Бывали дни... мы здесь стихи выкладывали
Михаил Кузьмин
ОПЯТЬ ВЕНЕЦИЯ
1
Лишь здесь душой могу согреться я,
Здесь пристань жизни кочевой:
Приветствую тебя, Венеция,
Опять я твой, надолго твой!
Забыть услады края жаркого
Душе признательной легко ль?
Но ты, о колокольня Маркова,
Залечишь скоро злую боль!
Пройдут, как тени, дни страдания,
Взлетит, как сокол, новый день!
Целую вас, родные здания,
Простор лагун, каналов тень.
Вот дом и герб мой: над лужайкою
Вознесся темный кипарис, -
Сегодня полною хозяйкою
Войдет в тот дом моя Фотис.
Привыкнет робою тяжелою
Смирять походки вольный бег.
Влекомы траурной гондолою,
Забудем ночью дальний брег.
Как воздух полн морскими травами!
Луна взошла на свой зенит,
А даль старинными октавами,
Что Тассо пел еще, звенит.
Когда ж, от ласк устал, я падаю
И сон махнет тебе крылом,
Зачем будить нас серенадою,
Зачем нам помнить о былом?
Здесь каждый день нам будет праздником,
Печаль отгоним рядом шлюз,
С амуром, радостным проказником,
Тройной мы заключим союз!
ОПЯТЬ ВЕНЕЦИЯ
1
Лишь здесь душой могу согреться я,
Здесь пристань жизни кочевой:
Приветствую тебя, Венеция,
Опять я твой, надолго твой!
Забыть услады края жаркого
Душе признательной легко ль?
Но ты, о колокольня Маркова,
Залечишь скоро злую боль!
Пройдут, как тени, дни страдания,
Взлетит, как сокол, новый день!
Целую вас, родные здания,
Простор лагун, каналов тень.
Вот дом и герб мой: над лужайкою
Вознесся темный кипарис, -
Сегодня полною хозяйкою
Войдет в тот дом моя Фотис.
Привыкнет робою тяжелою
Смирять походки вольный бег.
Влекомы траурной гондолою,
Забудем ночью дальний брег.
Как воздух полн морскими травами!
Луна взошла на свой зенит,
А даль старинными октавами,
Что Тассо пел еще, звенит.
Когда ж, от ласк устал, я падаю
И сон махнет тебе крылом,
Зачем будить нас серенадою,
Зачем нам помнить о былом?
Здесь каждый день нам будет праздником,
Печаль отгоним рядом шлюз,
С амуром, радостным проказником,
Тройной мы заключим союз!
Анна Ахматова - Венеция
Золотая голубятня у воды,
Ласковой и млеюще-зеленой;
Заметает ветерок соленый
Черных лодок узкие следы.
Сколько нежных, странных лиц в толпе.
В каждой лавке яркие игрушки:
С книгой лев на вышитой подушке,
С книгой лев на мраморном столбе.
Как на древнем, выцветшем холсте,
Стынет небо тускло-голубое…
Но не тесно в этой тесноте
И не душно в сырости и зное.
* * *
Александр Блок - Венеция
2
Холодный ветер от лагуны.
Гондол безмолвные гроба.
Я в эту ночь - больной и юный -
Простерт у львиного столба.
На башне, с песнию чугунной,
Гиганты бьют полночный час.
Марк утопил в лагуне лунной
Узорный свой иконостас.
В тени дворцовой галлереи,
Чуть озаренная луной,
Таясь, проходит Саломея
С моей кровавой головой.
Всё спит - дворцы, каналы, люди,
Лишь призрака скользящий шаг,
Лишь голова на черном блюде
Глядит с тоской в окрестный мрак.
* * *
Валерий Брюсов - Венеция
Почему под солнцем юга в ярких красках и цветах,
В формах выпукло-прекрасных представал пред взором прах?
Здесь - пришлец я, но когда-то здесь душа моя жила.
Это понял я, припомнив гондол черные тела.
Это понял, повторяя Юга полные слова,
Это понял, лишь увидел моего святого Льва!
От условий повседневных жизнь свою освободив,
Человек здесь стал прекрасен и как солнце горделив.
Он воздвиг дворцы в лагуне, сделал дожем рыбака,
И к Венеции безвестной поползли, дрожа, века.
И доныне неизменно все хранит здесь явный след
Прежней дерзости и мощи, над которой смерти нет.
* * *
Валерий Брюсов - Опять в Венеции
Опять встречаю с дрожью прежней,
Венеция, твой пышный прах!
Он величавей, безмятежней
Всего, что создано в веках!
Что наших робких дерзновений
Полет, лишенный крыльев! Здесь
Посмел желать народный гений
И замысл свой исчерпать весь.
Где грезят древние палаты,
Являя мраморные сны,
Не горько вспомнить мне не сжатый
Посев моей былой весны,
И над руиной Кампаниле,
Венчавшей прежде облик твой,
О всем прекрасном, что в могиле,
Мечтать с поникшей головой.
Пусть гибнет все, в чем время вольно,
И в краткой жизни, и в веках!
Я вновь целую богомольно
Венеции бессмертный пpax!
* * *
Борис Пастернак - Венеция
Я был разбужен спозаранку
Щелчком оконного стекла.
Размокшей каменной баранкой
В воде венеция плыла.
Все было тихо, и, однако,
Во сне я слышал крик, и он
Подобьем смолкнувшего знака
Еще тревожил небосклон.
