Погиб поэт. Невольник мести?
На смерть поэта: муза Маяковского и запятая в завещании
Обозреватель РИА-Новости Анатолий Королев.
В российской литературе - тихая сенсация: наконец-то полностью опубликовано следственное дело по факту самоубийства Владимира Маяковского плюс документы и воспоминания современников. Сделано это усилиями Государственного музея Маяковского.
Том документов, увы, бесстрастно вскрывает неприглядную картину личных амбиций тех, кто был близок к поэту, в первую очередь любимой музы Маяковского Лили Брик.
В тот злосчастный день, она была за границей, но ее приятель, следователь, начальник Секретного отдела ОГПУ Яков Агранов, опечатал архив поэта и дождался срочного возвращения Лили на похороны. Получив доступ к наследию, муза принялась уничтожать и сжигать в камине все, что ей было не по душе. Первым делом в огонь полетели письма поэта к последним музам поэта Татьяне Яковлевой и Веронике Полонской. Брик методично уничтожила бесценную документальную сердцевину трагедии, ведь именно роман с Полонской стал толчком к самоубийству. Поэт застрелился сразу после ссоры с Полонской и та, убегая, услышала выстрел, кинулась назад в комнату - поэт уже агонизировал.
Конечно, ревность женщины страшная сила, но Брик не могла не понимать, что письма великого поэта уже принадлежат стране, вечности, наконец, но только не огню ее ревности. Заодно она тщательно просмотрела свои письма к поэту и оставила лишь те, которые не могут отбросить ни малейшую тень на их отношения. Так был создан миф об идеальной любви.
Кроме того, Брик сделала все, чтобы отодвинуть от Маяковского несчастную Веронику Полонскую. Та была совершенно раздавлена трагедией и не понимала как ей себя вести. Сначала Брик уговорила ее не ходить на похороны, а затем сумела отодвинуть от прав на творческое наследие поэта. Все это было сделано вопреки прямому завещанию Маяковского, который написал в своей предсмертной записке: «товарищ правительство моя семья это Лиля Брик, мама, сестры и Вероника Витольдовна Полонская. Если ты устроишь им сносную жизнь – спасибо».
Но на этом вивисекция Брик над документами не закончилась.
В копии с завещания поэта появляется лишняя запятая и с этой поправкой последнее письмо публикуется в газете «Правда» 15 апреля 1930 года. Там строчка выглядит так: товарищ правительство моя семья это Лиля, (вот она лишняя запятая!) Брик, мама, сестры и Вероника Витольдовна Полонская.
Так среди наследников творчества Маяковского (и значительных гонораров за массовые переиздания советского классика) появился муж Лили, Осип Брик.
И хотя прямых улик против Лили в этом пункте нет, как говорят – ищи того, кому была выгодна столь странная опечатка машинистки.
К несчастью жены и подруги великих людей всегда озабочены в первую очередь тем, как Он и Они должны выглядеть в зеркале вечности. Так жена Марка Твена безжалостно правила черновики мужа, выбрасывая все, что на ее взгляд было непристойным. Например, бессмертный роман «Приключения Гекльберри Финна» дошел до нас в искалеченном виде.
Из материалов следственного дела встает во весь рост еще и омерзительный образ того времени стукачей и осведомителей. Например, из тетрадочки «Маяковский», которую вел некий Презент, ОГПУ получало подробные сведения о малейших деталях из жизни поэта. Том пестрит кличками сексотов, и сводками, которые подписали «Арбузов», «Зевс», «Шорох», «Михайловский». Читая их доносы, понимаешь, что часто это были самые близкие к Маяковскому люди, те, кто входил в союз избранных.
------------------------------------------------------------------
И не судьба его сгубила, и не к одиннадцати туз, а нормальные разборки между любовницами. Маяковский от этого, понятно, не становится менее велик, но гораздо более мелкими предстают те, кого он любил...
Обозреватель РИА-Новости Анатолий Королев.
В российской литературе - тихая сенсация: наконец-то полностью опубликовано следственное дело по факту самоубийства Владимира Маяковского плюс документы и воспоминания современников. Сделано это усилиями Государственного музея Маяковского.
Том документов, увы, бесстрастно вскрывает неприглядную картину личных амбиций тех, кто был близок к поэту, в первую очередь любимой музы Маяковского Лили Брик.
В тот злосчастный день, она была за границей, но ее приятель, следователь, начальник Секретного отдела ОГПУ Яков Агранов, опечатал архив поэта и дождался срочного возвращения Лили на похороны. Получив доступ к наследию, муза принялась уничтожать и сжигать в камине все, что ей было не по душе. Первым делом в огонь полетели письма поэта к последним музам поэта Татьяне Яковлевой и Веронике Полонской. Брик методично уничтожила бесценную документальную сердцевину трагедии, ведь именно роман с Полонской стал толчком к самоубийству. Поэт застрелился сразу после ссоры с Полонской и та, убегая, услышала выстрел, кинулась назад в комнату - поэт уже агонизировал.
Конечно, ревность женщины страшная сила, но Брик не могла не понимать, что письма великого поэта уже принадлежат стране, вечности, наконец, но только не огню ее ревности. Заодно она тщательно просмотрела свои письма к поэту и оставила лишь те, которые не могут отбросить ни малейшую тень на их отношения. Так был создан миф об идеальной любви.
Кроме того, Брик сделала все, чтобы отодвинуть от Маяковского несчастную Веронику Полонскую. Та была совершенно раздавлена трагедией и не понимала как ей себя вести. Сначала Брик уговорила ее не ходить на похороны, а затем сумела отодвинуть от прав на творческое наследие поэта. Все это было сделано вопреки прямому завещанию Маяковского, который написал в своей предсмертной записке: «товарищ правительство моя семья это Лиля Брик, мама, сестры и Вероника Витольдовна Полонская. Если ты устроишь им сносную жизнь – спасибо».
