"Я подумаю об этом завтра..."

Ясно.

Состояние "Конца века" в разные эпохи характеризовалось культурным декадансом и социальным кризисом. Но именно в это время парадоксальным образом и зарождались самые реальные проекты будущего, казавшиеся обитателям уходящего века "фантастическими". Новый век не может возникнуть просто из отрицания господствующих умонастроений ? вечно скулящая "оппозиция" такого рода лишь продлевает инерцию века уходящего. Века никогда не "начинаются" сами. Их начинают ? те, кто способен на решительное альтернативное утверждение. У тех, кто берется начинать новую эпоху, должен существовать позитивный оригинальный проект, не вместимый в рамки уходящего века. Но в первую очередь эти начинатели должны существовать сами и осознавать себя как субъект исторического творчества.

На рубеже ХХ и ХХI веков в России таким субъектом не может стать какая бы то ни было политическая партия, общественное движение или религиозная организация. Распад зашел слишком далеко, и все потуги подобных сил на "новое начало" сразу же оборачиваются театрализованной профанацией. Не большего стоят и надежды на "возрождение", приходящие из недр государственного аппарата. Позитивная эволюция этой государственности закончилась, она превратилась в самодостаточную паразитическую машину, своего рода "крышу", гигантский консорциум рэкетиров. Клубок тотальной продажности, интеллектуальной импотенции и морального распада, в который превратилась политическая среда России, никакому лечению и исправлению не поддается. Его можно было бы отмести только весь целиком ? но как раз на это русский народ в его нынешнем состоянии не способен.

Проблема в том, что разрушена сама форма старого этнического организма, в ее рамках уже невозможно собрать рассеянную энергию народа и направить на какую-то позитивную цель. Великорусский этнос слишком долго приучали быть бессловесным инструментом в руках государственной власти, и от этого важнейшие жизненные ткани народного организма атрофировались и заместились административно-государственными протезами. Народ попал в безвыходное положение: надо бы вырвать эти протезы, торчащие из его тела ? но без них он тут же погибнет, не приспособленный к полноценному существованию.

Тот, кто пытается сохранить русское на уровне национальной идентичности прежнего типа, похож на прирожденного обитателя зоопарка, которому его клетка и кажется свободой. Русское сегодня придется создавать практически с нуля и на принципиально ином уровне. Новым субъектом исторического действия в России может стать только новый этнос, относящийся к прежнему, великорусскому, объединявшемуся вокруг Москвы, на тех же правах преемственности, на каких тот относился к восточнославянскому, центрировавшемуся вокруг Киева. Именно так: разница между Россией прошлого и Россией будущего столь же велика, как между Киевской Русью и Московской Русью, ? это разные народы, разные формы, которых соединяет только историческое преемство. Время Московской Руси прошло точно так же, как когда-то ? время Киевской. Теперь в Киеве живут украинцы, малый народ. Такие же духовные "малороссы" сегодня олицетворяют то, что осталось от Московской Руси. Москва ? это Малороссия XXI века, с той же тягой к "самостийности" и мелкому чванливому шовинизму. История великорусского этноса закончена.

Л. Н. Гумилёв определял этнос как "естественно сложившийся на основе оригинального стереотипа поведения коллектив людей, существующий как система, которая противопоставляет себя другим подобным коллективам, исходя из ощущения комплиментарности". Необходимая для жизнеспособности этноса комплиментарность ? это "подсознательное ощущение взаимной симпатии и общности людей, определяющее деление на "своих" и "чужих". ("От Руси к России", 1992). Картина современной России заставляет сделать печальный вывод: комплиментарность великорусского этноса разрушена на всех уровнях: и на уровне сознания (объединяющей национальной идеи), и на уровне непосредственного ощущения.

