Евгений Ройзман: «Нас оболгали»
P
Polkovnik-Melnik
Евгений Ройзман: «Нас оболгали» (Стенограмма пресс-конференции в Пресс-центре ИА «Европейско-Азиатские новости» от 18 марта 2009 г.)
Пресс-центр ЕАН: Добрый день, уважаемы коллеги, спасибо, что откликнулись на приглашение принять участие внашей пресс-конференции, которая посвящена событиям в реабилитационном центре Краснокамска. В пресс-конференции принимают участие Евгений Ройзман - президент Фонда «Город без наркотиков», Евгений Маленкин – президент Фонда «Трезвый город», Александр Шеромов - президент Фонда «Пермь- город без наркотиков». В зале присутствуют представители родительского комитета и пострадавшие в результате известных событий реабилитанты.
Александр Шеромов: У нас фонд работал 2,5 года в обычном режиме. Все об этом знали. Милиция об этом знала. Там проводили экскурсии, детей приводили, никаких провокаций не было. Мы сначала работали только по реабилитации, но после того, как прочитали книгу Ройзмана, решили работать по наркоторговцам. Реабилитант рассказывал, сколько кололся и где брал наркотики, мы делали контрольную закупку, наркоторговец отправлялся в тюрьму. После того, как мы начали этим заниматься, начались провокации, пошли заявления в милицию, что мы пересаживаем наркоманов на синтетику, избиваем, удерживаем незаконно людей. Когда мы узнали, что заявление пришло из цыганского поселка от гражданки Ивановой, мы проверили информацию и выяснили, что она не проживает там два года.
7 марта мы провели акцию «Молодежь против наркоторговцев». Собралось около 500 человек с плакатами, прошли по городу. 10 марта, так я и думал, что будет провокация. Постучались в дверь, представились сотрудниками милиции. Мы открыли, они зашли. Дмитрий Викторович Черноусов, начальник уголовного розыска, прошел в карантин и сразу спросил, кто хочет домой. Из 96 человек откликнулся один. Он тут же показал, где находятся наручники, его забрали в милицию. Нам сказали предоставить все списки, мы сказали, что это конфиденциальная информация. Черноусов был разозлен, ушел и сказал, что придет в следующий раз с ОМОНом. 12 марта мне сообщили, что внизу стоит пермский ОМОН и СОБР. Мы начали открывать дверь, не успели открыть главную, они вломись в соседнюю. Сразу же «положили» электорошоком охранника, ударили щенка электрошокером, после чего всех поставили лицом к стенке. Переворачивали предметы, газовые плиты, мог произойти взрыв, шкаф перевернули, устроили настоящий переворот. Щелкали электрошокерами и запугивали людей. Я стоял лицом к стенке, мне разрешили через 10 минут зайти в кабинет. Я залез в свою куртку. Спрашиваю: «Где мой паспорт?». Мне отвечают, что его изъяли. Никаких документов об изъятии нет. Пропали деньги и часы, которые мне подарили. Затем реабилитантов погрузили в машины, увезли в отдел. Я видел сам, как сотрудники уголовного розыска по карманам рассовывали наши сигареты. Говорили людям, которые сидели на корточках, что если они встанут, то к ним применят электрошок, причем в голову. Людей погружали в машины, в отделения для собак. Когда я пришел в отделение, мне не предъявили обвинения. У нас все изъяли: компьютер, ноутбук, печать. Документов об изъятии никаких не было. Около 80 человек стояло в «обезьяннике», стояла толпа, орала: «Принесите хоть воды, дайте подышать». Милиционеры мимо просто проходили, ничего не отвечали. Реабилитантами было написано 28 заявлений. Из здравых людей никто не написал. У тех, у кого были нарушения с законом, к ним подходили, говорили: «Вы в розыске». А наркоманы, они же не в курсе никаких дел, по два года колются, а любой наркоман воровал. Но необязательно он в розыске. На них просто нагнали жути. Вернулась большая часть, около 40 человек. По сей день продолжают возвращаться и даже заехало три новых.
Пресс-центр ЕАН: Спустя несколько дней Евгений Ройзман побывал на месте событий, сейчас он поделится своими впечатлениями.
