а кто не чужд...

Из интервью Кирилла Серебренникова по поводу «Изображая жертву»
«-Откуда берется эмоциональный русский абсурдизм?
Кирилл Серебрянников: Из социальной ситуации конечно. Русский ха-рактер вообще-то чужд абсурду. Это социум заставил национальные черты мутировать.»

откуда такой абсурдногенный социум…

станешь тут абсурдистом, когда каждые четыре года неурожай, а власть того и гляди чего да исполнит!

это он мозгом булькнул. не обращайте внимание

"В характере русских замечается какой-то след панического ужаса, и это, очевидно, результат длительного ряда переворотов и продолжительного деспотизма. Они всегда как-то настороже, как будто ожидают землетрясения, будто сомневаются в том, прочна ли земля у них под ногами..." Дени Дидро

фигня.
В русских сидит пофигизм и им всё по фигу, в том числе собственная собственность. Они же знают, что всё это бренно и тленно, ибо если саранча не съест, то продразверстка заберёт.

"Крепостной, способный иногда на отчаянное насилие, в обыденной жизни скорее добивался сво-его ненасильственными средствами. Он поднял искусство лжи на большую высоту. Когда ему не хоте-лось- чего-то делать, он разыгрывал дурачка, а будучи разоблаченным, изображал неподдельное раская-ние. «Крестьяне почти во всех обстоятельствах жизни обращаются к своему помещику темными сторо-нами своего характера»,— писал знаток русской деревни славянофил Юрий Самарин.— «Умный кресть-янин, в присутствии своего господина, притворяется дураком, правдивый бессовестно лжет ему прямо в глаза, честный обкрадывает его и все трое называют его своим отцом». Такое поведение в отношениях с вышестоящими составляло резкий контраст с честностью и порядочностью, которые выказывал кресть-янин в отношениях с себе равными. Это раздвоение было не столько особенностью крестьянского харак-тера, сколько оружием против тех, от кого у него не имелось иной защиты.

Какой бы тягостной ни была чужая власть над крестьянином, она являлась не единственной си-лой, сковывавшей его и расстраивавшей его планы. Существовала также и тирания природы, от которой он так зависел,— то, что Глеб Успенский нарек «властью земли». Земля цепко держала крестьянина в руках, когда рожала, когда нет, неизбывно непостижимая и капризная. Он бежал ее с той же готовно-стью, с какой бежал помещика и чиновника, делаясь коробейником, ремесленником, чернорабочим в го-родах, кем угодно, лишь бы отделаться от изнуряющей полевой работы. Не существует свидетельств то-го, что русский крестьянин любил землю; чувство это можно отыскать главным образом в воображении романтических дворян, наезжавших летом в свои имения.

Если подумать о том, в каких клещах держали крестьянина капризная воля хозяина и чуть менее капризная воля природы (силы, которые он плохо понимал и которые никак не мог контролировать), то нечего удивляться, что излюбленной его мечтой было , сделаться абсолютно, безответственно свобод-ным. Он звал это идеальное состояние волей. Воля означала полную необузданность, право на буйство, гулянку, поджог. Она была абсолютно разрушительным понятием, актом мести по отношению к силам, которые извека терзают крестьянина. Разночинец Белинский, знавший мужика лучше, чем его друзья из дворян, высказался на эту тему достаточно прямо, когда усомнился в осуществимости их мечты о демо-кратической России: В понятии нашего народа свобода есть воля, а воля — озорничество. Не в парла-мент пошел бы освобожденный русский народ, а в кабал побежал бы он, пить вино, бить стекла и вешать дворян, которые бреют бороду и ходят в сюртуках, а не в зипунах...

