ЛЕСНОЙ ВЕЛИКАН

– Вставай, вставай. Пора уже, – сквозь сон доносился тихий шепот, и я чувствовал осторожное потряхивание за плечо, – всё проспишь.
Я с трудом приоткрыл глаза. Темно.
– Серёжка, ты что ли?
– Да, да. Поднимайся!
Я сел на кровати, потянулся, отодвинул пальцем занавеску и глянул в окно:
– Темно. Сколько времени-то?
– Полпятого. Пока соберемся. Пока доедем, – шептал Серёга, – как раз самое время будет.

Сунув ноги в тапочки и щурясь от электрического света, я вышел из тёмной спальни на кухню и дальше на улицу. Свежий воздух, приправленный лёгким морозцем, окончательно прогнал остатки сна.
Тишина, как в сурдокамере. Только капли росы, стекая с кровли, методично постукивали по проржавевшему старому тазу. Я сделал несколько взмахов руками, десяток приседаний, зевнул и вернулся в дом.
На плите разрывался чайник. Друг хозяйничал на кухне:

– Кофе сделать?
– Ага.
– Тебе сколько ложек класть?
– Кофе две. Сахара три.
– Ты пей пока, а я пойду технику прогрею, – он вяло помешал содержимое кружки. Взял ключи и поспешил на улицу.
– Давай бутербродов с собой возьмём!? – кричу ему вслед и тотчас понимаю, что сделать их не из чего. – Чудо, ты зачем всю колбасу стрескал?
– Попостись перед охотой, – обернулся друг и расплылся в улыбке, – собирайся быстрее. Вабу не забудь.
– В рюкзак ещё вечером положил…
За окном затарахтел квадрик…

– Одевайся теплее. На улице холодно, – Серёжка вернулся в избу. – Ночью заморозки были – трава вон вся в инее. Ждать будем часа три. Может сразу выйти, а может и засветло. До делянки идти метров пятьсот. Фонарь взял?
– Обижаешь, – я отхлебнул кофе.
– Место отличное. Вырубка свежая. Лоси там дурнятся каждую ночь. Я по-тёмному подходил, слушал… Близко не приближался, чтобы не спугнуть. Жалко карабина не было с ночником. Ты рядом с теплушкой сядешь. Там сучья обрубали и в кучу сложили – очень удобное место. Сверху на куче и сиди. Прострел будет метров двести, а я дальше на пальцо пойду. Делянка буквой Г вырублена – вот за углом я и буду. На изгибе небольшой островок леса оставили, есть, где спрятаться.
– Если по-светлому выйдет – ночник снимать придётся. По открытому прицелу стрелять буду.
– Ну, ты уж сам смотри, как тебе удобнее. Допил?
Я быстро проглотил остатки кофе и утвердительно кивнул, отставляя кружку.
– Ну, с Богом. Поехали.

***
Мы осторожно шли по лесной дороге, разбитой трелёвщиками. Местами в низинах блестели зеркальные пятна пепельно-серой жижи, из каждой лужицы пристально наблюдала за нами холодная жёлтая луна.
Вот на краю колеи свежий ночной след – проходил сохатый. Небольшой совсем, года полтора.
Стадо кабанов с вечера спешило на подкормку, перешло дорогу. Один даже повалялся в грязи и потёрся о шершавый ствол ели – бочок почесал. Я живо представил эту картину и улыбнулся.

– Обратно могут делянкой возвращаться, – зашептал Серёжка, увидев кабаньи следы. – Если возможность будет – стреляй. У них тропа метров пятьдесят от теплушки. Я покажу где.
– Хорошо. Но очень хочется свежей лосятинки.
– Не гневи Одина, – товарищ прижал палец к губам, – гаси фонарь. Пришли.

Лес неожиданно расступился, как бы пропуская внутрь. Пряные запахи исчезли. Лёгкие наполнились смолянистым воздухом свежеспиленных елей, аромат которых заглушал сладковато-приторный запах лосиных меток – самцы метят территорию.

– Вот вагончик, – одними губами шелестел друг, – а вот ветки навалены. Залезай на них. Я пойду тихонько краем. В ту сторону стреляй аккуратнее. Как манить начну – ты меня услышишь, поймешь, где я буду. Откуда лось выйдет – не знаю. Не проспи.
– Понял. Держи вабу.
– Ну, удачи.
– Удачи.