Евгений Ройзман: Еще раз хочу сказать, что фонд «Город без наркотиков-Пермь» не является каким-то дочерним предприятием, филиалом - это самостоятельная структура. Это форма гражданского сопротивления наркоторговцам. Когда по СМИ пошла такая волна, я вдруг увидел множество противоречий. Я увидел, что СМИ распространяло чудовищную ложь, совершенно непроверенную, ссылаясь на УВД Пермского края. Журналисты повели себя на редкость непрофессионально, дали первую попавшуюся информацию на всю страну, оболгали людей. Первая ложь: милицию не пустили. Это неправда, заходил Черноусов, который сказал: «Кто хочет, может идти со мной, вас тут удерживают насильно». Внимание! Ушел 1 человек. После захвата сказали, что 96 человек доставлено в райотдел. Ни у одного не обнаружено следов побоев и истязаний, кроме одного, которому воткнули в бок электрошокер, и еще у одного человека на спине отпечатался милицейский ботинок. Еще одна ложь: в реабилитационном центре нашли наркотики. Любой центр устроен так, чтобы туда наркотики не проникли, там людей постоянно тестируют. Была ложь, что предприятие коммерческое. У нас у самих реабилитационный центр, мы еле-еле концы с концами сводим. Нам приходится 300 тысяч ежемесячно добавлять своих денег, чтобы фонд существовал. Я разговаривал с родителями в Краснокамске: кто-то платит 7000 рублей. У кого нет денег, те поменьше платят – 5 000 рублей. Если у кого-то совсем нет денег, ему не откажут, берут бесплатно. Никто не разбогател. Это просто когда в ГУВД стали считать, что-то у них нули в глазах заплясали. Пусть попробуют сами один раз создать такой центр и с ним справиться. Совершенно подлая ложь прозвучала в отношении Шеромова, будто у него судимость за наркотики. У человека была судимость «по малолетке» и не за наркотики. Этой судимости нет. Мало ли у кого что в детстве было. Есть хорошая пословица: «Быль молодцу не укор». Следующая ложь, что применялись электрошокеры. Они действительно применялись, но при штурме, когда направо и налево тыкали. Я этого щенка очумевшего видел, которому ткнули в нос. Щенка-то за что? Ну и самая большая ложь, что реабилитантов морят голодом. Видимо, краснокамские опера были голодные, потому что сожрали там всю колбасу, что не съели - бросили собакам, слупили все конфеты, причем фантики нагло на пол бросали. Ну а про сковородку с рисом, про которую все рассказали. Сковородка с рисом стоит на кухне, заходят три опера, начинают поливать это все майонезом и начинают хряпать это на виду у всех. Еще на полу в кухне все загадили, ошметки летели - так чавкали. Так что кого голодом морят, надо еще разобраться. Ну и меня удивила позиция СМИ, особенно пермских. Все произошло под боком, можно было увидеть все своими глазами. Мы-то увидели все. Это реабилитационный центр, там все отстроено, нормальные палаты, замечательный ремонт, люди душу туда вложили. Ну не нравится вам, что наручники применяются во время ломки, когда наркоман может убить кого-то, расскажите, как вы это делаете? Вы на бантики привязываете, у вас другие подходы какие-то есть? Что касается Краснокамска, то туда едут из Перми за наркотиками. Все об этом знают. Наркотиками торгуют там, где правоохранительные органы это разрешают.
Пресс-центр ЕАН: Появилась информация, что матери реабилитантов пишут обращения президенту, премьеру. Расскажите, какие действия вы предпринимаете?
Мать пострадавшего: Я, конечно, возмущена поведением милиции. Логики никакой. Они обвиняют центр в плохом отношении, а их действия каковы? Мой сын длительное время колется, никакой помощи я не могла нигде добиться. Медицина бессильна. Когда узнала про центр, я плакала от радости. Я рада, что он попал туда. Он пошел сам и он не ушел, остался. Мы будем обращаться во все инстанции, чтобы этот центр жил, и дети наши получали помощь. Со стороны администрации никаких предложений о помощи никогда не было. Люди, кто с этим не столкнулся, все верят в то, что там издевались над ними.
Е.Р.: Реабилитационный центр - это последний шанс. В этом и суть центра. Родители написали обращение в мой адрес, я направил его Чиркунову, ушло обращение в Госдуму с большим количеством подписей. Готовятся обращения в администрацию президента и премьеру, потому что людей лишили последнего шанса. Это тяжелая работа, это работа с наркоманами, они то друг друга в заложники возьмут, то режут. Только на секунду ослабь внимание… На Белоярке у нас спецназовца били кочергами и пытались его в печку затолкать, потому что он им выпить не давал. Там могут работать только те, кто сам прошел реабилитацию. В Перми у них получилось, излечиваемость порядка 40 процентов.
Пресс-центр ЕАН: Какие дальнейшие действия вы будете предпринимать, чтобы предотвратить подобные случаи в дальнейшем?
Е.Р.: Каждый раз зависит от позиции местных властей. В Екатеринбурге мы прошли это все. В 2003 году у нас разгромили женский реабилитационный центр. Занимался этим УБОП. У нас было 40 девчонок, половины нет в живых. Возбудили в 2003 дело, громко, на всю страну, а закрыли тихо-тихо за отсутствием преступления. А девчонок уже не вернешь.
