Человек,который знал всё

Забавный фильмец :-) и книжка занятная,ххе

А что есмь этот Сахновский?

Ящик для дебилов не смотрю , но па ходу хочу заметить , что велеречивые и многочисленные твои эпиздолы довольно безграмотны..
Следи за орфографией , братан....

в "я покупаю" его эссе публиковались?
нравились

так я не претендую на шибкограмотность та...в том и беда,што мало читаю современной литературы то

Вы что нибудь знаете о дислексии ? :-)
Болезнь гениев, между прочим.

Дислексией "болели" Рокфеллер, Ганс Кристиан Андерсен, Томас Эдисон, Уинстон Черчилль и т.д. и т.д.

[Сообщение изменено пользователем 06.11.2009 20:27]

Так , навскидку без гуглей шмуглей , дислексия это не жи-ши , пиши через И , а неспособность прочесть написанный текст.....

так печатались?
или-нет?
мне самому приятно это узнать по памяти,а не в поиске Сети
или-"минус"-просто отношение к моей Личности?

Так, навскидку цитата

"В соответствии с традициями англоамериканской клинической психологии диагноз "дислексия" подразумевает нарушения не только в чтении, но и в письме. " (с)

Если таки интересно вникнуть и уточнить то, гугль-шмугль Вам в помощь. :-)

[Сообщение изменено пользователем 06.11.2009 20:24]

Потрясный дядька. Были на его литературном вечере. Книга гораздо сильнее фильма.

Таки мне интересней общаться с теми , кто не черз гугель шмугель может уточнить , а кто навскидку может сказать через чего общались Маша и Дубровский.

через дупло

согласна!
Но мне больше его "счастливцы и безумцы" по душе. ТОньше...мне показалось.

Сахновский очень хорош.
И этот роман тоже.
Фильм я не посмотрел еще, жена утверждает, что вполне ничего себе.

Счастливцы и безумцы - тоже хорошая вещь.

В ноябре будет встреча очередная с ним. В ПЕДе.

А мне у него все нравится. Вот так вот бывает, кем-то увлечешься, и смотришь, с каждой новой вещью к тебе приходит разочарование. У меня так с Вишневским получилось. А тут берешь с опаской, все так же вкусно, точно и тонко.

надо почитать

Так как , по всей вероятности, Сахновский воздействовал на режиссера, у того не получилось убрать ни одного лишнего куска, сохранили абсолютно все эпизоды. Интеллигент , загнанный в угол - страшен? Может повлиять на судьбы человечества? Интересны сексуальные эксперименты с Гусевой, но пожалуй, это всего лишь замануха. Актерский состав - скучный, только могу похвалить Ташкова. Ну, еще Бероев с натяжкой. Бероев,наверное, напоминал Сахновскому самого себя в молодости.Сериальные щеканы опять.

Мне не понравилась эта книга.

Замысел интересный. Завязка тоже ничего. Но как только герой выбрался из-под спецслужбов и прочих мафиев, так автору, такое впечатление, стало совершенно непонятно, шо с им делать.

Замах на рубль, удар где-то копеек на шестьдесят.

Она Вам и не могла понравится. Принцип "кто ясно мыслит, тот ясно излагает" - не Ваш:-)
Мне показалось, что скорее режиссер воздействовал на Сахновского, а он по своей интеллигентской натуре не смог ему противостоять.
Поэтому фильм действительно с сериальной отдушкой.

потому что почти всегда - импровизация 8(

Как раз мой. А не Ваш.

А вот в книге, увы, ясного изложения нету.

[Сообщение удалено пользователем 07.11.2009 16:21]

Извините, это я Капитану:-)

Извините еще раз, по-моему, заурядный графоман как раз не Сахновский, а кто-то другой:-)

Там все ясно, но, вероятно слишко просто для Вас.
Что касается моего изложения мыслей, если все, кроме Вас меня понимают, а от Вас постоянно просят уточнить, а что же Вы имели в виду, то проблема не моя, а Ваша:-)

Ах ты боже мой, Тум-де-тум стер, что Сахновский - заурядный графоман?:-)
Стыдно стало, да?