Он вис трезубцем скорпиона
Над гладью стихших мандолин
И женщиною оскорбленной,
Быть может, издан был вдали.
Теперь он стих и черной вилкой
Торчал по черенок во мгле.
Большой канал с косой ухмылкой
Оглядывался, как беглец.
Вдали за лодочной стоянкой
В остатках сна рождалась явь.
Венеция венецианкой
Бросалась с набережных вплавь.
* * *
Михаил Лермонтов - Венеция
1
Поверхностью морей отражена,
Богатая Венеция почила,
Сырой туман дымился, и луна
Высокие твердыни серебрила.
Чуть виден бег далекого ветрила,
Студеная вечерняя волна
Едва шумит под веслами гондолы
И повторяет звуки баркаролы.
* * *
Иван Бунин - Венеция
Колоколов средневековый
Певучий зов, печаль времен,
И счастье жизни вечно новой,
И о былом счастливый сон.
И чья-то кротость, всепрощенье
И утешенье: все пройдет!
И золотые отраженья
Дворцов в лазурном глянце вод.
И дымка млечного опала,
И солнце, смешанное с ним,
И встречный взор, и опахало,
И ожерелье из коралла
Под катафалком водяным.
Золотая голубятня у воды,
Ласковой и млеюще-зеленой;
Заметает ветерок соленый
Черных лодок узкие следы.
Сколько нежных, странных лиц в толпе.
В каждой лавке яркие игрушки:
С книгой лев на вышитой подушке,
С книгой лев на мраморном столбе.
Как на древнем, выцветшем холсте,
Стынет небо тускло-голубое…
Но не тесно в этой тесноте
И не душно в сырости и зное.
* * *
Александр Блок - Венеция
2
Холодный ветер от лагуны.
Гондол безмолвные гроба.
Я в эту ночь - больной и юный -
Простерт у львиного столба.
На башне, с песнию чугунной,
Гиганты бьют полночный час.
Марк утопил в лагуне лунной
Узорный свой иконостас.
В тени дворцовой галлереи,
Чуть озаренная луной,
Таясь, проходит Саломея
С моей кровавой головой.
Всё спит - дворцы, каналы, люди,
Лишь призрака скользящий шаг,
Лишь голова на черном блюде
Глядит с тоской в окрестный мрак.
* * *
Валерий Брюсов - Венеция
Почему под солнцем юга в ярких красках и цветах,
В формах выпукло-прекрасных представал пред взором прах?
Здесь - пришлец я, но когда-то здесь душа моя жила.
Это понял я, припомнив гондол черные тела.
Это понял, повторяя Юга полные слова,
Это понял, лишь увидел моего святого Льва!
От условий повседневных жизнь свою освободив,
Человек здесь стал прекрасен и как солнце горделив.
Он воздвиг дворцы в лагуне, сделал дожем рыбака,
И к Венеции безвестной поползли, дрожа, века.
И доныне неизменно все хранит здесь явный след
Прежней дерзости и мощи, над которой смерти нет.
* * *
Валерий Брюсов - Опять в Венеции
Опять встречаю с дрожью прежней,
Венеция, твой пышный прах!
Он величавей, безмятежней
Всего, что создано в веках!
Что наших робких дерзновений
Полет, лишенный крыльев! Здесь
Посмел желать народный гений
И замысл свой исчерпать весь.
Где грезят древние палаты,
Являя мраморные сны,
Не горько вспомнить мне не сжатый
Посев моей былой весны,
И над руиной Кампаниле,
Венчавшей прежде облик твой,
О всем прекрасном, что в могиле,
Мечтать с поникшей головой.
Пусть гибнет все, в чем время вольно,
И в краткой жизни, и в веках!
Я вновь целую богомольно
Венеции бессмертный пpax!
* * *
Борис Пастернак - Венеция
Я был разбужен спозаранку
Щелчком оконного стекла.
Размокшей каменной баранкой
В воде венеция плыла.
Все было тихо, и, однако,
Во сне я слышал крик, и он
Подобьем смолкнувшего знака
Еще тревожил небосклон.
Он вис трезубцем скорпиона
Над гладью стихших мандолин
И женщиною оскорбленной,
Быть может, издан был вдали.
Теперь он стих и черной вилкой
Торчал по черенок во мгле.
Большой канал с косой ухмылкой
Оглядывался, как беглец.
Вдали за лодочной стоянкой
В остатках сна рождалась явь.
Венеция венецианкой
Бросалась с набережных вплавь.
* * *
Михаил Лермонтов - Венеция
1
Поверхностью морей отражена,
Богатая Венеция почила,
Сырой туман дымился, и луна
Высокие твердыни серебрила.
Чуть виден бег далекого ветрила,
Студеная вечерняя волна
Едва шумит под веслами гондолы
И повторяет звуки баркаролы.
* * *
Иван Бунин - Венеция
Колоколов средневековый
Певучий зов, печаль времен,
И счастье жизни вечно новой,
И о былом счастливый сон.
И чья-то кротость, всепрощенье
И утешенье: все пройдет!
И золотые отраженья
Дворцов в лазурном глянце вод.
И дымка млечного опала,
И солнце, смешанное с ним,
И встречный взор, и опахало,
И ожерелье из коралла
Под катафалком водяным.
Бродский
Одинокие окна в ночи,
Звуки музыки, тихо и странно,
Луна и ее лучи,
И даль, темна и туманна.