Евгений Маленкин: Мы ребят не знали, познакомились с ними три недели назад, они пришли к нам, рассказали о себе. Я по доброте душевной посоветовал ребятам: «Напишите плакаты «Долой наркоторговцев», выйдите в город, главное чтоб акция была мирная». Они сделали, я порадовался, парни молодцы, сформируют общественное мнение. Ребята только вышли 7 числа, а уже 12 их уже просто захватывают как боевиков Аль-Каиды. Если б такой спецназ боролся с наркоторговцами, никто б наркотиками не торговал. 96 человек запихать в 10 квадратных метров. Люди теряли сознание, скорую помощь не вызывали, воды не давали 5 часов. В таком состоянии люди что угодно подпишут. Это что у нас, 37 год? Должны понести ответственность те, кто давал приказ на штурм. Они мародерствовали, воровали у реабилитантов деньги, туалетную воду украли у одного, потом уже стыдно, видимо, стало - вернули. Те 28 человек, что написали заявления, это те ребята, которые недавно попали.
Е.Р.: Для них написание заявления - это возможность колоться дальше.
Е.М.: Наркоман боится остаться без наркотиков, он сделает все, чтобы получить доступ к ним. Он все что угодно расскажет, и милиция это знает. Если милиция так поступает, то она на один уровень становится с наркоторговцами.
Е.Р.: Я должен сказать, что у нас ситуация с правоохранительными органами иная. У нас сильно работает УБОП, СУВДТ, райотделы работают против наркоторговцев. Мы делимся информацией, мы сотрудничаем. То, что там происходит - это как будто в другой стране, там живут удивительные люди.
Е.М: У нас версии две. Первая, которой мы придерживаемся, митинг подтолкнул к этому, активное высказывание своей позиции. Второй момент - там борьба за здание, имущественный дележ.
Е.Р.: Это скрытый конфликт, это здание раньше принадлежало УВД Краснокамска. Это упирается в какие-то личные амбиции какого-то начальства. ГУВД Пермского края попало в идиотское положение. Они распространили ложь. Единственное, что можно сделать, это просто сказать, что да, мы погорячились. Давайте друг друга услышим, друг другу помогать будем.
А.Ш.: Когда мы начали работать по наркоторговцам, мы не ожидали, что так будет легко копнуть под коррумпированных сотрудников милиции. Когда мы начали общаться с наркоманами, нам посыпались имена, фамилии, звания. Милиция просто испугалась, что они и дальше будут по барыгам деньги собирать, мы будем снимать это на свою камеру, а потом увидят это в УСБ.
Е.Р.: Здесь есть свидетели, что когда сотрудники милиции зашли в центр, то они шепотом сказали: «Ну извините, вы не в ту лужу наступили».
А.Ш.: К нам подошли знакомые из УВД и сказали: «Парни, будьте поаккуратнее. Милиция поехала по всем наркоманам и торговцам и сказала, что если к вам будут подъезжать ребята из фонда, говорите нам, мы поможем.
Е.М.: «Комсомолка» написала, что на Александра возбуждено уголовное дело и взята подписка о невыезде.
Е.Р.: Они взяли информацию с сайта ГУВД Пермского края. Там была ложь, и «Комсомолка»…
Е.М.: (перебивает) А ты уехал, тебя должны посадить. Вот ситуация. Какая подписка? Человек никуда не ходил, ни в каких допросах не участвовал. Журналисты имеют смелость так писать. Если мы начнем судиться, то не будем заниматься своей работой.
Е.Р.: Что с журналистами собачиться? Если сейчас подавать в суды, можно всю жизнь на это потратить. Те журналисты, которые считают себя профессиональными и порядочными, будут стараться честно эту ситуацию освещать.
Пресс-центр ЕАН: Из тех, кто был задержан, все отпущены?
А.Ш.: Из нас задержано никого не было.
ЕАН: Есть какие-то данные по коррумпированным сотрудникам милиции? Может, имеет смысл озвучить какие-то фамилии?
А.Ш.: Мы 1 диск с фамилиями успели отправить в УСБ, остальное все изъяли. Я не хочу ни на кого клеветать, просто до нас эта информация доходит.
Е.Р.: Когда родители привозят ребенка в центр, ни у кого нет цели, чтобы этого ребенка показали на всю страну. У него есть шанс стать нормальным человеком. А теперь изъяли все, и все попало в общий доступ.
Е.М.: Государственного института реабилитации просто нет.
Е.Р.: Я в свое время готовил закон о принудительном лечении, не знаю, удастся ли его когда-нибудь провести. Во всех цивилизованных странах есть принудительное лечение. Здесь лечение не было принудительным, заявление писали родители и сами реабилитанты. Какая бы ни была коррупция в органах, я уверен, что порядочных людей гораздо больше.
Е.М.: Про фотографии, которыми пестрит интернет. Эти фотографии вообще не из центра. «Комсомолка» пишет, что они изъяты из центра. Если они изъяты, то должен быть протокол, раз его нет, то они украдены. Откуда? Непонятно.
Е.Р.: По всему интернету прошла фотография: парень со сломанным носом. Я поговорил с этим парнем, ему нос сломал отец дома. Через некоторое время он попал в центр, его сфотографировали. Эту фотографию без спроса выхватили…
А.Ш.: Когда он подошел в милицию краснокамскую и спросил, почему вы дали мою фотографию, ему ответили, что ничего не изымали.