У великорусского этноса больше нет четкого критерия, позволяющего судить, кто свои, а кто ? чужие. Долгое время таким критерием был государственный патриотизм. Сегодня патриотическая риторика сделалась ни к чему не обязывающим "правилом хорошего тона". Пафос державного патриотизма с виртуозностью научились использовать в своих интересах любые силы, ? в том числе для того, чтобы продолжать превращать Россию в затхлую отсталую колонию. Граница между своим и чужим утрачена не только в политике и мире идей, но даже в мире образов, в культуре. Сегодня именно "стилизованный русизм", подделки под "народность" и "державность" стали главным прибежищем культурной русофобии. От имени русской культуры вещают старые маразматики и циничные конъюнктурщики, которые видят в ней не живой развивающийся организм, вечно новый и непохожий сам на себя, а только мертвое чучело, демонстрируя которое можно заработать статус и деньги.

Столь же трагичная метаморфоза произошла с "ощущением взаимной общности". Великорусский этнос неудержимо разваливается на региональные субэтносы, и недавнее учреждение семи федеральных округов только констатировало реальность этого процесса. Конечно, говорить о складывании в каждом из этих округов полноценных этносов еще нельзя: на сегодняшний день отчетливо прослеживается только одна нарождающаяся этническая граница ? между Москвой и "остальной Россией". Отношение к этому городу в каждом из регионов все более склоняется в сторону "отрицательной комплиментарности", и это парадоксальным образом их объединяет. Материальные основы повсеместной региональной антипатии к Москве хорошо известны: это не имеющая мировых аналогов концентрация финансовых (до 85 %) и информационных (до 100 %) ресурсов огромной страны в одном городе, что создает резкий контраст в мироощущении жителей столицы и собственно России. Но главным фактором здесь является "малороссийское" сознание фазы обскурации, заставляющее москвичей самих рубить ветвь, на которой держится все их благоденствие, ? проводить целенаправленную политику самоизоляции от России, вплоть до введения де факто собственного гражданства, депортаций и поощряемых властями издевательств над русскими из других регионов, вынужденно приезжающими в Москву на заработки. И если даже город, который сотни лет был символом всероссийского единения, стал сегодня вопиющим примером сепаратизма, то распад нынешней России на самостоятельные государственные образования неизбежен. Общий язык не будет серьезным препятствием для возникновения "многих русских этносов" ? достаточно взглянуть на разницу этнических стереотипов у американцев, англичан и жителей англоязычного острова Мальта.

Москвоцентричный великорусский этнос умирает на наших глазах, несмотря на то, что он сформировался в ХIII-XV веках, а нормальный "срок жизни" этноса Гумилевым определяется приблизительно в тысячелетие. Здесь сыграли свою роль колоссальные исторические перегрузки, разрушившие его форму и рассеявшие энергетику.
Первым таким ударом стало уничтожение собственной духовной элиты, случившееся в ходе церковного раскола XVII века. Наиболее преданные православию люди были истреблены или выброшены из общественной жизни. В духовной сфере стал господствовать трусливый конформизм и абсолютная покорность "властям предержащим". Самобытное развитие России было тем самым остановлено и продолжалось только в среде тех, кого назвали "старообрядцами".

Вторым изломом стал перенос столицы в Санкт-Петербург и коренная реформа этнического стереотипа поведения. Этот переворот заложил все возраставший культурный барьер между народом и господствующими сословиями, который превратился в мину замедленного действия. Огромная часть энергии этнического организма не могла быть ассимилирована этой чуждой формой и ушла на саморазрушение.

В ХХ веке энергетика этноса была окончательно подорвана двумя последними "залпами" ? террором Гражданской войны и катастрофой Второй мировой, в которой почти целиком погибло поколение последних великорусских пассионариев. Недаром в России и поныне вспоминают ту войну с неутихающей болью. Это был не просто сильный этнический удар, подобный холокосту европейского еврейства, многие пассионарии которого укрылись за океаном. Это был действительно смертельный удар, после которого великорусский этнос не мог существовать даже по инерции. Несмотря на послевоенные внешнеполитические успехи, внутренне этнос стремительно деградировал, поскольку в нем неудержимо нарастал процент субпассионариев, озабоченных лишь мещанско-потребительскими интересами. Инерционная фаза продлилась от силы 40 лет, вместо положенных трех столетий. Как только с исторической арены сошло сталинское поколение, все рухнуло, как карточный домик. Началась фаза явной обскурации. Империя, создававшаяся три столетия, распалась в считанные дни; столь же стремительно разрушаются и все остальные "оригинальные стереотипы поведения" великорусского этноса ? социальные, культурные, этические.