Но на этом вивисекция Брик над документами не закончилась.
В копии с завещания поэта появляется лишняя запятая и с этой поправкой последнее письмо публикуется в газете «Правда» 15 апреля 1930 года. Там строчка выглядит так: товарищ правительство моя семья это Лиля, (вот она лишняя запятая!) Брик, мама, сестры и Вероника Витольдовна Полонская.
Так среди наследников творчества Маяковского (и значительных гонораров за массовые переиздания советского классика) появился муж Лили, Осип Брик.
И хотя прямых улик против Лили в этом пункте нет, как говорят – ищи того, кому была выгодна столь странная опечатка машинистки.
К несчастью жены и подруги великих людей всегда озабочены в первую очередь тем, как Он и Они должны выглядеть в зеркале вечности. Так жена Марка Твена безжалостно правила черновики мужа, выбрасывая все, что на ее взгляд было непристойным. Например, бессмертный роман «Приключения Гекльберри Финна» дошел до нас в искалеченном виде.
Из материалов следственного дела встает во весь рост еще и омерзительный образ того времени стукачей и осведомителей. Например, из тетрадочки «Маяковский», которую вел некий Презент, ОГПУ получало подробные сведения о малейших деталях из жизни поэта. Том пестрит кличками сексотов, и сводками, которые подписали «Арбузов», «Зевс», «Шорох», «Михайловский». Читая их доносы, понимаешь, что часто это были самые близкие к Маяковскому люди, те, кто входил в союз избранных.
------------------------------------------------------------------
И не судьба его сгубила, и не к одиннадцати туз, а нормальные разборки между любовницами. Маяковский от этого, понятно, не становится менее велик, но гораздо более мелкими предстают те, кого он любил...
B
Blackmax
В копии с завещания поэта появляется лишняя запятая и с этой поправкой последнее письмо публикуется в газете «Правда» 15 апреля 1930 года. Там строчка выглядит так: товарищ правительство моя семья это Лиля, (вот она лишняя запятая!)
Увлекаюсь Маяковским с 1985 года, но об этой запятой слышу впервые. Видимо, исправили быстро.
Вообще насчет нравственности Лили - вопрос архисложный. В 1960-х ее травили, теперь говорят, что по антисемитским соображениям, и печатают апологетику, причем не только Катаняна (что понятно), но еще у кого-то недавно читал - не у Смехова ли?
B
Blackmax
да и ещё и Маяковского изводила к тому же
Дык вот не изводила бы - не имели бы мы "Про это", да и вообще кучи хороших стихов. А она для того это и делала.
Гаспаров передает чье-то (лень искать) мнение, что она Маяковского ненавидела за то, что гениальный человек он, а не Ося. А любила именно Брика.
она Маяковского ненавидела за то, что гениальный человек он, а не Ося. А любила именно Брика.
тем более коза
L
Lilу
Я б Вовика выучил только за то, что он написал "Лиличка, вместо письма"
[Сообщение изменено пользователем 25.12.2005 00:17]
[Сообщение изменено пользователем 25.12.2005 00:17]
СМЕРТЬ "КРИКОГУБОГО ЗАРАТУСТРЫ"
Версия гибели Маяковского в преломлении булгаковского романа
(с сайта РГ.ру)
Да, она была его хозяйкой, Лиличка Брик, а он, "король футуристов" -- ее верным Щеником, как сам подписывался в письмах к ней. Лилия Юрьевна Брик, официальная жена Осипа Максимовича Брика. Осип Брик был юристом, но по специальности не работал, писал стихи, потом стал теоретиком революционного искусства. Лиля чуть ли не с первых лет семейной жизни создала собственный салон, где всегда собиралась элита того времени: поэты, художники, артисты, политические деятели. Лиля жила в окружении знаменитостей и любила их шокировать. Уже в старости она потрясла Андрея Вознесенского таким признанием: "Я любила заниматься любовью с Осей. Мы тогда запирали Володю на кухне. Он рвался, хотел к нам, царапался в дверь и плакал..." Страдающей стороной в этом "треугольнике", оказывается был знаменитый поэт! Вознесенский был настолько шокирован услышанным, что полгода не мог приходить к Брик в дом. "Она казалась мне монстром. Но Маяковский любил такую. С хлыстом..." Она всегда была весьма вольна в своих увлечениях, и потому сама смотрела сквозь пальцы на амурные похождения Щеника. Но до поры. Как только очередной роман Маяковского грозил разрушить странную "семью", Лиличка очень элегантно устраняла соперницу. Она, не забыв положить в сумочку удостоверение сотрудницы ГПУ N 15073, приглашала ее на прогулку. После милой беседы двух дам, наивная претендентка на роль жены пролетарского поэта N 1 предпочитала навсегда исчезнуть с его горизонта. И Щеника снова посылали в Берлин за модным бельем для Осипа Максимовича или в Париж за автомобильчиком для Лили Юрьевны, и "непременно последней марки "рено" или "бьюик"". Такая семейная жизнь с Бриками продолжалась около шестнадцати лет. Лиля Юрьевна в своих воспоминаниях настаивала, что "ни о каком menage a trois" - любовь втроем - не могло быть и речи. Правда, в 1926 году все они стали просто друзьями, могли бы разъехаться, но они по-прежнему, жили под одной крышей. Сказывалась привычка Бриков к комфорту, который обеспечивал Маяковский. Хотя Владимир Владимирович отвоевал некоторую свободу и стараниями своей покровительницы получил комнату-кабинет -- окнами в окна мрачной домины на Лубянке. Возможно даже, что свет его рабочей лампы был виден из окна Якова Агранова, заместителя Генриха Ягоды. Во всяком случае, Лиля Юрьевна, проповедуя на своих салонных "литературных вторниках" не только изыски футуризма, но и идеи свободной любви в духе "революционной морали" мадам Коллонтай, не скрывала от Щеника, что стала любовницей зама всесильного шефа политической охранки. Завсегдатай литературных вечеров у Бриков, "ценитель изящной словесности", Агранов не испытывал к Маяковскому, как к своему предшественнику в объятиях Лилички, никакой ревности. Более того, всячески подчеркивал свое расположение к "молочному брату" и даже подарил ему револьвер. Может, тот самый, который в роковой день левша Маяковский возьмет зачем-то в правую, весьма неудобную для себя руку и якобы нажмет на спуск. Кстати, в папке уголовного дела вместо маузера N 312045, записанного в милицейском протоколе, биограф поэта Валентин Скорятин обнаружил уже другое оружие браунинг N 268979
Маяковский был левшой не только в быту, но и в общественно-литературной жизни. Руководимый Маяковским ЛеФ (Левый фронт искусств), провозгласивший: "Мы пролетарии искусства! Истинные пролетарии от искусства -- мы!", стала (неофициально) подведомственна ОГПУ, и в частности товарищу Агранову, печально известному тем, что лично расстрелял Николая Гумилева, не считая сотен других жертв на его совести. Роман Гуль писал о нем: "...кровавейший следователь ВЧК Яков Агранов, ставший палачом русской интеллигенции...".