Венеция, плеск воды...
О, сколько еще осталось?
Дворцы ее и сады,
И в сердце странная жалость,
Как будто туманные сны
ночами кого-то тревожат,
и кто-то, тоскуя вдали,
забыть этот город не может.
Одинокие окна в ночи,
Звуки музыки, тихо и странно,
Луна и ее лучи,
И даль, темна и туманна.
Венеция, плеск воды...
О, сколько еще осталось?
Дворцы ее и сады,
И в сердце странная жалость,
Как будто туманные сны
ночами кого-то тревожат,
и кто-то, тоскуя вдали,
забыть этот город не может.
Для всех, кто любит Венецию - вот здесь о ней очень здорово рассказывают http://br00.narod.ru/10660343.htm
Открытие сделала - Влад Васюхин
Влад Васюхин (1967), московский поэт и драматург, автор двух сборников стихов и нескольких пьес. Известен как журналист («Огонек», «7 дней», «Сегодня», «Неделя», работал на Всесоюзном радио). Пишет преимущественно об искусстве и людях искусства. Стихи взяты из книги «Любовник лагуны. Итальянская тетрадь», вышедшей в 2000 году в московском издательстве «Индекс Дизайн».
***
Умалишенный у Дворца дожей,
городской ли, пришлый - не в себе явно,
кричит, бормочет, что славно дожил
до финиша века, и в новое плавно
.
столетье скользит, как на гондоле
из канала в канал снуют японцы...
Весь перекошен - от смеха ли, боли,
трясет головой, отгоняя солнце.
.
Спросит, не глядя: «Откуда прибыл?
Молчи, я наслышан, что ты из Рима.
С бумагомараки какая прибыль?
А жизнь здесь неудобоварима.
.
Ты, как и я, человек лагуны,
ее любовник, заложник, прочая.»
В его голове сплошные лакуны -
пробелы, пропуски, многоточия.
.
Умалишенный у Дворца дожей
вздыхает, как узник, поделясь пайкой,
остатками мозга - с тобой, прохожий,
остатками ужина с наглой чайкой...
28 декабря 1998,
Лидо
***
Венеция похожа на Венецию,
и только на Венецию она
похожа. И не спутаешь, как специю
одну с другой, так и она одна.
.
Кто может повторить ее сверкание
и гаснущую жизнь? К тому же с ней -
повторов не имевшее свыкание
небес и волн, туманов и камней...
14 марта 1999
***
И снова приснится мне город крылатого льва,
и я затеряюсь в его мавританских узорах.
Аквариум сна вдруг бредовые вспенят слова:
«Смотри, он не съеден, с ума не сошел и не взорван...»
.
Плывет он, качаясь, оглохший от тысячи ног,
по синей волне, по зацветшей воде, что досадно.
Он к вам, кто измыслить успел по нему некролог,
течет, улыбаясь веселым барочным фасадом.
.
Над главным каналом по стертым ступеням иду,
зрачок ненасытно хватает сюжет маловажный:
синклит азиатов, что пчелы в эдемском саду,
гудит деликатно над картой Венеции влажной.
.
Они прилетели с дрожащих своих островов,
к пейзажу с приливом склонились, как спелые злаки.
А если принюхаться, в нас обнаружишь родство -
и я окроплен сочиненьем Иссея Мияки!
.
Как манят лавчонки густым маскарадным огнем...
Доступная женщина пьет, не спеша, каппучино,
с ней юноша черный. Была и под ним и на нем
почти за бесценок, и кое-чему обучила.
.
С такой согрешить - и прямая дорога к врачу.
Хотя снисходительность рекомендует Конфуций,
проткну неприязнью их. Я за любовь не плачу -
в моей необузданной жизни с избытком конвульсий.
.
Набычится мавр, но блудница, дыханьем согрев,
сожмет его пальцы: мол, что еще ждать от чухонца...
Он смотрит в глаза ей, как мраморный в трещинках лев,
глядит, не мигая, на острое белое солнце.
4 ноября 1998
***
Венеция с воды
.
Пергамент пристани, изученный и вдоль,
и поперек, предстанет взгляду справа,
и не поймаю - сладость или боль -
охватит память, пусть она дырява.
.
У Веронезе так же пенятся круги,
и те же лодки, лодочники, блики...
Ждут камни снисхождения ноги,
как ждем порой мы слова от заики.
.
Пора! Ты помнишь в ближней лавке стеклодув
нас удивлял своим искусством алым?
А ресторан, откуда, психанув,
ушли мы, не дозвавшись подавалы?
.
Еще мгновение - и будем на земле,
на площади, которая прекрасна.
Она живет в единственном числе,
и нас принять пока еще согласна.
6 июля 1999
***
Венеция. Высокая вода.
Размокшие штиблеты еле ставлю.
Сверну с моста - и снова не туда.
Туман. Огни. Застегнутые ставни.
.
Еще один беспомощный зигзаг -
и брошу поиск свежих траекторий.
Венеция, веди скорей в кабак
любителя трактиров и тратторий!
.
Пока вина домашнего графин
мне не донес нерасторопный малый,
ломаю хлеб или крошу графит
в своих листах, как пилигрим бывалый.
.
Смеются маски. Пляшут катера.
Еда благоухает и дымится.
«Благодарю, что я не сдох вчера...
- хриплю я небу прежде, чем напиться, -
.
