».
Наверное, мне повезло: Ганеш — один из самых люби мых индуистских богов. Могу только догадываться, какова оказалась бы реакция Аши-ша, извлеки я иконку с Шивой или того хуже — богиней Кали, держащей отрубленную голову в левой верхней руке и карающую секиру — в правой (тоже верхней). Ганеш — бог хоть и вспыльчивый, но предельно доброжелательный и веселый. Стальные желваки на скулах директора напряглись: «Вот ЭТО вам не дали вывезти?» — в голосе звенит еще неведомая суровость. «Да, Ашиш-джи, не дали. Перевес багажа!»
«Пожалуйста подождите!» — Решительный разворот на каблуках, и директор исчезает в кабинете. В следующее мгновение по селекторной связи были вызваны, не хочу соврать, человек восемь: похоже, все руководство, какое только оказалось на терминале посреди ночи. Познания мои в хинди, сами понимаете, смехотворные, но даже их хватало на осознание неистовой бури. Через фразу на третью в пламенной речи Ашиша звучали знакомые слова: «Махабхарат! Рамайан! Га-неш!» Подчиненные с дружным порицанием кивали головой.
Ашиш завершил филиппику, и в следующий миг тишину офиса разорвал шквал телефонных звонков — все дружно стали набирать непонятно какие номера и с удвоенной энергией транслировать в сложный и загадочный организм аэропорта эмоции директора. Директор тоже с кем-то разговаривал. Ашиш не кричал, даже голоса не повышал, но трепет собеседников на другом конце провода ощущался почти физически. Почему-то мгновенно вспомнил сцену из «Маугли», где удав Каа собирает шкодливых обезьян на развалинах замка: «Бандер-логи, подойдите ближе! Ближе! Еще ближе!»
Через десять минут Ашиш вышел из кабинета: «Берите вещи и идемте со мной! Не буду ничего обещать — как вы понимаете, авиакомпания не моя, но я сделаю все, что могу!» До стойки Аэрофлота оставалось еще метров пятьдесят, как я заприметил дружное движение в нашу сторону. Шустро бежали индийские рядовые сотрудники, шустро накатывал аэрофлотовский главняк. Бог и отец! Бог и отец! Вот уж когда осознал, что значит для любой авиалинии испортить отношения с директором аэропорта: самоубийство чистой воды, не приведи господи!
«Кто это с вами?» — прикинулся несмышленышем (будто сам не знаешь!) главняк-соотечественник. «Директор аэропорта». «Он ваш знакомый, что ли?» «Да нет — друг!» — скромно потупил очи старый голубятник. Через пять минут весь мой багаж благополучно уплыл по грузовой ленте в чрево аэропорта. Следующие полчаса я провел в кабинете Ашиша-дж за задушевной беседой: рас сказывал о Ришикеше, о любв к индийской культуре и цивилизации в России, о йоге, о красивом языке хинди.
На прощание спросит «Ашиш-джи, как вы думаете - наша встреча случайна?» «Конечно, нет! В мире нет ничего случайного, все — божественное провидение. Нам же, людям остается лишь помогать друг - другу !»Дочегс неожиданный поворот в оценке событий феерической ночи!
Финал у истории показательный: рейс наш летел в Москву полупустым! Интересно: знал ли о страшном недогрузе аэрофлотовский главняк, когда предлагал уплатить 900 евро за нарушение «международных стандартов»? Впрочем, это уже не имеет значения: и без главняка очевидно, что великая наша цивилизация, жившая не по букве закона и регламенту, а по совести и справедливости, отдала богу душу. Кого-то — не сомневаюсь! — это обстоятельство жутко радует. Мне же приятно сознавать, что на земле еще осталось место, где общаются между собой не винтики и шпунтики отлаженного государственного механизма, а живые люди. Ни секунды не сомневаюсь, что будущее принадлежит именно той цивилизации и тому месту!
В самом деле — что может быть зауряднее: аэропорт — международный рейс — перевес багажа? Впрочем, бесцветность ситуации, в которую меня угораздило, оживляли три обстоятельства: во-первых, перевес явился полной неожиданностью, поскольку возник не из-за моей безответственности, а в силу перехода Аэрофлота на так называемые «международные стандарты». Во-вторых, события развивались в совершенно непотребное время — три часа ночи. В-третьих, тариф за перевес, объявленный представителями отечественной авиалинии, оказался и не тарифом вовсе, а оскорблением: 15 евро за 1 килограмм!
Гималайский мед, пудовые фолианты Махабхараты и Рамаяны, карахи' и латунные имаам-даста2 сделали свое черное дело: перевес багажа составил 60 килограмм (на троих пассажиров): аэрофлотовцы запросили соответственно 900 евро. Сумма, как вы понимаете, не абсурдная, а кретиническая, особенно на фоне стоимости авиабилета на перелет из Москвы в Дели — туда и обратно — 300 евро. 900 евро — это показательная экзекуция под стать публичным китайским казням. Дабы остальным неповадно было.