Но на роль "истинных пролетариев от искусства" претендовала и РАПП (Российская ассоциация пролетарских писателей). РАПП возглавлял Леопольд Авербах. Между ЛеФом и РАППом шла острейшая борьба за литературную власть.
"Один из руководителей РАПП, Сутырин, - пишет А.Михайлов в книге "Точка пули в конце", - впоследствии признавался, что они прямо "выходили на Сталина". "Мы с ним могли встречаться очень легко... Он учил нас политической борьбе. РАПП получил административное могущество. Нам ЦК дал особняк ... автомобили, деньги, Авербах мог прямо по телефону связываться со Сталиным". Тем более, что он был родственник Г.Ягоды.
ЛеФ и РАПП -- две руки одного кукловода. Но правая -- более сильная в смысле поддержки властей (Сталина, Ягода) -- давно побивала левую...
[Сообщение изменено пользователем 25.12.2005 00:22]
Версия гибели Маяковского в преломлении булгаковского романа
(с сайта РГ.ру)
Да, она была его хозяйкой, Лиличка Брик, а он, "король футуристов" -- ее верным Щеником, как сам подписывался в письмах к ней. Лилия Юрьевна Брик, официальная жена Осипа Максимовича Брика. Осип Брик был юристом, но по специальности не работал, писал стихи, потом стал теоретиком революционного искусства. Лиля чуть ли не с первых лет семейной жизни создала собственный салон, где всегда собиралась элита того времени: поэты, художники, артисты, политические деятели. Лиля жила в окружении знаменитостей и любила их шокировать. Уже в старости она потрясла Андрея Вознесенского таким признанием: "Я любила заниматься любовью с Осей. Мы тогда запирали Володю на кухне. Он рвался, хотел к нам, царапался в дверь и плакал..." Страдающей стороной в этом "треугольнике", оказывается был знаменитый поэт! Вознесенский был настолько шокирован услышанным, что полгода не мог приходить к Брик в дом. "Она казалась мне монстром. Но Маяковский любил такую. С хлыстом..." Она всегда была весьма вольна в своих увлечениях, и потому сама смотрела сквозь пальцы на амурные похождения Щеника. Но до поры. Как только очередной роман Маяковского грозил разрушить странную "семью", Лиличка очень элегантно устраняла соперницу. Она, не забыв положить в сумочку удостоверение сотрудницы ГПУ N 15073, приглашала ее на прогулку. После милой беседы двух дам, наивная претендентка на роль жены пролетарского поэта N 1 предпочитала навсегда исчезнуть с его горизонта. И Щеника снова посылали в Берлин за модным бельем для Осипа Максимовича или в Париж за автомобильчиком для Лили Юрьевны, и "непременно последней марки "рено" или "бьюик"". Такая семейная жизнь с Бриками продолжалась около шестнадцати лет. Лиля Юрьевна в своих воспоминаниях настаивала, что "ни о каком menage a trois" - любовь втроем - не могло быть и речи. Правда, в 1926 году все они стали просто друзьями, могли бы разъехаться, но они по-прежнему, жили под одной крышей. Сказывалась привычка Бриков к комфорту, который обеспечивал Маяковский. Хотя Владимир Владимирович отвоевал некоторую свободу и стараниями своей покровительницы получил комнату-кабинет -- окнами в окна мрачной домины на Лубянке. Возможно даже, что свет его рабочей лампы был виден из окна Якова Агранова, заместителя Генриха Ягоды. Во всяком случае, Лиля Юрьевна, проповедуя на своих салонных "литературных вторниках" не только изыски футуризма, но и идеи свободной любви в духе "революционной морали" мадам Коллонтай, не скрывала от Щеника, что стала любовницей зама всесильного шефа политической охранки. Завсегдатай литературных вечеров у Бриков, "ценитель изящной словесности", Агранов не испытывал к Маяковскому, как к своему предшественнику в объятиях Лилички, никакой ревности. Более того, всячески подчеркивал свое расположение к "молочному брату" и даже подарил ему револьвер. Может, тот самый, который в роковой день левша Маяковский возьмет зачем-то в правую, весьма неудобную для себя руку и якобы нажмет на спуск. Кстати, в папке уголовного дела вместо маузера N 312045, записанного в милицейском протоколе, биограф поэта Валентин Скорятин обнаружил уже другое оружие браунинг N 268979
Маяковский был левшой не только в быту, но и в общественно-литературной жизни. Руководимый Маяковским ЛеФ (Левый фронт искусств), провозгласивший: "Мы пролетарии искусства! Истинные пролетарии от искусства -- мы!", стала (неофициально) подведомственна ОГПУ, и в частности товарищу Агранову, печально известному тем, что лично расстрелял Николая Гумилева, не считая сотен других жертв на его совести. Роман Гуль писал о нем: "...кровавейший следователь ВЧК Яков Агранов, ставший палачом русской интеллигенции...".