..за драгоценный, дряхлый реквизит,
желанный и знакомый до зевоты,
за то, что ангел в облаке скользит
и гондольер не попадает в ноты...»
11 октября 1998
***
Я знаю, мне скоро дорога случится -
прощай, город льва, здравствуй, город волчицы!-
.
и в «Греко», у стойки, поскольку дешевле,
я выпью свой кофе с подругой душевной.
.
Последние лиры на мрамор, как в море,
метну белозубо: «Senior, per favore!».
.
Взамен три глоточка, три пенных, три вечных,
жемчужных, как солнце, болтливых, как вечер,
.
три гордых глоточка, не где-нибудь - в «Греко»,
почти на пороге - и ночи, и века,
.
почти на разрыве любви и аорты -
три цепких глоточка, а вслед им четвертый.
.
Для вас - мемуар, не имеющий веса:
о чем разговоры - наперсток эспрессо! -
.
а я за волну неразменного дыма
отдам, не торгуясь, все запахи Рима.
.
Отдам за дразнящий, отдам за палящий
итог моих странствий, за стих настоящий.
май-июль 1999
***
Флоренция, декабрь
.
Хвост в галерею Уффици
такой, что можно сто раз упиться.
Среди ценителей столько пьяни
дышит друг другу в затылки!
Впрочем, мне тоже мигает кьянти
из запотевшей бутылки.
.
Давай отойдем к реке (не запомнил имени),
бегущей, как молоко из вымени,
утешимся славным глотком,
посплетничаем о Данте
или еще о ком.
1999
***
Флоренция
1
Если в ночи обернуться резко,
сквозь туман,
напоминающий имперский снег,
твое лицо проступит, как фреска
неизвестного мастера,
пятнадцатый век.
Декабрь 1998
***
Сицилия
.
Дорога, как полоска кожуры,
что ни пейзаж - то повод для этюда.
Здесь ближе я к небесному жюри
и дальше от мирского пересуда.
.
Какие краски пенятся окрест!
Я спутнику восторженно толкую,
что Зевса сын, хромой кузнец Гефест,
имел здесь, по легенде, мастерскую.
.
Лицом не взял, и всякий бонвиван
его жене неверной был опасен.
Дорога поднимает на вулкан,
лавируя среди сгоревших басен.
.
А на вулкане тесно; как всегда,
томатом поливают макароны.
Ты тоже станешь пеплом, посторонний!»
И - камнем в горле вечная еда.
7 февраля 1997
Влад Васюхин (1967), московский поэт и драматург, автор двух сборников стихов и нескольких пьес. Известен как журналист («Огонек», «7 дней», «Сегодня», «Неделя», работал на Всесоюзном радио). Пишет преимущественно об искусстве и людях искусства. Стихи взяты из книги «Любовник лагуны. Итальянская тетрадь», вышедшей в 2000 году в московском издательстве «Индекс Дизайн».
***
Умалишенный у Дворца дожей,
городской ли, пришлый - не в себе явно,
кричит, бормочет, что славно дожил
до финиша века, и в новое плавно
.
столетье скользит, как на гондоле
из канала в канал снуют японцы...
Весь перекошен - от смеха ли, боли,
трясет головой, отгоняя солнце.
.
Спросит, не глядя: «Откуда прибыл?
Молчи, я наслышан, что ты из Рима.
С бумагомараки какая прибыль?
А жизнь здесь неудобоварима.
.
Ты, как и я, человек лагуны,
ее любовник, заложник, прочая.»
В его голове сплошные лакуны -
пробелы, пропуски, многоточия.
.
Умалишенный у Дворца дожей
вздыхает, как узник, поделясь пайкой,
остатками мозга - с тобой, прохожий,
остатками ужина с наглой чайкой...
28 декабря 1998,
Лидо
***
Венеция похожа на Венецию,
и только на Венецию она
похожа. И не спутаешь, как специю
одну с другой, так и она одна.
.
Кто может повторить ее сверкание
и гаснущую жизнь? К тому же с ней -
повторов не имевшее свыкание
небес и волн, туманов и камней...
14 марта 1999
***
И снова приснится мне город крылатого льва,
и я затеряюсь в его мавританских узорах.
Аквариум сна вдруг бредовые вспенят слова:
«Смотри, он не съеден, с ума не сошел и не взорван...»
.
Плывет он, качаясь, оглохший от тысячи ног,
по синей волне, по зацветшей воде, что досадно.
Он к вам, кто измыслить успел по нему некролог,
течет, улыбаясь веселым барочным фасадом.
.
Над главным каналом по стертым ступеням иду,
зрачок ненасытно хватает сюжет маловажный:
синклит азиатов, что пчелы в эдемском саду,
гудит деликатно над картой Венеции влажной.
.
Они прилетели с дрожащих своих островов,
к пейзажу с приливом склонились, как спелые злаки.
А если принюхаться, в нас обнаружишь родство -
и я окроплен сочиненьем Иссея Мияки!
.
Как манят лавчонки густым маскарадным огнем...
Доступная женщина пьет, не спеша, каппучино,
с ней юноша черный. Была и под ним и на нем
почти за бесценок, и кое-чему обучила.
.
С такой согрешить - и прямая дорога к врачу.
Хотя снисходительность рекомендует Конфуций,
проткну неприязнью их. Я за любовь не плачу -
в моей необузданной жизни с избытком конвульсий.
.
Набычится мавр, но блудница, дыханьем согрев,
сожмет его пальцы: мол, что еще ждать от чухонца...
