20 историй про Париж

Почему Париж это город любви? Что в нём такого особенного? Откуда этот романтический образ?
Должен быть мастер слова который первым влюбился в Париж и воспел его, кто это мог быть?

Я не сомневаюсь что каждый видит Париж по своему.
А в этой теме интересно было бы собрать самые яркие описания Парижа.

Начну с Генриха Манна.

" Все, что ему довелось увидеть во время своей первой поездки через город, были любопытные служанки и уличные девки, да и те прятались в глубокой тени. По две высовывались они из закоулков, там блеснут светлые глаза, тут вспыхнут рыжие волосы, смутным пятном выступит из сумрака белая кожа. Казалось, они-то и воплощают в себе тайну этого враждебного города, и Генрих повертывался в седле и тянулся к ним, как и они к нему. Ты, белая и румяная, покажись, покажись, ты, плоть и кровь, горячее, чем языческие богини, твои краски нежны и смелы, такие расцветают только здесь. Всадники нежданно сворачивают за угол, и там стоит одна, вполне осязаемая в солнечном свете, она застигнута врасплох, она хочет бежать, но встречается взглядом с королем разбойников и остается, оцепенев, привстав на цыпочки, словно готовая упорхнуть. Она стройна и гибка, точно поднявшийся из земли стебелек риса, кончики ее длинных-длинных пальцев слегка отогнуты назад, лебединая шея упруга. Кажется, в ее пленительном смятении и женский испуг и жажда, чтобы ее сейчас же обняли. Когда Генрих поймал ее взгляд, в нем была веселая насмешка, а когда он наконец был вынужден отвести свой взор, ее глаза уже отдавались, затуманенные и ничего не видящие. Да и он опомнился не сразу. "Она моя! - сказал он себе. - Другие тоже! Париж, ты мой". (с)

"Праздник, который всегда с тобой" Э.Х.

"Его немыслимые высказывания гипнотизировали, как стон доски, подвергающейся насилию на лесопилке", - это он там так про Э.Паунда ))))

Слово Генри Миллеру:

" Зажав бутылку между ног и подставив лицо солнцу, плещущему в окно, я
снова переживаю прелесть тех первых тяжелых дней, когда я попал в Париж.
Растерянный и нищий, я бродил по парижским улицам, как неприкаянное
привидение на веселом пиру. Внезапно все подробности того времени всплывают
в памяти -- неработающие уборные; князь, чистящий мои туфли; кинотеатр
"Сплендид", где я спал на чужом пальто; решетки на окнах; чувство удушья;
жирные тараканы; пьянство и дуракаваляние. Танцы на улицах на пустой
желудок, а. иногда визиты к странным людям вроде мадам Делорм. Как я попал к
мадам Делорм, я сейчас даже не могу себе представить. Но как-то я все-таки
проскочил мимо лакея у дверей и горничной в кокетливом белом передничке и
вперся прямо во дворец в своих плисовых штанах без единой пуговицы на
ширинке и в охотничьей куртке. Даже и сейчас я вижу золото этой комнаты и
мадам Делорм в костюме мужского покроя, восседающую на каком-то троне,
золотых рыбок в аквариуме, старинные карты, великолепно переплетенные книги;
чувствую ее тяжелую руку на своем плече и помню, как она меня слегка даже
испугала своей тяжелой лесбийской ухваткой. Но насколько приятнее было
болтаться в человсчсской похлебке, льющейся мимо вокзала Сен-Лазар -- шлюхи
в подворотнях; бутылки с сельтерской на всех столах; густые струи семени, текущие по
сточным канавам. Что может быть лучше, чем болтаться в этой толпе между
пятью и семью часами вечера, преследуя ножку или крутой бюст или просто
плывя по течению и чувствуя легкое головокружение. В те дни я ощущал
странную удовлетворенность: ни свиданий, ни приглашений на обед, никаких
обязательств и ни гроша в кармане. Золотое время, когда у меня не было ни
одного друга. Каждое утро -- безнадежная прогулка в банк "Америкен
экспресс", и каждое утро -- неизменный ответ банковского клерка. Я ползал
тогда по городу, как клоп, собирая окурки, иногда застенчиво, а иногда и
нахально; сидел на садовых скамейках, втягивая живот, чтобы остановить его
нытье, или бродил По Тюильри, глядя на безмолвные статуи, вызывавшие у меня
эрекцию..."

(тактично) Курт, может Вам съездить туда для начала?

Кроме того, одно дело - Париж в отражении Тэфии, и совсем другое - День Бастилии в прошлом году, где женщины завёрнуты в чёрное, а мужчины в усах и тюбетейках.

Я ж говорю: Ре-Реконкиста.

Маятник продолжает качаться.

Дон, я же объяснил, мне интересен не остов Парижа, а его очарование. Зачем мне ехать туда? Я знаю, что это обычный туристический город, где кучи негров зарабатывают на туристах. Но его воспело столько художников, что именно его образ стал главным его достоинством, именно он выделяет его среди прочих других городов, его я и пытаюсь собрать в одно целое.