Россия ушла на дно, как затонувшая подводная лодка. Погибла великая этническая форма, которая много столетий определяла лицо российской цивилизации. Но дух, наполнявший эту форму, никуда не делся. Он нуждается в новом оформлении, в новом этносе, который даст новую жизнь российской цивилизации. Мы говорим о китежанах ? не о конфессии или партии, а именно о новом народе, призванном осуществить эту миссию. Этот народ складывается из последних пассионариев прежнего этноса, ? из тех, у кого сохранилось представление о великой, глобально самобытной форме, в которой только и может достойно существовать российская цивилизация, есть энергия, необходимая, чтобы ее создавать, но вместе с тем и великая неудовлетворенность подделками, попытками реставрировать то, что ушло безвозвратно. Искусственный подъем этой лодки уже ничему не поможет ? все настоящее поднимается и обретает себя само.
Этногенез не имеет ничего общего с "принципом крови", "расовой чистотой" и другими подобными химерами. Этнос ? это уникальный сплав жизненной энергии и особых психологических качеств. Новый этнос рождается как "консорция" ? общность людей, связанных единством судьбы. Никакая медиакратия, господство массовой культуры, тотальной профанации и симуляции этот процесс остановить не может. Новый народ может возникнуть в любой культурной и социальной среде ? от сторонников различных философских школ до фанов того или иного музыкального стиля. Единственный определяющий фактор ? воля пассионариев, связанных общими устремлениями и единой судьбой. Соответствующий себе масштаб этнос обретает только когда представители нового оригинального стереотипа поведения, комплиментарно настроенные друг к другу, составят некую "критическую массу", явственно различимую на общем фоне прежнего этноса и сопоставимую с ним. Это сопоставление не обязательно должно быть численным ? здесь все решает пассионарная энергетика, которой у нового этноса заведомо больше, потому что он ориентирован на историческое творчество, а не на пассивное выживание, как прежний.

Почему мы выбираем своим символом Китеж? Китеж ? предание о сокрытой и вновь обретенной полноте бытия, русское предание о "земле обетованной", которую еще нужно открыть. Он стоит в одном ряду с мощнейшими мифами, изменившими лицо мира и оставившими на его карте новые государства и народы (например, США и современный Израиль, само название которого всего 100 лет назад тоже считалось "не более, чем мифом"). Особое достоинство этого мифа в том, что Китежа нет и никогда не было, его нельзя "возродить", его можно создать только с чистого листа. Здесь открывается решительный выход за пределы "доинтерпретации" прежних реальностей, с помощью которой современная культурная среда превращает в попсовую жвачку любые остатки прошлого. Это абсолютный миф ? и потому его невозможно соотнести с чем-то уже существовавшим в истории, выдать за некую музейную "реставрацию", привести толпу "экспертов по Китежу", которые разложат по полочкам: что есть Китеж, а что Китежем не является. В русской традиции китежский миф не связан с какой-то одной определенной эпохой ? он проявляется в дохристианских сказаниях, в летописях староверов, в поэзии Серебряного века, в русском роке. Не связан он и с какой-либо географической конкретикой: хотя одна из популярных легенд связывает его с приволжским озером Светлояр, но она относится лишь к периоду борьбы с татаро-монгольским нашествием. А Китеж существовал в восточнославянской мифологии и до него, а впоследствии староверы вообще расширили его "сакральную географию" до глобальных масштабов, соединив этот миф с преданиями о волшебном Беловодье и "островах блаженных".