Но на роль "истинных пролетариев от искусства" претендовала и РАПП (Российская ассоциация пролетарских писателей). РАПП возглавлял Леопольд Авербах. Между ЛеФом и РАППом шла острейшая борьба за литературную власть.
"Один из руководителей РАПП, Сутырин, - пишет А.Михайлов в книге "Точка пули в конце", - впоследствии признавался, что они прямо "выходили на Сталина". "Мы с ним могли встречаться очень легко... Он учил нас политической борьбе. РАПП получил административное могущество. Нам ЦК дал особняк ... автомобили, деньги, Авербах мог прямо по телефону связываться со Сталиным". Тем более, что он был родственник Г.Ягоды.
ЛеФ и РАПП -- две руки одного кукловода. Но правая -- более сильная в смысле поддержки властей (Сталина, Ягода) -- давно побивала левую...
[Сообщение изменено пользователем 25.12.2005 00:22]
но Брик не могла не понимать, что письма великого поэта уже принадлежат стране, вечности, наконец, но только не огню ее ревности.
Письма вообще принадлежат только автору и тому, кому они адресованы и уж никак не стране, а вечность вообще понятие очень растяжимое...
w
waserman.
про Большую Банку с пауками
Интересная была эта девушка - Лилия Брик. Приведу большой отрывок из биографической статьи о ней. Сокращения (значительные) мои.
-----------------------------------------------------------------------
Брик Лилия Юрьевна
11 ноября 1891 года - 4 августа 1978 года
История жизни
Есть женщины, которые заколдовывают мужчин. Лиля Брик была именно такой женщиной. Вошла в историю как возлюбленная Маяковского.
Она родилась в Москве, и детство ее прошло в районе Покровских ворот. Отец, Гурий Александрович Каган, был присяжным поверенным и работал юрисконсультом в австрийском посольстве. Мать, Елена Юльевна, окончила Московскую консерваторию по классу рояля и преподавала музыку. Отец увлекался Гете, и старшую дочь, которая родилась в 1891 году, назвал в честь возлюбленной великого немецкого поэта Лили Шенеман. А когда пять лет спустя появилась на свет ее сестра, она тоже получила имя одной из героинь поэзии Гете - Эльза. Родители дали им хорошее образование. С детства сестры говорили по-французски, по-немецки, играли на рояле.
У Лили глаза были огромные и карие, а волосы - ярко-рыжие. Она отличалась норовом, самостоятельностью, родители ее обожали. В гимназии преуспевала, особенно по математике, и сразу же не захотела быть «как все». Схватила ножницы, отрезала себе косы - к ужасу родителей. (А в старости, в 80 лет, наоборот, заплела косу - к удивлению знакомых и восторгу почитателей.)
Со своим будущим мужем Осипом Бриком Лиля познакомилась еще в гимназии. Семнадцатилетний учитель и тринадцатилетняя ученица сразу приглянулись друг другу. В 1908 году она закончила гимназию. Лиля предпочла продолжить образование в Архитектурном институте, а через два года уехала в Германию учиться скульптуре.
Они встретились вновь в день возвращения Лили на родину. В фойе художественного театра. Опять показалось, что это судьба. Но родители Осипа были против брака, так как сомневались в «нравственных устоях» невесты. Однако сыну удалось уговорить родителей, и свадьба состоялась в 1912 году.
С первых же дней своего замужества Лилия Юрьевна «держала салон», в котором собиралась элита - поэты, художники, актеры. Не чурались ее салона и политики, военные, чекисты. Одно время ее возлюбленным был всесильный чекист Яков Агранов, считавшийся другом и Брика, и Маяковского. С Владимиром Маяковским Лилю познакомила сестра Эльза.
Первый свой полудетский роман Эльза пережила в 8 классе гимназии. Он был молодым неизвестным поэтом. По бедности катал ее на трамвае мимо площади, которая впоследствии будет носить его имя - площадь Маяковского. Эльза привела поэта к Лиле, когда та уже была замужем. Правда, к 1915 году она и Осип Максимович Брик уже два года фактически были в разводе, но оставались в дружеских отношениях и жили в одной квартире. Поэт сразу и навсегда влюбился в Лилю.
«Это было нападение, - говорила Лиля Брик. - Володя не просто влюбился в меня, он напал на меня. Два с половиной года не было у меня спокойной минуты - буквально. Меня пугала его напористость, рост, его громада, неуемная, необузданная страсть. Любовь его была безмерна. Когда мы познакомились, он бросился бешено за мной ухаживать, вокруг ходили мрачные мои поклонники. Я помню, он сказал: «Господи, как мне нравится, когда мучаются, ревнуют...»
