Лолита как зеркало шокирующего гуманизма
Прочитал занятную статью о творчестве Набокова, а точнее об обном из образцов его позднего творчества - "Лолите".
Для гурманов даю ссылку всей большой статьи. Для тех, кто поленится читать - несколько абзацев из нее для пояснения существа позиции автора исследования.
Давайте поговорим об этой занимательной вещи, а если получится, о Набокове в широком творческом контексте.
http://magazines.russ.ru/nlo/2002/58/brod.html
"Суть многих научных работ последнего времени сводится к тому, что “Лолита” на самом деле воплощает в себе гуманистические ценности: Гумберт — извращенец, который дорастает до осознания своего преступления и в результате становится подлинным художником. Лори Клэнси, например, пишет о том, что ““шокирующая” природа “Лолиты” заключается в том, что, какими бы гнусными и отталкивающими ни были события романа, Набоков превращает их в торжество человеческой любви, основанной на извращении и неизбежно заканчивающейся гибелью любовников, но, в конце концов, всё же утверждающей и прославляющей человечность обоих этих любовников — как “монстра” Гумберта, так и маленькой девочки, ставшей его жертвой”.
Владимир Александров также приходит к выводу о том, что нравственное чувство, вновь приобретенное Гумбертом в конце романа, утверждает существование “целой сети связей между восприятием, красотой и этикой”. Таким образом, творческая проницательность и обостренное чувство прекрасного в итоге приводят Гумберта к нравственному пробуждению. “Когда он [Гумберт] видит ее такой, какова она есть на самом деле, то находит ее более прекрасной, чем в то время, когда он воспринимал ее солиптически”. Это новое прозрение вынуждает героя признать свои преступления, совершенные против своей жертвы в прошлом .
Александр Долинин исследует далее взаимоотношения между эстетикой поэта и его моралью. Гумберт навязывает жизни свои воспоминания об эротических грезах. Но как только Гумберт начинает испытывать к Лолите сострадание, не связанное с его сексуальными желаниями, его сознание просыпается и он становится гораздо более глубоким художником.
Подобные научные работы указывают на важный аспект романа. Однако, на мой взгляд, “Лолита” не символизирует и не воплощает в себе гуманистических ценностей того рода, которые так впечатляюще явлены в современных ее интерпретациях. Произведенная в “Лолите” атака на нравственные чувства выглядит настолько бешеной и мрачной, что существование обнадеживающего гуманистического послания, которое прочитывают в романе современные исследователи, кажется весьма сомнительным. Эта книга вызывает у нас огромное эмоциональное потрясение и даже желание найти в ней какую-то неявную нравственную цель — следствие сомнения в том, что добро в любой сфере человеческой жизни, в том числе и в эстетической, все еще возможно. Я полагаю, что к этому радикальному взгляду на мир Набокова привели чудовищные возможности зла, раскрывшиеся во время Холокоста.
Дэвид Рэмптон и другие современные исследователи считают главной проблемой “Лолиты” эстетизм Гумберта. При таком прочтении к образу Гумберта, помимо идеи поисков прекрасного, безразличных к их последствиям в реальном мире, добавляются дополнительные коннотации. Иными словами, с набоковской точки зрения, не существовало никакого конфликта между чистой эстетикой и требованиями нравственности. Поэтому “Лолита” вовсе не сигнализирует о “растапливании” более ранней, “ледяной” набоковской эстетики. Напротив, здесь поднят вопрос о том, способна ли сама перфекционистская эстетика избежать вязкого, прилипчивого и вездесущего мирового зла.
Таким образом, “Лолита” является апологией искусства, но такой, которая пытается изведать зло полной мерой, поставив под сомнение саму возможность искусства. В “Лолите”, где моральное разложение и совращение описываются самым блистательным языком, искусство становится каким-то сомнительным предприятием и далеко отходит от возвышенного, чистого идеала, как было в ранних произведениях Набокова. “Лолита” приобретает огромную силу воздействия отчасти благодаря глубине конфликтов, которые исследует этот роман. Это воистину шокирующий шедевр, — и ослепительный, но одновременно тревожный образ Гумберта Гумберта не поддается простой концептуализации. Однако по моему мнению, сила и глубина конфликтов, сформировавших Гумберта — его порочную жизнь и его блестящее искусство, — обретают смысл лишь в зловещем свете (“зримой тьме”) Холокоста. Набоков издавна интересовался жестокостью: она была важной составляющей его прозы в таких его романах, как “Король, дама, валет” или “Отчаяние”. Но лишь после того, как массовая бойня Второй мировой войны обнажила всю глубину и вездесущность человеческой способности ко злу, давнишний интерес Набокова к жестокости смог по-настоящему проявить себя. “Лолита” является великим шедевром Набокова в большой степени потому, что в ней он принимает зло в полном объеме и исследует возможность искусства в мире, насквозь пронизанном злом".