Мы сами будем решать, что такое Китеж и каким он станет. Ведь полнота бытия, сокрытая в Китеже, может прийти только изнутри, только из недр собственной души, где хранятся великие архетипы нашей культуры. Именно поэтому из всех мифологических Китежей нам ближе всего Китеж староверов-беспоповцев, которым впервые удалось добраться до его глубины, до той самой точки, где абсолютная самобытность тождественна абсолютной свободе, ? а не противоречат друг другу, как нас сегодня пытаются убедить воюющие между собой осколки прежнего этноса.

Форма, которую принимает китежский этнос, соразмерна эпохе и символу. Это не компактная организованная масса, а децентрализованная структура, сеть автономных сообществ, не связанных иерархией и субординацией. Китеж ? "место, которого нет", "отсутствующий центр", вокруг которого вырастает этот новый народ. Такое сообщество невозможно запретить или уничтожить. Подобно тому, как рассеянные по ойкумене христианские общины покорили ветхую империю и вырастили на ее обломках новую цивилизацию, так и теперь китежские общины образуются в самом средоточии старого этноса и постепенно становятся новым центром кристаллизации. Это как бабочка внутри куколки, которая переваривает старое тело гусеницы и превращает его материю в свои крылья.

Этнос китежан начал складываться в 90-е годы ХХ века параллельно тому, как постсоветские остатки великорусского этноса провозгласили себя "россиянами". Но на самом деле никакой "России" тогда не возродилось, сколько бы не вытаскивали из нафталиновых сундуков ветхой геральдики и атрибутики. "Россия" 90-х возникла как "гигантская обезьяна, забравшаяся на склад исторического реквизита всех времен и народов. Большая обезьяна, бесхозная и, главное, ? не жилец... Не зная, что делать, она лихорадочно завладевает все новыми значками, магически полагая, что сумма обозначений реального когда-то пересилит гложущую пустоту, придав небывальщине статус вещи. Но перед нами пока что лишь активная нежить; эктоплазма. Имя "Россия" слишком велико, непосильно для этой страны. Может быть, оно и пришло слишком рано?"

Китежане начали выделяться именно таким умением отличать эту раскрашенную нежить от России, отделять иллюзию от реальности. Причем это умение обычно приходило интуитивно и спонтанно, избегая, как и все живое, чрезмерной рационализации и формализации. Напротив, многие мастера четко формулировать это различие на протяжении 90-х сами вдруг оказались главными дрессировщиками этой "обезьяны", облепив ее самыми изощренными "значками реальности". Как автор вышеприведенной цитаты , некогда оригинальный философ, а затем официальный политтехнолог Глеб Павловский.

Генезис китежан исходил не от того, будто они что-то "знали о настоящей России" ? обычно все претензии на такое "знание" сводятся к тому или иному архаичному симулякру. Они просто сами и являлись Россией ? в самом современном ее облике. Им не было нужды устанавливать между нею и собой какую-то дистанцию, воздыхать о "России, которую мы потеряли", подключаться к ставшему вдруг расхожим трёпу о ее "возрождении" ? они просто рождались и открывали Россию заново. Пусть даже они и не знали самого этого слова, которое тогда еще не испохабили "обезьяны" 90-х, но они являлись Россией уже в силу того, что родились здесь и хотели быть самими собой. "Счастливое советское детство" ? это ведь правда, а не миф, ? пишет Сергей Нечаев, ? для детей мир 70-х ? 80-х был приспособлен лучше всего на свете. А когда мы достаточно подросли, чтобы эта реальность стала нам мешать, она вдруг исчезла как дым, ее смели вихри истории. Мы получили свободу именно в тот момент, когда она стала нам нужна, именно в том возрасте, когда кроме свободы человека больше ничего не интересует. И мы научились быть свободными. Ритмы страны идеально вписались в ритм нашей жизни".