СМИ: Евгений, в Вашем блоге появились ссылки на случай, который произошел год назад. Говорят, что парень попал в ваш центр, а через несколько дней попал в больницу и там умер. Его отец создал сайт, где обвиняет ваш фонд.
А.Ш.: Я Козеева хорошо знал, он учился с моим братом в классе. Я признаю свою ошибку, что я его к себе взял. Когда мне позвонил бывший реабилитант и попросил взять Козеева, я отказывался. Его избили очень сильно, и я согласился. Шесть дней он у нас пробыл, ему стало плохо, мы вызвали «скорую», увезли его, мне оставили телефон реанимации. Я в реанимацию звонил два часа, его там не было. Не знаю, где его два часа возили. Потом он поступил, я позвонил родителям, они не стали со мной разговаривать. Затем я позвонил врачам, мне сказали, что он умер. Я спросил от чего – «от образа жизни». У них было подозрение на травму черепно-мозговую, но потом выяснилось, что он умер от отравления сильнодействующими препаратами.
Е.Р.: Я считаю, что отец неадекватен, я общался с ним, он считает, что все вокруг плохие, а сын хороший. 12 лет не знал, что с ним делать. Когда его избили, это было последним толчком, чтобы отдать его в центр. Проводилась не одна экспертиза. Он умер от отравления, телесные повреждения не явились причиной смерти. После этого они стали фотографировать всех прибывших в реабилитационный центр с повреждениями.
А.Ш.: Когда Козеев пришел избитый домой, его в травмпункт не возили. Отец поленился сына избитого свозить в травмпункт.
Е.Р.: Сын подыхал на глазах у родителей, а когда умер, они пытаются обвинить всех.
Е.М.: В этой ситуации отцу сложно признать свою вину. Ситуация однозначная, есть официальное заключение.
Роман, реабилитант: Я хотел бы от имени реабилитантов выразить свое недовольство в отношении сотрудников внутренних дел за это издевательство над нами. Как нас принимали, содержали. Мы будем писать во все инстанции именно от имени реабилитантов. Мы добьемся справедливости, потому что этот центр - наш второй дом.
Е.М.: Расскажи, какие вопросы задавали тебе.
Р.: Спрашивали, держали ли в наручниках, голодно, холодно? Это все провокация. Я могу заявить, что давление было оказано лично на меня.
Пресс-центр ЕАН: Сколько времени ты находишься в центре?
Р.: Я употреблял наркотики два года, в реабилитационном центре 4 месяца нахожусь.
Е.М.: Где-то пробовал лечиться?
Р.: Да, в больницах, заграницу ездил, нигде не помогало. Денег нет у семьи, директор принял меня бесплатно. Когда я вернулся в этот центр, у меня пропали спортивные штаны и футболка.
Е.М.: Вот девчонки еще, кстати, ни одна девушка не написала заявление.
Реабилитантка: Как можно залететь в 7 часов утра, не дать одеться, начать снимать? Нам не хотели дать времени, чтобы мы оделись. Когда потом нас наверх подняли, сказали собирать вещи, пообещали автобусы, сказали: «Мы вас всех освободили». Потом в отделение зашел начальник и сказал, что не дай бог кто из вас закурит, будете пол в отделении мыть. Мы слышали, как пацаны кричали, просили. Я сама 8 лет употребляла наркотики, я была везде, но ничего не помогало. Я четвертый месяц нахожусь в центре, вернулась сама, жить хочется как-то дальше.
Р.: Хотелось бы дополнить, что нас в 9 утра привезли в милицию, и последний человек вышел оттуда в 14.30. 5,5. часов мы стояли без воды, без туалета, в помещении на 7-10 человек.
Сотрудник центра: Я хотел бы тоже рассказать. Меня одного из первых отпустили. Милиционер видимо не знал, что я сотрудник фонда и спросил меня: «Домой хочешь?». У каждого милиционера был листочек с вопросами, которые надо было задавать реабилитантам. Первый вопрос - «Домой хочешь?», второй - «Тебя пристегивали?», третий - «Морили ли тебя голодом?». Порядка 10-12 вопросов. Я отказался от дачи показаний, я объяснил, что сотрудник фонда и клеветать на себя под вашим давлением не буду. Мы вернулись в центр на свой страх и риск, нам сказали, что если вы туда вернетесь, то все отправитесь в ИВС.
СМИ: Вопрос реабилитантам. Может очень личный, но хотелось бы знать, можете ли вы сказать, почему вы принимали наркотики и будете ли вы их потом принимать?
Сотрудник фонда: Я вам как бывший наркоман скажу, что никто ответить на этот вопрос не сможет. Я начал употреблять героин, потому что это было модно. Буду ли я принимать дальше? Я не хочу.
Пресс-центр ЕАН: Если вопросов больше нет, то будем заканчивать.
Е.Р.: Спасибо всем.