Анна Бродски, журнал "журнальный зал"
Для гурманов даю ссылку всей большой статьи. Для тех, кто поленится читать - несколько абзацев из нее для пояснения существа позиции автора исследования.
Давайте поговорим об этой занимательной вещи, а если получится, о Набокове в широком творческом контексте.
http://magazines.russ.ru/nlo/2002/58/brod.html
"Суть многих научных работ последнего времени сводится к тому, что “Лолита” на самом деле воплощает в себе гуманистические ценности: Гумберт — извращенец, который дорастает до осознания своего преступления и в результате становится подлинным художником. Лори Клэнси, например, пишет о том, что ““шокирующая” природа “Лолиты” заключается в том, что, какими бы гнусными и отталкивающими ни были события романа, Набоков превращает их в торжество человеческой любви, основанной на извращении и неизбежно заканчивающейся гибелью любовников, но, в конце концов, всё же утверждающей и прославляющей человечность обоих этих любовников — как “монстра” Гумберта, так и маленькой девочки, ставшей его жертвой”.
Владимир Александров также приходит к выводу о том, что нравственное чувство, вновь приобретенное Гумбертом в конце романа, утверждает существование “целой сети связей между восприятием, красотой и этикой”. Таким образом, творческая проницательность и обостренное чувство прекрасного в итоге приводят Гумберта к нравственному пробуждению. “Когда он [Гумберт] видит ее такой, какова она есть на самом деле, то находит ее более прекрасной, чем в то время, когда он воспринимал ее солиптически”. Это новое прозрение вынуждает героя признать свои преступления, совершенные против своей жертвы в прошлом .
Александр Долинин исследует далее взаимоотношения между эстетикой поэта и его моралью. Гумберт навязывает жизни свои воспоминания об эротических грезах. Но как только Гумберт начинает испытывать к Лолите сострадание, не связанное с его сексуальными желаниями, его сознание просыпается и он становится гораздо более глубоким художником.
Подобные научные работы указывают на важный аспект романа. Однако, на мой взгляд, “Лолита” не символизирует и не воплощает в себе гуманистических ценностей того рода, которые так впечатляюще явлены в современных ее интерпретациях. Произведенная в “Лолите” атака на нравственные чувства выглядит настолько бешеной и мрачной, что существование обнадеживающего гуманистического послания, которое прочитывают в романе современные исследователи, кажется весьма сомнительным. Эта книга вызывает у нас огромное эмоциональное потрясение и даже желание найти в ней какую-то неявную нравственную цель — следствие сомнения в том, что добро в любой сфере человеческой жизни, в том числе и в эстетической, все еще возможно. Я полагаю, что к этому радикальному взгляду на мир Набокова привели чудовищные возможности зла, раскрывшиеся во время Холокоста.
Дэвид Рэмптон и другие современные исследователи считают главной проблемой “Лолиты” эстетизм Гумберта. При таком прочтении к образу Гумберта, помимо идеи поисков прекрасного, безразличных к их последствиям в реальном мире, добавляются дополнительные коннотации. Иными словами, с набоковской точки зрения, не существовало никакого конфликта между чистой эстетикой и требованиями нравственности. Поэтому “Лолита” вовсе не сигнализирует о “растапливании” более ранней, “ледяной” набоковской эстетики. Напротив, здесь поднят вопрос о том, способна ли сама перфекционистская эстетика избежать вязкого, прилипчивого и вездесущего мирового зла.