Именно тогда и произошло окончательное "разделение этносов". Нас никоим образом не затрагивали последние великорусские споры о прошлом. Нам были одинаково далеки "совки", разложившиеся на "коммунистов" и "демократов" с их бесконечной полемикой по поводу исторических событий 1917 года. Наша история еще только начиналась, и нас интересовало только свободное будущее, вне всякой зависимости от рациональных стандартов уходящей эпохи. Новый "оригинальный стереотип поведения" возникал из романтической и технократической фантастики. Детство нового этноса великолепно отразили фильмы вроде "Приключений Электроника", где прозвучал настоящий гимн иного восприятия времени и пространства:

А нам говорят, что Волга
Впадает в Каспийское море,
А я говорю, что долго
Не выдержу этого горя!

Чтоб стать, говорят, человеком,
Шагать надо в ногу с веком,
А мы не хотим шагать,
Нам хочется гулять!

Такое мироощущение было, конечно, никак несовместимо с коммунистической "дисциплиной". Но и с банальным "антисоветизмом" оно тоже не имело ничего общего. Оно просто было вне самого этого плоского дуализма ? и именно поэтому вызывало непонимание и настороженность обеих противоборствующих сторон прошлого. Забавный и показательный факт: несколько лет после "демократической революции" по телевидению ни разу не повторяли другой культовый фильм нашего детства ? "Гостья из будущего". Причина этого состояла скорее всего в том, что для сверхполитизированных "демократов" одна картинка 2084 года выглядела крайне неудобно ? когда при съемке с летящего флипа отчетливо виден развевающийся над Кремлем советский флаг.

Кстати, на грандиозных концертах самой культовой группы тех лет ? КИНО ? публика часто размахивала именно советскими флагами. Но вряд ли у кого повернется язык назвать Цоя и его поклонников "коммунистами". Это просто вновь был знак того, что для нового этноса все эти политические размежевания никакого смысла не имеют. Они характеризуют именно ветхий этнос, которому действительно уже ничего более не осталось, чем "размежеваться" до предела, стереться в "многопартийную" пыль. А культовый русскоязычный рок конца 80-х ? начала 90-х, ставший еще одной фундаментальной основой самобытности нового этноса, был действительно "советским". Парадокс здесь в том, что будучи явно антитоталитарным, в сущности он воспроизвел безусловные позитивы советской культуры ? ее интернационализм и глобальный масштаб тем. Именно поэтому он был так интересен и широкой иноязычной аудитории, тогда как "российский рок" 90-х за границей слушают лишь в маленьких эмигрантских клубах. Такое "измельчание" постсоветской русской культуры породило еще один известный парадокс ? когда некоторые авторы, известные в советскую эпоху как жесткие "диссиденты", стали затем выглядеть едва ли не как ее сторонники (Егор Летов, Михаил Борзыкин и др.). Питерский автор Дмитрий Аверьянов, никогда не отличавшийся симпатиями к коммунизму, назвал одну свою песню "Наша Родина ? СССР" ? и показательно, что сама констатация этого очевидного факта (вы в каком году родились?) воспринимается жертвами масскультной амнезии как безусловный "андеграунд".

В 90-х годах формирующийся этнос вдруг обнаружил, что просто быть самими собой ? это уже отчаянный нонконформизм. Те, кто яростно ругал или защищал советский строй, во мгновение ока "перестроились" на споры о том, как им "обустроить Россию". Но в сущности это было все тем же бесконечным перебором вариантов прошлого. Мы с нашим будущим оказались здесь просто лишними. Поэтому новый этнос и ушел на все это последнее десятилетие века во "внутреннюю эмиграцию", в свой Китеж, сокрытый от банальной попсовой "поверхности". "Русский альбом" БГ не случайно вышел именно в 1991 году:

Смотри, Господи, ? вот мы уходим на дно,
Научи нас дышать под водой...