И в самом деле, самым доступным средством уйти от действительности было пьянство. Повесть Временных Лет, повествуя об обращении Руси в христианство, сообщает, что киевские князья не остано-вили своего выбора на исламе из-за его запрета на спиртные напитки. «Руси есть веселие пити, не может без него быти»,— заявил, говорят, князь киевский Владимир мусульманским посланникам, приехавшим склонить его на свою сторону. История эта, разумеется, апокрифична, однако она, так сказать, канонизирует пьянство как национальное увлечение. До XVI в. россияне пили медовуху и фруктовое вино. Затем они научились у татар искусству выгонки спирта. К середине XVII в. пьянство сделалось настоль-ко серьезной проблемой, что патриарх Никон и окружавшие его церковные реформаторы попытались ввести сухой закон. Россияне пили водку не регулярно, небольшими дозами, а чередовали периоды пол-ного воздержания с дикими запоями. Попав в кабак или в трактир, русский крестьянин быстро опроки-дывал несколько стаканов водки, чтобы как можно скорее впасть в пьяное забытье. Как гласила поговор-ка, настоящий запой должен длиться три дня: в первый выпивают, во второй напиваются, а в третий по-хмеляются. Венцом всему была Пасха. Тогда русские крестьяне, провожавшие долгую зиму и готовив-шиеся к изнурительной череде полевых работ, лежали ничком в тумане алкогольных паров. Попытки бо-роться с пьянством вечно натыкались на неодолимые препятствия, поскольку государство извлекало из продажи спиртных напитков значительную часть своих доходов и посему было кровно заинтересовано в их потреблении. В конце XIX в. этот источник был самой доходной статьей государственного бюджета.

Сознание русского крестьянина было, если использовать терминологию старого поколения ан-тропологов вроде Леви-Брюля (Levy-Brühl), «первобытным». Наиболее выпуклой чертой сознания такого типа является неумение мыслить абстрактно. Крестьянин мыслил конкретно и в личностных понятиях. Например, ему стоило больших трудов понять, что такое «расстояние», если не выразить оное в верстах, длину которых он мог себе представить. То же самое относится и ко времени, которое он воспринимал лишь в соотнесении с какой-то конкретной деятельностью. Чтобы разобраться в понятиях вроде «государства», «общества», «нации», «экономики», «сельского хозяйства», их надо было связать с известными крестьянам людьми, либо с выполняемыми ими функциями.

Эта особенность объясняет очарование мужика в лучшие его минуты. Он подходил к людям без национальных, религиозных и каких-либо иных предрассудков. Несть числа свидетельствам его непод-дельной доброты по отношению к незнакомым людям. Крестьяне щедро одаривали едущих в сибирскую ссылку, и не из-за какой-то симпатии к их делу, а потому что они смотрели на них как на «Несчастнень-ких». Во время Второй Мировой войны гитлеровские солдаты, пришедшие в Россию завоевателями и се-явшие там смерть, сталкивались в плену с подобными же проявлениями сострадания. В этой неабстрактной, инстинктивной человеческой порядочности лежала причина того, что радикальные агитаторы, пы-тавшиеся поднять крестьян на «классовую борьбу», столкнулись с таким сильным сопротивлением. Даже во время революций 1905 и 1917 г. крестьянские бунты были направлены на конкретные объекты — месть тому или иному помещику, захват лакомого участка земли, порубку леса. Они не были нацелены на «строй» в целом, ибо крестьяне не имели ни малейшего подозрения о его существовании.

Но эта черта крестьянского сознания имела и свою скверную сторону. К числу недоступных кре-стьянскому пониманий абстракций относилось и право, которое они были склонны смешивать с обычаем или со здравым смыслом. Они не понимали законоправия. Русское обычное право, которым руково-дствовались сельские общины, считало признание обвиняемого самым убедительным доказательством его вины. В созданных в 1860-х гг. волостных судах, предназначенных для разбора гражданских дел и управляемых самими крестьянами, единственным доказательством в большинстве случаев было призна-ние подсудимого. Крестьянину точно так же трудно было понять, что такое «собственность», которую он путал с пользованием или владением. По его представлениям не живший в своем имении помещик не имел права ни на землю, ни на ее плоды. Крестьянин мог легко позаимствовать вещь, в которой, по его мнению, законный владелец не нуждался (например, дрова из господского леса), однако в то же самое время выказывал весьма острое чувство собственности, если речь шла о земле, скотине или орудиях дру-гих крестьян, поскольку эти вещи были надобны для заработка на хлеб. Крестьяне смотрели на адвокату-ру, созданную судебной реформой 1864 г., просто как на новую породу тех же самых лихоимствующих чиновников: иначе зачем же адвокаты берут деньги за вызволение попавших в судебную переделку? Крестьянин терпеть не мог формальностей и официальных процедур и был не в состоянии разобраться в абстрактных принципах права и государственного управления, вследствие чего он мало подходил для ка-кого-либо политического строя, кроме авторитарного.