Таким образом, “Лолита” является апологией искусства, но такой, которая пытается изведать зло полной мерой, поставив под сомнение саму возможность искусства. В “Лолите”, где моральное разложение и совращение описываются самым блистательным языком, искусство становится каким-то сомнительным предприятием и далеко отходит от возвышенного, чистого идеала, как было в ранних произведениях Набокова. “Лолита” приобретает огромную силу воздействия отчасти благодаря глубине конфликтов, которые исследует этот роман. Это воистину шокирующий шедевр, — и ослепительный, но одновременно тревожный образ Гумберта Гумберта не поддается простой концептуализации. Однако по моему мнению, сила и глубина конфликтов, сформировавших Гумберта — его порочную жизнь и его блестящее искусство, — обретают смысл лишь в зловещем свете (“зримой тьме”) Холокоста. Набоков издавна интересовался жестокостью: она была важной составляющей его прозы в таких его романах, как “Король, дама, валет” или “Отчаяние”. Но лишь после того, как массовая бойня Второй мировой войны обнажила всю глубину и вездесущность человеческой способности ко злу, давнишний интерес Набокова к жестокости смог по-настоящему проявить себя. “Лолита” является великим шедевром Набокова в большой степени потому, что в ней он принимает зло в полном объеме и исследует возможность искусства в мире, насквозь пронизанном злом".
Анна Бродски, журнал "журнальный зал"
K
Kips
Мне почему-то никогда не удавалось настроить себя на осуждение Гумберта. Всю дорогу сопереживала его несчастной любви, его мукам. Да и Долорес - такая оторва, мучительница.
А чем умные дядьки-литературоведы объясняют появление такого сюжета у Набокова?
А чем умные дядьки-литературоведы объясняют появление такого сюжета у Набокова?
Кипс, почитайте статью. Автор полагает, что здесь вылилась ненависть Набокова ко всему немецкому после того, как Набоковы (супруга поэта еврейка) были вынуждены бежать из Германии.
Гумберт - образ нацизма, а Лолита - изнасилованная этим нацизмом...
Простовато, но, в принципе объясняет.
Правда мне Гумберт всегда был как-то симпатичен. Вернее, даже "понятен и достоин сочувствия". Сочувствия по бессилию мужчины перед женской беззащитностью...
Гумберт - образ нацизма, а Лолита - изнасилованная этим нацизмом...
Простовато, но, в принципе объясняет.
Правда мне Гумберт всегда был как-то симпатичен. Вернее, даже "понятен и достоин сочувствия". Сочувствия по бессилию мужчины перед женской беззащитностью...
K
Kips
Таких интерпретаций можно придумать до и больше. Par ex, предположить, что Набоков до такой степени ненавидел большевиков, что "Лолита" - это зеркало русской революции, девочка-Россия, изнасилованная Лениным или Троцким. Или это его протест против общества потребления
Д
Дон.
Германо-нацистская теория мне кажется притянутой за уши.
А действительно неприятный тип там - Клэр Куилти.
А действительно неприятный тип там - Клэр Куилти.
K
Kips
Клэр Куилти
А это символ американского империализма, попустительствовавшего нацизму, пока Перл-Харбор не случилось
Гумберт - образ нацизма, а Лолита - изнасилованная этим нацизмом...
Простовато, но, в принципе объясняет.
Простовато, но, в принципе объясняет.
Чессказать, действительно за уши притянуто умничающими литературоедами.
Матушку иногда жалко, иногда раздражала...
Д
Дон.
А перерождение Долорес Хейз в Долли Шиллер свидетельствует о переходе к стадии развитого социализма, фундаментом которого служат крепкая семья и крепкое хозяйство.
K
Kips
А коммунизм они построят, когда усыновят Гумберта. И будут поживать и добра наживать
Лолита с берегов Невы
О своей первой любви Владимир Набоков тосковал до конца жизни
Татьяна Ромашенкова
Дата публикации 18 ноября 2005 г.
Тайные встречи
Воспоминания о ее детских соленых поцелуях навели писателя на мысль о написании этого нашумевшего романа.
"Она была небольшого роста, с легкой склонностью к полноте, что, благодаря гибкости стана да тонким щиколоткам, не только не нарушало, но, напротив, подчеркивало ее живость и грацию. Ее юмор, чудный беспечный смешок, быстрота речи, картавость, блеск и скользкая гладкость зубов, волосы, влажные веки, нежная грудь, старые туфельки, нос с горбинкой, дешевые сладкие духи, все это, смешиваясь, составило необыкновенную, восхитительную дымку, в которой совершенно потонули все мои чувства", - вспоминал Набоков о Шульгиной позднее.