В конце концов, начав жить с Маяковским, Лиля решила не расставаться с Осипом Бриком. Это, однако, не была «любовь втроем»: и у нее, и у Маяковского до конца дней сохранялись с Бриком дружеские и уважительные отношения. Но у людей, которые не могли себе такого представить, союз этот вызывал злобное неприятие, и «свято сбереженные сплетни», по выражению Ахматовой, тянутся по сей день.
Сохранились письма Эльзы той поры, когда герой ее романа уже увлекся Лилей. По ним видно, что разрыв прошел нелегко для Эльзы, что чувства ее еще не остыли, она ревновала и досадовала: «Сердечные дела мои все по-старому: кто мне мил, тому я не мила, и наоборот».
Лиля умела влиять на сестру и подчинять ее своей воле. И Эльза не порвала ни с нею, ни с Владимиром Владимировичем, а, страдая, подчинилась обстоятельствам.
В личности Лили Брик была одна загадка, тайна, которую она унесла с собою. Не в силах разгадать ее, люди выдумывают небылицы, а имя обрастает легендами. Знаменитые романы Лилии Юрьевны! Ее раскованное поведение, вольные взгляды порождали массу слухов и домыслов, которые передавались из уст в уста и, помноженные на зависть, оседали на страницах воспоминаний.
В те далекие двадцатые Лиля пользовалась большим успехом. О ней говорили в то время чаще, чем о какой-либо другой женщине, и продолжают говорить вот уже скоро сто лет. Она была максималистка, в достижении цели ничто не могло остановить ее - и не останавливало. Если ей нравился мужчина и она хотела завести с ним роман, особого труда для нее это не составляло. Она была хороша собой, сексапильна, знала секреты обольщения, восхитительно одевалась, была независима. Что касалось моральных преград... «Надо внушить мужчине, что он замечательный или даже гениальный, но что другие этого не понимают, - говорила она. - И разрешать ему то, что не разрешают ему дома. Например, курить или ездить куда вздумается. Остальное сделают хорошая обувь и шелковое белье».
Ее не останавливало семейное положение «объекта» или его отношения с другими женщинами. Она хотела любить этого человека, проводить с ним время, путешествовать, но при этом - дружить с его женой. Маяковский однажды заметил: «Ты не женщина, ты - исключение», но все полагали своим долгом вмешаться в ее личную жизнь. Поколение за поколением, от академиков до школьников, судило Лилю Брик, не прощая ей уход от поэта. Это дало ей основания заметить: «Конечно, Володе следовало бы жениться на Аннушке, подобно тому, как вся Россия хотела, чтобы Пушкин женился на Арине Родионовне» (Аннушка - домработница Маяковского).
Все женщины Маяковского не просто знали о существовании Лили Брик, они обязаны были выслушивать восхищенные рассказы о ней. Она любила подарки, он любил ей их дарить. Однажды он подарил ей кольцо, внутри которого было выгравировано: «Л.Ю.Б.», то есть Лиля Юрьевна Брик. Если читать выгравированное по кругу, то получается бесконечное ЛЮБЛЮ.
«Я люблю, люблю, несмотря ни на что, и благодаря всему любил, люблю и буду любить, будешь ли ты груба со мной или ласкова, моя или чужая. Все равно люблю. Аминь». Эти строки Маяковского, конечно же, обращены к Брик.
После гибели поэта Лиля Юрьевна еще дважды была замужем, правда, неофициально. Вначале за Виталием Марковичем Примаковым, выдающимся военным, образованным и талантливым человеком, которого в 1937 году репрессировали и расстреляли. Последние 40 лет она была замужем за литератором Василием Катаняном.
«Любимый мой Элик, - пишет Лиля сестре после самоубийства Маяковского. - Я знаю совершенно точно, как это случилось, но для того, чтобы понять это, надо было знать Володю так, как знала его я. Если б я или Ося были в Москве, Володя был бы жив.
Стихи из предсмертного письма были написаны давно, и мне они совсем не собирались оказаться предсмертными:
«Как говорят, «инцидент исперчен»,
Любовная лодка разбилась о быт,
С тобой мы в расчете, и ни к чему перечень
Взаимных болей, бед и обид».
Обрати внимание, «С тобой мы в расчете», а не «Я с жизнью в расчете», как в предсмертном письме.
Стрелялся Володя как игрок, из совершенно нового, ни разу не стреляного револьвера; обойму вынул, оставил одну только пулю в дуле - а это на пятьдесят процентов осечка. Такая осечка уже была 13 лет тому назад, в Питере. Он во второй раз испытывал судьбу. Застрелился он при Норе, но ее можно винить как апельсинную корку, о которую поскользнулся, упал и разбился насмерть».
Все, кто встречали Лилию Юрьевну в семидесятые годы, на закате жизни, помнили ее оживленной и элегантной женщиной. В ней ничего не было от «реликвии», хотя многие стремились лицезреть ее именно в ореоле grande dame. И бывали приятно разочарованы: никакой надменной величавости. Но все же было в ней нечто, что заставляло соблюдать дистанцию: чувствовалось, что она значительна истраченной на нее страстью гениального человека. Она прожила жизнь в сознании собственной избранности, и это давало ей уверенность, которая не дается ничем иным. И в то же время поражала ее простота, та самая, которой обладают люди воспитанные и внутренне интеллигентные.
Ее облик старались уловить выдающиеся художники, достаточно взглянуть на ее портреты работы Тышлера, Штеренберга, Бурлюка, Леже, фотоколлажи Родченко; она знала толк в живописи и, начисто лишенная предрассудков, в юности позировала обнаженной художнику Блюменфельду, который назвал свою картину «Венера модерн». И когда подруга в ужасе спросила: «Неужели тебя писали нагой?» - Лиля ответила: «Конечно. А тебя что, в шубе?» В хаосе революции пропало большое полотно Бориса Григорьева, называвшееся «Лиля в Разливе», где она лежала на фоне заката. Считая, что картины, подобно рукописям, не горят, Лиля Юрьевна надеялась, что картина где-нибудь отыщется...