«Что же мне делать?» — спрашиваю в отчаянии соотечественника, наделенного властью. «Бросайте вещи в аэропорту», — спокойно реагирует флегматичный аэрофлотовский главняк. «Больше ничего нельзя придумать?» — «Нельзя» — «Где оставлять?» — «А я почем знаю?»
Двадцать килограммов багажного лимита на левитирующую тушку пассажира существовали и раньше, однако до принятия Аэрофлотом «международных стандартов» почему-то удавалось договориться с учетом конкретной ситуации: загрузки самолета, веса ребенка и т. п. До конечного оевропеивания Россиянин можно было всегда рассчитывать если не на сочувственное отношение к соотечественникам, то по меньшей мере на дельный совет — скажем, в моей ситуации: за углом в десяти метрах от регистрационной стойки обнаружилось (методом случайного тыка) почтовое отделение, отправлявшее в Москву лишний багаж из расчета 10 долларов за килограмм, Тоже, конечно, не сахар, но все ж не 15 евро. Что мешало аэрофлотовскому главняку подсказать хотя бы такой вариант вместо наглого «бросайте вещи в аэропорту»?
Следующие полчаса после приговора ушли на прилюдную перепаковку багажа — отделяли семена от плевел, решали, что оставить, а что забрать с собой. Наблюдавшие за шоу пассажиры-соотечественники не преминули протянуть руку помощи — притаранился загоревший гоанский хряк и сочувственно процедил сквозь зубья: «Перевес багажа? Готов помочь и провести с собой... за полцены!»
в Занзибар, погрузил четыре большие спортивные сумки на тележку и покатил к камере хранения, которая, по прошлогодней памяти, находилась у черта на куличках: аж за аэропортовской автостоянкой. План действий: сдам вещи, а завтра позвоню индийским друзьям, попрошу, чтоб забрали и сохранили до следующего приезда. Все ж лучше, чем бросать мед и книги на улице.
Туман в половине четвертого ночи стоял стеной, но даже сквозь него удалось рассмотреть печальное: единственную в делийском аэропорте камеру хранения ликвидировали! Только теперь догадался, что имел в виду аэрофлотовский главняк, рекомендовавший бросить вещи прямо в зале вылета: знал, Кибальчиш, что камеры хранения больше не существует, но не проговорился — сдержал гостайну!
И вот я стою один посреди ночи на пустыре за делийским аэропортом, мысленно прощаясь с книжками, ароматическими палочками, полюбившейся индийской одеждой. Еще мгновение — и все это будет брошено прямо здесь, на пустыре. Особенно жалко было расставаться с книгами: на их любовный подбор ушел не один вечер в Ришикеше. Неожиданно из тумана выплывает щуплая фигурка носильщика: «Такси, сэр?» «Нет, спасибо!» И вдруг — по какому-то наитию: «У меня четыре сумки — перевес багажа. Камера хранения закрыта. Что мне делать?»
Удивительно, какие глупые вопросы способны задавать люди в безвыходных ситуациях! Нашел у кого спрашивать совета: у несчастного ночного носильщика, который наверняка и по-английски толком не разговаривает! Носильщик, похоже, и в самом деле не разобрал нюансов моего положения, однако уловил отчаяние в голосе и... задумался. Вы не поверите—задумался на добрые десять минут! Стоял и напряженно что-то соображал. Я молча стоял рядом, ничего, правда, не соображая, потому что в моем положении соображать больше было нечего. Внезапно лицо носильщика озарилось откровением: «Сэр, идите к директору аэропорта!»
Дааа, вот он — наивняк. «Спасибо за совет», — меланхолично подыграл я и побрел искать... директора! Сумки вместе с телегой бросил там, где разговаривал с носильщиком, — на пустыре за парковкой. Через пятнадцать минут обнаружил кабинет большого начальника — самого, разумеется, на месте не оказалось (чем там заниматься в четыре часа ночи?!). Спокойно изложил ситуацию заместителю — без паники, без позы оскорбленной добродетели («Почто снесли камеру хранения, бусурмане?!»): мысленно давно уже расстался с несчастливым грузом.
Заместитель внимательно выслушал, кивнул и... вышел из комнаты. Через пять минут вернулся — в сопровождении человека, спокойный, решительный и безмерно властный вид которого не оставлял сомнений — главный! Надо же — не спит Терминал-директор в неурочный час. Неспроста...
Повторяю свою незадачу Ашишу Наруле — реакция мгновенная: «У вас есть знакомый в Дели, кто бы мог забрать ваш багаж?» «Есть» «Тогда мы сейчас опишем для сохранности содержимое сумок, запечатаем их пленкой, нужно будет только заплатить вам за упаковку, но это недорого — около 100 рупий (=70 рублей), а затем оформим багаж как 1оз1-апс1-1:оипс1 и передадим в камеру хранения, которая находится не в международном, а во внутреннем аэропорту. Мой помощник сейчас подготовит всю необходимую информацию для вашего делийского знакомого: к кому обратиться, где и когда. Сегодня пятница, думаю, в понедельник после обеда вещи можно будет забрать. Где они у вас, кстати?» «Бросил за парковкой на пустыре, когда искал камеру хранения».