Молодые люди встретились летом 1916 года, когда мать Вали привезла девочку на отдых в Сиверскую. Набокову тогда исполнилось 16. Его возлюбленная была всего несколькими месяцами младше. Неизгладимое впечатление на Шульгину произвел огромных размеров красный автомобиль с откидным верхом, на котором иногда молодой Набоков приезжал на свидания.
Для тайных свиданий молодые люди облюбовали усадьбу Рождествено, имение доставшееся шестнадцатилетнему Набокову по наследству от дяди-гомосексуалиста Василия Рукавишникова, который умер бездетным. Она располагалась всего в четырехстах метрах от усадьбы его родителей, куда водить возлюбленную будущий писатель не решался. Он был бы и рад порвать тайную связь с девушкой, которая по рождению была ниже (отца Набокова считали внебрачным сыном Александра II), но жизнь без Вали представлялась Набокову невозможной. С попытки воссоздать эту любовь на бумаге в "Других берегах" начнется литературная биография Набокова. Темный румянец Вали, ее татарские горящие глаза живут во всех его текстах.
Разговор на интимную тему
Рассказать о романе родителям Набокову все же пришлось, когда он узнал, что гувернер шпионит за ним в огромный телескоп с балкона дядюшкиного дома. Возмущенный юноша пожаловался матери - реакция Елены Ивановны последовала незамедлительно. Гувернеру было приказано прекратить то, что она назвала "недостойным поступком, который не может быть терпим в уважающем себя обществе".
На следующий день молодому Набокову предстоял серьезный разговор с отцом. Уединившись с сыном в библиотеке, тот прочел сыну небольшую лекцию на тему: "Как вести себя с женщиной, чтобы она не забеременела".
Владимир Дмитриевич был немало удивлен, когда сын поведал про интимную связь с Валей, причем без каких-либо мер предосторожности. Ошарашенный отец только воскликнул: "Что? Ты удовлетворил девушку?!". Об этом эпизоде Набоков рассказал сам своему биографу Эндрю Филду. Как следует из биографии, отец Набокова побаивался, что его сын Владимир пойдет по стопам брата и двух дядьев, став гомосексуалистом.
Лолита вышла замуж за чекиста
Целый год, до самой революции, длился роман Набокова и Вали. Вот как писатель описывает последнюю встречу в поезде из Сиверской: "После целой зимы необъяснимой разлуки вдруг, в дачном поезде, я опять увидел ее. Всего несколько минут между двумя станциями мы постояли с ней рядом в тамбуре грохочущего вагона. Я был в состоянии никогда прежде не испытанного смятения; меня душила смесь мучительной к ней любви, сожаления, удивления, стыда, и я нес фантастический вздор".
Больше молодые люди не виделись. Лишь после написания "Лолиты", незадолго до смерти, Набоков узнал о судьбе своей первой возлюбленной. Во время революции Валя бежала из Петрограда, по дороге встретилась с каким-то чекистом и вышла за него замуж. Умерла в 1967 году. Владимир Владимирович, разменявший к этому времени седьмой десяток, не произнес ни слова, когда услышал эту историю. Но по выражению его лица было ясно, что печальное известие взволновало его, всколыхнув спрятанные в душе чувства.
О своей первой любви Владимир Набоков тосковал до конца жизни
Татьяна Ромашенкова
Дата публикации 18 ноября 2005 г.
Тайные встречи
Воспоминания о ее детских соленых поцелуях навели писателя на мысль о написании этого нашумевшего романа.
"Она была небольшого роста, с легкой склонностью к полноте, что, благодаря гибкости стана да тонким щиколоткам, не только не нарушало, но, напротив, подчеркивало ее живость и грацию. Ее юмор, чудный беспечный смешок, быстрота речи, картавость, блеск и скользкая гладкость зубов, волосы, влажные веки, нежная грудь, старые туфельки, нос с горбинкой, дешевые сладкие духи, все это, смешиваясь, составило необыкновенную, восхитительную дымку, в которой совершенно потонули все мои чувства", - вспоминал Набоков о Шульгиной позднее.
Молодые люди встретились летом 1916 года, когда мать Вали привезла девочку на отдых в Сиверскую. Набокову тогда исполнилось 16. Его возлюбленная была всего несколькими месяцами младше. Неизгладимое впечатление на Шульгину произвел огромных размеров красный автомобиль с откидным верхом, на котором иногда молодой Набоков приезжал на свидания.