Он смотрит в глаза ей, как мраморный в трещинках лев,
глядит, не мигая, на острое белое солнце.
4 ноября 1998
***
Венеция с воды
.
Пергамент пристани, изученный и вдоль,
и поперек, предстанет взгляду справа,
и не поймаю - сладость или боль -
охватит память, пусть она дырява.
.
У Веронезе так же пенятся круги,
и те же лодки, лодочники, блики...
Ждут камни снисхождения ноги,
как ждем порой мы слова от заики.
.
Пора! Ты помнишь в ближней лавке стеклодув
нас удивлял своим искусством алым?
А ресторан, откуда, психанув,
ушли мы, не дозвавшись подавалы?
.
Еще мгновение - и будем на земле,
на площади, которая прекрасна.
Она живет в единственном числе,
и нас принять пока еще согласна.
6 июля 1999
***
Венеция. Высокая вода.
Размокшие штиблеты еле ставлю.
Сверну с моста - и снова не туда.
Туман. Огни. Застегнутые ставни.
.
Еще один беспомощный зигзаг -
и брошу поиск свежих траекторий.
Венеция, веди скорей в кабак
любителя трактиров и тратторий!
.
Пока вина домашнего графин
мне не донес нерасторопный малый,
ломаю хлеб или крошу графит
в своих листах, как пилигрим бывалый.
.
Смеются маски. Пляшут катера.
Еда благоухает и дымится.
«Благодарю, что я не сдох вчера...
- хриплю я небу прежде, чем напиться, -
.
..за драгоценный, дряхлый реквизит,
желанный и знакомый до зевоты,
за то, что ангел в облаке скользит
и гондольер не попадает в ноты...»
11 октября 1998
***
Я знаю, мне скоро дорога случится -
прощай, город льва, здравствуй, город волчицы!-
.
и в «Греко», у стойки, поскольку дешевле,
я выпью свой кофе с подругой душевной.
.
Последние лиры на мрамор, как в море,
метну белозубо: «Senior, per favore!».
.
Взамен три глоточка, три пенных, три вечных,
жемчужных, как солнце, болтливых, как вечер,
.
три гордых глоточка, не где-нибудь - в «Греко»,
почти на пороге - и ночи, и века,
.
почти на разрыве любви и аорты -
три цепких глоточка, а вслед им четвертый.
.
Для вас - мемуар, не имеющий веса:
о чем разговоры - наперсток эспрессо! -
.
а я за волну неразменного дыма
отдам, не торгуясь, все запахи Рима.
.
Отдам за дразнящий, отдам за палящий
итог моих странствий, за стих настоящий.
май-июль 1999
***
Флоренция, декабрь
.
Хвост в галерею Уффици
такой, что можно сто раз упиться.
Среди ценителей столько пьяни
дышит друг другу в затылки!
Впрочем, мне тоже мигает кьянти
из запотевшей бутылки.
.
Давай отойдем к реке (не запомнил имени),
бегущей, как молоко из вымени,
утешимся славным глотком,
посплетничаем о Данте
или еще о ком.
1999
***
Флоренция
1
Если в ночи обернуться резко,
сквозь туман,
напоминающий имперский снег,
твое лицо проступит, как фреска
неизвестного мастера,
пятнадцатый век.
Декабрь 1998
***
Сицилия
.
Дорога, как полоска кожуры,
что ни пейзаж - то повод для этюда.
Здесь ближе я к небесному жюри
и дальше от мирского пересуда.
.
Какие краски пенятся окрест!
Я спутнику восторженно толкую,
что Зевса сын, хромой кузнец Гефест,
имел здесь, по легенде, мастерскую.
.
Лицом не взял, и всякий бонвиван
его жене неверной был опасен.
Дорога поднимает на вулкан,
лавируя среди сгоревших басен.
.
А на вулкане тесно; как всегда,
томатом поливают макароны.
Ты тоже станешь пеплом, посторонний!»
И - камнем в горле вечная еда.
7 февраля 1997
Т
Тристрам Шенди
Под дымкой солнца Хуахина
Мне все преграды по плечу.
Хочу покушать мангостина,
А рамбутана-не хочу
Здесь море серое , и крабы
Всего по двести бат кило
Пока воюют все арабы-
Здесь даже очень не хилО
Встаю, иду на море, дую
Три чашки кофе поутру
Бежит волна, догнав другую
И скачет быстро кенгуру!
(Я)
Мне все преграды по плечу.
Хочу покушать мангостина,
А рамбутана-не хочу
Здесь море серое , и крабы
Всего по двести бат кило
Пока воюют все арабы-
Здесь даже очень не хилО
Встаю, иду на море, дую
Три чашки кофе поутру
Бежит волна, догнав другую
И скачет быстро кенгуру!
(Я)
Н. Гумилев
КАПИТАНЫ
(отрывок)
На полярных морях и на южных,
По изгибам зеленых зыбей,
Меж базальтовых скал и жемчужных
Шелестят паруса кораблей.
Быстрокрылых ведут капитаны,
Открыватели новых земель,
Для кого не страшны ураганы,
Кто изведал мальстремы и мель.
Чья не пылью затерянных хартий -
Солью моря пропитана грудь,
Кто иглой на разорванной карте
Отмечает свой дерзостный путь
И, взойдя на трепещущий мостик,
Вспоминает покинутый порт,
Отряхая ударами трости
Клочья пены с высоких ботфорт,
Или, бунт на борту обнаружив,
Из-за пояса рвет пистолет,
Так, что сыпется золото с кружев,
С розоватых брабантских манжет.