Ашиш вызывает помощника: «Сходите вместе за вещами!» Через десять минут вкатываем тележку в приемную директорского офиса. Ашиш выходит из кабинета: «Кстати, что у вас за груз?» Достаю из ближней сумки толстенный фолиант Ма-хабхараты: «Вот!», достаю следующую книгу — Рамайана: «И вот!» Из бокового кармана извлекаю лубочного вида иконку с изображением слоноподобного бога: «И вот еще — Ганеш. Вез друзьям в подарок».
Наверное, мне повезло: Ганеш — один из самых люби мых индуистских богов. Могу только догадываться, какова оказалась бы реакция Аши-ша, извлеки я иконку с Шивой или того хуже — богиней Кали, держащей отрубленную голову в левой верхней руке и карающую секиру — в правой (тоже верхней). Ганеш — бог хоть и вспыльчивый, но предельно доброжелательный и веселый. Стальные желваки на скулах директора напряглись: «Вот ЭТО вам не дали вывезти?» — в голосе звенит еще неведомая суровость. «Да, Ашиш-джи, не дали. Перевес багажа!»
«Пожалуйста подождите!» — Решительный разворот на каблуках, и директор исчезает в кабинете. В следующее мгновение по селекторной связи были вызваны, не хочу соврать, человек восемь: похоже, все руководство, какое только оказалось на терминале посреди ночи. Познания мои в хинди, сами понимаете, смехотворные, но даже их хватало на осознание неистовой бури. Через фразу на третью в пламенной речи Ашиша звучали знакомые слова: «Махабхарат! Рамайан! Га-неш!» Подчиненные с дружным порицанием кивали головой.
Ашиш завершил филиппику, и в следующий миг тишину офиса разорвал шквал телефонных звонков — все дружно стали набирать непонятно какие номера и с удвоенной энергией транслировать в сложный и загадочный организм аэропорта эмоции директора. Директор тоже с кем-то разговаривал. Ашиш не кричал, даже голоса не повышал, но трепет собеседников на другом конце провода ощущался почти физически. Почему-то мгновенно вспомнил сцену из «Маугли», где удав Каа собирает шкодливых обезьян на развалинах замка: «Бандер-логи, подойдите ближе! Ближе! Еще ближе!»
Через десять минут Ашиш вышел из кабинета: «Берите вещи и идемте со мной! Не буду ничего обещать — как вы понимаете, авиакомпания не моя, но я сделаю все, что могу!» До стойки Аэрофлота оставалось еще метров пятьдесят, как я заприметил дружное движение в нашу сторону. Шустро бежали индийские рядовые сотрудники, шустро накатывал аэрофлотовский главняк. Бог и отец! Бог и отец! Вот уж когда осознал, что значит для любой авиалинии испортить отношения с директором аэропорта: самоубийство чистой воды, не приведи господи!
«Кто это с вами?» — прикинулся несмышленышем (будто сам не знаешь!) главняк-соотечественник. «Директор аэропорта». «Он ваш знакомый, что ли?» «Да нет — друг!» — скромно потупил очи старый голубятник. Через пять минут весь мой багаж благополучно уплыл по грузовой ленте в чрево аэропорта. Следующие полчаса я провел в кабинете Ашиша-дж за задушевной беседой: рас сказывал о Ришикеше, о любв к индийской культуре и цивилизации в России, о йоге, о красивом языке хинди.
На прощание спросит «Ашиш-джи, как вы думаете - наша встреча случайна?» «Конечно, нет! В мире нет ничего случайного, все — божественное провидение. Нам же, людям остается лишь помогать друг - другу !»Дочегс неожиданный поворот в оценке событий феерической ночи!
Финал у истории показательный: рейс наш летел в Москву полупустым! Интересно: знал ли о страшном недогрузе аэрофлотовский главняк, когда предлагал уплатить 900 евро за нарушение «международных стандартов»? Впрочем, это уже не имеет значения: и без главняка очевидно, что великая наша цивилизация, жившая не по букве закона и регламенту, а по совести и справедливости, отдала богу душу. Кого-то — не сомневаюсь! — это обстоятельство жутко радует. Мне же приятно сознавать, что на земле еще осталось место, где общаются между собой не винтики и шпунтики отлаженного государственного механизма, а живые люди. Ни секунды не сомневаюсь, что будущее принадлежит именно той цивилизации и тому месту!
n
n.sexton
Впрочем, это уже не имеет значения: и без главняка очевидно, что великая наша цивилизация, жившая не по букве закона и регламенту, а по совести и справедливости, отдала богу душу. Кого-то — не сомневаюсь! — это обстоятельство жутко радует. Мне же
приятно сознавать, что на земле еще осталось место, где общаются между собой не винтики и шпунтики отлаженного государственного механизма, а живые люди. Ни секунды не сомневаюсь, что будущее принадлежит именно той цивилизации и тому месту!
Мда, кому чего не хватает. Кто-то и на отсутсвие железного порядка и немецкой точности и пунктуальности жалуется.
Авторизуйтесь, чтобы принять участие в дискуссии.