Европейско-Азиатские новости
[Сообщение изменено пользователем 18.03.2009 19:51]
Пресс-центр ЕАН: Добрый день, уважаемы коллеги, спасибо, что откликнулись на приглашение принять участие внашей пресс-конференции, которая посвящена событиям в реабилитационном центре Краснокамска. В пресс-конференции принимают участие Евгений Ройзман - президент Фонда «Город без наркотиков», Евгений Маленкин – президент Фонда «Трезвый город», Александр Шеромов - президент Фонда «Пермь- город без наркотиков». В зале присутствуют представители родительского комитета и пострадавшие в результате известных событий реабилитанты.
Александр Шеромов: У нас фонд работал 2,5 года в обычном режиме. Все об этом знали. Милиция об этом знала. Там проводили экскурсии, детей приводили, никаких провокаций не было. Мы сначала работали только по реабилитации, но после того, как прочитали книгу Ройзмана, решили работать по наркоторговцам. Реабилитант рассказывал, сколько кололся и где брал наркотики, мы делали контрольную закупку, наркоторговец отправлялся в тюрьму. После того, как мы начали этим заниматься, начались провокации, пошли заявления в милицию, что мы пересаживаем наркоманов на синтетику, избиваем, удерживаем незаконно людей. Когда мы узнали, что заявление пришло из цыганского поселка от гражданки Ивановой, мы проверили информацию и выяснили, что она не проживает там два года.
7 марта мы провели акцию «Молодежь против наркоторговцев». Собралось около 500 человек с плакатами, прошли по городу. 10 марта, так я и думал, что будет провокация. Постучались в дверь, представились сотрудниками милиции. Мы открыли, они зашли. Дмитрий Викторович Черноусов, начальник уголовного розыска, прошел в карантин и сразу спросил, кто хочет домой. Из 96 человек откликнулся один. Он тут же показал, где находятся наручники, его забрали в милицию. Нам сказали предоставить все списки, мы сказали, что это конфиденциальная информация. Черноусов был разозлен, ушел и сказал, что придет в следующий раз с ОМОНом. 12 марта мне сообщили, что внизу стоит пермский ОМОН и СОБР. Мы начали открывать дверь, не успели открыть главную, они вломись в соседнюю. Сразу же «положили» электорошоком охранника, ударили щенка электрошокером, после чего всех поставили лицом к стенке. Переворачивали предметы, газовые плиты, мог произойти взрыв, шкаф перевернули, устроили настоящий переворот. Щелкали электрошокерами и запугивали людей. Я стоял лицом к стенке, мне разрешили через 10 минут зайти в кабинет. Я залез в свою куртку. Спрашиваю: «Где мой паспорт?». Мне отвечают, что его изъяли. Никаких документов об изъятии нет. Пропали деньги и часы, которые мне подарили. Затем реабилитантов погрузили в машины, увезли в отдел. Я видел сам, как сотрудники уголовного розыска по карманам рассовывали наши сигареты. Говорили людям, которые сидели на корточках, что если они встанут, то к ним применят электрошок, причем в голову. Людей погружали в машины, в отделения для собак. Когда я пришел в отделение, мне не предъявили обвинения. У нас все изъяли: компьютер, ноутбук, печать. Документов об изъятии никаких не было. Около 80 человек стояло в «обезьяннике», стояла толпа, орала: «Принесите хоть воды, дайте подышать». Милиционеры мимо просто проходили, ничего не отвечали. Реабилитантами было написано 28 заявлений. Из здравых людей никто не написал. У тех, у кого были нарушения с законом, к ним подходили, говорили: «Вы в розыске». А наркоманы, они же не в курсе никаких дел, по два года колются, а любой наркоман воровал. Но необязательно он в розыске. На них просто нагнали жути. Вернулась большая часть, около 40 человек. По сей день продолжают возвращаться и даже заехало три новых.
Пресс-центр ЕАН: Спустя несколько дней Евгений Ройзман побывал на месте событий, сейчас он поделится своими впечатлениями.