Очевидный контраст между китежанами и "россиянами" легко можно было уловить, сравнив уровень восприятия этого мира у посетителей концертов и зрителей программы "Время". Конечно, обычному повседневному функционированию социальной машины это никак не мешало, и всевозможные политики и чиновники могли считать это не более, чем "молодежной субкультурой" ? но только разница менталитетов старого и нового этноса все более нарастала. Для примера можно взять религиозное сознание. С начала 90-х официальная церковь автоматически зачислила всех "россиян" в свою "паству", заняв место прежде общеобязательной коммунистической идеологии. И старый этнос легко это проглотил, созерцая теперь своих властителей по праздникам не на трибуне мавзолея, а у церковных алтарей. Тогда как китежане избрали гораздо более трудный, но единственно полноценный путь самостоятельного духовного поиска. В том же 1991 году вышел невероятно энергетический альбом АЛИСЫ "Шабаш", обративший внимание многих китежан к русской "языческой" символике и эстетике.
Алексей Михайлов записал в "Межлокальной контрабанде": "Перун, Велес, Жива, Даждьбог, Световит, Яровит, Рановит... Какие имена, какие боги! Неужели эти мелодии совсем не находят отклика в православных сердцах? Запретили собственное детство. Удивительный факт!" Отметим только, что само слово "язычество", несмотря на его расхожесть, лучше всегда брать в кавычки ? оно никогда не было самоназванием. Древнеславянская религиозность вообще не нуждалась в каком-то внешнем "названии", потому что естественным образом пропитывала всю жизнь, без деления на "ритуальное" и "обыденное". Она была сродни нормальному дыханию, когда человек не задумывается над каждым вдохом и выдохом. И в рок-н-ролльной стихии самой по себе гораздо больше "языческого", чем в дотошных писаниях тех, кто называет себя "язычниками". Они просто стилизуются под древнюю историю ? и тем самым устанавливают некую дистанцию между нею и сегодняшним днем. А китежане снимают эту дистанцию, воспроизводя саму энергетику "язычества" в современном мире.

С этой точки зрения нет никакой особой разницы между "язычеством" и православием. Русская дораскольная церковь легко адаптировала основные дохристианские праздники, создав тем самым уникальный мифологический симбиоз. Он исходил из вполне православного представления о том, что Христос вечен, а значит пребывал и задолго до исторического христианства, проявляясь в иных мифологических ипостасях. Те же, кто чрезвычайно озабочен "борьбой с язычеством", по сути отказывают Христу в вечности, ограничивая Его участие в истории. Но только это уже никакое не православие, а самомнение "великих инквизиторов".

Нынешняя официальная церковь не вызывает особого доверия у китежан потому, что доминируют в ней именно подобные персонажи, ненавидящие главный дар Христа ? свободу, не верящие, что "Дух дышит где хочет". Но православие и московская патриархия ? далеко не синонимы. Первыми это осознали те, кто еще в XVII веке отказались подчиняться церковной бюрократии и организовали свободные от нее беспоповские согласия. Конечно, вряд ли можно найти кого-то внешне более далекого от современных китежан, чем бородатые староверы в косоворотках. Но парадоксальным образом, внутренне, по вольным и волевым качествам они наиболее близки.

Официальная церковь постоянно стремилась представить староверов как крайних пессимистов и ограниченных своими нелепыми обычаями замкнутых маргиналов. Но тем самым она лишь создала гротескное отражение себя самой. Тогда как изначально староверы мыслили совершенно универсально, интересовались множеством мировых культур, вели "наступательную" просветительскую деятельность (сборник "Меч Духовный"), были активными предпринимателями и даже основали на русском Севере вполне суверенную республику Выгорецию . Для китежан важен именно этот опыт, а не какие-то формальные древности. Нас интересует не догматический консерватизм, а современное творческое развитие этого уникального опыта. Ритуалы и символика обретают преобразующее влияние на реальность только в том случае, если становятся органичной частью жизненного стиля, а не объектами отвлеченного поклонения самим по себе. Именно об этом писал Андрей Денисов в "Поморских ответах", сопоставляя универсальность дониконовского православия с мелочным пафосом "справщиков", подгонявших все символы и ритуалы русской церкви под провинциальный новогреческий шаблон. И если бы он составлял эти "Поморские ответы" сегодня, то столь же панорамно ? вплоть до анализа лингвистических нюансов ? осмыслял бы в них все произошедшее с Россией в 90-е годы XX века, когда она вновь утратила свой глобальный статус и превратилась в "обычную страну" с банальным "государственным национализмом".