КАПИТАНЫ
(отрывок)
На полярных морях и на южных,
По изгибам зеленых зыбей,
Меж базальтовых скал и жемчужных
Шелестят паруса кораблей.
Быстрокрылых ведут капитаны,
Открыватели новых земель,
Для кого не страшны ураганы,
Кто изведал мальстремы и мель.
Чья не пылью затерянных хартий -
Солью моря пропитана грудь,
Кто иглой на разорванной карте
Отмечает свой дерзостный путь
И, взойдя на трепещущий мостик,
Вспоминает покинутый порт,
Отряхая ударами трости
Клочья пены с высоких ботфорт,
Или, бунт на борту обнаружив,
Из-за пояса рвет пистолет,
Так, что сыпется золото с кружев,
С розоватых брабантских манжет.
Под дымкой солнца Хуахина
Мне все преграды по плечу.
Хочу покушать мангостина,
А рамбутана-не хочу
Здесь море серое , и крабы
Всего по двести бат кило
Пока воюют все арабы-
Здесь даже очень не хилО
Встаю, иду на море, дую
Три чашки кофе поутру
Бежит волна, догнав другую
И скачет быстро кенгуру!
(Я)
Мне все преграды по плечу.
Хочу покушать мангостина,
А рамбутана-не хочу
Здесь море серое , и крабы
Всего по двести бат кило
Пока воюют все арабы-
Здесь даже очень не хилО
Встаю, иду на море, дую
Три чашки кофе поутру
Бежит волна, догнав другую
И скачет быстро кенгуру!
(Я)
Отлично!
Лариса Луканева
Вот во Франции-то я и не была!
Вот во Франции-то я и не была!
Не летала, как фанера над Парижем,
Не бродила по Монмартру, не жила,
И в Сорбонне не училась буквам книжным.
В голове смешался терпкий аромат
Из парфюмов с крошкой плесневого сыра.
А вот есть ли у французов злостный мат?
В сёлах есть ли деревянные сортиры?
Много наших раньше сгинуло вояк
На войне лихой времён Наполеона,
А сейчас на праздник горький пьём коньяк
И воруем всё, что близко к эталону.
Нет, не ездила в Париж, не буду врать!
Только фотки с видом Эйфелевой башни
Тереблю средь кучи прочего добра
И adieu кричу задорно и «безбашенно».
***************************
Наталья Гребенко
Впечатление... l"impression...
Тихой мелодией, будто шутя,
Запах "Шанель", игры красок и света...
Кружится скомкано, с ветром летя,
Давний "Le monde"* позабытого лета...
Эха Монмартра тихие звуки...
Привкус жасмина, тайный, обманный,
Нежно целует бледные руки...
Город влюблённых, город туманный...
Брызги фонтана цвета пиона...
Взгляд незнакомки похитит мгновенье...
Голос Пиаф в песне аккордеона...
Вечность, Париж—это все впечатление...
****************************************************
Александр Шведов
Ты теперь парижанка
Ты теперь парижанка. Конечно, уже научилась
Говорить в нос, грассировать, красиво отражаться в витринах
Бутиков. Пить кассис. Совсем не полагаться на милость.
Больше всего ценить комфорт. И ездить на роскошных машинах.
По утрам лениво размазывать по круассану вишневый джем.
Нравиться местным Жанам. Ведь ты всегда ловко умела
Сотворить подле себя шумный мужской полухор - полугарем.
Дело, даже, не в красоте твоего гибкого тела,
А в каком-то странном, маняще-чарующем смешении…
Беззащитности, утонченности стервы и нежности….
Для тебя мужики являлись только забавной мишенью.
Жаль, что в этой окрошке не осталось места для верности.
А знаешь, у нас на бульварном кольце этой зимой
Расцвели золотые фонарики. Манят кафешантаны.
(А мы раньше ходили не дальше ближайшей пивной).
Да… еще в Москве теперь продают жареные каштаны.
Покупаю их только затем, чтобы лишний раз помянуть тебя,
Хотя они мне не кажутся особенно вкусными.
Но зато это недорого, и их можно жевать не сходя
С подножки трамвая, представляя, что ешь лангустов.
А глупая…. глупая память возвращает меня в тот вечер…
Я никак не мог расстегнуть нелепую брошь на блузке.
Ты сначала была чопорна и строга как Маргарет Тетчер.
Но тебя растопил портвейн. И мой поцелуй французский.
******************************
Александр Шведов
А в тарелке синьоры Марселы
А в тарелке синьоры Марселы
Вилка ловко справляется с пиццей.
Пахнет рыбой, вином, моццареллой
И парным молоком буйволицы.
Две маслины, спасаясь от зноя,
Прячут спинки в листочках тимьяна.
Под столом чуть касаюсь рукою
Влажных бедер…Какой же я пьяный…
В предвкушении пышного тела,
Зрелых ласк и дежурных объятий,
На веранде пляшу тарантеллу.
На партнерше зеленое платье,
У запястья браслет из стекляшек,
В старомодном простом медальоне -
Фотография парня в тельняшке,
Что мечтает о собственном доме.
А в постели синьоры Марселы
Сны мелькают как яркие блики.
В них целует моряк из Марселя
Твои губы со вкусом брусники
Вот во Франции-то я и не была!