Он ведь не увидит, что я его похвалил вначале, его человеческие хорошие качества отметил и обидится. Тут принципиальность не необходима. Здесь можно малость покривить душой... Я лучше какого-нибудь Федора поругаю.

Мне рассказы из "я покупаю" казались неплохими, пока не прочитала я вот этот, и хотя я не смогла осилить "стрекозу, размереом с собаку" и автор сего произведения не вызывал у меня особых симпатий, в основном из телеинтервью и передач типа "Апокриф", но так вот написать о женщине и коллеге по цеху, как-то, кхм..

Муха, превращенная в корову
Но самые страшные слова о любви я услышал именно от этого человека...
Она всегда выбирала чашку побольше, вбухивала в неё три-четыре ложки "Nescafe", столько же сахара и долго разбалтывала буреющий кипяток, чтобы совершить лишь один брезгливый глоток. После её уходов я исправно выливал эту бурду в кухонную раковину.
Говорила она, во-первых, о деньгах, во-вторых, о деньгах, а затем уже - в-четвёртых, в-пятнадцатых и в-тридцать восьмых - о деньгах. Их недостаточно, их возмутительно мало, их просто нет, и мириться с этим она больше не в состоянии. И звучало так, что виноват я - кто же ещё? - стопроцентно виноват, поскольку имею неосторожность третий год уже подкидывать ей регулярные синекуры, несложные заработки от своих знакомых. Она всегда прилетала вовремя и пробовала на вкус любой съедобный вариант: "А что я с этого буду иметь?" - именно так и спрашивала. Зелёная муха из открытого окна прибывает к обеденному столу первой и успевает посидеть во всех блюдах. А ваш аппетит - ваши проблемы.
Осиянная своим говорливым безденежьем, Муха каждый месяц являлась в новых сапогах и каждые полгода - в новой шубе. Но породистые вещи, надетые Мухой, как бы заражались плебейством, и грубая точная присказка о "коровьем седле" сама просилась на язык. Она, и вправду, выглядела чудно, даже страшненько: могучая волосяная копна, крашенная рыжей хной, остренький блеск очков, жирные пласты помады на губах, выпученных куриной гузкой; и - при пухленьком, вполне мушином телосложении - странная, почти коровья поступь: вперёд и вниз, вперёд и вниз.
Она любила вспоминать младые годы, полные сексуальных опасностей, когда на всех путях за Мухой гнались баснословно богатые маньяки и насильники. С особым наслаждением сообщалось, что одному из них тренированная девичья нога угодила в причинное место, другого успокоил правый хук в левую скулу. Третий, годами нездорово дышавший в телефонную трубку, вообще кончил плохо - кажется, дыханием Чейн-Стокса. А неотразимая Муха выбрала себе скандинавского принца, северного повелителя - сама отвоевала у никчемной семьи. Если бы я никогда не видел Дмитрия Алексеича (она величала его только по имени-отчеству), я бы до сих пор с её подачи воображал шикарного блондина - викинга и витязя, Олега Видова и Дольфа Лундгрена в одном лице. В крайнем случае, Макса фон Зюдова. Но только не это белесое золотушное существо с пегим хвостиком на затылке и прозекторским запахом изо рта. Контраст был настолько печальный, что я усомнился в собственной объективности и поинтересовался женской точкой зрения. На вопрос: "Кого больше напоминает Дмитрий Алексеич - викинга или витязя?" моя жена ответила с тихим огорчением: "Он напоминает моль".
Я долго не мог выбрать, как с ней себя вести, найти верный тон. Мне казались очевидными понятия "неудобно", "стыдно". Взять почитать книгу и не вернуть. С пафосом и придыханием говорить о себе замечательной. Требовать за эту "замечательность" денег и снова денег. В те времена Муха ещё не называла себя российским Фолкнером. Но уже тогда всяческие вялые соображения на тему "неудобно" она отстраняла изящной, как ей казалось, остротой: "Неудобно только верхом на ёжике!"