Евгений Ройзман: Еще раз хочу сказать, что фонд «Город без наркотиков-Пермь» не является каким-то дочерним предприятием, филиалом - это самостоятельная структура. Это форма гражданского сопротивления наркоторговцам. Когда по СМИ пошла такая волна, я вдруг увидел множество противоречий. Я увидел, что СМИ распространяло чудовищную ложь, совершенно непроверенную, ссылаясь на УВД Пермского края. Журналисты повели себя на редкость непрофессионально, дали первую попавшуюся информацию на всю страну, оболгали людей. Первая ложь: милицию не пустили. Это неправда, заходил Черноусов, который сказал: «Кто хочет, может идти со мной, вас тут удерживают насильно». Внимание! Ушел 1 человек. После захвата сказали, что 96 человек доставлено в райотдел. Ни у одного не обнаружено следов побоев и истязаний, кроме одного, которому воткнули в бок электрошокер, и еще у одного человека на спине отпечатался милицейский ботинок. Еще одна ложь: в реабилитационном центре нашли наркотики. Любой центр устроен так, чтобы туда наркотики не проникли, там людей постоянно тестируют. Была ложь, что предприятие коммерческое. У нас у самих реабилитационный центр, мы еле-еле концы с концами сводим. Нам приходится 300 тысяч ежемесячно добавлять своих денег, чтобы фонд существовал. Я разговаривал с родителями в Краснокамске: кто-то платит 7000 рублей. У кого нет денег, те поменьше платят – 5 000 рублей. Если у кого-то совсем нет денег, ему не откажут, берут бесплатно. Никто не разбогател. Это просто когда в ГУВД стали считать, что-то у них нули в глазах заплясали. Пусть попробуют сами один раз создать такой центр и с ним справиться. Совершенно подлая ложь прозвучала в отношении Шеромова, будто у него судимость за наркотики. У человека была судимость «по малолетке» и не за наркотики. Этой судимости нет. Мало ли у кого что в детстве было. Есть хорошая пословица: «Быль молодцу не укор». Следующая ложь, что применялись электрошокеры. Они действительно применялись, но при штурме, когда направо и налево тыкали. Я этого щенка очумевшего видел, которому ткнули в нос. Щенка-то за что? Ну и самая большая ложь, что реабилитантов морят голодом. Видимо, краснокамские опера были голодные, потому что сожрали там всю колбасу, что не съели - бросили собакам, слупили все конфеты, причем фантики нагло на пол бросали. Ну а про сковородку с рисом, про которую все рассказали. Сковородка с рисом стоит на кухне, заходят три опера, начинают поливать это все майонезом и начинают хряпать это на виду у всех. Еще на полу в кухне все загадили, ошметки летели - так чавкали. Так что кого голодом морят, надо еще разобраться. Ну и меня удивила позиция СМИ, особенно пермских. Все произошло под боком, можно было увидеть все своими глазами. Мы-то увидели все. Это реабилитационный центр, там все отстроено, нормальные палаты, замечательный ремонт, люди душу туда вложили. Ну не нравится вам, что наручники применяются во время ломки, когда наркоман может убить кого-то, расскажите, как вы это делаете? Вы на бантики привязываете, у вас другие подходы какие-то есть? Что касается Краснокамска, то туда едут из Перми за наркотиками. Все об этом знают. Наркотиками торгуют там, где правоохранительные органы это разрешают.
Пресс-центр ЕАН: Появилась информация, что матери реабилитантов пишут обращения президенту, премьеру. Расскажите, какие действия вы предпринимаете?
Мать пострадавшего: Я, конечно, возмущена поведением милиции. Логики никакой. Они обвиняют центр в плохом отношении, а их действия каковы? Мой сын длительное время колется, никакой помощи я не могла нигде добиться. Медицина бессильна. Когда узнала про центр, я плакала от радости. Я рада, что он попал туда. Он пошел сам и он не ушел, остался. Мы будем обращаться во все инстанции, чтобы этот центр жил, и дети наши получали помощь. Со стороны администрации никаких предложений о помощи никогда не было. Люди, кто с этим не столкнулся, все верят в то, что там издевались над ними.
Е.Р.: Реабилитационный центр - это последний шанс. В этом и суть центра. Родители написали обращение в мой адрес, я направил его Чиркунову, ушло обращение в Госдуму с большим количеством подписей. Готовятся обращения в администрацию президента и премьеру, потому что людей лишили последнего шанса. Это тяжелая работа, это работа с наркоманами, они то друг друга в заложники возьмут, то режут. Только на секунду ослабь внимание… На Белоярке у нас спецназовца били кочергами и пытались его в печку затолкать, потому что он им выпить не давал. Там могут работать только те, кто сам прошел реабилитацию. В Перми у них получилось, излечиваемость порядка 40 процентов.
Пресс-центр ЕАН: Какие дальнейшие действия вы будете предпринимать, чтобы предотвратить подобные случаи в дальнейшем?
Е.Р.: Каждый раз зависит от позиции местных властей. В Екатеринбурге мы прошли это все. В 2003 году у нас разгромили женский реабилитационный центр. Занимался этим УБОП. У нас было 40 девчонок, половины нет в живых. Возбудили в 2003 дело, громко, на всю страну, а закрыли тихо-тихо за отсутствием преступления. А девчонок уже не вернешь.
Евгений Маленкин: Мы ребят не знали, познакомились с ними три недели назад, они пришли к нам, рассказали о себе. Я по доброте душевной посоветовал ребятам: «Напишите плакаты «Долой наркоторговцев», выйдите в город, главное чтоб акция была мирная». Они сделали, я порадовался, парни молодцы, сформируют общественное мнение. Ребята только вышли 7 числа, а уже 12 их уже просто захватывают как боевиков Аль-Каиды. Если б такой спецназ боролся с наркоторговцами, никто б наркотиками не торговал. 96 человек запихать в 10 квадратных метров. Люди теряли сознание, скорую помощь не вызывали, воды не давали 5 часов. В таком состоянии люди что угодно подпишут. Это что у нас, 37 год? Должны понести ответственность те, кто давал приказ на штурм. Они мародерствовали, воровали у реабилитантов деньги, туалетную воду украли у одного, потом уже стыдно, видимо, стало - вернули. Те 28 человек, что написали заявления, это те ребята, которые недавно попали.