Эльза и Ив Сен-Лоран никогда не встречались, хотя и жили в одном городе, а вот с Лилей этот король парижской моды познакомился в 1975 году, когда ей было уже за восемьдесят, и стал ее горячим поклонником. В тот год она летала в Париж на открытие выставки Маяковского и очутилась в кругу молодой интеллектуальной элиты, к которой принадлежал и Ив Сен-Лоран. Он подружился с нею и бывал счастлив, когда Лилия Юрьевна появлялась в его казакине или пальто, он дарил ей массу красивых платьев и украшений, он сделал три графических ее портрета и сочинил туалет к ее восьмидесятипятилетию, который со временем займет место в его музее.
«О какой моде может идти речь в мои годы?» - спросила его Лилия Юрьевна, когда он помогал ей надеть суконное пальто цвета бордо, отделанное сутажем. Но Сен-Лоран утверждал, что есть женщины, которые живут вне моды. К ним он относил Катрин Денев, Марлен Дитрих и Лилю Брик. Он говорил, что она никогда не произносила банальностей, у нее на все был свой взгляд и с нею всегда было интересно. «С Лилей Брик я мог откровенно разговаривать абсолютно обо всем - о любовных делах, о порядочности, о живописи, даже о политике... О моде, конечно, тоже».
Старшая сестра пережила младшую на восемь лет. Никогда ничему не подчиняясь, Лиля Брик сама распорядилась своей смертью: в 86 лет, заболев неизлечимо, она покончила с собой. Это случилось тоже летом. Согласно ее воле, прах был развеян в Подмосковье, там, где с опушки леса открываются поля и перелески, излучина реки и бесконечные дали с высоким небом.
-----------------------------------------------------------------------
Брик Лилия Юрьевна
11 ноября 1891 года - 4 августа 1978 года
История жизни
Есть женщины, которые заколдовывают мужчин. Лиля Брик была именно такой женщиной. Вошла в историю как возлюбленная Маяковского.
Она родилась в Москве, и детство ее прошло в районе Покровских ворот. Отец, Гурий Александрович Каган, был присяжным поверенным и работал юрисконсультом в австрийском посольстве. Мать, Елена Юльевна, окончила Московскую консерваторию по классу рояля и преподавала музыку. Отец увлекался Гете, и старшую дочь, которая родилась в 1891 году, назвал в честь возлюбленной великого немецкого поэта Лили Шенеман. А когда пять лет спустя появилась на свет ее сестра, она тоже получила имя одной из героинь поэзии Гете - Эльза. Родители дали им хорошее образование. С детства сестры говорили по-французски, по-немецки, играли на рояле.
У Лили глаза были огромные и карие, а волосы - ярко-рыжие. Она отличалась норовом, самостоятельностью, родители ее обожали. В гимназии преуспевала, особенно по математике, и сразу же не захотела быть «как все». Схватила ножницы, отрезала себе косы - к ужасу родителей. (А в старости, в 80 лет, наоборот, заплела косу - к удивлению знакомых и восторгу почитателей.)
Со своим будущим мужем Осипом Бриком Лиля познакомилась еще в гимназии. Семнадцатилетний учитель и тринадцатилетняя ученица сразу приглянулись друг другу. В 1908 году она закончила гимназию. Лиля предпочла продолжить образование в Архитектурном институте, а через два года уехала в Германию учиться скульптуре.
Они встретились вновь в день возвращения Лили на родину. В фойе художественного театра. Опять показалось, что это судьба. Но родители Осипа были против брака, так как сомневались в «нравственных устоях» невесты. Однако сыну удалось уговорить родителей, и свадьба состоялась в 1912 году.
С первых же дней своего замужества Лилия Юрьевна «держала салон», в котором собиралась элита - поэты, художники, актеры. Не чурались ее салона и политики, военные, чекисты. Одно время ее возлюбленным был всесильный чекист Яков Агранов, считавшийся другом и Брика, и Маяковского. С Владимиром Маяковским Лилю познакомила сестра Эльза.
Первый свой полудетский роман Эльза пережила в 8 классе гимназии. Он был молодым неизвестным поэтом. По бедности катал ее на трамвае мимо площади, которая впоследствии будет носить его имя - площадь Маяковского. Эльза привела поэта к Лиле, когда та уже была замужем. Правда, к 1915 году она и Осип Максимович Брик уже два года фактически были в разводе, но оставались в дружеских отношениях и жили в одной квартире. Поэт сразу и навсегда влюбился в Лилю.
«Это было нападение, - говорила Лиля Брик. - Володя не просто влюбился в меня, он напал на меня. Два с половиной года не было у меня спокойной минуты - буквально. Меня пугала его напористость, рост, его громада, неуемная, необузданная страсть. Любовь его была безмерна. Когда мы познакомились, он бросился бешено за мной ухаживать, вокруг ходили мрачные мои поклонники. Я помню, он сказал: «Господи, как мне нравится, когда мучаются, ревнуют...»
В конце концов, начав жить с Маяковским, Лиля решила не расставаться с Осипом Бриком. Это, однако, не была «любовь втроем»: и у нее, и у Маяковского до конца дней сохранялись с Бриком дружеские и уважительные отношения. Но у людей, которые не могли себе такого представить, союз этот вызывал злобное неприятие, и «свято сбереженные сплетни», по выражению Ахматовой, тянутся по сей день.