Вот во Франции-то я и не была!
Не летала, как фанера над Парижем,
Не бродила по Монмартру, не жила,
И в Сорбонне не училась буквам книжным.
В голове смешался терпкий аромат
Из парфюмов с крошкой плесневого сыра.
А вот есть ли у французов злостный мат?
В сёлах есть ли деревянные сортиры?
Много наших раньше сгинуло вояк
На войне лихой времён Наполеона,
А сейчас на праздник горький пьём коньяк
И воруем всё, что близко к эталону.
Нет, не ездила в Париж, не буду врать!
Только фотки с видом Эйфелевой башни
Тереблю средь кучи прочего добра
И adieu кричу задорно и «безбашенно».
***************************
Наталья Гребенко
Впечатление... l"impression...
Тихой мелодией, будто шутя,
Запах "Шанель", игры красок и света...
Кружится скомкано, с ветром летя,
Давний "Le monde"* позабытого лета...
Эха Монмартра тихие звуки...
Привкус жасмина, тайный, обманный,
Нежно целует бледные руки...
Город влюблённых, город туманный...
Брызги фонтана цвета пиона...
Взгляд незнакомки похитит мгновенье...
Голос Пиаф в песне аккордеона...
Вечность, Париж—это все впечатление...
****************************************************
Александр Шведов
Ты теперь парижанка
Ты теперь парижанка. Конечно, уже научилась
Говорить в нос, грассировать, красиво отражаться в витринах
Бутиков. Пить кассис. Совсем не полагаться на милость.
Больше всего ценить комфорт. И ездить на роскошных машинах.
По утрам лениво размазывать по круассану вишневый джем.
Нравиться местным Жанам. Ведь ты всегда ловко умела
Сотворить подле себя шумный мужской полухор - полугарем.
Дело, даже, не в красоте твоего гибкого тела,
А в каком-то странном, маняще-чарующем смешении…
Беззащитности, утонченности стервы и нежности….
Для тебя мужики являлись только забавной мишенью.
Жаль, что в этой окрошке не осталось места для верности.
А знаешь, у нас на бульварном кольце этой зимой
Расцвели золотые фонарики. Манят кафешантаны.
(А мы раньше ходили не дальше ближайшей пивной).
Да… еще в Москве теперь продают жареные каштаны.
Покупаю их только затем, чтобы лишний раз помянуть тебя,
Хотя они мне не кажутся особенно вкусными.
Но зато это недорого, и их можно жевать не сходя
С подножки трамвая, представляя, что ешь лангустов.
А глупая…. глупая память возвращает меня в тот вечер…
Я никак не мог расстегнуть нелепую брошь на блузке.
Ты сначала была чопорна и строга как Маргарет Тетчер.
Но тебя растопил портвейн. И мой поцелуй французский.
******************************
Александр Шведов
А в тарелке синьоры Марселы
А в тарелке синьоры Марселы
Вилка ловко справляется с пиццей.
Пахнет рыбой, вином, моццареллой
И парным молоком буйволицы.
Две маслины, спасаясь от зноя,
Прячут спинки в листочках тимьяна.
Под столом чуть касаюсь рукою
Влажных бедер…Какой же я пьяный…
В предвкушении пышного тела,
Зрелых ласк и дежурных объятий,
На веранде пляшу тарантеллу.
На партнерше зеленое платье,
У запястья браслет из стекляшек,
В старомодном простом медальоне -
Фотография парня в тельняшке,
Что мечтает о собственном доме.
А в постели синьоры Марселы
Сны мелькают как яркие блики.
В них целует моряк из Марселя
Твои губы со вкусом брусники
к
ключ
Александр Шведов
Ты теперь парижанка
Ты теперь парижанка
ух, как красиво...
Александр Кожейкин
Рим
(из итальянского блокнота)
Брось мелочь в фонтан Треви –
пусть тонет надеждой слабой!
Барокко клубок завит
в пергаменты прежней славы.
С оттенком зелёным медь –
по улицам, скверам, паркам.
С Тарпейской скалы лететь
восторгу – и падать к аркам!
Вот взмыть бы с таких холмов
и город увидеть древний
не только с высот веков –
из окон простой харчевни,
где вывод принять простой,
но цепкий как взгляд волчицы:
когда я вернусь домой,
мне Рим будет часто сниться.
Какой это сладкий крест!
Я память ловлю на слове.
В кафе, где сидел Эрнест, *
пью крепкий, горячий кофе.
Я верю: сквозь дождь и грусть
увижу твои соборы,
и слово даю: "Вернусь".
Где взять снова жизнь на сборы?
* Э. Хемингуэй любил отдохнуть в «Cafe di Colombia»
на площади Навона.
********************************************
Александр Шведов
Римский этюд
Теснятся церкви возле прихожан,
Которые теснятся возле храмов,
Что дОлжно означать единство взглядов
На этот плоский черепаший Мир…
Мой милый брат, пишу тебе в тоске
По нашей изумительной Тоскане.
Что там Флоренция? По-прежнему грозит
Рукою Медичи зарвавшейся Сиене?
Ты ж все, поди, рисуешь для Двора
Прекрасных дам в красивейших нарядах.
Надев бургундский бархатный камзол,
Вчера сходил на праздничную мессу.
На улице, скажу тебе, вонища.
Ну, неужели через триста лет
Здесь будет также гнилостно и смрадно.