Е.Р.: Для них написание заявления - это возможность колоться дальше.
Е.М.: Наркоман боится остаться без наркотиков, он сделает все, чтобы получить доступ к ним. Он все что угодно расскажет, и милиция это знает. Если милиция так поступает, то она на один уровень становится с наркоторговцами.
Е.Р.: Я должен сказать, что у нас ситуация с правоохранительными органами иная. У нас сильно работает УБОП, СУВДТ, райотделы работают против наркоторговцев. Мы делимся информацией, мы сотрудничаем. То, что там происходит - это как будто в другой стране, там живут удивительные люди.
Е.М: У нас версии две. Первая, которой мы придерживаемся, митинг подтолкнул к этому, активное высказывание своей позиции. Второй момент - там борьба за здание, имущественный дележ.
Е.Р.: Это скрытый конфликт, это здание раньше принадлежало УВД Краснокамска. Это упирается в какие-то личные амбиции какого-то начальства. ГУВД Пермского края попало в идиотское положение. Они распространили ложь. Единственное, что можно сделать, это просто сказать, что да, мы погорячились. Давайте друг друга услышим, друг другу помогать будем.
А.Ш.: Когда мы начали работать по наркоторговцам, мы не ожидали, что так будет легко копнуть под коррумпированных сотрудников милиции. Когда мы начали общаться с наркоманами, нам посыпались имена, фамилии, звания. Милиция просто испугалась, что они и дальше будут по барыгам деньги собирать, мы будем снимать это на свою камеру, а потом увидят это в УСБ.
Е.Р.: Здесь есть свидетели, что когда сотрудники милиции зашли в центр, то они шепотом сказали: «Ну извините, вы не в ту лужу наступили».
А.Ш.: К нам подошли знакомые из УВД и сказали: «Парни, будьте поаккуратнее. Милиция поехала по всем наркоманам и торговцам и сказала, что если к вам будут подъезжать ребята из фонда, говорите нам, мы поможем.
Е.М.: «Комсомолка» написала, что на Александра возбуждено уголовное дело и взята подписка о невыезде.
Е.Р.: Они взяли информацию с сайта ГУВД Пермского края. Там была ложь, и «Комсомолка»…
Е.М.: (перебивает) А ты уехал, тебя должны посадить. Вот ситуация. Какая подписка? Человек никуда не ходил, ни в каких допросах не участвовал. Журналисты имеют смелость так писать. Если мы начнем судиться, то не будем заниматься своей работой.
Е.Р.: Что с журналистами собачиться? Если сейчас подавать в суды, можно всю жизнь на это потратить. Те журналисты, которые считают себя профессиональными и порядочными, будут стараться честно эту ситуацию освещать.
Пресс-центр ЕАН: Из тех, кто был задержан, все отпущены?
А.Ш.: Из нас задержано никого не было.
ЕАН: Есть какие-то данные по коррумпированным сотрудникам милиции? Может, имеет смысл озвучить какие-то фамилии?
А.Ш.: Мы 1 диск с фамилиями успели отправить в УСБ, остальное все изъяли. Я не хочу ни на кого клеветать, просто до нас эта информация доходит.
Е.Р.: Когда родители привозят ребенка в центр, ни у кого нет цели, чтобы этого ребенка показали на всю страну. У него есть шанс стать нормальным человеком. А теперь изъяли все, и все попало в общий доступ.
Е.М.: Государственного института реабилитации просто нет.
Е.Р.: Я в свое время готовил закон о принудительном лечении, не знаю, удастся ли его когда-нибудь провести. Во всех цивилизованных странах есть принудительное лечение. Здесь лечение не было принудительным, заявление писали родители и сами реабилитанты. Какая бы ни была коррупция в органах, я уверен, что порядочных людей гораздо больше.
Е.М.: Про фотографии, которыми пестрит интернет. Эти фотографии вообще не из центра. «Комсомолка» пишет, что они изъяты из центра. Если они изъяты, то должен быть протокол, раз его нет, то они украдены. Откуда? Непонятно.
Е.Р.: По всему интернету прошла фотография: парень со сломанным носом. Я поговорил с этим парнем, ему нос сломал отец дома. Через некоторое время он попал в центр, его сфотографировали. Эту фотографию без спроса выхватили…
А.Ш.: Когда он подошел в милицию краснокамскую и спросил, почему вы дали мою фотографию, ему ответили, что ничего не изымали.
СМИ: Евгений, в Вашем блоге появились ссылки на случай, который произошел год назад. Говорят, что парень попал в ваш центр, а через несколько дней попал в больницу и там умер. Его отец создал сайт, где обвиняет ваш фонд.