Подобно другим «первобытным» существам, русский крестьянин обладал слабо развитым поня-тием собственной личности. Личные симпатии и антипатии, личное честолюбие и самосознание обыкно-венно растворялись в семье или в общине; по крайней мере до той поры, как крестьянин получил воз-можность сколачивать большие капиталы, и тогда приобретательские инстинкты полезли наружу в самой уродливой форме. Деревенская община, мир, сдерживала антисоциальные инстинкты мужика — коллек-тив был выше своих индивидуальных членов. Хомяков как-то сказал, что «русский человек, порознь взя-тый, не попадет в рай, а целой деревни нельзя не пустить» . Но между тем связи, соединяющие и со-циализирующие деревенских обитателей, носили ярко выраженный личный характер. Внешний мир вос-принимался сквозь сильно запотевшее стекло как нечто далекое, чужое и в общем-то совсем маловажное. Он составлялся из двух частей—необъятного святого сообщества православных и царства иноземцев, де-лившихся на басурманов и немцев. Если верить словам живших в России иностранцев, еще в XIX в. мно-гие русские крестьяне не знали и не поверили бы, скажи им об этом, что в мире существуют другие на-роды и монархи помимо их собственных.
Крестьянин чутко осознавал разницу между себе равными и вышестоящими. Всякого человека, не облеченного властью, он звал братом, а имеющего власть величал отцом или, чуть более фамильярно, батюшкой. С себе равными он обращался на удивление церемонно. "

РИЧАРД ПАЙПС. РОССИЯ ПРИ СТАРОМ РЕЖИМЕ. Кембридж, 1974г. http://www.sociograd.ru/kak_uchitsya/kabinety/tara...

вы серьезно воспринимаете эту идеологическую чепуху?

Пайпс серьёзный дядька

я тоже не шучу

РИЧАРД ПАЙПС. РОССИЯ ПРИ СТАРОМ РЕЖИМЕ. Кембридж, 1974г.

Интересно было бы узнать о создании и создателе этой книги. (тему что ли создать отдельную??)
И почитать интересно.

Аргументируйте пожалуйста. Интетересно.

Может абсурдность – это крайняя степень нонконформизма…
А то еще нестандартность мышления-поведения есть, тоже наверно кажется абсурдной кому-то…из творческих цехов такие бывают, вот откуда оно берется, как зараза в ВУЗах прививается? но помню, на первый курс уже готовенькие приходили, из школы...

американец. русофоб. замылены глазки.

мне он представляется их Радзинским...как можно так залезть в душу русского крестьянина? был им в прошлой жизни? связывается с эгрегором?

:help: Может, кто-нибудь видел Пайпса в книжных магазинах Екб? Спасибо

не за что.
вчера буквально с ним пересекся. хотел ударить его. за

,
но не стал бить старика.

А может Радзинский не сколько глубокий исследователь (который залазит глубоко в душу описываемых людей) а больше драмматург, сочинитель? Который тасует карты-факты так, чтобы они сложились завлекательно для читателя?
Коммерцилизированный подход?

А при чем тут замыленность?
Мы живем тут, но и мы точно не знаем, как жили люди в России в начале 19 века.
Большевики засранцы все исказили.

И значит.....правды больше в тех, старых книгах (которые Пайпс наверное и ситематизировал) а не в нашем представлении.

Гарих, Вы то где?:-)
Про Пайпса совсем нам не рассказываете...

старый црушник их не систематизировал, а отбирал только те, что подтверждали его теорию недочеловеков.

поговорите со своими дедами. они расскажут вам то, что им рассказывали их отцы. что придумали то вообще: абсурд? для них их жизнь не была абсурдной.

или вам принципиально необходимо полушать про примитивных существ от американского рафинада?

Мне интересно мнение Гариха:-)
И вообще, просто любопытно.
А к Америке у меня нет огульно отрицательного отношения.