Интересно, что исполнитель роли Сыроежкина в "Приключениях Электроника" ныне имеет ученую степень по философии и входит в общество "Российские ученые социалистической ориентации". Еще один недавно поразивший многих парадокс ? оказалось, что Нобелевский лауреат Жорес Алфёров, создатель технологии мобильной связи и лазерных дисков, является членом КПРФ. А это уже тенденция, однако. Считать, будто эти люди хотят "восстановить гулаг" и т.п., могут лишь совсем безмозглые существа ? жертвы одномерной медиа-пропаганды. На самом деле сейчас наконец-то разбивается ложное клише массового сознания ? будто социалистические идеи это некий исторический рудимент. Хотя для создания этого клише больше всех сил приложили сами коммунисты ? своей упертостью в марксистскую догматику, бесконечной тоской по прошлому и убогим пенсионерским имиджем. Тогда как главным содержанием социалистических идей является именно опирающаяся на технический прогресс воля к свободному и справедливому будущему. Там, где этой воли нет, нет никакого и социализма, а просто все то же разложение ветхого этноса.

Китежане фактически преемствуют всю "трехмерность" русской традиции. От "язычества" у нас ? пространственная широта и чуткость к духам нашей великой многообразной земли. От православия ? высота духовных поисков и небесная универсальность изначальной русской церкви, свободной от иерархии "инквизиторов". И от социализма ? романтика пути в будущее, технофутуристическое творчество. Все эти три качества сочетаются органично и нераздельно, порождая тот самый "оригинальный стереотип поведения", что свойственен всякому особому этносу. Именно на основе такого сочетания и возникает комплиментарное ощущение "взаимной симпатии и общности", которое позволяет новому этносу реализоваться в глобальном масштабе, выйти в "четырехмерное пространство". Мы безусловные сторонники процессов глобализации в современном мире, но понимаем эту глобализацию не как послушное принятие чьих-то стандартов, а как активное воплощение собственного глобального стиля и менталитета.