Взгляд парижанина на Париж.
Слово Эмилю Золя:

"От Вернона он шел голодный; на него находили приступы ярости и отчаяния, тогда он рвал листья на живых изгородях, мимо которых брел, жевал их и все шел и шел; тело сводила судорога, его охватывал внезапный страх, желудок сжимался, в глазах мутилось, а ноги сами шагали вперед помимо его воли, словно влекомые туда, где маячил за далью, за далекой далью, за чертой горизонта, образ Парижа, который звал, который ждал его. Когда он добрел до Курбвуа, стояла темная ночь. Париж, похожий на лоскут звездного неба, упавший на край черной земли, показался ему суровым, как будто недовольным его возвращением. Тогда им овладело малодушие, он спустился к реке, ноги у него подкашивались. Перейдя мост Нейи, он оперся на парапет, наклонился над Сеной, катившей свои чернильные волны между темнеющими громадами берегов; красный сигнальный огонь на воде следил за ним кровавым глазом. Теперь оставалось взять подъем, добраться до Парижа, видневшегося там, в вышине. Шоссе показалось ему нескончаемо длинным. По сравнению с этим сотни пройденных лье были пустяком, - остаток дороги приводил его в отчаяние: он никогда не доберется до вершины в короне огней. Во всем своем безмолвии и мраке тянулось перед ним ровное шоссе с рядами высоких деревьев по обочинам и низенькими домами, с широкими сероватыми тротуарами, рябыми от теней, отбрасываемых ветвями, с темными норами поперечных улиц, и только газовые фонари, прямые, равномерно мелькавшие, только они оживляли желтыми язычками пламени эту мертвую пустоту; Флоран не подвигался ни на шаг вперед: шоссе становилось все длинней и длинней, отодвигало Париж все дальше, в глубь ночи. Ему чудилось, что одноглазые фонари справа и слева убегают вперед, унося с собой дорогу; увлекаемый водоворотом огней, он зашатался и тяжело рухнул на мостовую.
... ...
Да, голод был с ним неразлучен. Флоран перебирал свои воспоминания и не припомнил ни одного часа, когда бы ему не хотелось есть. Он высох, желудок его сузился, от Флорана остались только кожа да кости. И вот он вновь видит Париж - откормленный, великолепный, заваленный пищей в предрассветном мраке; он въехал в этот город на ложе из овощей; он метался здесь среди неизведанных дебрей жратвы, которая кишела вокруг, которая искушала его. Итак, веселая ночь карнавала длилась семь лет! Он снова видел перед собой сияющие окна на бульварах, хохочущих женщин, город-чревоугодник, покинутый в ту далекую январскую ночь; и ему казалось, что все это разрослось, расцвело пышным цветом в грандиозности рынка, чье исполинское дыхание, затрудненное от непереваренной вчерашней пищи, он уже различал."

Знаете потому, что кто-то вам так сказал. Так вот я вам говорю, что в Париже и в самом деле витает романтика влюбленности и когда встречаешься взглядом с встречным прохожим пробегает приятный холодок между лопаток. А парижане такие же грязнули как и россияне, в смысле мусора на улицах и кафе, допускаю, что при первоначальном строительстве и благоустройстве чиновники не так воруют, а посему город сам очищается.

Я понимаю, что имеет в виду Курт.
Образ парижа может не иметь ничего общего с Парижем-городом. И сравнение того и другого возможно даже и не нужно.

Для меня - Амели - образ Парижа. Целостный. Я отдаю себе отчет, что парижанки и француженки вообще есть толстые, жирные, грубые, некрасивые...но ОБРАЗ - это совсем другое.
ах...Амели...где б диск купить. пересмотреть, блин.
(затосковал)

Лииса, мечта всегда лучше реальности, а при их столкновении остаётся только реальность.
Меня никогда не привлекал Париж, как место куда стоит съездить, поэтому ещё есть шанс оставить его только мечтой.

Нету жирных, грубых представляете! Некрасивые есть.

Я вот слышал, что трахаться - это супер! но сам пока не решаюсь.

В книжках всё написано и так.

Везде есть, а в Париже нету? Сомневаюсь.
Ну да ладно, не об этом разговор. Не будем портить ОБРАЗ:-)

Нету, вот и часть образа.

Да уж куда какому-то Парижу до Ивделя, вот Ивдель это вещь.

Курт, везде есть красиво и интересно, была бы способность видеть.

Нигде нет красивее и интереснее всего остального на свете.

Дон, но воспевают ведь Париж, а не любое другое место, в этом фокус. Ваша теория не работает.

Курт, Вы слышите тех, кого хотите слышать. Это нормально.

Я же не спорю с тем, что кому-то Париж представляется наиболее интересным и прекрасным местом на планете. Это тоже нормально.

Лично мне Париж не глянулся. И это нормально.

О чём спорим?