А.Ш.: Я Козеева хорошо знал, он учился с моим братом в классе. Я признаю свою ошибку, что я его к себе взял. Когда мне позвонил бывший реабилитант и попросил взять Козеева, я отказывался. Его избили очень сильно, и я согласился. Шесть дней он у нас пробыл, ему стало плохо, мы вызвали «скорую», увезли его, мне оставили телефон реанимации. Я в реанимацию звонил два часа, его там не было. Не знаю, где его два часа возили. Потом он поступил, я позвонил родителям, они не стали со мной разговаривать. Затем я позвонил врачам, мне сказали, что он умер. Я спросил от чего – «от образа жизни». У них было подозрение на травму черепно-мозговую, но потом выяснилось, что он умер от отравления сильнодействующими препаратами.
Е.Р.: Я считаю, что отец неадекватен, я общался с ним, он считает, что все вокруг плохие, а сын хороший. 12 лет не знал, что с ним делать. Когда его избили, это было последним толчком, чтобы отдать его в центр. Проводилась не одна экспертиза. Он умер от отравления, телесные повреждения не явились причиной смерти. После этого они стали фотографировать всех прибывших в реабилитационный центр с повреждениями.
А.Ш.: Когда Козеев пришел избитый домой, его в травмпункт не возили. Отец поленился сына избитого свозить в травмпункт.
Е.Р.: Сын подыхал на глазах у родителей, а когда умер, они пытаются обвинить всех.
Е.М.: В этой ситуации отцу сложно признать свою вину. Ситуация однозначная, есть официальное заключение.
Роман, реабилитант: Я хотел бы от имени реабилитантов выразить свое недовольство в отношении сотрудников внутренних дел за это издевательство над нами. Как нас принимали, содержали. Мы будем писать во все инстанции именно от имени реабилитантов. Мы добьемся справедливости, потому что этот центр - наш второй дом.
Е.М.: Расскажи, какие вопросы задавали тебе.
Р.: Спрашивали, держали ли в наручниках, голодно, холодно? Это все провокация. Я могу заявить, что давление было оказано лично на меня.
Пресс-центр ЕАН: Сколько времени ты находишься в центре?
Р.: Я употреблял наркотики два года, в реабилитационном центре 4 месяца нахожусь.
Е.М.: Где-то пробовал лечиться?
Р.: Да, в больницах, заграницу ездил, нигде не помогало. Денег нет у семьи, директор принял меня бесплатно. Когда я вернулся в этот центр, у меня пропали спортивные штаны и футболка.
Е.М.: Вот девчонки еще, кстати, ни одна девушка не написала заявление.
Реабилитантка: Как можно залететь в 7 часов утра, не дать одеться, начать снимать? Нам не хотели дать времени, чтобы мы оделись. Когда потом нас наверх подняли, сказали собирать вещи, пообещали автобусы, сказали: «Мы вас всех освободили». Потом в отделение зашел начальник и сказал, что не дай бог кто из вас закурит, будете пол в отделении мыть. Мы слышали, как пацаны кричали, просили. Я сама 8 лет употребляла наркотики, я была везде, но ничего не помогало. Я четвертый месяц нахожусь в центре, вернулась сама, жить хочется как-то дальше.
Р.: Хотелось бы дополнить, что нас в 9 утра привезли в милицию, и последний человек вышел оттуда в 14.30. 5,5. часов мы стояли без воды, без туалета, в помещении на 7-10 человек.
Сотрудник центра: Я хотел бы тоже рассказать. Меня одного из первых отпустили. Милиционер видимо не знал, что я сотрудник фонда и спросил меня: «Домой хочешь?». У каждого милиционера был листочек с вопросами, которые надо было задавать реабилитантам. Первый вопрос - «Домой хочешь?», второй - «Тебя пристегивали?», третий - «Морили ли тебя голодом?». Порядка 10-12 вопросов. Я отказался от дачи показаний, я объяснил, что сотрудник фонда и клеветать на себя под вашим давлением не буду. Мы вернулись в центр на свой страх и риск, нам сказали, что если вы туда вернетесь, то все отправитесь в ИВС.
СМИ: Вопрос реабилитантам. Может очень личный, но хотелось бы знать, можете ли вы сказать, почему вы принимали наркотики и будете ли вы их потом принимать?
Сотрудник фонда: Я вам как бывший наркоман скажу, что никто ответить на этот вопрос не сможет. Я начал употреблять героин, потому что это было модно. Буду ли я принимать дальше? Я не хочу.
Пресс-центр ЕАН: Если вопросов больше нет, то будем заканчивать.
Е.Р.: Спасибо всем.
Европейско-Азиатские новости
[Сообщение изменено пользователем 18.03.2009 19:51]
В сообщении дважды подряд один текст стенограммы.
То ли от усердия, то ли для солидности...
То ли от усердия, то ли для солидности...
Тема о событиях в Краснокамске уже есть и Вы можете при желании перенести данное сообщение туда. Не нужно дублирований и новых тем по каждому выступлению или новой записи в дневниках Ройзмана.
http://www.e1.ru/talk/forum/read.php?f=35&i=131674...
http://www.e1.ru/talk/forum/read.php?f=35&i=131674...
Обсуждение этой темы закрыто модератором форума.