Носы длиннющие у кожаных ботинок
Морщинились от бесконечных луж,
Куда босой, бесстыжий римский плебс
Так щедро добавляет нечистоты,
Меняя цвет мерцающей звезды,
Верней ее слепого отраженья,
Которое становится похожим
На каждого из нас в конце пути
Земного. Что ж, Веспасиан,
Не всем же пахнуть золотой монетой.
Ах да, ты знаешь, ведь во время мессы
Украден был мой толстый кошелек.
Пиастр, два талера и несколько дублонов,
Венецианские дукаты, луидор.
Пригоршня медяков совсем не в счет.
Уж лучше б я раздал ту мелочь нищим.
А тот мерзавец, что осмелился украсть
Под звуки поучительной молитвы,
Наверно, будет проклят трижды. Нет.
Четырежды. Во – первых он украл.
Второе – в церкви, в- третьих очень много.
И, наконец, украл - то он мои,
Украденные раньше у других.
А ты попробуй, братец, не украсть,
Когда тебя никто не видит.
Ну кто же ходит с полным кошельком
На мессу – скажешь ты - и будешь прав.
И, ежели, тебя не обкрадут,
Так Ватикан заставит поделиться.
Ну что еще сказать тебе, Лоренцо.
Как поживает храбрый Галилей?
Все, верно, спорит с тенью Птоломея.
Здесь шепчут, будет отлучен
От церкви он за страшные идеи.
Но знаешь, я подумал, ведь корабль
На горизонте видится сперва
Как точка. Лишь потом приметим парус.
Затем весь корпус. Может быть, Земля
Имеет форму шара . Говорят,
Про это знали древние эллины…
Как странен, непонятен этот мир.
Познать его не хватит нашей жизни.
Рим
(из итальянского блокнота)
Брось мелочь в фонтан Треви –
пусть тонет надеждой слабой!
Барокко клубок завит
в пергаменты прежней славы.
С оттенком зелёным медь –
по улицам, скверам, паркам.
С Тарпейской скалы лететь
восторгу – и падать к аркам!
Вот взмыть бы с таких холмов
и город увидеть древний
не только с высот веков –
из окон простой харчевни,
где вывод принять простой,
но цепкий как взгляд волчицы:
когда я вернусь домой,
мне Рим будет часто сниться.
Какой это сладкий крест!
Я память ловлю на слове.
В кафе, где сидел Эрнест, *
пью крепкий, горячий кофе.
Я верю: сквозь дождь и грусть
увижу твои соборы,
и слово даю: "Вернусь".
Где взять снова жизнь на сборы?
* Э. Хемингуэй любил отдохнуть в «Cafe di Colombia»
на площади Навона.
********************************************
Александр Шведов
Римский этюд
Теснятся церкви возле прихожан,
Которые теснятся возле храмов,
Что дОлжно означать единство взглядов
На этот плоский черепаший Мир…
Мой милый брат, пишу тебе в тоске
По нашей изумительной Тоскане.
Что там Флоренция? По-прежнему грозит
Рукою Медичи зарвавшейся Сиене?
Ты ж все, поди, рисуешь для Двора
Прекрасных дам в красивейших нарядах.
Надев бургундский бархатный камзол,
Вчера сходил на праздничную мессу.
На улице, скажу тебе, вонища.
Ну, неужели через триста лет
Здесь будет также гнилостно и смрадно.
Носы длиннющие у кожаных ботинок
Морщинились от бесконечных луж,
Куда босой, бесстыжий римский плебс
Так щедро добавляет нечистоты,
Меняя цвет мерцающей звезды,
Верней ее слепого отраженья,
Которое становится похожим
На каждого из нас в конце пути
Земного. Что ж, Веспасиан,
Не всем же пахнуть золотой монетой.
Ах да, ты знаешь, ведь во время мессы
Украден был мой толстый кошелек.
Пиастр, два талера и несколько дублонов,
Венецианские дукаты, луидор.
Пригоршня медяков совсем не в счет.
Уж лучше б я раздал ту мелочь нищим.
А тот мерзавец, что осмелился украсть
Под звуки поучительной молитвы,
Наверно, будет проклят трижды. Нет.
Четырежды. Во – первых он украл.
Второе – в церкви, в- третьих очень много.
И, наконец, украл - то он мои,
Украденные раньше у других.
А ты попробуй, братец, не украсть,
Когда тебя никто не видит.
Ну кто же ходит с полным кошельком
На мессу – скажешь ты - и будешь прав.
И, ежели, тебя не обкрадут,
Так Ватикан заставит поделиться.
Ну что еще сказать тебе, Лоренцо.
Как поживает храбрый Галилей?
Все, верно, спорит с тенью Птоломея.
Здесь шепчут, будет отлучен
От церкви он за страшные идеи.
Но знаешь, я подумал, ведь корабль
На горизонте видится сперва
Как точка. Лишь потом приметим парус.
Затем весь корпус. Может быть, Земля
Имеет форму шара . Говорят,
Про это знали древние эллины…
Как странен, непонятен этот мир.
Познать его не хватит нашей жизни.
Поэт-то какой замечательный....
Александр Шведов
http://www.poezia.ru/user.php?uname=alex1961
Я мало читаю современных авторов, наверное, зря.
Александр Шведов
http://www.poezia.ru/user.php?uname=alex1961
Я мало читаю современных авторов, наверное, зря.
Авторизуйтесь, чтобы принять участие в дискуссии.