Серёжка ушёл. Я осторожно залез на кучу валежника, расстелил плащ-палатку, устроился поудобнее.
Тишина. Медленно, через ночной прицел, осматриваю делянку. Напротив меня, у края вырубки, сверкнули три пары зеленоватых огоньков. Подвожу резкость: есть – корова и два телёнка. Стоят не двигаются – красота.
Первый приток адреналина прогоняет сон, не даёт расслабиться, держит в напряжении своей цепкой рукой. Как я его люблю! Он всегда бывает при виде зверя: снежной лавиной проносится по нутру, но не сметает, а бодрит, оттеняет чувства. Даже дышать становиться как-то легче. Обостряется обоняние, слух. Ощущаешь себя голодным волком, сливаешься с листвой, с травой, с воздухом, с кучей свежего валежника. Становишься частичкой этого таинственного ночного леса.
Может выстрелить? Нет. Нельзя. Стрелять корову – дурной тон. Нужно ждать быка.

– Тр-р-р, – над головой пролетел одинокий тетерев – где-то жировал, краснобровый.
– Яу, яу, – в последний раз жалобно промяукала серая сова, подавая знак солнцу, что можно просыпаться.

Слышу, как вдалеке завабил Серёжка.
Корова стронулась с места и скрылась среди деревьев. Телята смешно потрусили за ней.

– Уэ, уэ, – раздалось справа и, немного погодя, чуть левее, почти в том направлении, где в засаде сидел друг – отозвались два быка.

По сонному лесу прокатился треск сухого дерева, упавшего под напором сильного тела. Идёт…
Бык сейчас очень агрессивен – этим и пользуются охотники. Их задача: подманить зверя, подражая его гонному крику (на вабу), выдать себя за предполагаемого противника. Время гона – единственное время в году, когда на лосиной охоте можно, да и нужно шуметь. Но шуметь нужно грамотно – не кричать, конечно, а ломать ветки, сучья, изображая присутствие соперника. Это очень опасное занятие – не для слабонервных людей. Вид разъярённого рогача, вес которого часто зашкаливает за треть тонны, пришедшего с целью прогнать тебя с помощью физической силы – впечатления на всю жизнь.

– Уэ, уэ, – продолжил друг.

Лось отозвался через несколько секунд и продолжил движение. Второй бык тоже приближался к вырубке.
Вот повезло! Могут выйти оба. Тогда можно стать свидетелем интереснейшего зрелища – боя самцов. И появится выбор: кого из них бить. Если позволяют обстоятельства, то лучше стрелять старого зверя. Толку от него в плане воспроизводства гораздо меньше, а сил хватает. Он просто отгоняет от коровы молодых быков – не даёт им спариться.

Я несколько раз слышал, как рогачи дерутся – не видел ни разу. Один раз даже пытался подходить, но стоял густой туман, и разглядеть что-либо было невозможно. Может сегодня мне подарит судьба такой редкий случай?
Бык, который был справа, подошёл к краю леса.
Чувствую, как внутри нарастает напряжение. Непроизвольно затаиваешь дыхание, в горле пересыхает, приходится сглатывать слюну. Стараешься быть полностью неподвижным. Только сердце колотится, кажется, что оно тебя и выдаст. Кровь бьёт в голову, не ощущаешь ни холода, ни затёкших от долгого неподвижного сидения ног: «Ну, выходи!»

Сохатый постоял с минуту, сделал несколько шагов и с гордо поднятой головой предстал передо мной во всей красе. Сильный и могучий он пришёл сюда, чтобы доказать своё великое право на продолжение рода. Да – это действительно потрясающий вид: зверь-исполин, переполненный злобой и желанием растоптать, снести, превратить в пыль всё, что попадётся на пути.
Жду. Но соперник не выходит. Нужно что-то делать.
Плохо слушающейся ногой пытаюсь наступить на сук с целью сломать его, чтобы подшуметь. Сам внимательно наблюдаю за зверем. Карабин прижат к плечу. Вдруг бросится? В любой момент нужно быть готовым к выстрелу. Ветка не поддаётся. Давлю сильнее – не получается. Эх, досада!
Лось поводил огромными ушами, фыркнул. Дрожь прошла по его телу. Он уверенно двинулся, пересекая делянку, в направлении, откуда вабил друг. Я невольно залюбовался сохатым. Смотрел в прицел, как завороженный, провожая взглядом тёмно-зольный, с проседью, силуэт, увенчанный массивными лопатами рогов.

– Уэ… – начал, было, Серёжка и осёкся.