Для тайных свиданий молодые люди облюбовали усадьбу Рождествено, имение доставшееся шестнадцатилетнему Набокову по наследству от дяди-гомосексуалиста Василия Рукавишникова, который умер бездетным. Она располагалась всего в четырехстах метрах от усадьбы его родителей, куда водить возлюбленную будущий писатель не решался. Он был бы и рад порвать тайную связь с девушкой, которая по рождению была ниже (отца Набокова считали внебрачным сыном Александра II), но жизнь без Вали представлялась Набокову невозможной. С попытки воссоздать эту любовь на бумаге в "Других берегах" начнется литературная биография Набокова. Темный румянец Вали, ее татарские горящие глаза живут во всех его текстах.
Разговор на интимную тему
Рассказать о романе родителям Набокову все же пришлось, когда он узнал, что гувернер шпионит за ним в огромный телескоп с балкона дядюшкиного дома. Возмущенный юноша пожаловался матери - реакция Елены Ивановны последовала незамедлительно. Гувернеру было приказано прекратить то, что она назвала "недостойным поступком, который не может быть терпим в уважающем себя обществе".
На следующий день молодому Набокову предстоял серьезный разговор с отцом. Уединившись с сыном в библиотеке, тот прочел сыну небольшую лекцию на тему: "Как вести себя с женщиной, чтобы она не забеременела".
Владимир Дмитриевич был немало удивлен, когда сын поведал про интимную связь с Валей, причем без каких-либо мер предосторожности. Ошарашенный отец только воскликнул: "Что? Ты удовлетворил девушку?!". Об этом эпизоде Набоков рассказал сам своему биографу Эндрю Филду. Как следует из биографии, отец Набокова побаивался, что его сын Владимир пойдет по стопам брата и двух дядьев, став гомосексуалистом.
Лолита вышла замуж за чекиста
Целый год, до самой революции, длился роман Набокова и Вали. Вот как писатель описывает последнюю встречу в поезде из Сиверской: "После целой зимы необъяснимой разлуки вдруг, в дачном поезде, я опять увидел ее. Всего несколько минут между двумя станциями мы постояли с ней рядом в тамбуре грохочущего вагона. Я был в состоянии никогда прежде не испытанного смятения; меня душила смесь мучительной к ней любви, сожаления, удивления, стыда, и я нес фантастический вздор".
Больше молодые люди не виделись. Лишь после написания "Лолиты", незадолго до смерти, Набоков узнал о судьбе своей первой возлюбленной. Во время революции Валя бежала из Петрограда, по дороге встретилась с каким-то чекистом и вышла за него замуж. Умерла в 1967 году. Владимир Владимирович, разменявший к этому времени седьмой десяток, не произнес ни слова, когда услышал эту историю. Но по выражению его лица было ясно, что печальное известие взволновало его, всколыхнув спрятанные в душе чувства.
K
Kips
Вот этот вариант, про любов, мне больше нравится, а то - немцы...
Я, кстати, вспоминаю какую-то реальную девочку-Лолиту лет девяти, что ли, невероятно красивую, сексуальную - встречаются такие в реале, - и свою просто бешеную ревность к этой особе. Может, Х-хромосома обуславливает неприятие героини?
Я, кстати, вспоминаю какую-то реальную девочку-Лолиту лет девяти, что ли, невероятно красивую, сексуальную - встречаются такие в реале, - и свою просто бешеную ревность к этой особе. Может, Х-хромосома обуславливает неприятие героини?
Сказать, что Набоков мой писатель, было бы изрядным лукавством, но всегда интересно видеть, как богата человеческая мысль и насколько точным может быть чувство в слове.
Набоков - "мой" писатель. Мне нравится присущая его вещам отточенность стиля. Пожалуй, это лучший для меня стилист русской литературы 20-го века.
Лолиту - не понятый мной образ. Неявный
Лолиту - не понятый мной образ. Неявный
Стиль и точность - безусловно. Проблемы не близки, вот, наверное, что. Не во всякие заморочки могу поверить всерьёз. Хотя чего только не бывает, конечно. В жизни, которая гораздо шире литературы.
И мне кажется, он чуть-чуть отстранённее от своих героев, чем нужно, чтобы я смог поверить в них полностью.
И мне кажется, он чуть-чуть отстранённее от своих героев, чем нужно, чтобы я смог поверить в них полностью.
Авторизуйтесь, чтобы принять участие в дискуссии.