Слово Патрику Зюскинду:

"... в Париже стояла самая большая вонь, ибо
Париж был самым большим городом Франции. А в самом Париже было
такое место между улицами О-Фер и Ферронри под названием
Кладбище невинных, где стояла совсем уж адская вонь. Восемьсот
лет подряд сюда доставляли покойников из Отель-Дь° и
близлежащих приходов, восемьсот лет подряд сюда на тачках
дюжинами свозили трупы и вываливали в длинные ямы, восемьсот
лет подряд их укладывали слоями, скелетик к скелетику, в
семейные склепы и братские могилы. И лишь позже, накануне
Французской революции, после того как некоторые из могил
угрожающе обвалились и вонь переполненного кладбица побудила
жителей предместья не только к протестам, но и к настоящим
бунтам, кладбище было наконец закрыто и разорено, миллионы
костей и черепов сброшены в катакомбы Монмартра, а на этом
месте сооружен рынок."

Сдаётся мне, ув. Курт - чем больше Вы мечтаете о Париже, чем больше о нём читаете, тем неохотнее Вы туда соберётесь, ибо кому же захочется попробовать мороженое своей мечты, дабы не разочароваться.

Дон, я думаю что мне никогда не удастся побывать в Париже, а посещю я всего лишь ещё один город из множества.

Что ж, теперь Хулио Кортасар:

"... я протягивал руку и касался клубка Парижа, его безграничной материи, спутавшейся в единый моток, магмы его воздуха и того, что рисовалось за окном, его облаков и чердачных окон; и тогда беспорядка как не бывало, мир снова представал окаменевшим и основательным, все прочно сидело в своих гнездах и поворачивалось на плотно пригнанных петлях в этом клубке из улиц, деревьев, имен и столов. Не было беспорядка, который бы вел к избавлению, а были только грязь и нищета, пивные кружки с опивками, чулки в углу, постель, пахнувшая трудами двух тел и волосами, и женщина, гладившая мою ногу тонкой, прозрачной рукой..."

"Париж… разрушает нас потихоньку, сладостно, перетирает меж своих цветов и бумажных скатертей, заляпанных винными пятнами, сжигает нас своим огнем, не имеющим цвета, что вырывается в ночи из съеденных временем подъездов."

а вот от риановости:
"В считанные минуты собралась толпа численностью до 200 человек, которая принялась забрасывать полицейских бутылками и другими предметами. Войдя в раж, участники противостояния принялись также громить витрины расположенных в подземном переходе магазинов и киосков.

Столкновения продолжались несколько часов, для разгона толпы полиция использовала слезоточивый газ. В результате беспорядков восемь сотрудников общественного транспорта и один полицейский получили легкие ранения. "

Хэмингуэй :-)

Пожалуй, эпиграф самое лучшее.

"Если тебе повезло и ты в молодости жил в Париже, то, где бы ты ни был
потом, он до конца дней твоих останется с тобой, потому что Париж -- это
праздник, который всегда с тобой."

В его Париже побывать легко, стоит лишь купить билет, абсолютно никакой мистики.

"Когда в Париже живешь впроголодь, есть хочется особенно сильно, потому что в витринах всех булочных выставлены всевозможные вкусные вещи, а люди едят за столиками прямо на тротуаре, и ты видишь еду и вдыхаешь ее запах. Если ты бросил журналистику и пишешь вещи, которые в Америке никто не купит, а своим домашним сказал, что приглашен кем-то на обед, то лучше всего пойти в Люксембургский сад, где на всем пути от площади Обсерватории до улицы Вожирар тебя не смутит ни вид, ни запах съестного. И можно зайти в Люксембургский музей, где картины становятся яснее, проникновеннее и прекраснее, когда сосет под ложечкой и живот подвело от голода. Пока я голодал, я научился гораздо лучше понимать Сезанна и по-настоящему постиг, как он создавал свои пейзажи. ... "

Другое дело - пиво!
Вот человек, который знает в нём толк )))

"До Липпа было недалеко, и все те места на пути к нему, которые мой желудок замечал так же быстро, как глаза или нос, теперь делали этот путь особенно приятным. В brasserie было пусто, и, когда я сел за столик у стены, спиной к зеркалу, и официант спросил, подать ли мне пива, я заказал distinguй -- большую стеклянную литровую кружку -- и картофельный салат.
Пиво оказалось очень холодным, и пить его было необыкновенно приятно. Картофельный салат был хорошо приготовлен и приправлен уксусом и красным перцем, а оливковое масло было превосходным. Я посыпал салат черным перцем и обмакнул хлеб в оливковое масло. После первого жадного глотка пива я стал есть и пить не торопясь. Когда с салатом было покончено, я заказал еще порцию, а также cervelas -- большую толстую сосиску, разрезанную вдоль на две части и политую особым горчичным соусом. Я собрал хлебом все масло и весь соус и медленно потягивал пиво, но оно уже не было таким холодным, и тогда, допив его, я заказал поллитровую кружку и смотрел, как она наполнялась. Пиво показалось мне холоднее, чем прежде, и я выпил половину. "