В ста метрах от него затрещал подлесок, и на вырубку вышел второй претендент. Я замер!
Пропустить такое – равноценно промаху!
Два зверя остановились друг напротив друга.
Перевожу прицел с одного на другого и обратно – пытаюсь оценить размеры и силу каждого. Тот, который пришёл вторым, заметно меньше, моложе. Шансов у него никаких – испугается.
Некоторое время соперники стояли неподвижно. Сколько точно – оценить трудно. Нервное напряжение на пределе. Единственное, о чём я успел подумать, это о том, что ещё достаточно темно. Невооружённым глазом можно различить только силуэты, а в прицел многого не увидишь.
Первый самец мотнул головой, привстал на дыбы и, как-то странно взбрыкивая и лавируя из стороны в сторону, поскакал на соперника…
Как я и предполагал – второй струсил. Не дожидаясь столкновения, он попросту развернулся и стремглав бросился наутёк, в спасительный лес. Только сучья затрещали, когда он продирался через мелятник. Да, боя не получилось. Жаль.

Победитель не стал преследовать противника. Он остановился, наклонил голову и, удовлетворённый победой, заблеял.
Этот звук вывел меня из транса, привёл в чувство. До этого момента я даже дышать боялся. Нужно стрелять. В конце концов, для этого я и пришёл сюда.
Руки от перенапряжения, как ватные. Да и расстояние между мной и сохатым увеличилось прилично, метров под сто пятьдесят, думаю. Вдох – выдох, вдох – выдох – постепенно прихожу в себя. Пора. Будет поздно.
Задерживаю дыхание, расслабляю грудь, пытаясь замедлить ритм сердца. Только бы не промазать…
Чуть заметное движение пальца… Выстрел…
Заспанный октябрьский лес, умело раскрашенный осенней акварелью, нехотя вздрагивает; отряхивается, сбрасывая с листьев капельки утренней росы, и замирает, на секунду, в лёгком исступлении. Безмолвными свидетелями деревья слегка наклоняют кроны, прощаясь с лесным жителем. Лось валится набок.… Попал.
Медленно разминаю ноги, пытаюсь слезть вниз. Вижу, как Серёжка уже бежит к сохатому, неподвижно лежащему на редкой траве, и кричит мне, махая рукой:

– Порядок! Дошёл!
Подхожу к нему.
– А я сижу и думаю, чего это ты не стреляешь? – отрывисто дышит мне в лицо друг, заглушая стук сердца. – Может, заснул? Я сам собирался уже – мне ближе было. Вот только ёлочка мешала – не рискнул. Ты-то на куче сидел – у тебя обзор хороший и тебе, по-любому, не так боязно, а я на пеньке, в кустах – неприятные ощущения скажу тебе. В другой раз вниз пойдёшь.
– Да не спал я, Серёг. Засмотрелся просто – очень красивое зрелище. Сидел, как заколдованный.
– А-а-а. Я в первый раз вообще не смог выстрелить. Точнее – опоздал, – расплылся в улыбке Серёжка и похлопал меня богатырской ладонью по плечу. – Ты молодец. Смог.
– А как тебе бой?
– Да разве это бой. Я в школу ещё ходил, когда отец водил меня на лося в гон. Тогда оба были одногодки. Дрались минут десять. Отец просто выбирал, кто первый бок подставит, в того и стрелял. А этот испугался, молодой ещё, вот и убежал. Здоровый бык, – друг наклонился к лежащему сохатому и, схватив за рога, попытался приподнять голову. Не получилось. – Седой весь. Дедушка уже, а рога-то какие – трофейные. Он своё потомство уже оставил. И не раз. Так что мы всё правильно сделали, Андрюшка. Ну, с полем!
Мы крепко обнялись…

Лес медленно просыпался, наполняясь шелестом подсушенной пёстрой листвы и редкими голосами кочующих птиц.
Из-за верхушек мохнатых елей вырвался на свободу первый лучик восходящего солнца, осветив счастливые лица двух людей, стоящих рядом с поверженным, но по-прежнему гордым и величавым лесным великаном.

© Hunter

:-)

прикольный рассказик))) очень четко переданы ощущения, даже ваба как натуральная - будто рядом корова стоит)))

Чё-то тут вымученное за городским столом..Вот В.Астафьеву верю и щемит ...а тут нет.. :-( Вот мужик уху прославил(на Боганиде) - пробирает каждый раз. А здесь слова вымученные.. Не критикую - просто личное мнение. ;-)

Чета Юра не в настроении, видимо пустой приехал, не?

Да нет, не очень без всего..
Вась, а тетерева ночами жируют?