Наконец я выбрал - что-то среднее между вдумчивым простаком и добросовестным "тормозом". Эта роль позволяла мне в девяти случаях из десяти не вникать в мушиное зудение. Но я не ожидал, что, видя перед собой столь туповатый образ, Муха вовсе позабудет о приличиях. Теперь она считала возможным разъяснять мне технологию заглатывания жизненно важных органов, похваляться успешной вороватостью или сокрушаться вслух, что её замужество могло быть более продуманным - ведь умолял, готов был ползать в ногах реальный иностранец, а тут вот Дмитрий Алексеич второй год уже запрещает новые шторы купить. Не потому что жадность, а потому что повелитель. А в постели - тусклый, жаловалась Муха, никакой ласки! Машину - и ту нежнее ремонтируют.
Одно время её упорно занимал вопрос: прибыльно ли писать книги? Или же - выгодней создать подпольную артель из портних, строчить самопалы "от кутюр", а потом пришивать лейблы знаменитых марок... Я хлопал глазами и выражал сомнения в прибыльности литературы.
Глубина моего идиотизма, видимо, нуждалась в проверке, и Муха не преминула удостовериться. Однажды она сама напомнила про диктофон, давно взятый у меня взаймы, и сообщила, что теперь он принадлежит ей. От удивления я даже прикурил сигарету не с того конца и засмеялся. В другой ситуации я бы лучше подарил Мухе диктофон, лишь бы отстала. Но здесь она всё же переоценила мою тупость и была откровенно задета.
Между тем наваристый литературный бизнес у обоих супругов превратился в идею фикс. Дмитрий Алексеич во всеуслышание заявил, что посрамит Маринину и прочих Доценко, поскольку лучше всех в стране знает, как писать детективы и триллеры. Он говорил об этом долго и запальчиво, словно сгорая от жажды, но всё никак не приступал. "Когда же?" - спросил я. Он отвечал со знанием дела, что сперва надо купить компьютер, а уже потом.
Наконец, спустя год, компьютер был куплен, и производство триллеров началось. Сочинял витязь глобально, погонными километрами - сразу шеститомник. Сюжет в одном из первых романов развивался на фоне уральской природы. Я открыл с любопытством: "...Сучковатое бревно пронеслось мимо бандита, но один сучок, острый, как скальпель, взрезал живот по диаметру. Кожу и мышцы брюшного пресса распластало, а внутренние органы - нет. Но они, словно обрадованные таким исходом, так и лезли наружу, особенно кишки!" Сильно сказано, подумал я, пытаясь вообразить радость внутренних органов, особенно кишок...
Муха сперва отзывалась о мужниных опусах с извиняющейся интонацией, но потом стала уверенно добавлять, что они воспитывают патриотизм. Сама же она замесила толстенный роман - буквально эпопею о судьбах русских женщин, категорически несчастных и безденежных. Русские женщины, слава богу, остались в результате не при чём. Но писала Муха, на мой взгляд, очень трогательно. Когда маленькие девочки пытаются нарисовать принцессу или маму, они надолго застревают на ресничках или кудрявых оборочках, подробнейше прорисовывая каждую. Муха беспросветно вязла в неисчислимых деталях, с трогательной суетливостью ползая по каждому жирному пятну на замызганных кухонных обоях, - эта проза сильно напоминала кухню в Мухиной квартире - ничего более замусоренного я не видел.
Только очень наивные люди могут подумать, что, закончив роман и пристроив его в местный журнал, писательница исполнила свою миссию. Нет, бизнес только начинался. Первым делом Муха сочинила про себя статью - обстоятельно "положительную" рецензию, где фактически извещала о восхождении новой звезды. Затем попросила меня вычитать статью и распечатать на принтере. Срочно сгоняла к подруге-журналистке Свете Ельницкой, взяла с неё подпись - и от имени Светы послала в "Литературку". Через пару недель статью напечатали. Начало было положено.