Сохранились письма Эльзы той поры, когда герой ее романа уже увлекся Лилей. По ним видно, что разрыв прошел нелегко для Эльзы, что чувства ее еще не остыли, она ревновала и досадовала: «Сердечные дела мои все по-старому: кто мне мил, тому я не мила, и наоборот».
Лиля умела влиять на сестру и подчинять ее своей воле. И Эльза не порвала ни с нею, ни с Владимиром Владимировичем, а, страдая, подчинилась обстоятельствам.
В личности Лили Брик была одна загадка, тайна, которую она унесла с собою. Не в силах разгадать ее, люди выдумывают небылицы, а имя обрастает легендами. Знаменитые романы Лилии Юрьевны! Ее раскованное поведение, вольные взгляды порождали массу слухов и домыслов, которые передавались из уст в уста и, помноженные на зависть, оседали на страницах воспоминаний.
В те далекие двадцатые Лиля пользовалась большим успехом. О ней говорили в то время чаще, чем о какой-либо другой женщине, и продолжают говорить вот уже скоро сто лет. Она была максималистка, в достижении цели ничто не могло остановить ее - и не останавливало. Если ей нравился мужчина и она хотела завести с ним роман, особого труда для нее это не составляло. Она была хороша собой, сексапильна, знала секреты обольщения, восхитительно одевалась, была независима. Что касалось моральных преград... «Надо внушить мужчине, что он замечательный или даже гениальный, но что другие этого не понимают, - говорила она. - И разрешать ему то, что не разрешают ему дома. Например, курить или ездить куда вздумается. Остальное сделают хорошая обувь и шелковое белье».
Ее не останавливало семейное положение «объекта» или его отношения с другими женщинами. Она хотела любить этого человека, проводить с ним время, путешествовать, но при этом - дружить с его женой. Маяковский однажды заметил: «Ты не женщина, ты - исключение», но все полагали своим долгом вмешаться в ее личную жизнь. Поколение за поколением, от академиков до школьников, судило Лилю Брик, не прощая ей уход от поэта. Это дало ей основания заметить: «Конечно, Володе следовало бы жениться на Аннушке, подобно тому, как вся Россия хотела, чтобы Пушкин женился на Арине Родионовне» (Аннушка - домработница Маяковского).
Все женщины Маяковского не просто знали о существовании Лили Брик, они обязаны были выслушивать восхищенные рассказы о ней. Она любила подарки, он любил ей их дарить. Однажды он подарил ей кольцо, внутри которого было выгравировано: «Л.Ю.Б.», то есть Лиля Юрьевна Брик. Если читать выгравированное по кругу, то получается бесконечное ЛЮБЛЮ.
«Я люблю, люблю, несмотря ни на что, и благодаря всему любил, люблю и буду любить, будешь ли ты груба со мной или ласкова, моя или чужая. Все равно люблю. Аминь». Эти строки Маяковского, конечно же, обращены к Брик.
После гибели поэта Лиля Юрьевна еще дважды была замужем, правда, неофициально. Вначале за Виталием Марковичем Примаковым, выдающимся военным, образованным и талантливым человеком, которого в 1937 году репрессировали и расстреляли. Последние 40 лет она была замужем за литератором Василием Катаняном.
«Любимый мой Элик, - пишет Лиля сестре после самоубийства Маяковского. - Я знаю совершенно точно, как это случилось, но для того, чтобы понять это, надо было знать Володю так, как знала его я. Если б я или Ося были в Москве, Володя был бы жив.
Стихи из предсмертного письма были написаны давно, и мне они совсем не собирались оказаться предсмертными:
«Как говорят, «инцидент исперчен»,
Любовная лодка разбилась о быт,
С тобой мы в расчете, и ни к чему перечень
Взаимных болей, бед и обид».
Обрати внимание, «С тобой мы в расчете», а не «Я с жизнью в расчете», как в предсмертном письме.
Стрелялся Володя как игрок, из совершенно нового, ни разу не стреляного револьвера; обойму вынул, оставил одну только пулю в дуле - а это на пятьдесят процентов осечка. Такая осечка уже была 13 лет тому назад, в Питере. Он во второй раз испытывал судьбу. Застрелился он при Норе, но ее можно винить как апельсинную корку, о которую поскользнулся, упал и разбился насмерть».
Все, кто встречали Лилию Юрьевну в семидесятые годы, на закате жизни, помнили ее оживленной и элегантной женщиной. В ней ничего не было от «реликвии», хотя многие стремились лицезреть ее именно в ореоле grande dame. И бывали приятно разочарованы: никакой надменной величавости. Но все же было в ней нечто, что заставляло соблюдать дистанцию: чувствовалось, что она значительна истраченной на нее страстью гениального человека. Она прожила жизнь в сознании собственной избранности, и это давало ей уверенность, которая не дается ничем иным. И в то же время поражала ее простота, та самая, которой обладают люди воспитанные и внутренне интеллигентные.
Ее облик старались уловить выдающиеся художники, достаточно взглянуть на ее портреты работы Тышлера, Штеренберга, Бурлюка, Леже, фотоколлажи Родченко; она знала толк в живописи и, начисто лишенная предрассудков, в юности позировала обнаженной художнику Блюменфельду, который назвал свою картину «Венера модерн». И когда подруга в ужасе спросила: «Неужели тебя писали нагой?» - Лиля ответила: «Конечно. А тебя что, в шубе?» В хаосе революции пропало большое полотно Бориса Григорьева, называвшееся «Лиля в Разливе», где она лежала на фоне заката. Считая, что картины, подобно рукописям, не горят, Лиля Юрьевна надеялась, что картина где-нибудь отыщется...