Отношение китежан к современной российской реальности ? это не какая-то "партийная" оппозиция на одной плоскости, но "вертикальная" дифференциация ? то, что в иные времена называлось "разницей в степени посвящения". Это касается практически всех групп прежнего этноса ? от неформальных тусовок до официальных институтов. Кратко это можно сформулировать так: мы защищаем специфику российской цивилизации от любых внешних посягательств, но внутренне выводим саму эту цивилизацию на новый уровень. Например, мы всегда будем давать жесткий отпор всем антиправославным выступлениям, от каких бы иных мировых конфессий они ни исходили. И в этом отношении мы готовы солидаризоваться с любыми православными церковными структурами ? Поморской церковью, РПЦ, РПЦЗ, Сербской церковью и т.д. Но на внутреннем уровне мы не признаем никакого структурного консерватизма и формального "обрядоверия", считая единственную Церковь с большой буквы не тем или иным социальным институтом, а мистической реальностью, доступной каждому в меру его разумения. "Границы Своей Церкви, число пребывающих в ней и их положение знает лишь Сам ее Глава". (Фёдор Лишний , журнал "ИNАЧЕ" ? 1.) Но китежане ? не "новая конфессия", а именно новый этнос. Разница здесь примерно сопоставима с той, какая в свое время, в рамках общего православия, существовала между Византией и Россией, между "вторым" и "третьим Римом". После падения "третьего Рима" эпоха государств кончается (именно это провидел старец Филофей) и наступает китежская цивилизация.
Отвечая на очередной дежурный плач по "великой России", известный современный традиционалист Евгений Головин заметил : "Странные люди эти плакальщики. Неужели непонятно, что в наше время никаких "государств" нет, что миф о государстве поддерживают заинтересованные группы ? парламенты, полиция, таможня. Так называемые "простые люди", то есть мы с вами, живут на земле, в интернете, в лесу, в самолете, но не в государстве". (Журнал "Медведь" ? 2) Китежане ? именно такие "простые люди" новой эпохи, поэтому им очевидна спектакулярная природа всех современных "государств". Мы умеем различать свои естественные национальные интересы и нынешнюю, похлеще советской, чиновничью диктатуру, научившуюся прикрывать свои амбиции "геополитическим" сленгом. Точно так же, как и в случае с православием, на уровне глобальной политики мы исповедуем принцип Александра Невского: "Кто с мечом к нам придет, от меча и погибнет". Но во внутрироссийской жизни мы сторонники радикальной трансформации нынешнего гиперцентралистского государства в свободную континентальную цивилизацию, где каждый регион является не частью одинаково серой "провинции", управляемой из Кремля по "властным вертикалям", а культурно самобытным и экономически самостоятельным "узлом" сетевого пространства. Именно так и было на княжеской Руси до ее превращения в московскую империю, и нечто подобное сегодня происходит в Европе, где на смену статике национальных государств приходит сложная, как и все живое, динамика межрегиональных связей в масштабах всего континента. Слово "Россия" станет адекватным нашему пространству только тогда, когда аналогичная динамика начнется и здесь, когда оно будет обозначать не государственную машину, а континентальное сообщество. Россия никогда не станет "Европой" путем централизованного насаждения здесь "европейских норм" ? слишком отличаются у нас "оригинальные стереотипы поведения". Кратчайший путь российской европеизации состоит в том парадоксе, чтобы не мешать РФ стать Россией.

Можно привести массу других примеров специфики "китежского решения" актуальных проблем. Это и создание нового менеджмента в экономике, который в отличие от "новорусских" карикатур и машиноподобных клерков будет соответствовать специфике "загадочной русской души". Это и новая политология эпохи постмодерна и глобализации, в которой странным образом отражаются прозрения русских утопистов. Это и дизайн молодежных мод, основой для которого могут послужить древние "языческие" традиции различных регионов России. Все это ? дело уже самого ближайшего времени и творческой интуиции самих китежан.

Главная оригинальность китежского "стереотипа поведения" в том, что он ликвидирует огромное множество всех прежних стереотипов. Но тем не менее именно китежане сегодня по праву преемствуют русский этноним. Именно они отныне вправе говорить от имени России и русских ? потому что больше некому. Кроме них есть только бесконечно дробящиеся остатки прежнего этноса, аморфные "россияне" ? все те же "совки" или те, кого Достоевский называл "международной обшмыгой".

Если новые, китежские пассионарии не "вернут эту землю себе", российская цивилизация просто окончательно схлопнется в "римский миф" ? и рухнет либо как "первый Рим" под натиском варваров, либо как "второй", разорвавшийся между западниками и мусульманами. Для тех, кто хотел бы сохранить статус кво, явление Китежа сродни тому, что последние римляне называли "Концом света". Но для нас оно ? Конец тьмы...

Очевидно, что хотят отставки Примата -модератора, либо - что б изменился. к лучшему

когда все типа "помирились"...

Чтобы будущим властолюбцам неповадно было.

Очевидно, что хотят отставки Примата -модератора, либо - что б изменился. к лучшему)

Попробуйте СВОБОДУ! И ответственность, а не условные рефлексы собаки модератора.

Может люди не те?

Те, кто за то, чтобы Примат оставался с "кнопкой" могут поставить "+", кто против "-".

это будет только на их совести

КЛиО утёрло всем нос - первый форум без модерирования

Мы же не овцы!

-1

Видимо, это нечто ужасное для коллег.

100% модерирование, когда КАЖДЫЙ может модерировать.