В той неописуемой важности, которую Муха всё чаще на себя напускала, легко угадывался идеал - нечто вроде священной коровы, окружённой почтительным восхищением и кладущей где ни попадя бесценные лепёшки. Всё чаще я ловил себя на том, что стыжусь Мухиного общества в присутствии других людей.
Что мне мешало попросту выгнать её, или, старомодно выражаясь, отлучить от дома? Мешало отсутствие явной причины. Как ни глупо это звучит, если бы Муха пошла на прямую подлость, всё упростилось бы. На самом-то деле - уже давно пошла, только узнал я через два месяца. А пошла она к нашему общему работодателю, чтобы внушить, насколько она полезна, незаменима для дела и насколько вреден я. И значит, она должна стать моей начальницей. Только так можно всё улучшить.
Он расскажет мне позже сам, отводя глаза в сторону: "Понимаешь, она тут ходила два месяца, всю плешь мне проела... Ну, я и решил попробовать - вдруг она права".
Я ушёл немедленно, с лёгким сердцем, радостно осознавая, что в моей жизни Мухи больше нет и не будет. Муха же повела себя так, будто я вчера вообще скоропостижно скончался.
Это был просто уникальный опыт - обнаружить себя умершим. Как подобает порядочным людям, Муха навестила мою вдову (разумеется, в моё отсутствие) и выразила искреннее соболезнование: неплохой он был человек, но уж очень и очень корыстный. Вот, кстати, кое-что из его личных вещей... И она вынула пресловутый диктофон - пустую коробочку без потрохов, уже ни к чему непригодную.
Друзей и близких о моей морально-нравственной кончине Муха извещала так спешно, будто боялась, что её опередят. Почти каждый потом осведомлялся по телефону: что она такое несёт? Мне понравилось. Я готов был стать бессменно погибающим, лишь бы Муха летала где-нибудь подальше...
Однако самые страшные слова о любви я услышал именно от неё. (За авторство не ручаюсь: Муха присваивала мысли с такой же лёгкостью, что и предметы обихода. Но эта - для неё безусловно "родная".) Выразилась она примерно так. Если кто-то говорит: "Я тебя люблю", значит - имей в виду - он пришёл забрать твою жизнь.
Дня, кажется, три или четыре я не мог отделаться от этих слов и носил во рту послевкусие какой-то насильно проглоченной ледяной отравы...
Противоядие подсказала гомеопатическая латынь: "подобное лечить подобным". Я рискнул заглянуть в эту оптику - и картинка смотрелась вполне тошнотворно: толпы особей на улицах и площадях озирали друг друга с умным видом и жгучей заботой - от кого бы хоть что-то отъесть? Общепринятый случай - завлечь лопоухую аппетитную жертву в тихий сквер или в спальню, давая понять: "Я люблю тебя - значит, отныне я буду питаться конкретно тобой!"
А потом я подумал: если б в мире нашёлся хотя бы один человек - пусть наивный балбес или полный придурок, - безо всяких резонов, бесцельно влюбившийся именно в Муху, просветлённый одним только смыслом, что вот она - прелесть! - летает, и можно ведь штор для неё натащить со всего континента, а главное, главное - без конца любоваться...
И вот если бы этот счастливый придурок ни с того ни с сего отыскался - я бы так не жалел её, когда она морщит куриную гузку на грани рыданий: "Никакой тебе ласки!.."; с калькулятором делит остатки подержанных лет на рубли, а рубли - на сезонные распродажи; и потом, просчитав дозировку торжественных слов и помады, чинным шагом выводит себя на коровью тропу.
На новеньких своих копытцах - вперёд и вниз, вперёд и вниз. Без вариантов.