Эльза и Ив Сен-Лоран никогда не встречались, хотя и жили в одном городе, а вот с Лилей этот король парижской моды познакомился в 1975 году, когда ей было уже за восемьдесят, и стал ее горячим поклонником. В тот год она летала в Париж на открытие выставки Маяковского и очутилась в кругу молодой интеллектуальной элиты, к которой принадлежал и Ив Сен-Лоран. Он подружился с нею и бывал счастлив, когда Лилия Юрьевна появлялась в его казакине или пальто, он дарил ей массу красивых платьев и украшений, он сделал три графических ее портрета и сочинил туалет к ее восьмидесятипятилетию, который со временем займет место в его музее.
«О какой моде может идти речь в мои годы?» - спросила его Лилия Юрьевна, когда он помогал ей надеть суконное пальто цвета бордо, отделанное сутажем. Но Сен-Лоран утверждал, что есть женщины, которые живут вне моды. К ним он относил Катрин Денев, Марлен Дитрих и Лилю Брик. Он говорил, что она никогда не произносила банальностей, у нее на все был свой взгляд и с нею всегда было интересно. «С Лилей Брик я мог откровенно разговаривать абсолютно обо всем - о любовных делах, о порядочности, о живописи, даже о политике... О моде, конечно, тоже».
Старшая сестра пережила младшую на восемь лет. Никогда ничему не подчиняясь, Лиля Брик сама распорядилась своей смертью: в 86 лет, заболев неизлечимо, она покончила с собой. Это случилось тоже летом. Согласно ее воле, прах был развеян в Подмосковье, там, где с опушки леса открываются поля и перелески, излучина реки и бесконечные дали с высоким небом.
Автор: st. Boojum (отправить письмо) (о пользователе)
Дата: 25 Дек 2005 22:34
Ниасилил....
-------------------------------------------------------------
Буджум, а стоит ли оповещать о своем бессилии общественность?
Дата: 25 Дек 2005 22:34
Ниасилил....
-------------------------------------------------------------
Буджум, а стоит ли оповещать о своем бессилии общественность?
Из материалов следственного дела встает во весь рост еще и омерзительный образ того времени стукачей и осведомителей.
а как нащет нашего времени?... в смысле отношения к информаторам ФСБ и прочих "служб мониторинга" (в плане поздравлений с прошедшим праздником).... :-)
Г
Грешник
Цели разные и отношение, соответственно, другое...:-)
Буджум, а стоит ли оповещать о своем бессилии общественность?
Почему бы и нет. Это тоже совего рода комментарий. Если текст вызывает у меня интерес, то я обычно справляюсь с гораздо большими по объемами причем не только на русском.
А тут.. перетряхивание грязных трусов причем по n+1 -му раз вслед за нквд и всеми, кто не поленился на этом поспекулировать. Сантабарбара млин... стеры, дяьки, теки, дузья, знакомые, общие детишки.. тьфу....
Цели разные и отношение, соответственно, другое...
нда?... дык вроде цели и методы в ентих конторах завсегда прописывались соответствующими законодательными актами и соответствующими внутренними инструкциями... реальности жизни - ента да.... постоянно меняются....
U
URALUS
женщины, которые заколдовывают мужчин. Лиля Брик была именно такой женщиной
Ведьма.
Н
Натуся
Ведьма.
А может просто светская бл... того времени... У каждой эпохи были такие "роковые", которые по сути плевали на все устои и морали своего времени и жили как хотели. Тем более на острие смены эпох, по сути. Сейчас кто-то себя поведет так -
скажут, шлюха ... а через век вспомнят как раскованную, независимую, обаявшую многих и т.д.
женщины, которые заколдовывают мужчин. Лиля Брик была именно такой женщиной
Ведьма.
Ведьма.
Мата Хари (маде ин раша)
ЗЫ кстати... как то сомнительно, что ЛБ - "хозяйка" модной тусовки постоянно общающаяся со многими НЕ РЯДОВЫМИ людьми того общества, с начальником отдела ОГПУ только трахалась... не те люди... не те времена....
[Сообщение изменено пользователем 27.12.2005 09:07]
Автор: URALUS (отправить письмо) (о пользователе)
Дата: 27 Дек 2005 05:02
Ведьма.
Автор: Натуся (о пользователе)
Дата: 27 Дек 2005 05:29
А может просто светская бл... того времени... Сейчас кто-то себя поведет так - скажут, шлюха ... а через век вспомнят как раскованную, независимую, обаявшую многих и т.д.
-------------------------------------------------------------------
Хорошая светская бл... всегда немного ведьма, а хорошая ведьма должна быть немного бл...
Время летит так быстро, что и не знаешь, кем станет очередная бл..., а тем более, очередная ведьма...
Дата: 27 Дек 2005 05:02
Ведьма.
Автор: Натуся (о пользователе)
Дата: 27 Дек 2005 05:29
А может просто светская бл... того времени... Сейчас кто-то себя поведет так - скажут, шлюха ... а через век вспомнят как раскованную, независимую, обаявшую многих и т.д.
-------------------------------------------------------------------
Хорошая светская бл... всегда немного ведьма, а хорошая ведьма должна быть немного бл...
Время летит так быстро, что и не знаешь, кем станет очередная бл..., а тем более, очередная ведьма...
U
URALUS
А может просто светская бл...
Просто светская бл.. должна быть хотя бы красивой, а эта просто черная..
Сейчас кто-то себя поведет так - скажут, шлюха
Не, ну шлюха-то само собой: пришла-ушла. А ведьма как придет, да как за мошонку возьмет, что и не вздохнешь и не охнешь. Энергетически, в смысле, и сосет и сосет..пока всю кровь не выпьет...Только на деньгах и ломаются такие..
Авторизуйтесь, чтобы принять участие в дискуссии.